Песни Серебряных Струн. Песнь первая: «Мечта и воля». Часть вторая

– Эх, – нарочито грустно вздохнул полуэльф. – Вот всегда забываю, что нельзя рассчитывать на хмель, имея дело с тобой.

– Вот-вот, – горделиво подбоченилась Ярра. – Не забывай, с кем пьёшь!

– Предлагаю следующий тост – за стойкость нашей огненной воительницы! – предложил Даан.

– Добро! – улыбнулась довольная Ярра, поднимая вновь наполненный кубок.

– Спелись, безродные, – процедил Селен.

Рыжая северянка бросила на него испепеляющий взгляд, а Даан лишь удивился:

– Почему же безродные, любезный?

– Эту семья не приняла, – едва кивнул в сторону Ярры Селен. – Ты чей сын не знаешь.

– Я – дитя Вдохновения из Светлого Киннара! – напомнил менестрель.

– Не слышал, чтобы от вдохновения дети появлялись.

– Значит, слушатель из тебя такой же, как и оратор, – подмигнул Даан.

– Меня в свите не как шута держат.

– Так и я, любезный Селен, не простой шут. Я – славный музыкант и поэт, чьи песни снискали славы и похвал даже взыскательных августейших особ. Я талантлив – и это не просто мои самолюбивые слова, но мнение сотен и тысяч зрителей и слушателей. Я одарён свыше самим искусством. Я – вернорождённый Киннарец!

– Не твоя заслуга, что в Киннаре родился, – хмуро ответил храмовник. – Только там невесть кем рожденные дети считаются какими-то достойными да важными. А по сути они простые отказники, которые никогда не узнают имён отца и матери. Родись ты в нищенской подворотне Вейлима или в бараках Кеутарона – ты пел бы иначе.

– Или не пел бы вовсе! – ответил менестрель. – Из всего этого значит, что я – избранник судьбы и её баловень! Вон как славно она у меня сложилась. Ни в чём божественная милость не оставила!

– Не смей приплетать к своему жалкому существу божественные милости! – попытался осадить его Селен.

– Хватит! – Ярра взвилась, не вынеся этой беседы. – Слушать не могу блеяние этого святоши-моралиста! Уж если бы не наша клятва, не слово, данное Госпоже Миррэтрис, то я давно уже схлестнулась бы с тобой в честной драке! Твой меч и тот говорит острее и лучше тебя!

– Именно, – Селен поднялся с места, исподлобья буравя рыжеволосую девицу взглядом.

– Друзья, – вдруг резко одёрнул обоих Наэрис, призывая умерить пыл. В кают-компанию вошла сама Госпожа Миррэтрис. Она внимательно посмотрела на явное напряжение собравшихся, на Айлин, глядевшую на неё в умоляющей растерянности, на расцветшего при её появлении Даана, на любезную улыбку Наэриса, на клокочущий, едва сдерживаемый гнев Ярры и хму- рое раздражение Селена.

– Вижу, вы к согласию прийти не можете, – предположила волшебница, прошествовав к столу. – И в чем же суть спора?

– Моя Госпожа, это и не спор вовсе, – поспешил доложить Наэрис. – Мы в дорреак играем. Хотели партию двое на двое, но желающих играть, получается, трое. Ни Айлин, ни Селен играть не соглашаются. А втроём на пары никак не разбиться.

– Вот как? – Госпожа Миррэтрис поглядела на него лукаво. – И из-за этого вы такой шум подняли? Мне впору удивляться. Так и кто же у вас, получается, остался без пары?

– Я, Моя Госпожа! – незамедлительно подал голос Даан, выступив вперед, и низко поклонившись. Обращать внимание на отчаянные знаки Наэриса он даже и не думал.

– Ну что ж, – усмехнулась волшебница. – Все вопросы с капитаном я уже решила, а вашу дилемму решить ещё легче.

