Вдохновленная Хаосом

Стон разочарования толком не успел слететь с губ, поскольку его тут же оборвал жаркий поцелуй. Терзая мои губы, Уилл скользнул пальцами к клитору и принялся массировать.

– Сперва кончи для меня, – потребовал он, оторвавшись от моих губ.

Тело отзывалось на каждое его движение, пока я только хватала ртом воздух, чувствуя, как тугой комок напряжения внизу живота жаждет высвобождения. Чувствуя, как губы Уильяма скользят по шее, к ключицам и к груди. Как зубы впиваются в торчащий сосок. Как член профессора пульсирует, касаясь внутренней стороны бедра.

Я подалась бедрами вперед, и Уилл надавил сильнее, ускоряя движения рукой.

– Давай, Лайла, – прошептал он, продолжая покусывать и посасывать кожу. – Кончи для меня, милая.

Ответом ему послужил один лишь стон, вырвавшийся из глубин сердца. Желание, нужда и страх слились воедино, подталкивая к краю. На миг я позволила себя стать уязвимой. Забыть о том, что все происходящее обречено. Когда меня настиг оргазм, для меня в мире существовали только мы с Уильямом. Только мы одни.

Пока я переводила дыхание, Уилл достал презерватив, разорвал упаковку и раскатал защиту по стволу. Не успела я прийти в себя, продолжая кататься на остаточных волнах оргазма, как он уже со стоном вошел в меня.

Закинув мои ноги себе на плечи, принялся двигаться, набирая темп. Твердой хваткой впился пальцами в мои бедра, желая оказаться еще глубже во мне, хотя и так уже входил до предела. Я закрыла лицо руками, ощущая, что вновь близка к разрядке.

– Уилл… – дыхание перехватывало. – Уи-и-илл! – прокричала его имя, выгнув спину, пока содрогалась от второго оргазма.

Замедлившись лишь на мгновение, Уильям наклонился ко мне и захватил мои губы, вновь наращивая темп. Влажные шлепки и прерывистые стоны раскатом проносились по мастерской, пока Уилл не обмяк, прежде тоже достигнув апогея удовольствия.

Той ночью я думала, что на этом все и закончится. Мы поддались порыву. Уильям проявил слабость. Напряжение снято, и можно двигаться дальше. Разными путями.

Но на деле все только началось.

Уильям Рид, мой профессор, сын ректора, мужчина, о котором мечтала половина студенток, предложил мне встречаться.

Тайно, разумеется. До моего выпуска мы не могли афишировать отношения.

Свидания проходили либо в другом конце города, в приватных кабинках ресторанов или клубов. Временами на выходные мы закрывались в моей мастерской. Но спустя три месяца, когда чуть не попались на глаза двум другим профессорам, Уильям решил, что нам нужны перемены. Он снял в аренду квартиру по соседству со своей. Мои возражения о переезде разбились о стену его решимости и волну горячих поцелуев. А еще об упертость Линдси, которая буквально выставила меня за дверь, собрав мне вещи и заявив, что я не имею права отказываться от своего счастья, а еще возможности заниматься сексом, когда нам с Уиллом только захочется, не пересекая при этом полгорода.

С тех пор мы практически жили вместе. Оборачиваясь сейчас назад, я понимаю, что меня ослепили чувства. Пусть даже в моменте я испытывала столько счастья, что, казалось, его хватит, чтобы осветить весь мир.

Уильям часто наблюдал, как я создаю скульптуры. И присутствовал при разработке проекта для летней защиты. Я всецело доверяла ему. Ни на миг не могла подумать, что он предаст мое доверие.

За пару недель до даты защиты проектов Уилл стал более замкнутым, реже проводил время со мной, но тогда моя голова была целиком забита учебой. Я не стала пытаться найти причину его отстраненности.

Как выяснилось, зря.

