Вопреки и навсегда. Одержимость Желтого Тигра

– Откуда у тебя фобия? – спросил я в ответ, желая узнать о ней нечто столь же сокровенное. Когда Николетта вопросительно приподняла бровь, я добавил: – Тайна в обмен на тайну.

Она уже хотела что-то ответить, но официант принес пиццу. Никто из нас к ней не притронулся, мы продолжали буравить друг друга взглядами. Ни один не собирался уступать. Сейчас мы как нельзя лучше демонстрировали противостояние тех, кто стоял за нами. Холодные смертоносные клыки и когти против жара огнедышащей пасти.

Наконец, вздохнув, Николетта произнесла:

– Ты знаешь, что они вызывают привыкание? Без терапии от них мало толку.

– Вновь захотелось изобразить психолога? – Еще одна… Подобно Эмили желала покопаться у меня в мозгах. – Оставь проповеди себе, – сказал я резче, чем стоило.

Когда в кафе зашли новые посетители – юная парочка, которая едва не сгибалась пополам от смеха, – я вспомнил злорадный хохот фантома Миранды. И, недолго думая, раскрыл флакон, вытащил таблетку, закинул в рот и запил напитком. Все это начинало выходить из-под контроля. А мне следовало держать разум в узде.

Николетта грустно наблюдала за моими действиями, затем встала, скинула с плеч пиджак, вернула его мне и достала из клатча мобильный.

– Знаешь, – обратилась она ко мне, – думаю, сегодняшний вечер уже ничем не спасти. Вызову нам машину.

Я не стал спорить.

* * *

Всю дорогу до отеля мы ехали в полнейшей тишине. В той же звенящей тишине, которая сопровождала нас, пока мы прошли в лобби и двинулись к лифтам. Когда двери одного из них разъехались, а Николетта зашла внутрь, я бросил на нее последний взгляд и молча ринулся к лестнице, не желая более видеть девчонку Драконов сегодня. Она доводила меня до исступления. В одно мгновение я желал ее так необузданно, что эта страсть затмевала разум, мешая ясно мыслить. В другое – мне уже хотелось бежать как можно дальше, когда она пыталась заглянуть глубже мне в душу, прочесть невысказанное, явить миру те чувства, что я давно похоронил, заключив их останки под замок. Однако оттолкнуть ее свыше моих сил. Слишком велики нужда и уверенность, что в ней заключен ключ к прощению себя.

Залетев в номер, я отбросил пиджак на кровать, и тут раздался телефонный звонок.

Гребаный Антонио. Что ему потребовалось?

– Слушаю, – ответил я.

Абсолютно ледяным тоном брат произнес:

– Мне только что звонил Лиам.

Попытавшись прикинуться дурачком, я спросил:

– Какой Лиам? Хемсворт? [5] – Смешок вышел фальшивым, да и брат шутку не оценил.

– Не прикидывайся, – выдохнул Антонио. – Какого дьявола тебя опять понесло в тот ресторан? Мало других заведений в Берлине? У Астрид истерика. Она собственноручно готова вышвырнуть тебя из города. Еще на похоронах Миранды я пообещал Лиаму, что ты больше не попадешься им на глаза. Какого, мать его, хрена ты забыл в их ресторане?

Вторя тону братца, я вспылил:

– Я понятия не имел, что он теперь принадлежит долбаной Астрид! Кто бы мне об этом сказал!

Даже не находясь в одном с ним помещении, я чувствовал, что Антонио разозлился не на шутку. Его голос буквально дребезжал от гнева, напоминая оголенный провод. Тронешь – и тебе конец.

– Микаэль, ты издеваешься?! Я сообщил тебе об этом в тот день, когда они подписали сделку. Потому что помню, что твоя жалкая задница никак не может забыть дорогу к этому чертову ресторану. Временами мне хотелось сравнять его с землей, лишь бы ты перестал продолжать опустошать себя никому не нужными воспоминаниями.

Я не знал, что ответить. В голове царила звенящая тишина. Не помнил ни разговора, ни предупреждения Антонио.

– Черт. – Я выдохнул. – Я не… Я забыл об этом, Антонио. Серьезно. Не собирался их провоцировать. Просто пошел в знакомое мне место. Сработал рефлекс.

– С кем ты там был?

– Какая разница?

– Астрид вопила, что ты пытаешься загубить очередную невинную душу, – все еще раздраженно пояснил брат. – Кого ты туда привел?