Молчавшая до того момента Айлин на всякий случай уже приготовилась открещиваться, если Госпожа перейдет к принудительным мерам, и прикажет ей или Селену принять участие в игре, но леди Миррэтрис, неторопливо собрав рассыпанные карты по игровым колодам продолжила:

– Я сыграю с вами.

– О, Ваше Высочество! – поклонился Наэрис. – Это невообразимая честь для нас. Я… даже не помню, когда в последний раз мы её удостаивались! Вы так давно с нами не играли…

– Стало быть вспомним былое, – Госпожа Миррэтрис расположилась за столом, и Даан поспешил пододвинуть ей кресло. Она легко кивнула, и он, едва не взвиваясь к потолку от восторга, что им предстоит играть в одной команде, устроился рядом.

– Но… Госпожа Моя… должен предупредить, что тот, кто окажется в проигрыше – ну, в данном случае – двое – подаёт всем, находящимся в этом помещении, напитки… Не оскорбит ли это Ваше Высочество?

– Это будет лишним стимулом выиграть, – с неизменным лукавством подмигнула Даану волшебница. – А если так случится, что удача не улыбнётся нам – что ж… Кое-кто сегодня придумал песню – которую, кстати, уже подхватили некоторые из матросов – о том, что некая августейшая магия находится во служении у своих подданных. Так что – мне ли бояться такой мелочи, как пройтись вокруг стола с кувшином?

И пока ошарашенный услышанным менестрель искал нужные слова для ответа, Госпожа обратилась к оробевшему Наэрису:

– Раскладывай карты!

***

Волей счастливого случая, внезапно сладившейся командной игры или стараниями Наэриса и Ярры – хотя, не было похоже, чтобы они поддавались – Даан и его Госпожа партию выиграли. Впрочем, дожидаться пока полуэльф и северянка выполнят обязанности виночерпиев, волшебница не стала. Сославшись на усталость и поздний час, она пожелала отправиться в свою каюту. Даан, тот час же вскочивший на ноги, вызвался проводить. Госпожа не отказала.

– Ты хорошо играешь не только на музыкальных инструментах, должна признать, – заметила её высочество, когда они вышли на палубу. – Для игры в дорреак нужна изрядная доля логики и способности к стратегическому мышлению.

– О, у меня бесчисленное множество талантов, моя прекрасная Госпожа! – просиял менестрель, и не смог удержаться, чтобы не продолжить. – Я молю все Высшие Силы, чтобы однажды Вы позволили мне их все Вам продемонстрировать!

– Даанель Тэрен, – в голосе леди Миррэтрис послышалось предупреждение. – Ты не перестаешь удивлять меня своей невозможностью. Для игры в дорреак у тебя достаточно и ума, и логики, а для того, чтобы понять, когда лучше остановиться, тебе не хватает ни того, ни другого.

– Простите великодушно, моя Госпожа, – Даан склонил го- лову. – Поверьте – я и правда ничего не могу с собой поделать. В Вашем присутствии разум мгновенно покидает меня, оставляя мне лишь воздушный лепет и возвышенный восторг. Искренность признаний, которую я не в силах удержать в себе! Не сердитесь на те любовные глупости, что я говорю Вам, прекрасная Госпожа моя. Ведь они идут от самого моего сердца, целиком преданного Вам!

– Довольно. – махнула рукой волшебница. – Не забывай, что я не стала наказывать тебя за последние сочиненные тобой куплеты. Так что не усугубляй своего положения, и не переступай черты.

Сказав это, Госпожа Миррэтрис удалилась, оставив Даана наедине с колючим и ярким ворохом самых разных мыслей, идей и мечтаний, тут же осадивших его голову.

Что же касается сочинённой менестрелем-киннарцем песни, что упоминала Госпожа, её судьба оказалась особенной. Ведь так или иначе, уже на следующий день эту песню знали все на «Сапфировом Вороне», через два дня её напевали, насвистывали, выстукивали даже те, кто отродясь не умел петь; через три дня её мотив не мурлыкал разве что неизменно попутный ветер, а к концу путешествия Госпожа Миррэтрис пообещала сурово наказать каждого, кто споёт хотя бы припев этого надоедливого сочинения.

