23 истории о нас

Помню, когда у нас во дворе на частном участке собиралась детвора – братишки, сестренки, соседи, мы устраивали себе приключения. Например, на досках переходили по сугробам весь огород. Падать нельзя, снега касаться тоже, ведь по замыслу это лава. По командам переплывали непроходимые «тропы и болота», искали волшебство… Громкое «Давай, давай» раздавалось по всей округе. Казалось, нет более счастливых моментов в нашей жизни.

Оказалось есть. Однажды мой братишка показал нам новую забаву: прыжки в огород с крыши сарая – полутораэтажное здание в нормальном понимании. Он первым отправился в полет и смеялся так заразительно, что вопрос чем мы будем заниматься решился моментально. Ребятня (возраст от 6 до 12 лет) три часа с разбегу летала в сугробы, пока они не утрамбовались.

Признаюсь, я испугалась прыгать. Одна мысль оторваться от крыши и отправится в свободный полет наводила ужас. Сердце отбивало ритмы африканских барабанов, внутри все говорило о сумасбродности этого поступка, что там может быть под снегом… Дыхание ушло в пятки и пульсировало. Несколько раз я добегала до края и останавливалась.

Но смех и эмоций других ребят отключили во мне все звоночки разума. В итоге, раз, два, три. Разбег. Прыжок. Глаза закрыла. Полет. Всего секунда. Ветер. Фонтан адреналина и «БУЛТЫХ!!!» Это было потрясающе. Когда приземлилась, думала: «И это все?! Так просто». Во рту чувствовала вкус свободы, тело пронизывали энергетические молнии. Невероятно и просто. Дальше пошли эксперименты. Мы прыгали с переворотами в воздухе, спиной вперед. О наших маленьких победах гласили полные снега валенки и застывшие от наледи штаны.

Тогда, наверное, я впервые осознала, что первый шаг – самый сложный. Для него нужно не только поверить в себя, но усыпить на время милое и пушистое внутреннее сомнение, что оберегает от опасности.

Глава 10. Развешанные уши

Дети все слышат. Даже когда взрослые думают, что нет, они все равно слышат. Так, в далекие 90-е, мы жили в обычной двухкомнатной хрущевке. Тогда с продуктами была беда: дефицит, безденежье, очереди. И представляете в один прекрасный день мама принесла домой коробочку шоколадных конфет. Редкость, соблазн, вкуснятина. Родители сговорились, что спрячут от нас сладкое до ближайшего праздника. Но совершили фатальную ошибку: разговаривали они в зале, будничным тоном и при открытых дверях. Пятилетняя я и моя восьмилетняя сестра играли рядом и все слышали.

План был придуман сиюминутно. Через день мама после работы обнаружила дома серпантин из фантиков. Он украшал пол от кухни до спальни. К сожалению, я пришла с мамой, поэтому полакомиться раритетными конфетами не успела. Сестру отругали за жадность, маму с папой за неосмотрительность – нет.

А вот еще один случай. В силу моей активности или других качеств, бабушка не очень любила оставаться со мной наедине. Я бы и не заметила этого, если бы однажды мама при мне не пожаловалась подруге о сей несправедливости. Мне было пять лет. И все надеялись, что глухота у меня автоматическая. То есть, как только взрослые начинают секретничать, она у меня должна якобы включаться.

Но как не странно этого в очередной раз не случилось. Пару дней меня мучили сомнения и причины такой нелюбви, и потом я напрямую спросила бабулю об этом. Конечно, сослалась на первоисточник. Взрослые по привычке все отрицали. Бабуля свои негативные чувства ко мне, мама свои слова. Скандал слышали все соседи. Бабушка объявила маме бойкот, а меня по-прежнему в гости не звала. Вечером меня за предательство и длинный язык – наказали, маму за неосторожность – нет.

Последняя история «глухих» детей о моей племяннице. Девочке девять лет. Она все делает медленно, с толком, с расстановкой. Порой аж бесит. Некоторые домочадцы дабы поддеть ее и ускорить, называют ее «тормозом». Племяшка обижается, но продолжает делать по-своему. Однажды предел издевательств зашкалил, и она расплакалась. Сквозь слезы произнесла: «Мне так мама сказала делать». После долгого разговора выяснилось, что примерно с год назад ее отругали за торопливость и суетливость. И в завершении добили фразой «поспешишь, людей насмешишь».

