Дочь алхимика. Том 2. Семь богов удачи

Он взял чистый лист писчей бумаги и быстро набросал текст:

Господин Мики Дасума, я уважаю решение Ваших родителей и понимаю Ваш сыновний долг. Уважьте мою последнюю к Вам просьбу. Сознайтесь, что выпили вино в моём кабинете, что хранилось в застеклённом шкафу. Обиды за это не держу, но мне важен ваш ответ.

Искренне Ваш Горо Акадо.

Он сложил листок и протянул Светлячку вместе с купюрой на оплату магограммы.

– Можете прочесть, – разрешил он, – и сдачу не возвращайте.

Кошечка и Светлячок попрощались с купцом Акадо и покинули дом.

– Хорош жених! – воскликнула травница уже за воротами, – вскрыл шкаф главы семьи, в которую собирался войти, выпил бутылку коллекционного вина стоимостью в пять рё и исчез с горизонта, прислав магограмму об уже состоявшейся женитьбе. Бедная Тайко! Её лучшие чувства растоптаны, а доверию к сильной половине человечества нанесён серьёзный удар.

– Она оправится, не сомневаюсь, – заверил Хотару, – скороспелые чувства бывают весьма сильны, но столь же быстро остывают. Готов держать пари, твоя подруга максимум через пару недель придёт в себя и станет, как новенькая. А в отношении своего бывшего её эпитеты, боюсь, не ограничатся «мерзавцем», «негодяем», «прохвостом». Жаль только, что госпожа Ёсико так и не угостила нас чаем с обещанным клубничным пирогом, – грустно заметил он.

– Вам лишь бы поесть!

– Ничего удивительного. Крупные мужчины нуждаются в еде больше, чем девушки хрупкого телосложения. Я и так в Аратаку сбросил вес, по брюкам чувствую.

Нэкоми хотела заметить, что похудение Светлячка не особо бросается в глаза, но промолчала. Незачем ему думать, будто её хоть в малейшей степени заботит его внешний вид.

Ближе всего к дому Тайко находилось центральное отделение Артанской Королевской почты, именно оттуда они и решили послать магограмму сбежавшему жениху. Благо на полученном от него послании имелся обратный адрес.

– Гаёшада, – удивлённо прочитал Светлячок, – это вроде бы совсем недалеко от нас. Ночь езды даже не на экспрессе. Почему тогда парень утверждал, будто он с севера?

– Технически Гаёшада севернее Аратаку, – ответила травница, – и утверждать, будто он с севера Мики имел полное право. А, может, приврал при первом знакомстве.

– Зачем?

– Ну, как вам сказать, – чуточку смутилась Нэко, – у нас выходцы из северных провинций Кленового королевства были окружены ореолом таинственности и пользовались у девушек особым расположением.

– Могу я спросить, почему? – Хотару был немало удивлён подобным.

– Так, глупость и ерунда.

– Ладно тебе скромничать, – продолжал допытываться артист, – я же не из пустого любопытства интересуюсь, расследование какое-никакое ведём. И не такое уж пустое, целый рё заработали.

Нэкоми вздохнула и рассказала, что ещё со средней школы в их кругу бытовало мнение, что приезжие из разных концов королевства парни куда более авантажные, нежели свои, аратаксие. При этом каждому направлению придавались свои особые черты. Выходцы с южных островов наделялись пылкостью и страстью. На этих словах Хотару прыснул и заметил, что Дэйв Саядо – прекрасный образчик южанина. Нэко возразила, что старший следователь, хоть и родился на Игосиме, совершенно не походит на тот романтический образ любезного и дерзкого мужчины, о котором со знанием дела поведала Комусу – будущая принцесса публичного дома.

– Оставим без внимания прочие стороны света, – предложил артист, – и перейдём к мужчинам из северных провинций. Какими привлекательными чертами девичье сообщество наделяло их?

Травница подозревала подвох, поэтому с осторожностью сообщила о более светлых волосах и коже, покладистом характере, выработанным долгими холодными, а в горах и снежными, зимами. Упорство и смелость дополняли перечень желанных качеств северян.

– А по части любовного темперамента? – никак не унимался Светлячок, – не может же так быть, будто вы не обсуждали данный вопрос?

– Может и обсуждали, – отрезала Нэко, – но вот с вами я его поднимать не собираюсь.