Так, став своеобразным гимном их морского плавания, песенка, казалось бы, полностью забылась на берегу.

«Сапфировый Ворон», свернув золотисто-синие паруса, сияющей лазурной громадой возвышаясь над другими заходящими в порт Танталлир кораблями, остался в гавани. Путешественники, во главе с Её Высочеством, Госпожой Миррэтрис, погрузились на шлюпку, и отправились к берегу. Ступить на твёрдую сушу после почти двухнедельного плавания – пусть даже на таком чудесном корабле, как «Ворон», было по-настоящему отрадно. Даан едва не принялся отплясывать прямо на белокаменных плитах пристани. Сдержало его то, что слишком уж много зрителей собралось в порту, а музыкант с самого начала путешествия чувствовал себя очень важной персоной, и подобный этюд в такой образ вовсе не вписывался.

Появление «Сапфирового Ворона» в гавани и правда вызва- ло на берегу большое оживление. Несмотря на ранний час, портовый город уже вовсю кипел жизнью, а огромный корабль и делегация на пристани приковывали к себе всеобщее внимание. Рабочие порта, торговцы, спешащие по своим делам горожане, и праздные зеваки следили за происходящим, останавливались, указывали пальцами на чудесный корабль, переговариваясь между собой.

Начальник же города встречал высокопоставленных визитё- ров при полном параде. Внушительный отряд конной стражи, спешившейся, и выстроенный в две стройные шеренги, ряд лакеев, герольд, два барабанщика, и бургомистр Танталлира собственной персоной. Это был толстоватый, низкорослый мужчина в годах, с ярко блестящей на утреннем солнце лысиной. Похоже, в честь прибытия таких важных гостей из императорской столицы, он нарядился во всё самое лучшее и дорогое, чем был богат его гардероб. Парадный камзол из велистонского бархата был вычурно расшит кручёным золотым галуном, на груди и рукавах блестела россыпь самоцветных пуговиц, а наглухо застёгнутый воротник украшал многослойный каскад тонкого денфесского кружева. Даан на мгновение вспомнил свой собственный «счастливый» костюм шута, и тут же решил, что шутовской наряд смотрелся куда более стильно и гармонично, нежели вся роскошь местного модника.

Однако, внимание менестреля быстро переключилось с напыщенного градоначальника на куда более примечательного участника встречающей процессии. На плече бургомистра сидела птица, похожая на очень крупного филина, с серебристочерным оперением, крепким крючковатым клювом и внимательными сияющими глазами. Голову птицы украшал небольшой тиснёный кожаный шлем, украшенный алой кисточкой. Даан давно, с самого последнего своего путешествия в Палессу, не видел подобных птиц. Это был овлит – чрезвычайно умное пернатое создание, не так уж часто встречающееся на земле эледов. Когда-то в незапамятные времена они жили в сумрач- ных землях Хэйнейр, позднее переселились ближе к местам обитания Высших, и вот теперь их можно встретить и здесь, живущими у людей. Спутать овлита с обычной птицей было бы большой ошибкой и неуважением – слишком уж они были разумны. В Киннаре тоже жил один овлит – ходили слухи и прибаутки, что он прилетел в город Вдохновения не как чей-то компаньон, а специально для того, чтобы учиться пантомиме. Шутки шутками, а Даан собственными глазами видел, как тот киннарский овлит делал ставки на игре в дорреак, и как ему подносили вино в крошечной чаше. Овлит же сидящий на плече бургомистра Танталлира, похоже, был куда менее легкомыс- ленным типом, и, как и все прочие из встречающих, поспешил поклониться Госпоже Миррэтрис, когда она со своей свитой приблизилась к ним.