Накануне защиты, когда я с помощью Уилла перевезла скульптуру в университет, мы вернулись домой. Тем вечером он был откровенно на взводе, цеплялся к любым мелочам, все сильнее натягивая мои и без того напряженные нервы. А ночью обнимал так крепко, будто боялся, что я растворюсь в воздухе.

И только на следующий день все встало на свои места.

Как бы смешно это ни прозвучало, но Уильям фактически украл мой проект. Изменил данные, приписал мою скульптуру чертову Карлу Найлу – тупице, которого всячески вытягивают лишь из-за отчислений университету от его богатеньких родителей. Мне не удалось ничего доказать. Уилл внес изменения в регистрационные данные, подменив мой проект на один из тех, что я планировала подавать в начале учебного года. Он видел наработки, эскизы, названия… Я так и не доделала ту скульптуру, поэтому при всем желании не могла бы ее защитить. Повезло, что комиссия проявила снисхождение, опираясь на мою успеваемость и прошлогодние проекты. Линдси помогла доработать скульптуру, которую я сдала осенью. Еле как отыскав в себе силы, чтобы представить ее перед профессорами.

Кто-нибудь может сказать, что все это мелочи. Но для меня предательство Уильяма стало настоящей катастрофой. Концом света в буквальном смысле, ведь он знал, насколько важна для меня учеба. Мне словно подрезали крылья, когда я вознеслась так высоко, что толком не могла разглядеть землю. И я рухнула вниз, лишившись всего.

Линдси настаивала, чтобы я раскрыла правду о наших с Уильямом отношениях. Но тогда меня бы просто выперли из университета. В тот момент я не могла мыслить рационально.

В тот день я впервые впала в такую истерику, что оказалась в больнице.

Во мне что-то сломалось. Душу будто раскололи на части, но, попользовавшись, забыли собрать обратно.

Через пару дней, покинув стены больницы, когда я отправилась к Уильяму, желая понять, почему он так со мной поступил, узнала лишь то, что он уехал в Нью-Йорк. Все мои звонки переводились на голосовую почту. За первый месяц он вышел на связь лишь однажды, чтобы провернуть воткнутый в спину кинжал.

– Лайла?

Вынырнув из воспоминаний, я уставилась пустым взглядом на человека, который однажды стал для меня всем.

– Лайла. – Он тяжело вздохнул и смотрел уже без тени улыбки. – Слушай, я знаю, что поступил мерзко. – Я фыркнула. – Но у меня не было выбора.

К горлу подступила желчь.

– Правда? Не было выбора? Тебя под дулом пистолета заставили помочь своровать мой проект?

– Лайла…

Да как он смел выставлять себя пострадавшим?

– Я еще не закончила. Или тебе отрезали язык, когда требовалось защитить меня перед комиссией?

– Лайла…

Лайла, Лайла, Лайла…Заладил одно и то же. Меня тошнило от того, как он произносил мое имя. Будто имел право на это. Будто все еще имел право на меня.

– Я не желаю слышать то, что пытается вылететь из твоего лживого рта.

– Нет, ты послушаешь! – взревел Уильям, пнув ножку стола. – Думаешь, ты в той ситуации была единственной жертвой?

– Боги, Уилл, просто замолчи, – процедила я сквозь зубы, ощущая, как плескавшийся во мне гнев желал снова выплеснуться наружу.

– Да послушай же ты наконец. – Он подошел на шаг ближе, и я отступила. Его прищур не сулил ничего хорошего. – Я не мог поступить иначе. – На лице профессора отразилась боль. – Отец выдвинул мне ультиматум.

– О чем ты?

Да какая, к черту разница? Я не должна его слушать… Не должна поддаваться. Он стал никем. И навсегда им и останется.

– За две недели до защиты твоего проекта он вызвал меня к себе и показал фотографии. Наши с тобой фотографии, Лайла.

– Но откуда?..

– Я не знаю. По снимкам все было понятно. Тебе известен устав университета. А мне хорошо известно, насколько принципиален Чарльз Рид. Он угрожал твоим отчислением.

