скачать книгу бесплатно
– Бить будете? – заржал он.
– Не стану я вас бить. Мне с вами задачу выполнять. У меня не первый выход, восьмой. Не оскорбляйте впредь старшего по званию, тем более в присутствии солдат и сержантов. Сколько у вас прыжков с парашютом?
– У меня? Так это, пятнашка вроде как…
– Маловато… Все, идите организуйте службу по уставу.
– Есть…
Последняя фраза офицера Бельмова подействовала на прапорщика отрезвляюще. Видно, давно так жестко и в то же время доверительно с ним не разговаривали товарищи офицеры.
– Разрешите, товарищ гвардии старший лейтенант, спросить.
– Валяйте, только быстрее…
– У вас есть прыжки? Сколько же у вас, позвольте поинтересоваться?
– Немного… Сто двадцать три. Что еще, прапорщик?
– Так точно… Все…
Под тенью выступающих холодных скал и говорящих под берцами камней, Бельмов со своими солдатами вернулся на вершину каменистого плато, еще раз все обошел, проверил потенциально опасные участки на склонах. Оставив на плато трех часовых, он вернулся в расщелину и распределил время смены часовых… Спать самому не хотелось, если только покемарить часок. Что-то не спокойно на сердце. Как бы прапорщик не пришел ночью и сам не вырезал его солдат. Иногда свои бывают страшнее всяких духов, или горных демонов, потому что свои могут исподтишка, все испортить, навсегда… Здесь, в Афгане, старший лейтенант никому не доверял. Ничего не поделаешь, надо быть на чеку, когда с виду нормальный человек мог стать убийцей, трусом или негодяем. Горы, они влияют на нас, они спрашивают нас каждую минуту: «Для чего, для какой миссии ты пришел сюда, белый человек? Только не ври нам, что с миссией миротворца. Если так, то выброси свое оружие в ущелье, а сам иди к нам, в кишлак, с миром, не обидим, если поверим». Наши солдаты знали, что могут и не поверить, а применить к сдавшемуся неверному закон кровной мести, убить зверски, а мясо и кости скормить собакам, чтобы чуяли запах чужого человека. Они для нас «Горные Духи», а мы для них «Шурави – Советский». Ситуация осложнялась еще одним крайне неприятным фактором. Неписанный закон в горах распространили командиры банд: «Полосатых, то есть десантников в плен не брать, наоборот, уничтожать зверски и на месте».
Хочешь быть миротворцем, тысячу раз подумай и взвесь весь риск. Проще и надежнее слушать приказы и наставления отцов командиров и дедов – старослужащих солдат, тогда полетишь домой вовремя своим ходом, в красивой дембельской парадке, на радость родителям, а не в цинковом макинтоше с пробитой башкой, а то и без оной.
С наступлением сумерек природа замерла, только слышалось редкое шуршание ежей, повылезавших из-под корней кедров и уханье филинов, сверлящих своими круглыми оранжевыми глазами надвигающуюся непроглядную мглу. Скоро зажгутся звезды, станет светлее. А там пару часов и розовым светом озарятся верхушки холодных скал. Кто его знает, есть, конечно, небольшая надежда, что нам удастся построить в Афганистане социализм, есть такая надежда, но вот только веры-то нет. Откуда ей взяться, коли не верующие мы, отобрали у нас…
Вдруг где-то внизу загрохотал пулемет, и струйка трассирующих пуль понеслась в направлении спящего в долине кишлака. Кто-то закричал, как будто завыла раненая собака. Бельмов схватил тяжелый автомат, накинул пыльный броник и бросился с тремя десантниками вниз, к месту расположения взвода прапорщика…
Глава V. Допрос Бельмова
Кабул 29 декабря 1985 года.
У окна, уперевшись на синюю фанерную стену локтем, стоял подполковник в желтой полевой форме, старший особист, офицер особого отдела армии. Зачем-то целый час он смотрел за окно на дождливую улицу Кабула. Посередине комнаты стоял старый солдатский табурет, на котором сидел гвардии старший лейтенант Бельмов с браслетами на запястьях. Он сидел молча, лишь иногда пытаясь понять мотивы человека, стоящего у окна и зачем-то пристально разглядывающего улицу и людей чужого мусульманского города.
– Пить хотите? – вдруг спросил человек, не поворачиваясь к Алексею.
– А как вы думаете? Без воды человек ничего соображать не будет.