Да, этот случай немного отличается от первых двух. Однако он показывает, насколько дети воспринимают всерьез все слова взрослых и как они влияют на их дальнейшую жизнь и становление характера.

Да, дети слышат все! Как говорит моя мама «им интересно сидеть, развесив уши». Как ребенок в прошлом и отчасти сейчас, знаю контролировать этот процесс бесполезно. Это как находясь в поле, пытаться скрыться от ветра. Остается лишь принять как данность и иметь в виду на будущее.

Глава 11. Победа над стереотипами

В детстве я не любила, как все девочки, кукол Барби. Она была слишком дорогая для нашего семейного бюджета. И потому я отдавала предпочтение более доступным и функциональным машинкам. И все же столкнуться с идеальной блондинкой мне пришлось.

В первом классе учительница объявила конкурс кукол. Каждая девочка должна была принести свою красивую пластиковую подружку. Все одноклассницы демонстрировали Барби. Каких там только не было: с миниатюрными сумочками, с домашними питомцами, русалки, принцессы. А так как машинки в конкурсе не участвовали, я притащила в пакете обычную старую куклу. Это та, что могла моргать и имела не расчесываемую копну волос.

Мне было стыдно ее вытаскивать. До последнего ее скрывала. А потом решилась. И представляете, выиграла конкурс. Оказалось, мама, зная мое положение, и то, что мы не можем себе позволить модную блондинку, сшила из лоскутков зеленого шифона платье, от которого глаз невозможно оторвать. Моя простая Маша выглядела как лесная нимфа среди обычных людей. Она была самая запоминающаяся и почти парила в своем одеянии.

Вот так мы с мамой одержали нашу первую победу над стереотипами и модой.

Кстати, буквально через полгода у нас дома все-таки появилась кукла Барби. Но я её так и не смогла полюбить. Но об этом попозже.

Глава 12. Забывая мечты

Взрослые называли нас «идеальными детьми». Когда я и моя сестра были маленькими мы не плакали в магазинах, не просили игрушек, сладостей. Нас приучили не желать большего, отказываться от недоступного и со временем мы перестали говорить о своих мечтах.

Помню маленькой я проходила мимо прилавков и с завистью смотрела как чужие родители покупали своим детям подарки. Это видела и мама. Ее сердце разрывалось, но исправить ситуацию не могла – надо было выплачивать долги за квартиру, дом, а еще на что-то питаться и жить. Папа периодически зарабатывал на работе травмы и не получал зарплату. Мама работала в три смены, чтобы хоть как-то закрыть наши расходы. Это был конец тысячелетия.

И однажды случилось то, что было ожидаемо – детские желания вырвались. Из-за нашей бедности над нами смеялись другие дети. Я дралась, а моя сестра плакала. Как-то после школы одиннадцатилетняя она пришла и начала просить маму купить модную в то время куклу Барби. Такие были у всех ее одноклассниц. Просьбы перешли в слезы, потом в крики и далее в неистовую истерику. Я испугалась. Мама была в отчаянии – до зарплаты оставалась еще неделя, в долг родные уже не давали, оставались последние деньги на хлеб и молоко.

Мама уговаривала сестру успокоится, подождать неделю, но все было без толку. Потом сорвалась и мама. Она несколько раз ударила орущую девчонку, пытаясь привести ее в чувство. Не получилось. И тогда мама трясущимися руками собрала все деньги, что у нас были и купила эту куклу. Она бросила ее кричащей на полу сестре. Потом подошла к дивану, села, закрыла лицо руками и заплакала словно раненый зверь. В ней будто что-то надорвалось, всегда сильная и улыбчивая женщина вдруг стала сломанной. Мне хотелось ее поддержать, утешить, но я боялась подойти.

Тогда я пообещала себе, что забуду о своих хотелках и мечтах, чтобы не расстраивать больше маму. Я думала это правильно.

Глава 13. Потерянная рыбка

Когда кто-то из друзей бросает клич «А поехали на рыбалку?», я ухожу в подполье и стараюсь отнекиваться до последнего. Да, сие занятие мне, мягко говоря, не нравится.