– Эмили, – ответил я, сделав мысленную пометку: не забыть предупредить Эм, что я использовал ее в качестве прикрытия.

– Эмили… – задумчиво произнес Антонио. – Странно. Астрид говорила так, будто не знала твою спутницу.

– Она ненормальная, – процедил я сквозь зубы.

Антонио вздохнул и продолжил уже более спокойным тоном:

– Ладно. Я все уладил, но держись от них подальше. Иначе это плохо закончится. Для всех. Кстати, послезавтра ты мне понадобишься. Есть дело. Как раз выпустишь пар, дашь волю своей ярости.

С этими словами он оборвал звонок, а я продолжал сжимать мобильный так крепко, что на миг мне показалось: еще чуть-чуть – и корпус треснет. Часть меня жаждала выпустить эмоции и прогнать напряжение, другая же часть морщилась, представляя, что вновь придется выполнять приказы Антонио.

Наконец разжав телефон, я прошел к креслу и устало сел, бросив мобильный на деревянный журнальный столик. Сжав пальцами переносицу, прокрутил в голове сегодняшний день, окончательно убедившись, что сам облажался. Хотел показать себя другим, а в итоге выставил дураком и психом. На инстинкте я вновь потянулся к кулону.

Якорь… Чертов якорь.

И тут я вспомнил, что когда-то нашел для себя иной способ, удерживающий меня в реальности, привязывающий к текущему моменту.

Я дошел до спортивной сумки с вещами, которые прихватил из Лондона. Пошарив на дне, нашел искомый предмет. Небольшой складной нож, выполненный из стали, с плавной линией рукояти. Некогда мой лучший друг, с которым я не расставался. Только в последнее время все чаще оставлял его в вещах, а не пихал в карман при каждом выходе из дома.

Потерял хватку или же разум?

Вернувшись с ножом к столику, я опустился на пол и резким движением выкинул лезвие. Сделал глубокий вдох. Положил ладонь на столик и развел пальцы. Нарочито медленным движением коснулся краем лезвия поверхности стола возле большого пальца. Затем поднял его и опустил между большим и указательным. Повторил действие за каждым, затем вернулся обратно. С очередным заходом я увеличивал скорость, внимательно наблюдая за движениями лезвия, чувствуя ритм, ощущая первые всплески адреналина в крови. Достигнув предела адекватной скорости, я закрыл глаза и сосредоточился исключительно на стуке кончика лезвия. Каждое успешное движение – сохраненный кусочек здравомыслия. Пока острие стали скользило между пальцами, я не мог думать ни о чем другом. Не допускал ни единой лишней мысли, сохраняя ясность ума. Игра с ножом удерживала фокус на текущем моменте, привязывая меня к реальности. Тот же пресловутый якорь, о котором твердили в психотерапии. Однако не эфемерный, а реальный. Способный молниеносно напомнить, чего может стоить одна-единственная ошибка. Внутреннее напряжение заметно стихло, уступив место азарту. Мне даже удалось улыбнуться, когда очередной заход прошел успешно. Но в следующий раз, занеся лезвие над рукой, я упустил нить концентрации. И услышал смех… Все тот же смех, что иногда преследовал меня в кошмарах, а теперь и в реальности. Когда лезвие прорезало плоть, я зашипел. Скорее от неожиданности, нежели от боли. И отдернул руку, резко распахнув глаза.

Сбоку безымянного пальца виднелся небольшой порез с выступившей каплей алой крови. Наклонив руку, я наблюдал за тем, как вязкая жидкость медленно стекала по пальцу вниз. И, задержавшись на мгновение на кончике, упала на поверхность столика. Возле лезвия, самый край которого окрасился в тот же багряный цвет.

Сглотнув, я осознал, что мой самый надежный способ провалился. Сколько бы ни отшучивался от Эмили и Альберта… Границы реальности размывались. Я больше не мог этого отрицать.

* * *

– Все готовы? – Тедди, как обычно, наводил панику на ровном месте.

До нашего выступления оставалось около двадцати минут. И все, кроме этого несчастного, сохраняли спокойствие.

Утром, не желая напортачить во время выступления, я решил последовать предписанию Майлза и принял полную дозу таблеток. После чего отправился к Альберту и оставшиеся полдня провел у него, забивая голову чем угодно, кроме мыслей о вчерашнем вечере.

И вот два часа назад мы приехали на место проведения съемок первого тура.

– Не нервничаешь? – спросила Николетта, подойдя ко мне.