Если она и надеялась таким образом поставить артиста на место и пресечь всяческие попытки дальнейших расспросов, то она глубоко ошиблась. Лицо Хотару приобрело то особенное выражение, какое бывало перед тем, как он собирался усадить собеседника в галошу.

– Понятно, – он широко улыбнулся, – девичьи фантазии наделили северян извращённой сексуальностью, говорить о которой непосвящённым просто не поворачивается язык. Но я попытаюсь сам догадаться. Во-первых, …

Травница покраснела и прервала собеседника.

– Нечего переносить на других свои извращённые фантазии, – проговорила она, стараясь не позволить ему высказать предположения. Она знала уже, что в такие минуты для Хотару переставали существовать приличия, и он мог ТАКОЕ наговорить! – в нашем кругу считалось, что северные мужчины нежны, сдержаны и уважительно относятся к желаниям своих любимых. Никогда не торопят события и очень…, – она подбирала подходящее слово, – деликатны в своих желаниях.

– Если предположить, что подобная бредятина каким-то образом дошла до ушей неудавшегося жениха, – рассуждал Светлячок, – то его заявления имели смысл. Вот Тайко и попалась на удочку, благо приманка была хороша.

Нэко уже собиралась заявить, что её подруга – отнюдь, не рыба. И рассуждения в подобном тоне не только оскорбляют Тайко Акаду, но в её лице и всех остальных девушек и женщин, посмевших иметь собственное мнение по поводу характера артанцев, проживающих в разных местностях. Но они как раз пришли. Хотару галантно пропустил выходящую наружу женщину и удостоился благодарственного слова.

Духота, которая была непременной спутницей сезона сливовых ливней, успела добраться и сюда. Окна были открыты, а в отделе приёма магограмм парень в форменной куртке обмахивался газетой вместо веера.

– Чем могу? – спросил он, не прерывая своего занятия.

– Хочу отправить магограмму вот такого содержания по данному адресу.

Хотару записал текст и адрес в специальный бланк, от которого вовсю разило магией. Травница ощутила привычное сдавливание в висках и ледяные уколы магии на кончиках пальцев. Она была чувствительна к ней, и старалась избегать мест, где магия была особенно сильна.

Парень вытащил из-за уха карандаш, бегло пересчитал слова и знаки препинания (за магическую передачу каждого нужно было платить отдельно), назвал сумму и повернулся прямо со стулом на сто восемьдесят градусов к устройству более всего напоминавшему музыкальную шкатулку с заводной ручкой. Он активировал устройство амулетом, крутанул ручку и сунул бланк в приёмное отверстие. Нажав клавиши на крышке в нужном порядке, парень снова повернулся к посетителям (благо это позволяли колёсики на стуле) и начал выписывать квитанцию. Вдруг раздался странный звук, и прибор выплюнул бланк назад.

На этот раз сотрудник Королевской почты поднялся и с поглядел на ярко красную надпись, по диагонали проходившую через кусок плотной бумаги. Она гласила: «Указанного адреса не существует, проверьте правильность написания имени, фамилии и прочих реквизитов».

– Что это значит? – Хотару доводилось в жизни всего пару раз отправлять магограммы, и о подобном он даже не слышал.

– А то и значит, господин, что в городе, куда при помощи магии было передано ваше сообщение нет ни такого адреса, ни такого человечка, – парень засунул карандаш назад за ухо и с сожалением порвал квитанцию, – извините, но мы тут бессильны.

– Постойте, ведь я взял адрес с магограммы, отправленной самим господином Дасумой из города Гаёшада. Вы уверены, что нет никакой ошибки?

– Система отправки и получения информации разработана лучшими магами на службе Кленовой короны, – раздулся от важности сотрудник почты, – она снабжена многоуровневой проверкой и в неё внесены данные о всех лицах, проживающих в том или ином городе. В случае одной ошибки или неточности, к числу коих можно отнести номер дома или квартиры, неверное написание имени или фамилии, система всё равно отыщет адресат и предложит перепроверить правильность заполнения бланка. Только в случае отсутствия вообще каких-либо совпадений в данных, она выдаёт знаменательную «алую строку». Это значит лишь одно: людей по фамилии Дасума в Гаёшаде нет, это с гарантией. Тут никаких разночтений быть не может, магия ошибок не даёт.