Впервые я познакомилась с этим великим действом в шесть лет. Тогда вся наша большая семья с двоюродными и троюродными отправилась на природу. Для меня это мероприятие оказалось крайне болезненным. Нет, как в фильме «Особенности национальной рыбалки» крючок в меня не втыкался. Просто в тот день у меня началось обострение кожного заболевания: все зудело, чесалось и кровоточило. Дабы не распугать моим воем рыбу, мама увезла меня домой поздно ночью. И это было только начало нашего конфликта с этой охотой.

Окончательно причислила рыбалку к делам неблагородным и весьма жестоким в семь лет. Местные мальчишки научили меня делать удочку: палка, леска, крючок – все как положено. Показав, как правильно насаживать червяка, отправили в путь дорогу за добычей.

Лирическое отступление: за нашим домом текла небольшая речка шириной метра два, среди местных именуемая «говнотечка» за неподдающийся объяснению стойкий запах.

Итак, как бывалый рыбак я наготовила пол банки дождевых червей и полбуханки хлеба для подкормки. Свеженькая удочка наперевес. Ребята бегут следом, поддерживают. Я спускаюсь к речке. Ставлю рядом ведро, пластиковую бутылку и банку с червями. Гордо закидываю удочку и жду. Меня хватило минут на 20. Потом психанула и тупо начала кидать хлеб в воду.

Внезапно появилась рыбешка, на щиклейку похожая. Я радостная за ней, в воду. Как поймала – непонятно, по-моему, руками. Признаюсь, на успех с самого начала не надеялась, поэтому тару под добычу не подготовила. Благо «заботливые» отдыхающие всегда оставляют у водоемов свою. Так что пластиковой бутылкой я была обеспечена. Домой вернулась счастливая с банкой червей и бутылкой с рыбешкой.

И тут произошла трагедия. Я решила покормить рыбку. И не чем-нибудь, а девятнадцатью дождевыми червями одновременно. Переложила всех к ней в бутылку. Минут через 15 дитя речного мира исчезло. Я вытащила каждого червя по отдельности, но рыбку так и не нашла. С тех пор я не рыбачу.

Глава 14. Правда во спасение

«Правда бывает доброй, а бывает очень злой и жестокой». Это я усвоила рано. Мне было семь лет, когда мы с сестрой случайно разбили мамину любимую вазу. Дабы избежать наказания быстренько собрали осколки и унесли на мусорку за три квартала. Думали, чем дальше спрячем, тем меньше шансов раскрыть нашу тайну. Оказалось, надо было просто хорошо прибраться.

Вечером мама пришла домой и заметила пропажу. На вопрос «А где та большая хрустальная ваза?» мы с невинным лицом ответили, что не знаем, куда она улетела и где рассыпалась на маленькие осколки. И все бы ничего. Тема была бы закрыта, да только мама у нас очень чистоплотная и мыла полы даже под диваном. Там то и оказался тот самый осколок.

Вечером на семейном совете с ремнем, папа выяснял подробности произошедшего. У меня навсегда в голове осталась фраза «Скажете правду, попадет меньше!» Я раскололась. Попало как всегда – по полной. Хватило каждой попе.

С тех пор я не люблю говорить неприятную правду в лицо, а если очень нужно – долго подбираю слова для объяснений. Боюсь последствий.

Глава 15. Синяя попа с мандаринками

Просить о чем-либо я разучилась во втором классе, и как не странно по вине мандаринов. В моем детстве на прилавках они появлялись только в декабре, накануне волшебного праздника. В другие времена года были либо редкостью, либо роскошью. Или и тем, и другим.

Зимним днем 1996 года мы с подругой вышли с уроков и решили немного погулять. Дорога маленьких путешественниц лежала через продуктовый магазин, где работала папина тетя. Глазеть на витрины с вкусняшками, было нашим любимым занятием, поэтому очевидно, что мы свернули к манящей вывеске «ПРОДМАГ». С порога нас встретил новогодний мандариновый аромат. Эти оранжевые хитрецы манили к себе. Вспомнился кисло-сладкий вкус, что играл во рту, веселость кожуры, которая брызгается стоит на нее нажать, праздник, который всегда приходил с этими фруктами.

Поглазев на коробки с мандаринами, мы вышли с ощущением пустоты и несбывшейся мечты. И тут подруга предложила: «Там же твоя тетя работает. Попроси у нее один мандарин. Я так бы сделала, если бы моя тоже там работала. Ну давай, не дрейф». И я не струсила. Пошла и попросила. Уговаривала минут пять и, наконец, получила желаемое. Знаете, такого вкусного мандарина я никогда не ела. Каждая долька чуть ли не взрывалась во рту под напором сока. И он был таким сладким и так быстро закончился.