– Рады, несказанно, неописуемо рады приветствовать Вас, прекрасная Госпожа Ваше Императорское Высочество! – запел бургомистр елейным голосом. – Уж с полуночи – как ветер переменился, и стал дуть с моря, мы поняли, что на рассвете можно корабль Вашего Великолепия встречать! И вот все мы здесь, ждём Вашей милости!

– Доброго утра и вам, господин дель Невур, – кивнула Гос- пожа Миррэтрис. – Я и мои подданные благодарим вас за радушный приём.

Голос её был спокойным и таким ровно-доброжелательным, что заслушавшийся им Даан даже не смог определить, есть ли в прозвучавших словах ирония. Бургомистр же, казалось, не стал мучить себя сомнениями насчет благосклонности Госпожи, и, подобострастно улыбаясь, поспешил продолжить:

– Не угодно ли Вашему Высочеству проследовать в мой дом, отдохнуть после долгого пути, угоститься сытным завтраком? Мои повара расстарались на славу, уверяю вас! Такой же изысканной сливочной ухи из сидарийского сига и свежайшей запеченной в лимонной глазури пеламиды вы не отведаете больше ни в одном уголке нашей прекрасной и необъятной империи!

– Благодарю за гостеприимство, но поспешу напомнить, что мы прибыли сюда для решения чрезвычайной ситуации в вашей провинции, – ответила волшебница. – А потому задержаться в Танталлире не имеем никакой возможности, к глубочайшему сожалению. Надеюсь, впрочем, что вы окажете мне большую услугу, снабдив нас лошадьми и выделив небольшой отряд вои- нов для сопровождения.

– Всё, что прикажете, милостивая Госпожа! – бургомистр вновь поклонился. – Всё, что вам угодно! Однако – прошу простить мне самонадеянность – я был столь уверен, что вы не откажете посетить мой дом, что, признаться, свободных лошадей в достаточном числе здесь и сейчас я предоставить вам не смогу… но в моей конюшне, разумеется, стоят лучшие скакуны во всей провинции! Не откажите, милостивая Госпожа, Ваше Высочество, проехаться в моей карете до конюшен. Там мы вмиг обеспечим вас и лошадьми, и конвойными, и всем необходимым!

– Пусть будет так, – согласилась Госпожа Миррэтрис. – Не будем же терять времени.

– Слушаюсь, Ваше Высочество! – снова раскланялся толстяк, и махнул рукой герольду.

– Дорогу её Императорскому Высочеству милостивой Госпоже Миррэтрис! Дорогу высокочтимым гостям из столицы всей великой империи эледов! Дорогу господину Гевелету Батисту дель Невуру, начальнику города-порта Танталлира! – громогласно возвестил тот. Тут же грянули барабаны, и импровизированное шествие началось.

В открытой карете под обшитым бахромой балдахином разместились бургомистр со своим верным овлитом, Госпожа Миррэтрис, Айлин, и – внезапно для самого себя – Даан, которому волшебница неожиданно сделала ясный знак следовать за ней. Наэрис, Ярра и Селен, как и все стражники, поехали за каретой верхом. Багаж устроили в прицепной подводе. Похоже, госпо- дин Гевелет дель Невур и впрямь был убеждён, что высокие столичные гости посетят его дом – по всему видно, что он к этому подготовился.

Под неусыпным вниманием шумной толпы, оттесняемой герольдом и стражниками, процессия, наконец, выдвинулась из порта вглубь города.

– Ах, Ваше Высочество! – никак не унимался бургомистр. – Как же я, всё-таки, сожалею о том, что Вы толком не посетите моего поместья, и не задержитесь в Танталлире…

– Господин дель Невур. – леди Миррэтрис перевела на щеголеватого толстяка предупреждающий взгляд, и сделала небольшую паузу. Даан хорошо знал, что эти стальные нотки в голосе его Госпожи означают одно – она не намерена больше обсуждать тему, мнение о которой уже однозначно высказано. Судя по тому, как виновато и неловко заулыбался Гевелет дель Невур, он тоже верно понял намёк Её Высочества.