– Думаю, что хотите, там птица за окном, вид у нее такой, что она явно чувствует жажду. – Повернулся к Бельмову и улыбнулся невысокий и полноватый особист с маленькими серыми усиками под картофельным носом.
«Этот точно, добряк», – подумал Бельмов, и внутренне улыбнулся.
– Я могу сутки не пить, нас этому учили. Только зачем все это…
– Похвально, я читал ваше личное дело…
– Товарищ подполковник, я не совсем понимаю, что происходит? Нельзя ли снять с меня эти чертовы наручники?
– Что это за страна, послезавтра уже Новый год, а снега пока и не видно? Плохо без снега, не привычно как-то. Я вот, к слову, родился в Сибири, сейчас там у нас морозы трещат и снега по пояс…
Подполковник подошел к Бельмову и аккуратно снял с его запястий наручники.
– Меня зовут Морозов Павел Юрьевич. Как вы думаете, снег будет в Кабуле этой зимой?..
Вот и дед Мороз до меня добрался, улыбнулся сам себе Бельмов и растер затекшие запястья.
– Должен быть снег. Обещали в Новогоднюю ночь в Кабуле выпадет. В горах уже прошел и укрыл вершины плотно. В Афганистане как на Северном Кавказе, снега в горах много, только моря нет. Я море люблю, а снег как-то не очень. Разрешите встать и сделать несколько приседаний и отжиманий?
– А, конечно, валяйте. На столе стоит графин с чистой водой и стакан, пейте.
– Благодарю… – Бельмов сделал несколько гимнастических упражнений. Налил граненый стакан доверху воды и выпил залпом, потом, не раздумывая, еще два полных стакана.
– Море все любят, вы правы. Ваш отец известный художник? – спросил особист.
– Известный, ну да, может, и известный, он оформитель, – рассмеялся Алексей от неожиданного вопроса.
– А вы стали офицером-десантником? Немного странно? Для чего?
– Что же здесь странного? Я был пионером, уже с двенадцати лет решил уничтожать фашистов и врагов моей социалистической Родины. Кто может противостоять фашизму, только наш воздушный десант. Вот я и пошел! Вперед, как Юрка Гагарин! Он в космонавты, а мы – пацаны-романтики – в десантники.
– Логично и прямо. Что же случилось в ту злосчастную ночь с прапорщиком Туполовым?
– Могу только предположить, что его и еще двух десантников зарезали душманы.
– За что? За что прапорщика, старшего сержанта и еще одного старого солдата могут вырезать душманы? А остальных солдат почему не вырезали?
– Остальным крупно повезло. Они были трезвыми, поэтому и остались в живых.
– У нас есть более десяти свидетелей, что у вас накануне был скандал! Что скажете?
– Скандал? Скандал на боевых? Вы что, нарочно? Странный, даже провокационный вопрос! У меня, с кем?..
– Ну, между вами и Туполовым. Что за фамилия у него. Черт, сразу и не выговоришь…
– Я поставил боевую задачу прапорщику на ночное время. Это все! Все! Никаких скандалов, я остался за командира десанта, состоявшего из двух взводов! Мне приказал майор Рогов, чтобы я принял командование в связи с его ранением! Скандал? – громко и гневно высказался Бельмов.
– Вы даже сейчас орете! На меня…
– Я не ору вовсе, докладываю, как дело было, – спокойнее ответил Бельмов.
– Может, вас стоит отправить на лечение в Союз в психиатрический госпиталь?
– Отправьте, если вам так хочется… – засмеялся Бельмов. – По ходу, тогда надо добрую половину контингента туда направлять. Весело будет, ха…
– Давайте вернемся в тот злополучный день и вечер, – предложил Морозов.
– Давайте. Нас высадил вертолет на белое горное плато. По бокам кедровая роща, в общем, зеленка с хвойными деревьями, красивая роща, словно оказался в Пицунде…
– В Пицунде? Да, представляю…
– Потом ко мне поднялся гвардии майор Рогов весь в бинтах. Сказал, вернее, оправдался, что ранен в голову, и переложил командование десантной группой на меня. Он сразу предупредил меня, что прапорщик, которого я раньше не знал, употребляет спиртное. Так и сказал: «Прапор – забулдыга». Через час его забрала вертушка обратно в Кабул. Мне было все равно кем командовать, могу и ротой.
– Значит, майору Рогову было безразлично выполнение боевой задачи?