– Любопытно получается, – рассуждал Хотару, пока они возвращались к отцу подруги, – личность несостоявшегося жениха кажется мне всё более занимательной.

– А мне вот нет, – возразила Нэкоми, – как раз наоборот, вырисовывается самый обычный маменькин и папенькин сыночек, которого собирались женить, а он улизнул из-под родительской опеки в Аратаку. Решил повеселиться напоследок перед супружеским ярмом.

– Интересная точка зрения, продолжай.

– Продолжаю. Здесь он встречает Тайко – симпатичную, восторженную, богатую. Возможно, у парня к ней возникли искренние чувства, кто знает, какую жену ему подыскали? Возрастную или страшную, подобно всем сто сорока грехам, мы уже не узнаем. Мики, сам того не замечая, искренне влюбился и решил жениться. Он знакомится с родителями дамы сердца и делает предложение. Затем, как благородный человек, просто обязан съездить домой и разорвать предыдущую помолвку. Но у него не выходит. Долги, обязательства, деспотичные родители. А, возможно, и всё вместе. Парня женят и ему не остаётся ничего, кроме как послать покаянную магограмму.

– Прекрасный сюжет для дамского романа, – похвалил Светлячок, слегка хлопнув травницу по макушке, – прямо слеза прошибает. Но то, что сошло бы на бумаге, в жизни не работает.

– И почему же?

– Имеются факты, которые рушат стройную теорию, или по крайней мере подмывают ей основание.

– Огласите их, – обиженно потребовала девушка, полагая, что Хотару просто обидно, что он со «своим столичным жизненным опытом» и двадцативосьмилетним возрастом не увидел этот вариант.

– Легко! Например, почему в Гаёшаде нет не только Мики Дасумы, там вообще нет ни одного человека с этой фамилией? Выходит, что он назвался вымышленным именем, а сие как-то очень уж не вписывается в образ романтического юноши, встретившего свою любовь.

– Мики, насколько я поняла со слов Горо, никогда не утверждал, что он из Гаёшады, – как бы в пространство заметила Нэкоми, – он только сказал, что он с севера Артании.

– Тогда откуда магограмма?

Травница давно придумала объяснение и теперь выложила его, словно сыграла по нотам. Она предположила, что несчастный Мики вообще не собирался ничего сообщать семейству Акадо, раз потерпел на родине такое сокрушительное фиаско в виде женитьбы. Но потом его замучила совесть, и он, дабы не поставить свою супругу и родителей в неловкое положение в виде возможной сатисфакции со стороны отца другой невесты, просит знакомого или случайного постороннего человека дать магограмму.

– В Гаёшаде поезд стоит дольше, чем на других станциях, – подкрепила она свои рассуждения, – там разводят птицу, и именно там загружают вагоны-рестораны копчёными продуктами, коими славится этот город. При любом вокзале имеется почтовое отделение. Человек, которого подрядил Мики выходит из вагона, и пока другие курят и прохаживаются по перрону, дабы размять ноги, идёт на почту и посылает магограмму Акадо. Случайность, и более ничего. А мы-то решили, будто он посылал её сам и из родного города. Вполне простительная ошибка.

– Вычурно и слишком сложно, но не скажу, что невозможно, – кивнул артист, – но имеется и ещё кое-что, разрушающее образ бедного ягнёночка, ставшего жертвой обстоятельств и деспотичных родителей.

– И что же это?

– Выпитая бутылка «Молчания монаха».

– Как раз и нет! – горячо возразила девушка, – случайная прихоть, волнение, страх, что не выгорит женитьба на любимой избраннице, да можно ещё сто причин придумать.

– Причины – это хорошо, причины – это правильно. Всё так, кроме малюсенького фактика наличия по крайней мере двух отмычек вкупе с умением ими пользоваться.

На это возразить травнице было нечего, особенно после того, как Светлячок задал законный вопрос, откуда Мики, впервые попавший в дом купца Акадо, мог знать о наличии винного шкафа за запертой дверью?

– Даже, если предположить, что Горо не замкнул замок на двери, хотя он утверждает обратное, – продолжал артист, – с какой стати гость примется бродить по дому, заходить в разные комнаты и взламывать замки на шкафах?

– Я полагаю, что последний вопрос окажется риторическим, – заметила Нэко, – и вы уже заготовили на него ответ?

– Угадала. Я предполагаю, что и подход с клубничным тартом к твоей подруге не был случайностью.