За весь день мы перекинулись лишь парой слов. Очевидно, оба не желали лезть друг к другу из-за недомолвок, оставшихся после обмена чередой слишком личных вопросов.

Я мотнул головой, окидывая девчонку взглядом. Выглядела она сегодня так, что я готов был пасть перед ней ниц прямо здесь и сейчас. Николетта подобрала наряд под стать стилю песни: высокие сапоги, кожаная юбка до середины бедра с цепями на поясе, короткая черная кофта с прозрачными рукавами и глубоким вырезом, демонстрирующим ложбинку груди и предоставляя прекрасный вид на выделяющиеся ключицы, которые меня в очередной раз заворожили. Ее волосы уложены мягкими волнами, глаза выделены темными тенями, в ушах кафф с цепочкой, а на шее чокер и амулет в виде темно-фиолетового кристалла. Эти маленькие детали в украшениях придавали ей вид соблазнительной ведьмочки, чары которой действовали на меня безотказно. И если бы нам не требовалось выходить на сцену, я бы уже увел ее в ближайшую подсобку…

– …и только нервирует, – закончила она фразу, начало которой я пропустил из-за того, что пялился на Ники как последний неудачник, которому не хватало секса. Черт.

– Что? – спросил я.

Николетта указала на Теодора.

– Говорю, что он, похоже, только всех нервирует своей тревогой. Тедди, – обратилась она уже к нему, слегка повысив голос: – Просто сядь и успокойся.

Я не видел, последовал ли он ее совету, поскольку не мог отвести взгляда от наследницы Драконов. Прочистив горло, произнес:

– Послушай, насчет вчерашнего…

– Майк, давай оставим все разговоры на потом.

Кажется, она и сама волновалась.

Я поправил повязанную на поясе рубашку, схватил со стула куртку и накинул ее на себя поверх майки. Затем обратился ко всем присутствующим:

– У нас все получится. Главное – не забывайте о командной работе, – на последних словах я взглянул на Эмили и Теодора, которые больше всех спорили на репетициях. – Я не сомневаюсь, что мы легко справимся с этим этапом.

Все одобрительно закивали, кто-то воскликнул: «Да, мы справимся!» А оглянувшись на Ники, я заметил ее мягкую улыбку. Улыбнувшись в ответ, я развернулся, подошел к ней и протянул руку. Она молча приняла ее и позволила увести себя в коридор, ведущий к выходу на сцену. Остальные последовали за нами, хотя держались на некотором расстоянии.

Воспользовавшись моментом, я наклонился и прошептал:

– Все будет хорошо. Не волнуйся.

В благодарность Николетта сжала мою ладонь, а затем мы услышали, как ведущий объявляет наш выход.

Сцена никогда не внушала мне страха. Наоборот, я чувствовал себя в своей стихии, независимо от количества зрителей. Зал, где проходила съемка, оказался небольшим. Сюда пустили несколько десятков человек, но основная аудитория, разумеется, следила за эфиром в Сети.

Когда ребята начали играть проигрыш, я поймал взгляд Ники и подмигнул ей. А спустя мгновение она уже вступила со своей партией:

– Есть в тебе нечто притягательное. Я просто хочу узнать тебя, узнать твое имя, – пропела она мелодичным голосом, не сводя с меня глаз. Мы договорились максимально удерживать концентрацию друг на друге, создавать видимость химии для зрителей. Но даже не существуй этой договоренности… Я бы все равно не смог сосредоточиться ни на чем другом. Сейчас для меня существовала только Николетта и песня, связывающая нас невидимыми нитями искусства. – Я околдована тобой и не жалею об этом [6].

Детка, как же ты ошибаешься. Это я угодил в твои магические силки…

– Не пытайся спрятаться за этими ангельскими глазками, – вытянул я свои строчки. Мы внесли изменения не только в аранжировку, но и в распределение партий. Так казалось правильнее. И чертовски нам подходило. – Если впустишь меня, на этот раз я не стану сдерживаться [7]. – Пульс зашкаливал, когда я перешел на скрим, но отнюдь не от напряжения связок. Я буквально проживал те слова, что пел. Вторя своим же строчкам, поклялся, что на этот раз не упущу то, что заставляло меня оживать и чувствовать мириады давно позабытых эмоций.

Освещенное пространство между нами буквально искрилось, а воздух сгущался.

– Можешь забрать все остатки, ведь я одержим тобой, малышка [8], – следующие строчки слетели с моих губ особенно экспрессивно.

