Узы магии. Дуэт с герцогом сирен

– Простите? – Из-за дрожащих пальцев с трудом могу изобразить нужное слово.

Кевхан одаривает меня понимающей улыбкой. Искоса бросаю взгляд на корабль и свою команду, разрываясь между паникой и стыдом.

«Ему уже кто-то рассказал…»

– Считайте это бонусом.

– Сэр, но я не могу… ваша семья…

– Прекрасно обойдется без этих денег, – уверяет он, но я подмечаю знакомую усталость на его лице. Кевхан сейчас похож на человека, отчаянно старающегося любой ценой сохранить все, что ему дорого. – Этот груз станет для «Торговой компании Эпплгейта» началом новой эпохи. Без вас я бы не справился, так что эти деньги – самое малое, чем я могу отплатить вам за помощь.

– Я…

– Вы для меня как четвертая дочь, Виктория, – тепло говорит он, и его нежные слова ранят не меньше кинжала, воткнутого между ребер. – Я годами использовал ваши умения, но платил недостаточно. Теперь хочу это исправить. Вы позволите?

Ну как тут можно отказать? Даже чувствуя себя немного не в своей тарелке, я подношу руку к лицу и чуть склоняю голову.

– Спасибо.

– Это вам спасибо. Мы многое пережили вместе, – усмехается он. – Вы прошли долгий путь и уже далеко не та девушка, с которой я познакомился почти пять лет назад.

После того как меня вынесло на тот пляж, я первым делом отправилась в Денноу, сердце Тенврата. Я, конечно, надеялась, что смогу отыскать в городе какую-нибудь работу, но даже не рассчитывала на подобную удачу. Однако судьба свела меня с лордом, который расширял собственную торговую компанию, а потому отчаянно нуждался в капитанах, которым достанет глупости отправиться в плавание на север.

Так впервые песня сирена принесла мне удачу.

Я не имела ни малейшего понятия о том, как управлять кораблем, а ложь об этом граничила с безрассудством, как и бегство от Чарльза. Однако выбор капитанов, готовых пуститься в плавание через Серый проток, населенный призраками и морскими чудовищами, оказался невелик. Он ухватился за меня, как за соломинку, а я за него. Пришлось приложить максимум усилий, но с помощью магии все получилось, и моя первая ложь, сказанная Кевхану, обернулась для меня наивысшим благом.

Лорд Кевхан Эпплгейт щедро оплачивал мои услуги, особенно после того, как я доказала свою пригодность и, быстро набравшись опыта, стала его самым надежным и умелым капитаном. Я усердно трудилась, выжидая удобного момента, чтобы «воскреснуть»; пока же сменила имя с Элизабет на Викторию и даже солгала о своем возрасте, чтобы Чарльз – да и кто-либо еще – не узнал, что я жива. Мне хотелось защитить родных, а узнай супруг, что я не погибла, он бы непременно к ним заявился. Тогда я даже не подозревала, что Чарльз взялся за мою семью.

Правда выплыла наружу, когда я, наконец, действуя как можно осторожней, связалась с родными. В дело вмешался Совет, и упорядоченная новая жизнь, которую я пыталась для себя построить, быстро превратилась в хаос.

К счастью, к тому времени я уже имела средства, чтобы ежегодно оплачивать Чарльзу стоимость своей свободы, и еще хватило денег помочь родным перебраться в город. Мы все работали, боролись, занимались тем, что по душе.

Пять лет – долгий срок, как я посчитала в ту холодную ночь – пролетели в один миг.

– Нам нужно готовиться к проходу через проток, – сообщаю я. – Прошу, сэр, спуститесь в трюм.

– А может, позволите мне в этот раз остаться на палубе? – спрашивает он, но, поймав мой усталый взгляд, усмехается. – Ладно, хорошо. Не стану рисковать вас отвлечь, хотя я надеялся увидеть монстра или сирену. – И он отходит, одарив меня ободряющей улыбкой. Мне так и хочется сказать, что незачем ему смотреть на этих жутких созданий, но я прикусываю язык. – Удачи, Виктория.

Надеюсь, его пожелание сработает. Неважно, сколько раз я плавала этим путем и заходила в неспокойные воды, которые избрали своим обиталищем сирены, сердце всегда готово выскочить из груди.