Еще часок погуляв с подругой, я пошла домой. А там меня уже ждал сюрприз – злой папа и бледная от страха мама. Как выяснилось они тоже заходили в тот магазин, и сразу после меня. И папина тетя не скупилась на громкие оскорбления. Меня назвали попрошайкой, а родителям высказали как надо воспитывать детей на глазах у ошарашенной очереди.

В тот день меня наказали гораздо больше прежнего. Я бы даже сказала высекли. Позже папа раскаялся, что не смог подавить гнев, а мама, что не остановила папу. 2 недели я стеснялась переодеваться в школьной раздевалке, попа напоминала радугу. Я ходила с компрессами из пакетов на ногах, из-за чего в классе меня называли «шуршалкой». Благо болела у меня только попа и ноги, кулаками я могла пользоваться. Поэтому кличка не прижилась.

Это было давно. И все же сейчас я редко прошу людей о помощи. Особенно, если знаю, что не смогу заплатить за нее как следует. Хотя признаюсь, не всегда чья-то помощь подразумевает жесткую расплату.

Глава 16. Вера в чудо

«Я не волшебник, я только учусь». Многие мои ровесники, и люди немного постарше, помнят эту фразу. Она из советского фильма «Золушка» 1947 года. По сюжету произносит ее юный помощник феи-крестной. Он действительно еще не может профессионально магичить, но главное в том, что он верит в лучший исход.

«Я думаю, все будет хорошо». Так он заканчивает свою знаменитую фразу. Повторяла ее частенько и мама. Именно такие слова учат детей не унывать и двигаться дальше. Я любила и люблю эту сказку, и, по-своему, этого маленького волшебника. Я пересматривала его раз шесть или аж десять. Этот фильм подарил мне, шестилетней впечатлительной девочке надежду на счастье, которую порой не в силах дать многие взрослые.

Глава 17. «Слушай маму! Мама умней!»

Кто был главным в вашей семье? У нас считали, что папа. Но я не буду лукавить и прямо скажу, что главной была все-таки мама. В любом вопросе: о покупках, прогулках, отпуске, увлечениях, приключениях, обучающих курсах и так далее, – последней и решающей инстанцией была мама.

Гиперболизированную форму таких взаимоотношений со временем я переняла на себя. Начиная с первых серьезных отношений пыталась склонить головы мужчин, с которыми встречалась. Это выходило как бы случайно. Мелкие капризы сменяли полное игнорирование желаний и мнений партнеров. Я была своевольной, взбалмошной и совершенно бесконтрольной особой. Не скажу, что это плохо. Это даже очень хорошо и привлекательно для многих представителей сильного пола. Однако это и одна из причин, почему я дважды разведена.

После второго развода я задумалась о том, что происходит в моей жизни и, в частности, в моих отношениях с мужчинами. Помню второй муж так и сказал мне: «Я никогда не буду у тебя на первом месте. Ты всегда будешь отдавать предпочтение сначала работе, потом родителям, друзьям, коллегам и только потом моим интересам. Я не могу больше быть на последних ролях». Признаюсь, он чудесный человек, друг, советник. Но к тому времени, уже не более.

Вернусь к своей мысли. После этих слов я задумалась о том, почему поступаю так, как поступаю. Начала замечать, что и сестра прогибает парней под себя. И они с радостью позволяют ей это делать. Все счастливы. Только мне такое положение вещей не нравилось. В моих грезах я стояла за мужчиной, а не он за мной.

Благодаря родителям, я перестроила отношение к мужчинам. Разрешила себе быть слабой и беззащитной.

Глава 18. Шанс на спасение

Во втором классе на уроке ОБЖ (основы безопасности жизнедеятельности) я впервые узнала о том, что такое землетрясение. Педагог в красках описал это явление, его последствия. Предупредил о первых признаках: звон стекол в окнах, стон хрусталя в сервантах, падение мебели. «Особенно, – уточнил он, – это чувствуется на верхних этажах». Было страшно интересно. До такой степени, что я начала его ждать в небольшом городке Поволжья – Заинске, где таких катаклизмов отродясь не наблюдалось.