– Не представляю, зачем всё это было придумано. Неужто ради одной бутылки вина, пускай оно стоило целых пять рё!

– Ограбление, – просто ответил Хотару, – осмотр сейфа. Либо Мики намеревался тем же вечером вскрыть его и цинично забрать деньги; либо готовился к следующему разу. Разведывал обстановку, узнавал, каким именно сейфом пользуется Горо, есть ли в доме магическая охранная система, какие окна и запоры. Он проводил разведку, и разведка сия не удалась.

Травница задумалась. Версия Светлячка была правдоподобнее её любовной истории.

Они возвратились в дом подруги и рассказали об афронте в почтовом отделении.

– Я совершенно не удивлён, – покачал головой отец Тайко, когда выслушал их.

Он ещё раз перечитал красную надпись на бланке и оттолкнул руку артиста с купюрой.

– Оставьте, эту мелочь себе. Но тогда всё становится ещё более странным. Зачем Мики вообще приходил? Ведь о вине в малом кабинете он знать просто не мог.

Хотару рассказал о предполагаемом ограблении.

– Позвольте взглянуть на сам сейф. Если будут следы попытки открыть его, значит, жених собирался вас обнести тем же вечером. Если нет – узнавал марку и осматривался на месте, – закончил он.

На сейфе следов не было.

– Но почему он вскрывал винный шкаф и зачем выпил вино? – продолжал недоумевать Горо, – ведь не перепутай он бутылки, я бы и не заметил, что тут кто-то хозяйничал!

– Может быть, – предположил артист, ваш незваный гость убедился, что вскрыть сейф ему не по зубам, но не хотел уходить с пустыми руками. Запертый винный шкаф навел на мысли о тайнике.

– Точно, – воскликнула травница, – он мог посчитать, что вы прячете тут что-то очень ценное.

Горо усмехнулся и отомкнул замок. Внутри не оказалось ничего примечательного: прохладные сухие полки, на которых в специальных подставках горизонтально лежали бутылки с вином. Правда одна подставка чуть выдвинулась вперёд.

– Так всегда было, или же ваш незваный гость сдвинул подставку с места? – спросила девушка.

– Нет, – ответил купец, – на второй полке своеобразный тайник. Его тоже отец устроил. Одни боги ведают, с какой стати ему это понадобилось, – пожал плечами мужчина, вытащил бутылки и вынул подставку.

За ней вертикально стояла наполовину утопленная в стене плоская деревянная коробочка с потемневшими узорами на крышке.

– Что в ней? – не удержалась травница.

– Сущий пустяк, – ответил отец подруги, открывая коробку, – символ моего положения в Торговой гильдии. Ключ Хотэя – одного из богов удачи. Наш род является его почётным хранителем уже более ста лет.

На потемневшем от времени шёлке глубокого синего цвета лежал затейливый бронзовый ключ, украшенный рисовыми колосьями и мешочками монет. А оголовье ключа было выполнено в виде улыбающегося, довольного лица толстого бога счастья, удачи и великодушия.

– Вы специально смазали его воском, – спросила девушка, проведя пальцем по лоснящейся поверхности ключа, – боитесь, что заржавеет?

– Воском? – удивлённо переспросил Горо, – даже и не думал.

– Но на ключе воск.

Хотару осторожно взял его в руки и осмотрел, близко поднеся к лицу. Он был несколько близорук, но очки оставлял дома, полагая, что они портят его артистический образ.

На ключе, действительно, имелись следы воска, причём со всех сторон. Словно кто-то старательно вымазал его или же утопил в воске. Причина напрашивалась сама собой.

– Что открывает этот ключ? – спросил он.

– Ни-че-го, – ответил купец, – я вам уже сказал, что перед вами – СИМВОЛИЧЕСКИЙ предмет, удостоверяющий мой статус и положение. Более ничего.

– Полагаю, ваш несостоявшийся зять не случайно проник в малый кабинет, – проговорил Хотару, возвращая ключ на место, – он снимал слепки с ключа, чтобы иметь возможность изготовить копию. Значит, у него при себе имелось всё необходимое, чтобы осуществить это: набор отмычек и коробка с воском.

– И с какой, простите, целью была предпринята сия эскапада? – усмехнулся Горо, – копия не даст реального положения.