– Я Рогова тоже раньше не знал. Судить не могу, как он сказал, у него три ордена и четыре года в Афгане. Тут уже любому все будет безразлично, никто не хочет быть зарезанным в крайний день службы на войне. Я его понимаю… пожилой офицер, мне показалось, что у него даже отдышка была. По возрасту он был похож на полковника…
– Что было дальше?
– Я взял своих бойцов и отправился вниз метров на пятьдесят, там как раз и расположился взвод того прапорщика. К моему удивлению, он и еще двое бойцов распивали водку. Я жестко прекратил это и поставил задачу на ночь. Он нехотя, но подчинился.
– Потом, ночью начал стрелять пулемет? Кто же стрелял?
– Да, это была выходка самого Туполова. Он начал поливать по кишлаку трассирующими пулями. Был пьян в стельку. Я ударил его в лицо и предупредил, что отдам под трибунал по возвращению в дивизию. Он вроде остыл и даже заснул.
– Чем он мотивировал открытие огня по кишлаку? – строго спросил Морозов и что-то записал в свой блокнот.
– Ничем, он сказал одну фразу: «Чтобы знали и боялись духи, что десантура сидит над ними!» Самое страшное, что он кого-то зацепил в кишлаке. Я и другие бойцы слышали крики и вопли людей.
– Вы вернулись к своему взводу?
– Да, почти сразу, усилил посты и уже сам больше не спал. Предупредил бойцов, чтобы прапорщика и его людей не подпускали к себе.
– Наступило утро… Когда вы пошли к взводу прапорщика?
– В семь часов утра мой радист получил приказ спускаться к кишлаку и соединяться с основными силами десанта, которые должны были прибыть в составе броне-колонны. В семь часов двадцать минут мы начали спуск, через десять минут подошли к точке, где находился взвод Туполова. Его сержант доложил, что трое убиты ночью душманами. Им перерезали горло. Никто из солдат и сержантов духов не видел и не слышал.
– Как вы думаете, сколько было душманов?
– Один или двое. Скорее один. Человек был очень смел и действовал безрассудно. Он четко оценил обстановку. Возможно, это была кровная месть, за кого-то убитого ночью в кишлаке. Как еще можно объяснить такое внезапное нападение на шурави?
– Очень интересно, продолжайте…
– Мы погрузили трупы в плащ-палатки и с большим трудом спустились вниз к дороге, к предполагаемой броне, которой еще не было. В девять часов мой радист снова получил приказ.
– Новый приказ? Ждать броню?
– Нет… Мне приказали, не дожидаясь брони идти в кишлак, организовать поиск и навязать бой моджахедам. Дурдом, в общем. Прочесывать кишлак взводом, без прикрытия и разведки. Без вертолетов. Самоубийство.
– То есть, вас решили послать на смерть? Так вы хотите сказать?..
– Типа того, так дела не делаются. Хотя, видимо, здесь делаются. Думаю, командование решило нас запустить в населенный пункт, чтобы провести слепую разведку. Потом, при обнаружении духов разметать весь кишлак бомбами. Зверство и бессмыслица. Нас бы списали на боевые потери и все… Рогов улетел, видно почуял подставу…
– И вы пошли в кишлак? Ну, лейтенант, отвечайте…
– Да, я выполнил приказ.
– Трупы, что стало с ними?
– Я приказал их оставить под деревом и забросать ветками и обложить камнями. От собак… Люди прапорщика были в шоке и хотели остаться, чтобы охранять тела. Я им отказал, понимая, что духи и их убьют, или заберут в плен. Я видел это и приказал всем вместе идти в кишлак.
– Что было дальше? – с интересом спросил Морозов.