– Расскажите лучше всё, что известно о сложившейся на границах обстановке на данный момент, – велела волшебница. – В столицу донесения поступали разные.

Конечно, милостивая госпожа! Как прикажете! – бургомистр, не теряя виноватой улыбки, вытер выступивший на лбу пот тонким белоснежным платком с монограммой. Овлит деловито заухал на плече у хозяина, распустив на несколько мгновений широкие крылья.

Айлин, сидящая рядом с Госпожой Миррэтрис, и украдкой разглядывающая дома и постройки на улице, по которой они ехали, с интересом и восхищением посмотрела на пернатого танталлирского посланника. Кажется, видеть до этого живых овлитов, тем более так близко, девушке не доводилось. Самому же Даану всё, творящееся в этой карете, казалось весьма занятным.

Тем временем не на шутку разволновавшийся бургомистр начал свой доклад:

– Вся эта опасная суета, милостивая Госпожа моя, началась когда эльфы-холтэлэр принялись возводить на границах с нами укрепления. И как возводить! Недели не прошло, а они стены выстроили – как из неоткуда. А ведь никогда они от людей не огораживались – сколько уж сотен лет! Разве ж мы им противники? – тут он взглянул на внимательно слушающую его волшебницу, сбился, охнул, торопливо расстегнул воротник – будто ему внезапно стало душно, попыхтел, и продолжил:

– Торговля с ними, Ваше Высочество, так сразу же пострадала! Мы ведь у них покупали чудесные всеисцеляющие плоды Идэль’ир, которых не вырастить нигде больше, кроме благодатных эльфийских земель. А как начали холтэлэр возводить свои стены – что нам было думать? Мы созвали совет бургомистров всей Ильметтинской губернии, здесь вот, у меня, в Танталлире, и решили, что если эльфы это не по злому умыслу учиняют, и не готовятся с нами воевать, то в гарантию своей доброй воли и чистых намерений к нам, они должны увеличить долю плодов Идэль’ир, что к нам поставляется. Но вместо того холтэлэр и вовсе перестали торговать с нами чудесными плодами. А чем дальше – тем хуже дело пошло…

– И неудивительно, – отметила Госпожа Миррэтрис. – Нам рапортовали так же о нападениях…

– Ох, и нападения были! – эмоционально подтвердил Гевелет дель Невур, снова вытирая лоб. – В последний раз даже вверх по реке Ильметте ночные караульные видели маленький эльфийский отряд. В бой вступить не решились, но на утро выяснилось, что все снасти, что рыболовы в реке выставили, испорчены. Да и лодки наши… С тех пор по Ильметте-то и плыть никто особенно не решается.

– Портить рыболовные снасти и лодки – как-то мелко для нападения эльфов, – рассудил Даан, но тут же осёкся, поймав на себе взгляды всех, кто ехал с ним в карете – включая чёрного овлита бургомистра.

– Случались ли другие провокации? – уточнила Госпожа Миррэтрис, не одёргивая менестреля – из чего он сделал вывод, что озвученная им мысль вполне созвучна мнению его Гос- пожи.

– Случались… Особенно в той Палессе, – подтвердил Гевелет дель Невур, – Но о них куда подробнее вам сам господин дель Бальсар доложит, когда вы в Палессу прибудете…

– Нужно бы сообщить ему о нашем скором визите, – решила волшебница. – Чтобы не тратить драгоценное время нашего пребывания на сбор необходимых донесений, показаний и улик – если они есть. И раз вы, господин дель Невур, столь предусмотрительно взяли с собой вашего овлита, полагаю, мы можем немедленно отправить с ним в Палессу письмо.