В то время мы жили в хрущевке на пятом этаже. А значит лучших условий придумать сложно. Я грезила землетрясением. После трех дней неоправданных ожиданий, надо мной сжалилась Вселенная и водитель большегруза. Он как раз проехал мимо дома и создал эффект содрогания. Я была в квартире одна, когда почувствовала его. Сразу поняла: «ОНО началось!». Окрыленная выбежала из дома со всеми своими пожитками – куклой, дневником, да самолетиком на веревке. Всем прохожим кричала о наступающей катастрофе, однако меня никто не понимал.

И вот стою я в октябре на улице. Пальто нараспашку, без шапки. Смотрю на нашу пятиэтажку и не могу понять, почему она стоит? Землетрясение же! Я прежде видела на картинках и по телевизору как огромные дома разрушались под натиском стихийного бедствия, а тут не шелохнуться. Странно…

Замерзнув, я все-таки решила вернуться в несостоявшиеся руины. Осторожно посидела еще несколько минут на пороге, а потом пошла разогревать суп – скоро должна была прийти сестра со школы.

На следующий день я спросила у педагога почему я жду землетрясение, а оно не приходит. Он поинтересовался, для чего мне оно. Я промолчала. Учитель же добавил, что в нашем районе таких природных явлений не бывает, только если очень маленькие и незаметные. Так что ждать их бесполезно. По крайней мере до следующего ледникового периода.

Вот так одно ничтожное уточнение открыло глаза ребенку на целый мир.

Глава 19. Мазохист со стажем

Я полюбила боль в девять лет. Частенько, а может мне это казалось, родители наказывали физически: ремень, хлопушка, шланг, прутик, ладонь. Арсенал достойный «пыточной», считала я. А для причин фантазии хватало: за разбитую вазу, за немытые полы, за неправильные слова, за прогулку, за опоздание и прочее.

В какой-то момент поняла, терпеть невмоготу и просто полюбила эту боль. Она такая приятная. Даже сейчас порой колю себя иголками или нажимаю на болевые точки, чтобы ощутить приятную волну спазмов по телу. После я стала нарываться на гнев родителей: шкодничала, создавала ситуации, где оказывалась виноватой. И мне дарили желаемое. Свист падающей с размаха хлопушки приобрел чарующие нотки.

Но внезапно побои закончились. Однажды после слишком ярого выражения своей экспрессии, отец перестал наказывать физически. Он ломал эмоционально. И тогда я молилась, чтобы он хоть раз высек меня. Ведь получая боль, я еще и получала сочувствие, жалость, внимание. Незаметно мой мазохизм преобразовался в так называемый комплекс жертвы. Быть верным рыцарем изгоя, придумывать себе обидные прозвища и потом распространять их среди одноклассников, провоцировать окружающих на злобные шутки в свой адрес и до бесконечности. Я подсознательно делала все, чтобы меня утешили, пожалели.

Смешно сейчас вспоминать об этом. Ведь эта черта проявилась частично и во взрослой жизни. В первых серьезных отношениях, я устраивала истерики, грубила, клеветала на близких, лишь бы вызвать агрессию партнера. И в силу молодости он велся на это. Подруги, родные поддерживали меня и тем самым нехотя тешили мою привычку быть жертвой.

Благо из этого состояния семейного терроризма я вышла. Отношения распались, а вместе с ними пришли выводы, чего стоит избегать и как сделать свою жизнь проще.

Глава 20. Книжная одержимость.

В детстве я мало читала. Как-то не до этого было. Школа, кружки, горки, друзья, штабики. В общем, дел невпроворот. Поэтому к 9 классу у меня по русскому языку образовалась твердая двойка. Родители и учителя боролись с моей неграмотностью как могли: указкой, таблицами, дополнительными уроками и ремнем.

При том мои правописательные недостатки с лихвой компенсировала богатая фантазия, от которой с ума сходили те же самые взрослые. Получила я ее от природы и «чуточку» от своих увлечений. И одна такая выдумка «заставила» меня полюбить книги.

Начнем с того, что усилия мамы с папой и педагогов не прошли даром. Девятый класс я закончила на четверки. «Ударница!», гордо крикнула я, заходя домой после последнего звонка. Сумка в угол, форму долой до сентября, дома праздник. Мне на радостях пообещали трехмесячный абонемент на самую классную дискотеку в городе. Моему счастью завидовали все сверстники. Но его я умудрилась упустить.