– Я разделил группу на два дозора, и мы пошли. Двигались очень тихо и аккуратно. Я приказал не дергаться и стараться огонь не открывать. К нашему счастью духов и вообще людей в кишлаке не было. Но на крышах?.. Мне постоянно казалось, что с крыш за нами наблюдают чужие глаза. Я и еще один боец, мой снайпер, залезли на крышу двухэтажного дувала, действительно, несколько мальчишек наблюдали за нашими действиями с крыш. Я приказал бачатам спускаться вниз и рассказать нам, где все люди. Они рассказали, что рано утром все ушли, опасаясь прочески деревни. Куда ушли, ребята не сказали. Их было пятеро, я всех отпустил. Они обрадовались и убежали вглубь кишлака. Я пытался доложить по рации, что в кишлаке людей нет. Кишлак мирный, душманы не обнаружены. Бесполезно… Мне приказали продолжать поиск духов, очень жестко приказали. Я объявил небольшой привал. Мои солдаты и сержанты отдохнули пятнадцать минут, попили чаю из фляг, и мы продолжили движение по проулкам кишлака, кстати, очень большого. В дома не заходили, только во дворы. Через два часа я неожиданно столкнулся с оперативной группой, как оказалось это были то ли «Каскадовцы», то ли «Зенит» или «Летучие мыши», в общем, группа офицеров КГБ. Они сами мне и представились. Все было нормально, я даже расслабился, но тогда я увидел у белой стены дувала тех мальчишек, которых я отпустил, у меня буквально сердце вниз упало. Эти мужики направили на них стволы автоматов и устроили допрос с пристрастием. Я сразу понял, что бачатам пришел конец… Еще попью, в горле пересохло…
– Да, конечно, пейте…
– Отличная вода.
– Да, привозят нам. Хорошую, фильтруют дополнительно для нас.
– Вот, спасибо. Ситуация была скверная. Я попросил оперативников отпустить афганских пацанов и не устраивать здесь кровавый цирк.
– Кровавый цирк? Продолжайте…
– Их старший грубо отказался. Я процитирую наш базар, то есть спор:
«Шел бы ты на хер, старший лейтенант, пока тебе и твоим салажатам мы сопли из носов кровавые не повыбивали…»
«Не понял твоего юмора, дядя! Ты в натуре оборзел? Мы десантники, а не мабута! Сечешь, пенсионер, с кем разговариваешь?»
«Вы кто, кто вы такие, чтобы суды вершить в кишлаках? Сами уносите ноги! У меня приказ проверить кишлак, я проверяю, а вы что творите? Святая инквизиция КГБ?»
– Это вы так ему ответили? – широко улыбнулся подполковник.
– Да, я просто вскипел и сразу приказал своим бойцам взять на прицел каждого оперативника. Тогда их старший выхватил пистолет и всадил пулю в руку одному из…
– Афганскому подростку?..
– Да, потом я пальнул в воздух короткой очередью, бачата убежали. Вдруг из-за моей спины раздался одиночный выстрел, и этот офицер упал, заорал, видно от боли. Я сразу смекнул, что стреляли метров со ста, никак не ближе. Скорее всего, из английской винтовки «Бур». Оперативники с ужасом смотрели на меня, потом побежали из кишлака в сторону, откуда доносился рев моторов, броня пришла. Мы пошли следом, меня тут же у брони скрутили, начали бить, ногами пинали, пыли наелся, через час отправили вертолетом в Кабул. Что с моими бойцами было я не знаю. Ничего больше не знаю. Это что было?.. Кто меня бил и по какому закону?.. Что, всем тут в Афгане заправляет Крючков со своими молодчиками?
– Ну, потише, потише. В протоколе допроса написано: «В офицера стрелял я сам». Это ваши слова, старший лейтенант?
– Да, мои! Ну, чтобы снять подозрение с моих парней, им домой скоро. Я тогда и вправду решил, что кто-то из них. А сейчас прикинул, это снайпер духовский зацепил офицера. Он видел, как тот выстрелил в мальчишку, вот и наказал злодея…
– Злодея, значит? – зло спросил Морозов.
– А как еще его назвать? Стрелять в безоружного ребенка, это что, по-вашему, и есть интернациональный долг? По мне, так на хрена такой долг? Выходить нам надо из Афгана. Только зря своих пацанов ложим в цинки и население мирное уничтожаем. Кто дал нам на это право? Вы, Министр обороны, председатель КГБ, Господь Бог? Последний точно нам этого не разрешал. А нам че, что Бог, что дьявол, все едино, атеисты-марксисты.
– Успокойтесь, лейтенант. Это война…
– Это мы ее придумали! Зачем? – крикнул Бельмов.
– Не я, точно, – прошептал Морозов и закашлялся.
– Война? Это не война, ха, это – «Интернациональный долг»!
– Лейтенант ВДВ! Вы, это, язык свой утихомирьте, мой вам совет! А то ведь расстреляют вас, как капитана третьего ранга Саблина! Тот тоже правду искал, замполит! Хотел лично за чаем с Леонидом Брежневым поговорить. Не получилось. Вот и нашел пулю в лоб и в сердце! Помните такого? Эй, дежурный, уведите офицера в камеру! Прощайте, Бельмов…