Серым протоком называется опасный пролив, вдоль каменистого побережья которого тянутся похожие на клыки скалы; о них разбиваются самые яростные волны, зарождающиеся на необъятных просторах бушующих морей, куда не заплывал еще ни один моряк – по крайней мере из тех, кто остался в живых. Даже я, несмотря на магию сирена, никогда на это не осмеливалась.

В протоке всегда бушевали сильные шторма, и поговаривали, что водятся призраки, но после того, как с полсотни лет назад сирены начали нападать на корабли, и без того опасный переход превратился в практически непроходимый. За несколько десятилетий я стала первым капитаном, сумевшим провести здесь корабль благодаря невосприимчивости к песням морских обитателей.

Хотя и не без труда.

– Задраить люки! Крепить палубный груз! Готовить паруса! – Широкими, размашистыми движениями, так, чтобы все видели, раздаю команды матросам.

Они повинуются беспрекословно, внутренне настраиваясь и готовя судно к предстоящему шторму, ведь у нас остается лишь час спокойствия.

Когда снасти начинают стонать под натиском ветра, мы с Дживре направляемся на нос корабля. Остальные члены команды привязывают себя к заранее установленным местам. В передней части судна к поручням крепятся четыре трубы, две слева и две справа от меня; в каждую вставлен свернутый флажок размером не больше моей ладони. Двигая этими флажками, я могу общаться с матросами, находящимися позади меня, без необходимости поворачиваться или изображать сложные жесты.

Рядом со мной к перилам пристегивается Джорк и кивает в ответ на мой кивок. В одной руке он держит цепь, в другой палку, играющие свою роль в предстоящем проходе. Палка призвана привлечь мое внимание, если вдруг матросам понадобится о чем-то со мной поговорить. Цепь соединена с большим колоколом, спрятанным глубоко в корпусе корабля, – миниатюрной версией того, в который звонили на маяке, чтобы прервать пение сирен. Колокол на судне слишком мал, чтобы оказать какую-то существенную помощь, но все же он лучше, чем ничего.

Мы проплываем мимо большой остроконечной скалы, знаменующей начало Серого протока, и миг спустя на нас обрушивается шторм. Молнии змеятся по небу, сверкая слишком близко к кораблю. Мы движемся с приличной скоростью, успешно подстраиваясь под порывы переменчивого ветра.

Достаю из кармана штанов компас и вставляю его в углубление на перилах, вырезанное специально для него. Сейчас он выполняет двойную роль: помогает проверить, насколько верно я двигаюсь, полагаясь на собственные инстинкты, и является чем-то вроде талисмана, приносящего удачу. Его я купила в первую очередь, как только заработала собственные деньги, и все это время он позволял мне отыскивать нужный путь.

Стоит миновать вторую приметную скалу, как завывания ветра переходят почти в визг. Сирены сегодня отнюдь не таятся. Похоже, они голодны и смертельно опасны.

Вытягиваю палец, и тишину пронзает первый громкий удар колокола, звуча диссонансом пению сирен, сбивая их с толку и разрушая чары. И пусть на меня не действуют их песни, я не позволю жителям глубин вывести из строя мою команду.

Я напряженно прислушиваюсь к неизбежному моменту, когда их мелодия зазвучит вновь. По палубе начинает барабанить дождь. Темный горизонт освещает очередная вспышка молнии, выхватывая из темноты тени, которые кружат прямо под волнами – монстры или призраки, только и ждущие возможности полакомиться нашей живой плотью.

В Серый проток мы вошли рано утром, но такое впечатление, будто вокруг сгущается ночь. Плотные облака над головой почти полностью закрывают солнце. Вытаскиваю голубой флажок, поднимаю над головой и размахиваю круговыми движениями, что означает: «Спустить паруса».

Затем беру красный и машу им влево. Руль со стоном ударяется о волны, и корабль немного сворачивает в сторону. Напряженно ловлю любые необычные звуки, сообщающие о том, что судно трещит от сильной нагрузки. Этот старый корабль словно бы становится продолжением моего собственного тела, поэтому я знаю все его обычные скрипы и трески и смогу сразу уловить, если что-то не так.

Вдоль протока тянутся остовы других кораблей – еще одна угроза вдобавок к существам, скрывающимся под водой, вполне способная повредить наш корпус. В средней части проток кажется практически бездонным, в других местах встречаются почти что мелководные участки, где можно рассмотреть обломки погибших кораблей.