Как только начались каникулы моя подруга предложила поехать в соседний город к парню, с которым она встречалась. Я согласилась. Но ни ее, ни мои родители не отпустили бы нас к незнакомым людям с ночевкой. Поэтому мы решили обхитрить их. Она сказала своим, что едет в Нижнекамск к моей сестре, а я, соответственно, отпрашивалась к ее сестре в гости. Моя мама противилась этому путешествию, папа дал добро. Понятно, кого я послушалась. Мне выдали последние деньги из семейного бюджета и поручили быть аккуратной.

Приехали мы в незнакомый город. Куда идти – не знаем, в руках только адрес и мелочь на проезд. Конечно, ни о каких сотовых телефонах и навигаторах тогда речи не было. В начале двухтысячных стационарные то оставались роскошью. А значит навигатором нашим стал язык, который до Киева доводит. Вот и мы дошли. Да только беда – парня дома не застали. Оказалось, письмо, в котором подруга говорила о своем приезде еще не пришло.

Делать нечего: решили ждать его на лестничной площадке. 3 часа на бетонке, потом еще часок во дворе. «Суженного» высматривали по сторонам как героя войны, а его и след простыл.

Периодически поднимались до заветной двери, но каждый раз слышали: «его еще нет». На четвертый раз, родители «горе-красавчика» сжалились над нами и пригласили погреться. Там, мы рассказали свою историю скитаний. К чашке чая нам дали уютное койко-место и посоветовали остаться ночевать, а утром ехать домой. На том и порешали.

Грустная подруга проплакала всю ночь. А утром вернулся добрый молодец. Радостный, да навеселе. Соответственно, праздник продолжился. Он позвал друзей, экскурсию по городу устроил, шутил, резвился. Я так заигралась, что случайно зарядила одному большому человеку увесистую пощечину. Испугалась. И в этот момент вспомнила, что нам пора уезжать, ведь мы отпрашивались только на один день.

Какими способами не скажу, но нас уговорили остаться еще на один день. Однако с условием, что предупредим родителей. Конечно, по закону подлости и глупости, этого сделать не удалось. И пока мы отдыхали, наши с подругой мамы и папы между собой познакомились, правду узнали, милицию на уши поставили, по вокзалам нас искали. В общем, тоже куражились.

На следующий день нас чуть ли не с караваем встречали на автовокзале. По лицам пап было понятно: они что-то заподозрили. Оба хмуро молчали. Мы с подругой тихо разошлись по машинам и на этом наше приключения закончилось. Зато пришло время собирать его последствия.

Отец не кричал. Он лишь спокойно сказал: «Я взял ответственность на себя, Я отпустил тебя. Ты меня обманула. Как я могу теперь тебе верить?» Потом достал из кармана абонемент на дискотеку, ради которого он неделю бесплатно шабашил и разорвал его. «У меня нет к тебе доверия», добавил он и вышел из комнаты.

По условиям наказания я должна была месяц находиться под домашним арестом, а в итоге сидела все лето. Я сама так решила. Мне казалось, что только увеличив срок наказания, я смогу вернуть доверие папы. И я этого добилась.

Приятным бонусом ареста стала масса свободного времени. В первый месяц лета я вычистила огород до блеска, привела дом в порядок, пересмотрела все передачи (каналов всего три) и уже нуждалась в чем-то новом. Мама предложила почитать. Сначала это был какой-то авантюристский роман времен Короля Солнца, потом вся серия Катрин, потом Анжелика. Вслед за ними пошла классика. Так, на всю оставшуюся жизнь я заболела литературой. Как говорится, все что не делается – к лучшему.

Глава 21. Мой лучший друг – папа.

Я была обычным дворовым подростком. В 12 лет мне стали интересны все взрослые взрослости, типа сигаретного дыма, алкоголя, мата, обжимашек с мальчиками и крутости. «Романтика», – считала я. Неизвестное и чуждое всему моему существу и семейным традициям.

И однажды в классе прошел слушок о появлении в школе подпольной кассеты с матерными песенками. Их исполняла очень популярная в начале двухтысячных музыкальная группа. Сборник попал в руки моему однокласснику. Он передал остальным на перезапись.