Одержимость… Именно так некоторые называли мою любовь к Миранде. Твердили, что я помешался на ней. Но я не мог с ними согласиться. То была нужда. Я нуждался в ней сродни тому, как путник в пустыне нуждается в капле живительной влаги. А утратив желаемое, продолжал плестись по разгоряченному песку, вдыхая воздух, обжигающий легкие. Однако сейчас… Сейчас передо мной предстал гребаный оазис. И разве могу я, изголодавшись по воде и тени, не следовать к нему? Несмотря на все предостережения. Игнорируя ловушки собственного разума. Разве способен я сопротивляться?

Ближе к концу мы добавили треку лиричности. А сразу за последними словами отвели время на клавишные, создав мелодичный финал под стать вступительному проигрышу. Подразумевалось, что Николетта подойдет к синтезатору, а мы отступим в тень, когда прожектор и софиты наведут на нее. Но я, нарушив первоначальный план, последовал за девчонкой. И когда Николетта начала играть, подошел к ней со спины, одной рукой приобнял за талию, а вторую положил поверх ее ладони на клавишах. На мгновение она вздрогнула, но не позволила себе сбиться. Большим пальцем я нежно поглаживал изгиб ее талии. Рукой на синтезаторе вторил движениям ее пальцев. Она взглянула на меня, продолжая играть в тандеме. И когда наши взгляды встретились, все остальное перестало иметь значение. Не осталось ни зрителей, ни судей, ни других участников группы. Только мы. Музыка. И повисшее в воздухе притяжение. Кажется, за все время знакомства между нами не ощущалось подобной гармонии. Наступил момент единения. Наш момент искренности.

Когда мы доиграли последние ноты, зал взорвался аплодисментами, а свет погас, погрузив сцену во тьму. Я слышал, как остальные ребята уходили за кулисы, но все еще не мог отстраниться от Николетты. Даже во мраке отчетливо различал ее черты: большие, притягательные глаза, аккуратный носик и приоткрытые, в меру пухлые губы… И я сделал то, что мне казалось единственным правильным в тот момент: наклонился и поцеловал ее с такой нежностью, на которую не думал, что еще способен. И она ответила на поцелуй. Не подозревая, что этим легким прикосновением губ я буквально вручал ей всего себя.

Глава 4

Марк Уоллс

Лос-Анджелес

– Родился в Бергене. В трехлетнем возрасте вместе с семьей переехал в Иматру в Финляндии. Когда родителей Ларсена не стало, бабушка с дедушкой забрали его к себе в Канаду. Окончил университет Торонто. Судя по характеристике, блестящий, прилежный студент. Дальше работа, переезд в Штаты и бла-бла-бла, – Стивен бросил папку с собранной информацией мне на стол, – ничего интересного. Говорил же, Диего чист.

Я подтянул к себе документы и начал просматривать сам.

– Тебе не кажется, что все слишком вылизано? Какая-то идеальная жизнь у него выходит.

– Или у тебя паранойя, – заметил Стив, подходя к мишени дартса, расположенной в дальнем углу кабинета. Схватив один дротик, он отошел к столу и сделал выпад. Но попал лишь на самый край. – Черт. Когда-нибудь я научусь.

Я ухмыльнулся, не переставая прожигать взглядом черные буквы, которые, казалось, хотели обвести меня вокруг пальца.

– Торонто… – пробормотал я, постукивая пальцем по столу. – Твой друг Оливер ведь тоже учился в университете Торонто?

– Ага, – отозвался Стив, совершая еще одну попытку попасть в центр.

– Он биолог? – спросил я, ища информацию о факультете Диего.

– Биотехнолог, – поправил меня друг. – А что?

– У Диего степень по истории… Напомни, сколько Оливеру лет?

– Двадцать восемь, – отозвался он.

– Предположу, что учились они примерно в одни годы.

Раздался глухой стук, когда очередной дротик, влетев в стену, отскочил на пол.

– Побереги стены, будь добр, – вздохнул я. – Они не виноваты в твоей криворукости. Я, кстати, до сих пор не понимаю, как ты можешь стрелять ровно в цель, но дротиками никогда не попадаешь в центр мишени.

– Так что там про Оливера? – перевел Стив тему от своей слабости.

– Можешь спросить у него, знал ли он Диего?

– Марк, ты не перегибаешь? Нам бы заняться этим психом, а не Ларсеном…

– Хочу учесть все варианты, – оборвал его я. – Чутье все еще говорит, что здесь есть какой-то подвох.