Сирены снова начинают петь. Точнее, даже выть, требуя крови. Никогда не слышала от них столь резких, почти звериных звуков. Вытягиваю правую руку, и колокол звонит снова.

Пользуясь звуками песни, пытаюсь понять, где мы сейчас находимся. Насколько могу судить, они всегда приходят с востока, и это, несмотря на шторм, помогает мне не сбиться с курса, а приметные скалы и корабли служат ориентирами времени и места.

На этот раз пение возвращается быстрее. Опять вытягиваю руку и поднимаю флажок. Мы набираем скорость. Члены команды за моей спиной, охая и кряхтя, передвигаются по палубе – ну, насколько позволяют их привязи. Я не оглядываюсь – они и сами отлично знают, как лучше поступить. Утираю с глаз капли дождя и сосредоточенно смотрю вперед.

Каждый матрос – часть нашего успеха, и вместе мы справимся.

На корабль обрушиваются волны, каждая страшнее предыдущей, и мы опасно кренимся то влево, то вправо. Держусь за поручни одной рукой, чтобы другой, свободной, иметь возможность в любой момент общаться с командой. Половина пути уже пройдена, и сейчас мы в самой гуще шторма. Чтобы миновать этот бурный проток, требуется всего полдня, но я готова поклясться, что каждый раз, оказываясь на другой стороне, оставляю в этом проходе целую неделю жизни.

Сирены вновь заводят песню, но на этот раз она звучит иначе.

Единственная низкая нота почти перекрывает остальные, и все-таки даже в такой тональности их песня производит впечатление. Кожа на руке начинает гореть, как будто узоры на ней превратились в колючую проволоку и теперь, когда я крепче цепляюсь за перила, впиваются в мою плоть. Однако чувства постепенно притупляются, вой ветра, грохот волн, крики команды и зловещий скрип корабля будто затихают вдали.

«Иди ко мне», – вдруг раздается шепот на незнакомом языке, который я интуитивно понимаю. Слова дрожью отдаются во мне, проникают внутрь, заставляя расслабляться напряженные мышцы. Я словно бы вдыхаю этот звук. Его песня похожа на старого друга, пусть и незваного, но имеющего ключ от двери, чтобы войти в любое время.

«Нет».

Моргая, я высвобождаюсь из захвата. Впервые я попала под власть песни сирены.

Пение вдруг обрывается, и я снова в полной мере ощущаю окружающий мир. Дождь ледяными кинжалами скользит по разгоряченной коже. Предплечье горит огнем; не будь необходимости держаться за перила, я впилась бы в собственную плоть ногтями.

Снова начинается песня, и в ней не слышится его голоса. Она грохочет, бьется во мне, яростным эхом отдаваясь внутри.

Зовет меня.

«Нет! Не сейчас. Осталось еще полгода», – хочется крикнуть мне, но горло так пересохло, что не способно издать даже самые слабые звуки.

Обычный гимн протока сменяется песней, которая преследует меня каждый день, слышится даже в самом тихом шепоте ветра, наполняет разум всякий раз, как я отбрасываю в сторону мысли, звучит в ушах перед сном. Это его песня, которая в первый год чуть не свела меня с ума.

Да, я ему задолжала, и сирен явился за мной, сообщая, что пришла пора расплачиваться за собственную жизнь.

Но пока рано. Слишком рано! У меня в запасе еще полгода.

Поднимаю сразу два флажка и машу ими вперед. Матросы бросаются поднимать все паруса. Убираю флажки и дважды вытягиваю палец. Колокол звонит два раза. Песня даже не прерывается. Вновь указываю пальцем. «Еще!» Мелодия все так же звучит, неумолчная и беспощадная.

«Нет, только не сейчас!»

В напев вплетаются другие голоса – еще сирены, взывающие ко мне в призрачном, почти невесомом созвучии. Стало быть, он позвал друзей, чтобы взыскать с меня долг, и теперь я не найду безопасного укрытия ни на суше, ни в море.