– Я догадалась, – воскликнула Нэкоми, – Мики подторговывает предметами старины. Вдруг какой-нибудь сумасшедший коллекционер готов выложить за ключ Хотэя приличную сумму. Вам случаем недавно не предлагали продать его?

Горо заверил, что никаких предложений о продаже реликвии к нему не поступало

– «Приторговывает» – не соглашусь, – возразил Хотару, – Мики работал на заказ. Ему нужен был конкретный ключ, – сказал он, – а потом просто соблазнился и выпил вино. А бутылки перепутал, потому что не придавал их положению никакого значения, а одну вообще выпил. Противоречие в том, что вся операция по проникновению в ваш дом была продумана до мелочей: от якобы случайного знакомства в кафе с сезонными вкусностями до предложения руки и сердца с последующим исчезновением. Уверен, человек, способный не это ни за что не соблазнился бы коллекционным вином, да и сложил бы бутылки назад так, как надо. Мики лишь выполнил задание и отпраздновал бутылкой вашего вина. Не особо аккуратный исполнитель, вот и всё.

– Получается, имелся и ещё кто-то? – проговорила травница.

– Да, уверен.

Купец Акадо поблагодарил их за помощь. Когда Нэко поинтересовалась душевным состоянием подруги, сказал, что мать и дочь приняли валериановую настойку и обе заснули.

– Сон – это лучшее, что можно посоветовать при тяжёлых переживаниях, – заметила Нэко, – бедная, бедная Тайко, я не оставлю её без внимания и не позволю скучать.

Растроганный отец поблагодарил ещё раз и предложил обращаться без стеснения в случае денежных затруднений.

Когда они возвратились домой, их ждал сюрприз: председатель Восточной Ассоциации ракуго – Ито Данрё собственной персоной. Он впервые посетил дом на улице Одуванчиков с момента ареста Широ.

– Я ведь из-за вас, молодое дарование, пришёл сюда, – проговорил он, чуть гнусавя, когда Нэко и Хотару вошли в гостиную, – ваше прошение рассмотрено и удовлетворено. Господину Хотару Эйдзи подтверждён ранг синъю́ти – высшего чтеца. Мои поздравления!

– Значит, я могу давать сольные концерты? – обрадованно улыбнулся артист, – спасибо, господин Данрё, моё искреннее, глубочайшее спасибо, – он поклонился безукоризненно почтительным поклоном.

– Хо-хо, Светлячок, не так скоро, – поднял руку председатель, – бумаги отправлены в Кленфилд, нужно дождаться их регистрации. После этого вам потребуется согласовывать с Ассоциацией любые свои выступления, даже благотворительные, – старик многозначительно поднял вверх палец, – никакого самовольства я не потерплю. В основе принципов Восточной Ассоциации, членом коей вы снова имеете честь являться, заложены благонравие, скромность и следование традициям.

Нэко видела, как заледенело красивое лицо артиста. Он откинул назад свои буйные кудри и ещё раз поклонился. После чего извинился, сославшись на сильную головную боль, и быстро вышел из гостиной.

– Надо же, как неудачно, – воскликнул Широ, – я хотел устроить небольшое празднование столь знаменательного события, а тут мигрень! Но, что делать, отложим до более удобного случая. Ты, Ито, у нас в числе почётных гостей.

– Разумеется, – важно проговорил председатель, – я приму приглашение.

Нэко оставила стариков одних и тоже пошла в свою комнату. Из головы почему-то не выходил взгляд Светлячка, каким тот окинул всю компанию уже в дверях. Недобрый и какой-то нехороший взгляд. Она прошла по коридору и тихонько поскреблась в дверь жильца.

– Заходи, Кошенция, – разрешил знакомый голос, – знаю ведь, что это ты.

Хотару лежал на кровати с трубкой в руке.

– Мне показалось, что ваше восстановление в Ассоциации вас совершенно не порадовало.

– Какой толк в нём, если у меня связаны руки! – горько воскликнул артист, – ни шагу без разрешения, все концерты под их опекой и присмотром. Данрё ещё и про репертуар предупредил, что всякий рассказ-сибайбанаси, который я соберусь прочесть, должен пройти цензуру и получить их высочайшее одобрение. В жопу их одобрение, их цензуру и их Ассоциацию!