Мне вновь вспомнилось, как тогда изменился Уилл. Стал более замкнутым. Списывал на усталость и подготовку. А на деле…

– Почему ты не сказал?

– Я боялся. Он угрожал не только твоим отчислением. – А вот теперь мы, кажется, подошли к сути. В груди заклокотала злость. – Я тоже мог потерять все. Свою работу, все заслуги, стажировку в Нью-Йорке. Вся моя жизнь была поставлена на кон.

– С этого и нужно было начинать. С того, что ты трус, профессор. Почему нельзя было просто расстаться?

Он поморщился.

– Это тоже было условием. Я должен был помочь Карлу. Оставалось две недели. А я не видел других вариантов. – Уильям вновь шагнул ближе. Я стиснула кулаки. – Но знал, что у тебя есть наработки. Ты бы легко вывезла пересдачу. Тебе бы сделали поблажку. Лайла, мне жаль. Правда жаль, но…

Но ты трус и жалкий кусок дерьма.

– Замолчи…

Вновь положив руку на живот, пыталась сдержать эмоции. Хотелось вцепиться в него и расцарапать лицо. Хотелось толкнуть его из окна. Хотелось, чтобы он ощутил всю ту боль, через которую пришлось пройти мне.

– Лайла… – Он всматривался в мои глаза, будто в них таились все ответы.

– Уж лучше бы ты мне изменил, Уильям, – холодно произнесла я.

Профессор отшатнулся.

– Я бы никогда… Черт, эти полгода я жил как в аду. Грезил возвращением. Последние месяцы пытался связаться с тобой. – Он схватил меня за плечи и притянул к себе. Наклонившись, коснулся лбом моего лба. – Прошу, Лайла… Я буквально сходил с ума. Прошу скажи, что мне сделать?

С губ сорвался смешок.

Мне в самом деле стало смешно от его нелепых попыток оправдать себя.

– Лайла…

– Не трогай меня. – Однако Уилл лишь усилил хватку.

Закрыв глаза, на долю мгновения мне захотелось поверить в его раскаяние. Пока перед внутренним взором не мелькнуло сообщение Рида, окончательно перечеркнувшее все.

Вырвавшись, я отошла на пару шагов назад.

– Ты боялся потерять себя.Своюжизнь. Своидостижения. И я, в конце концов, могу принять то, что ты отказался от меня. Но… – Я сглотнула, почувствовал, как голос начал дрожать. – Но ты оборвал и чужую жизнь.

– О чем ты?

Достав из кармана мобильный, я открыла наш чат. В нем осталось всего два сообщения. Два сообщения, не дававших мне забыть. Не дававших отпустить гнев и боль.

Лайла:Я жду ребенка.

Уильям:Избавься от него.

– Вот, – сунув ему телефон в руки, я продолжила: – Если вдруг ты запамятовал.

Профессор смотрел на экран с таким ужасом, какой невозможно сыграть или подделать. И я нахмурилась.

– Что за… Я не получал этого сообщения, – тихо, почти шепотом произнес он, дрожащими пальцами проверяя, что ответ действительно поступил с его номера. – Не понимаю…

Мне стало казаться, что стены аудитории пришли в движение и теперь смыкались, чтобы раздавить нас. Становилось труднее дышать.

– Лайла, – оторвав взгляд от мобильного, Уилл посмотрел на мою ладонь, которую я с новой силой прижимала к животу. – Ты правда была беременна? Моим ребенком? Но ты…

– Я выполнила твою просьбу.

Пусть даже все было несколько иначе.

Получив его сообщение, я поняла, что это конец. В тот миг Уильям перестал для меня существовать. Я осталась одна. Не представляла, что делать. Как поступить. Не понимала, как Уилл мог стать таким. Неужели меня настолько ослепили чувства, что я не заметила его гнили и трусости под маской заботы и любви?