Я проверил год смерти родителей Диего, но они умерли раньше похищения Николетты. Вряд ли мстил за них. Может, я действительно видел то, чего нет?

– Ладно, – вздохнул Стивен. – Я спрошу. Но уверен, что только время потеряю.

Время. Точно. Взглянув на часы, я обнаружил, что уже три часа дня. Через час я должен быть в «Хилтоне», где остановилась Сандра. Ей все же удалось добиться своего и отсрочить разговор. Неделю назад, когда я настаивал на прилете, она заявила, что слегла с простудой. Уверен, всего лишь пыталась выиграть время, но, разумеется, не стал давить.

Убрав досье в сейф, я схватил пиджак и, похлопав друга по плечу, направился к выходу.

– Мне пора к Сандре. Как поговоришь с Оливером, позвони.

– Передай привет своей будущей бывшей красавице невесте, – крикнул он мне вслед, откровенно веселясь.

Вместо ответа я просто показал ему грубый жест и покинул кабинет.

* * *

Я открыл дверь номера ключ-картой, которую мне любезно предоставил администратор отеля по просьбе самой Сандры.

Апартаменты встретили меня тусклым светом десятка зажженных свечей. Следуя за их мерцанием, достиг гостиной, в центре которой на столике стояла бутылка вина, два бокала и закуски. И тоже в окружении чайных свечек.

– Сюрприз! – воскликнула Сандра, выйдя из спальни слева от меня в одном нижнем белье.

Проклятье. Она только все усложняет.

Сложно удержаться и не скользнуть взглядом по полуобнаженной девушке, которая к тому же довольно хороша собой. Однако бросив мимолетный взгляд, я тотчас принялся искать глазами ее халат, который нашел на спинке одного из кресел. Подхватив его, направился к Сандре и накинул ей на плечи.

– Он мне не нужен, – произнесла она, скинув ткань на пол и прильнув ко мне. Острыми ноготками прошлась по моему плечу, затем опустилась ниже, провела по груди и направилась к поясу брюк, – зато нужен ты. – И томным голосом добавила: – Я так скучала.

Я перехватил ее запястье.

– Перестань.

– Тогда и ты перестань вести себя как ледышка. Мне известно, каким ты можешь быть в порыве страсти, – самодовольно заявила Сандра, и от ее дыхания повеяло алкоголем.

Я закрыл глаза, мысленно проклиная все на свете за то, что в ночь объявления помолвки последовал совету Дэна и вернулся в номер так называемой «невесты». И не выпускал Сандру из постели, пока не утолил потребность в выплеске эмоций.

– Нам нужно поговорить, – сказал я, открыв глаза и направившись к ее импровизированному романтическому фуршету.

Включив по пути свет, подошел к столику и задул свечи. Затем сел на диван и кивком указал на кресло.

Сандра, сложив руки на груди и покачивая бедрами, прошла в комнату и плавно опустилась в мягкий бархат.

– Хочешь вести беседу в таком виде? – Я скептически обвел взглядом ее кружевной наряд.

– Если тебя это смущает, могу совсем раздеться.

– Сандра, – почти прорычал я.

Закатив глаза, она таки поднялась, вернулась за халатом и снова села в кресло. Налила себе вина, сделала глоток и уставилась на меня более смиренным взглядом.

– Я сделала что-то не так? – тихо спросила она, мгновенно переключив режим соблазнительницы на неуверенную в себе девицу.

– Послушай, ты ведь не глупа, – начал я, искренне не понимая, отчего она прогибалась под меня с самого знакомства. – И красива. Так почему принижаешь себя? И позволяешь помыкать.

Она отвела взгляд, продолжая пить вино. И тогда я задал вопрос, который волновал меня больше всего:

– Почему так хочешь выйти за меня? Бо´льшую часть времени я с тобой груб. Мы с Робертом расторгли сделку, и тебе незачем терпеть такое отношение.

– Не надо… – попросила она. – Знаю, на что ты намекаешь.

– Никаких намеков. Я говорю прямо: рядом со мной тебя больше ничего не держит.

Сандра помотала головой, все еще сжимая в руках бокал с вином и отказываясь смотреть на меня.

У меня в голове никак не складывалась цельная картинка. Она желала этот брак. Но почему? Сандра обеспечена, поэтому вопрос денег отпадал. Если только не стремилась освободиться от влияния отца…

Я встал, забрал у нее бокал, отставил его на стол, а сам наклонился и перехватил пальцами ее подбородок, заставив взглянуть на меня.