– Но ведь без этого вы не сможете читать ракуго, – хотя Светлячок и не предлагал, она присела в кресло, – когда я послушала вас на вечеринке нашего класса, я остро поняла, как много для вас значат выступления. Вы должны продолжать любой ценой! Вы же живёте этим.

– Любой ценой, – как эхо повторил Хотару, – знаешь, Нэкоми, иногда эта самая «любая цена» оказывается чрезмерно высокой. Я физически задыхаюсь от их дурацких ограничений. Они просто убьют моё ракуго, – и увидев испуг в глазах девушки, пояснил, – вернее убьют во мне всяческое желание читать. Читать так, как они велят, как читали сто или пятьдесят лет назад.

– Что, если придумать способ как-нибудь обойти Ассоциацию? – спросила травница, —хорошенько изучить Артанские законы и отыскать лазейку. Данрё и ему подобные субъекты возвели ракуго в статус особого искусства, но ведь на деле выступление – всего лишь услуга. В Артании и в Аратаку есть независимые театры, независимые торговцы, независимые певцы. Они не входят в гильдии, они просто платят налоги Кленовой короне. Пройдя по этой дороге, вы становитесь тем, кто просто продаёт развлечение.

Хотару подался вперёд:

– Это мысль. Что обычно делают, когда открывают торговлю?

– Я точно не знаю, – пожала плечами девушка, – вроде идут в мэрию, подают прошение и регистрируют собственное дело. Давайте вместе откроем контору?

– Ты хочешь читать ракуго?

– Я, конечно, люблю ракуго всей душой, – уклонилась от ответа Нэкоми, – но я скорее хочу стать частным детективом. Раз уж мы и так ведём расследования, то почему бы не делать этого официально и получать достойную оплату за свои труды?

– Допустим, и как ты собираешься объединить ракуго и расследования?

– Очень просто, – улыбнулась травница, успевшая заранее продумать этот вариант, – из денег Горо заплатим взнос в городскую казну и оформим «Частный клуб расследований и ракуго».

Хотару засмеялся:

– Совсем, как в старшей школе. Но может сработать, особенно, если слово «клуб» заменить на «агентство» и ракуго записать первым.

– Почему это? Я придумала, значит, и расследования должны стоять первыми, – не сдавалась девушка.

– Монетку? – выразительно выгнул бровь оживившийся артист, – у меня клён.

Монетка была залихватски подкинута, но упала королевским моном вниз.

– Значит, по-моему, – обрадовано захлопала в ладоши Нэко, – «Агентство расследований и ракуго».

– А название составим из наших имён, – Светлячок почесал кончик носа, – «Хотанэ́» или «Нэхо́та».

– Мне первое больше по душе, – травница несколько раз повторила предложенное название, словно пробовала на вкус, – и похоже на «Сияющую кошку».

– Пускай Данрё подотрётся своими бумажками, – настроение артиста резко переменилось, – какая ты, Кошенция, молодец, что придумала это. Завтра с утра пойду к нотариусу и уточню, как и что. Только Широ пока ни слова, поняла?

Нэкоми и сама понимала, что дед не удержится и расскажет об их затее другу. И, кто знает, что предпримет Ито, когда узнает, что из рук Восточной Ассоциации уплывает талантливый артист, а вместе с ним и деньги, которые сулят его выступления в старой столице.

Благому намерению Хотару посетить в первой половине дня нотариуса не суждено было осуществиться. Помешал этому его старинный враг-приятель Дэва. Старший следователь аратакской коррехидории появился аккурат к завтраку. Дед Широ, великодушно простивший арест, сразу засуетился, поставил на стол дополнительную миску риса и усадил не особо упиравшегося следователя за стол.

– Что-то случилось? – ворчливо поинтересовался Хотару, – или просто покушенькать заскочил?

Хотя между мужчинами во время расследования убийства барона Итиндо и установилось перемирие, более смахивающее на вооружённый нейтралитет, они не упускали случая отпустить в адрес друг друга колкость. Вот и теперь Светлячок издевательским тоном напомнил о говоре южных остовов, откуда родом был подполковник Саядо.

– Покушенькать, конечно, можно и даже хорошо, – прищурился Дэва, – но я по совсем другому делу. Консультация мне требуется.

– Моя?

– Хотя ты, Хотарун, и почитаешь себя центром вселенной и её окрестностей, но нет. Сегодня я обращаюсь не к блистательному талантищу, а к скромным алхимикам.