Развернувшись, бросаю взгляд на женщин и мужчин, доверивших мне свои жизни. Дживре на миг выпускает штурвал и шире раскрывает глаза. Оно и понятно: я нарушила собственное главное правило плавания по протоку и позволила матросам увидеть свой страх. Сжимаю губы в тонкую линию. Нет, я не позволю этим монстрам забрать меня без боя и не отдам им свою команду. Клянусь в этом всеми забытыми богами.

Полпути уже пройдено. У нас получится.

Хватаю флажок и машу в сторону. Корабль сворачивает влево, потом вправо, снова влево. И еще поворот…

Теперь можно двигаться прямо. Дживре знает путь не хуже меня и сумеет справиться.

В воде под шапками пены мелькают тени. Песня становится все громче, заглушая даже мысли. Время вышло, и он пришел меня забрать. В этом нет сомнений, поскольку каждая нота словно ввинчивается в череп. Может, я смогу выиграть для них время. Матросы не должны расплачиваться за мой выбор.

Когда я отступаю с носа и поворачиваюсь к Дживре, страх первой помощницы сменяется паникой и замешательством.

– Присмотри за Эмили, – прошу на языке жестов, медленно двигая руками для большей выразительности. – Пожалуйста, оплати за меня долг. Не дай попасть в долговую тюрьму ни ей, ни моим родителям. Пожалуйста.

Не представляю, как Дживре сможет все это предотвратить. Понимаю, что слишком многого прошу и надеюсь на чудо, и все же не могу промолчать. Выбора у меня нет.

Помощница выпускает штурвал, чтобы ответить, и в тот же миг он начинает бешено вращаться. Дживре вновь вцепляется в него, возвращая контроль над управлением судном, и просто качает головой. В ее глазах, озаряемых вспышками молний, светится ужас. Она меня знает и понимает, что я задумала.

– Двигайся прямо вперед. Не позволяй им сбить себя с курса. – Постукиваю пальцем по компасу, по-прежнему прикрепленному к поручню, и указываю вперед. – Спасибо. И поблагодари всех от моего имени.

Мне стоило чаще и больше разговаривать с членами команды и дать им понять, насколько я благодарна всем за службу.

– Виктория! – выкрикивает она мое имя, не зная, что мои наушники никогда не приглушали звук, и я слышу ее отчаянный возглас.

Подхожу к борту судна, где песня сирен звучит громче всего, и вздрагиваю от ее звуков. Тени, скользящие в темной толще бушующих вод, подбираются все ближе к поверхности. Собравшись с духом, касаюсь поручней дрожащими руками.

«Прыгай, Виктория».

Да, нужно прыгать. Это так просто. И все же при взгляде на покрытое пенными шапками море меня охватывает ужас.

Внезапно волны становятся сильнее, все выше вздымаясь вдали. Тени теперь напоминают длинные щупальца.

Песня достигает кульминации, когда десятки голосов сразу меняют тональность. Сирены больше не поют, скорее воют, заходятся в крике.

Стискиваю поручни, готовясь броситься за борт.

Внезапно воцаряется тишина, и я в ужасе замираю.

«Эти тени – не сирены!»

– Резкий поворот налево! – кричу изо всех сил, как можно выразительней размахивая руками.

Но Дживре не успевает даже среагировать.

Из океана вздымаются щупальца, в три раза превосходящие размерами здание Совета в Денноу, и простираются ввысь, как будто задумали сорвать облака с неба. Корабль накреняется, и мы оказываемся в ловушке чудовища, для которого наше судно не более чем детская игрушка.

Я делаю судорожный вдох, а миг спустя щупальца обрушиваются вниз, и корабль, ставший важной частью моей жизни, издает краткий болезненный хруст и, взрываясь криками и обломками, уходит под воду, прямо в пасть чудовищу, а вместе с ним и члены команды, слепо вверившие мне свои судьбы.

Четыре

Благодаря прорезающим небо над головой вспышкам молний я вижу, что творится под поверхностью воды, в которую неумолимо погружаюсь. Жуткое зрелище. Обломки корабля подхватывает стремительное течение, от которого разит смертью. Я с трудом узнаю членов команды, служивших под моим началом несколько лет, поскольку их лица, знакомые мне не меньше собственного, искажены непередаваемой мукой и болью. Они хватаются за горло, глотая воду вместо воздуха. Некоторые уже неподвижно застыли, уставясь вперед широко раскрытыми глазами, полными тошнотворного ужаса.