– Зачем тебе это? – спросил я прямо.

– Зачем – что?

– Брак со мной. – Я прищурился. – Хочешь отделаться от влияния папочки?

– Нет, – односложно ответила Сандра. Ее глаза блестели, будто она вот-вот заплачет.

– Тогда что тебе нужно?

– Я уже сказала, – прошептала она и вырвалась из моей хватки. Затем резко подалась вперед, пытаясь меня поцеловать, но я отпрянул. Тогда она выпалила: – Мне нужен ты.

По ее щеке скатилась слеза, пока она смотрела на меня взглядом ребенка, находившегося на пороге осуществления мечты, но утратившего возможность сделать последний шаг к ее достижению.

– В этом нет смысла, – заявил я, сев обратно на диван и сцепив руки в замок, не сводя взгляда с Сандры. – Мы едва знакомы.

Она усмехнулась, скривив губы и утерев слезу. Затем вновь схватила бокал, осушила его и с лязгом поставила обратно на столик.

– Ошибаешься, – произнесла, ожесточив взгляд. – Но я знала, что ты меня не вспомнишь.

Я вопросительно приподнял бровь. Уверен, что не встречал Сандру в прошлом. И уж точно не видел ее в своем окружении.

– Ты учился в Калифорнийском? – внезапно спросила она.

Нахмурившись, я кивнул.

– И знал Вивьен, – продолжила Сандра.

– Вивьен знали все, – усмехнулся я, все еще не понимая, куда ведет дочь Роберта. – Она устраивала самые безбашенные вечеринки.

– Верно, – тепло улыбнулась Сандра. – И однажды, направляясь на одну из них, ты помог неприметной первокурснице, над которой издевались парни, перебрасывая папку с ее конспектами и дразня из-за внешности.

Я смутно припоминал, как на последнем курсе действительно отогнал шайку неудачников от какой-то девчонки. Но она… Я взглянул на Сандру и попытался воспроизвести в голове образ той девушки. Помнил только общие черты, поэтому никак не мог соотнести ее с женщиной, сидящей напротив.

– Очевидно, той девушкой была ты?

– Да. Но тогда я выглядела иначе. – Улыбку Сандры теперь тронула грусть. – Подростком я не вписывалась в стандарты красоты, – пояснила она, изобразив кавычки в воздухе. – Я была полненькой, с проблемной кожей, огромными очками и вечно заплетала волосы в косы. В то время меня вообще не заботила внешность. А папа подпитывал веру в то, что важнее всего душа. Важнее то, что здесь, – сказала она, прижав ладонь к груди.

Я не перебивал, постепенно осознавая, что расторжение помолвки, кажется, пройдет не так легко, как мне того хотелось бы. Если сейчас Сандра начнет подводить свою мысль к судьбоносности нашей встречи, то не оставит мне выбора. Придется действовать жестче.

– Но встреча с тобой все изменила, – продолжила она. – Разумеется, ты даже не обратил на меня внимания. Просто принял благодарность и пошел дальше. А я… – Сандра взглянула на меня с таким обожанием, что мне стало не по себе. – Я просто последовала за тобой. В то время мы с младшей сестрой Вивьен были лучшими подругами, поэтому мне без труда удавалось проскальзывать на все ваши вечеринки. Однако ты никогда не замечал моего присутствия. Весь учебный год я наблюдала за тобой, держась в тени.

– Напоминает сталкинг, не находишь? – усмехнулся я.

– Может, и так, – пожала плечами Сандра. – Но я ничего не могла с собой поделать. Я влюбилась, Марк. И будто ожила. Мне было достаточно просто видеть тебя. Хоть я и желала большего. А потом ты выпустился, а я… Я решила, что пора меняться. Отец не одобрял мою идею, но все же выложил горы денег за тренеров, косметологов, хирургов.

– Хирургов?

Сандра рассмеялась.

– Думаешь, все это у меня от природы? – указала она себе на лицо и проведя по изгибам тела. – Без вмешательства не обошлось. Я буквально слепила себя заново. Было тяжело остановиться, но я стремилась к совершенству. Стремилась стать достойной тебя.

– Бред. Ты хотела доказать что-то самой себе, – довольно грубо ответил я. – Внешность ничего не решает.

– Не лги, – процедила Сандра. – Хочешь сказать, с моей нынешней внешностью ты бы тогда так и не обратил на меня внимания?