Даже когда я отправилась к дяде, меня одолевали сомнения. Когда я впервые в жизни попросила у него помощи, и он дал мне нужную сумму на аборт, я все еще сомневалась. Отправившись в назначенный день в клинику, задавалась одним вопросом: не совершаю ли я самую ужасную ошибку в своей жизни? Но жизнь самостоятельно внесла коррективы. Тогда я настолько погрузилась в свои мысли, что не замечала ничего вокруг, ни людей, ни машин, ни светофоров… В тот день, на перекрестке перед клиникой меня сбил мотоциклист. Аборт не понадобился, а вот операция – да. Ребенка я потеряла. Помимо прочего, врачи не уверены, смогу ли я в дальнейшем иметь детей.

После я больше не могла творить как прежде.

До вчерашнего дня. Пока не встретила Ареса.

– Ты правда думаешь, что я мог так поступить? – Уилл все никак не унимался. Взъерошив волосы, он принялся вышагивать передо мной из стороны в сторону.

– Ты прислал сообщение, – бесцветным тоном напомнила я ему и сложила руки на груди.

– Я его не посылал. – Остановившись, процедил он сквозь зубы.

Я хмыкнула.

– Разумеется. Дай угадаю. У тебя украли телефон?

– Когда это было?

Мне в самом деле начинало казаться, что Уильям не в себе. Или же страдает провалами в памяти.

– После твоего отъезда.

– Дата!

Я прищурилась, внимательно наблюдая за его вспышкой гнева. Но ответ все же дала:

– Пятое июля.

– Пятое июля, пятое июля… – принялся бормотать он. Его взгляд судорожно бегал, не останавливаясь на чем-то одном. Уильям явно пытался сообразить, что произошло в тот день. Или же торопился придумать очередную ложь.

Я взглянула на дверь. Так хотелось поскорее сбежать. В груди все еще разливалась волна злости. Несмотря на усилия, я не могла ее усмирить, как прежде.

– Джудит, – наконец зло выдохнул Уильям имя сестры своего лучшего друга и схватил лежащий на столе мобильный.

– Причем здесь она? – недоуменно спросила я, наблюдая, как профессор набирает чей-то номер и ставит звонок на громкую связь.

– Уилл? – Радостный женский голос ответил на звонок после первого же гудка.

– Джудит, один вопрос. Пятое июля. В тот день я забыл мобильный в вашей с Хартом квартире. Это ты ответила на сообщение Лайлы?

По коже пробежали мурашки. Что за чертовщина? Это в самом деле писал не Уильям?

Мотнув головой, я поспешила напомнить себе, что все это уже не имеет значения.

На том конце линии молчали.

– Джудит? – судя по голосу, у Уильяма заканчивалось терпение.

– Уилл, я могу объяснить…

– Черт возьми, Джудит, просто ответь на долбаный вопрос! – прокричал он, прежде чем продолжить более спокойным тоном: – Просто скажи, да или нет.

Спустя еще несколько секунд тишины, девушка неуверенно произнесла:

– Да. – И продолжила уже более яро: – Да, это я. И я ни о чем не жалею. Эта девка могла сломать тебе…

Но Уильям не стал дослушивать ее стенания, оборвав звонок.

Теперь уже тишина повисла между нами. Профессор с такой силой сжал телефон, что я было уже подумала, что аппарат вскоре полетит в стену. Но Уилл, сумев взять себя в руки, отложил его обратно на стол, где он в тот же миг начал вибрировать. Наверняка Джудит пыталась дозвониться, чтобы высказать свои бесполезные аргументы.

Уильям не обращал внимания на телефон. Он провел рукой по лицу, задержался пальцами на переносице. Сжал. Будто пытался сдержать слезы.

– Лайла, я… – легкая хрипотца выдавала все его эмоции. – Я не… – зажмурившись, он оперся ладонью на стол, затем открыл глаза, но смотрел куда угодно, только не на меня. – Мне жаль.