– Великолепная Госпожа Ваше Высочество… – толстяк побледнел и вновь замялся, – Овлит-то при мне, но вот мой секретарь остался в поместье. А с ним и бумаги, и чернила, и всё…

– Это не представляет для нас большой проблемы, – Госпожа Миррэтрис даже бровью не повела, – Среди нас и сейчас присутствует тот, кто легко возьмёт на себя обязанности секретаря.

С этими словами она перевела взгляд на Даана. Несколько мгновений музыкант молча смотрел на свою Госпожу, не веря своим ушам, и медленно осознавая отведенную ему новую роль. А, осознав, поспешно стянул с головы свой берет с щегольской эгреткой, прижал его к груди, и несколько раз скло- нился.

– Рад служить Вам, моя Госпожа!

И, опасаясь вызвать праведный гнев волшебницы за такую медлительность, музыкант засуетился. Внутренне ликуя, и подгоняя сам себя, он поскорее достал из своей сумки блокнот в твёрдом переплёте, чистый лист, дорожную чернильницу, и новенькое – будто специально ждавшее своего часа – остро отточенное перо. Подготовившись исполнять свои новые обязанно- сти, Даан замер, ожидая указаний.

Госпожа Миррэтрис кивнула, и, чинно сложив руки, совер- шенно ровным голосом начала диктовать:

– «Мы, Имя Магии, Властью единого закона и словом Императора признанная сестра правителя всех земель эледов, Великая Герцогиня Цере де Сор, Её Императорское Высочество Госпожа Миррэтрис милостью своей сообщаем вам, Фильберт Адафер дель Бальсар, ответственный бургомистр Палессы города близ государственных границ, о своём прибытии в провинцию Ильметтина. Доводим до вашего сведения, что нынче же вечером мы в сопровождении доверенных лиц и охранного отряда прибудем во вверенный вам город. Посему приказываем незамедлительно подготовить все необходимые сведения для доклада об обстановке и собрать дворян, ответственных за управление, на общий совет.» И проставь дату. Месяц Свартваль, одинна- дцатый день… Дай-ка взглянуть.

Даан, с поклоном передал волшебнице написанный документ. Краем глаза музыкант успел заметить, что всё то время, пока он записывал под диктовку титул Её Высочества, сидящий рядом с ним господин Гевелет дель Невур то и дело нервно промокал лоб своим вышитым платком, заискивающе улыбался и кланялся Госпоже, и его овлит, глядя на хозяина, тоже кланялся, неуклюже переминаясь с ноги на ногу. Потешное зрелище!

Тем временем волшебница, быстро пробежавшись глазами по тщательно выведенным буквам письма, удовлетворённо кивнула:

Пойдёт. Бумага не гербовая, конечно, но времени на разбор багажа ради такого тратить жалко – хватит и официальной печати. Перо! – Госпожа Миррэтрис протянула руку, и поэт, трепеща, вложил в её пальцы писчую принадлежность, и поддержал дорожную чернильницу.

Волшебница ловко поставила свою подпись под текстом, прямо в воздухе, и, свернув депешу, достала из расшитой поясной сумочки маленький валик пурпурного сургучного воска, растопила его одним лёгким касанием, и припечатала письмо самым простым из своих перстней.

– Как зовут вашего овлита, господин дель Невур? – поинтересовалась Госпожа Миррэтрис, внимательно глядя на птицу.

– Геккар, Ваше Высочество! – приторно улыбнулся бургомистр Танталлира. – Очень расторопный гонец!

– Вот как, сударь Геккар? – обратилась леди непосредственно к овлиту. – Окажите нам услугу?

Овлит ухнул, забавно поклонился, и перелетел с плеча толстяка прямо на край оббитого бархатом сидения Госпожи Миррэтрис.

– Это важное послание нужно доставить в Палессу, господину Фильберту дель Бальсару, прямо в руки, – она поместила письмо в кожаную капсулу, притороченную к мощной когтистой лапе пернатого гонца. – Вы ведь хорошо знаете эту дорогу?

Овлит кивнул. Было забавно наблюдать за тем, как мило их строгая и требовательная Госпожа общается с услужливой птицей.

– Тогда я очень на вас рассчитываю, сударь Геккар, – продолжила волшебница. – Летите как можно скорее.

Овлит снова кивнул и поклонился, бросил взгляд на хозяина, который знаками велел ему поторапливаться, и тотчас же взмыл в небо.

***

Лучшие лошади в конюшнях господина дель Невура оказались, к глубокому сожалению Даана, отнюдь не ашдорамской породы. И ехать верхом, бросив поводья ради игры на мандолине, было сейчас не лучшей, да и невыполнимой идеей. А как бы хотелось наиграть, или спеть что-нибудь такое же раз В густой зелени деревьев и кустарников, растущих по обе стороны дороги, щебетали птицы, рядом блестела, отражая голубое безоблачное небо, хрустальная гладь реки, становящаяся то шире, то уже средь живописных берегов. На полях и заливных лугах что-то ярко цвело и созревало – посевные в провинции Ильметтина шли чуть ли ни круглый год. Скрипели крылья вет- ряных мельниц, кто-то напевал за работой в виноградниках… Даже не верилось, что этому спокойному и ясному краю что-то действительно угрожает. Однако, если бы никакой угрозы не существовало, Даанель Тэрен, в составе отряда Госпожи Миррэтрис, сопровождаемого десятком вооруженных стражников, сейчас едва ли находился бы в этом месте.

Лошади, подгоняемые наездниками, шли быстрой рысью. Отвлекаться на красоту окружающего пейзажа, будучи в строю всадников, становилось всё труднее. А едут все молча, целеустремлённо – даже практически не переговариваясь. От безысходной тоски музыкант принялся потихоньку напевать разные мотивы, стараясь придумать новую песенку, или потешить себя воспоминанием о какой-нибудь хорошо известной мелодии. И, сам того не замечая, задумавшийся менестрель напел знакомое:

Ведь как волшебница, она

Чудесной силою полна

И не понять мне одного —

Кто во служеньи у кого?

В тот же момент крошечная молния серебристой змейкой взвилась к его лицу, и кольнула в самый кончик носа, заставив певца громко и отчётливо ойкнуть. Обескураженный Даан взглянул на свою Госпожу. Она, хитро, задорно улыбаясь, погрозила ему пальцем, и, тут же отвернувшись, пришпорила своего коня, оставляя менестреля позади. Даан развеселился этой минутной шалости её Высочества, и остаток пути до намеченной ими остановки в одной из находящихся по дороге в Палессу таверн, провел с довольной улыбкой на губах.

Глава 3

Давно миновал полдень, когда отряд во главе с Госпожой Миррэтрис, наконец, достиг таверны «Две Луны», что расположилась на самом въезде на большой мост через серебристо-синие воды Ильметты. Таверна эта не зря считалась местной достопримечательностью: две добротные двухэтажные постройки возвышались по обеим сторонам въезда, соединяясь крытой га- лереей-проходом, с которого, наверняка открывался приятный вид на речную долину. В одной половине сдвоенного здания находилась таверна, в другой – жилые комнаты постоялого двора. Обе постройки были увенчаны невысокими башенками с остроконечными крышами, на вершине каждой из которых было установлено по крупному круглому люминарисовому фонарю – один был сделан из зеленого стекла, другой – из синего, словно луны Сафитар и Раэрин. Оттуда, видно, и брало начало столь романтичное название этого заведения.

Всадники, оставив утомлённых недавней скачкой лошадей в стойле, поднялись в обеденные залы второго этажа таверны. Из кухни на первом этаже доносились окрики старшей кухарки, подгоняющей поварят, звон посуды, и дивные, дразнящие запахи готовящейся еды. Время основного обеда уже прошло, но постояльцы и проезжающие мимо путники заглядывали в трапезные «Двух Лун» независимо от часа, и всем требовалось угощение по средствам.