Люди часто думают, что простого сожаления достаточно. Хотя по факту оно редко имеет ощутимый вес.

Предательская слеза все же скользнула по щеке, но я тотчас вытерла ее тыльной стороной ладони, не желая показывать слабость. Уж точно не перед Уильямом.

– Жалость ничего не изменит. Впрочем, ничто уже не способно изменить прошлого, профессор. И если бы существовал волшебный способ все забыть, я бы с радостью избавилась от воспоминаний.

– Воспоминаний, – он наконец снова перевел взгляд на меня. – О нас?

– Да, – вложила в ответ всю свою решимость. – С момента нашей встречи в клинике. Если подумать, я вообще не должна была оказаться там в тот момент. Из-за пары аварий таксисту пришлось петлять, и я приехала к Линдси на два часа позже. Если бы все пошло по плану, я бы уехала еще до твоего появления там. Ты так любил повторять, что нас свела сама судьба. Но та встреча была не более чем случайностью.

– В музей ты тоже забрела по случайности? – раздраженно спросил Уилл. Ему явно не нравилось, куда я вела разговор.

– Нет. Все проще. Вспомни, за пару недель до этого ты чуть ли не каждый день рассказывал нам о великолепной новой экспозиции. И что сам собираешься в очередной раз посетить ее в субботу. Предположу, что эта информация отпечаталась в моем мозгу, и я невольно пошла туда, потому что выдался свободный день. А вот с букинистическим магазином немного интереснее… – Я подступила на шаг ближе и вздернула подбородок, смело встречаясь со взглядом бывшего возлюбленного. – Я много думала об этом. Скажи, Уильям, как ты в нем оказался?

– Что ты пытаешься сказать?

– Просто хочу понять, каким образом ты забрел в совершенно непримечательном магазинчик на другом конце города.

– Я часто туда наведываюсь. Там попадаются редкие тома нужных мне работ.

У меня дернулся уголок губ.

– Правда? Тогда почему владелец видел тебя там в первый и последний раз? – Я вскинула бровь, а Уильям напряженно поджал губы. – Зачем ты на самом деле приехал туда в тот день?

– Ладно. Черт, ладно, я признаю. Я случайно услышал ваш с Линдси разговор и знал, что ты отправишься туда. Ты говорила ей, что готова довериться судьбе. Если мы встретимся в третий раз. Мне, честно говоря, плевать на фатум, но в тот момент я уже заинтересовался тобой. Просто не знал, как сблизиться, чтобы не спугнуть.

На душе стало совсем горько.

– Вот как выходит. – Я разочарованно покачала головой. – Значит, у нас даже началось все с твоей лжи.

Чувствуя, что если не уберусь уже наконец отсюда, то точно взорвусь, я направилась к двери.

– Лайла, – Уильям попытался перехватить меня за руку, но я дернулась от него в сторону.

Развернувшись к нему лицом, наставила на профессора палец. И произнесла, выделяя каждое слово:

– Не смей. Ко мне. Прикасаться. – Я попятилась от него, не опуская руки. – Больше. Никогда. – Нащупав свободной рукой замок, бросила ему напоследок, прежде чем открыть дверь и выскочить в коридор: – Иначе, клянусь, Уильям Джозеф Рид, я тебя уничтожу. Пусть не сумею учинить физическую расправу, тогда разрушу твою репутацию. И плевать на последствия.

Оказавшись снаружи аудитории, я тотчас сорвалась с места и побежала к лестнице. Спустившись, ринулась к главному выходу. Я бежала не только от Уильяма, но и от самой себя. От тех эмоций, что грозились разорвать грудную клетку в клочья, вступив в кровожадную борьбу. Страх, злость, жалость, смятение. Я чувствовала столько всего, что не знала куда себя деть.

– Лайла! – Кто-то схватил меня за предплечье, заставив затормозить и резко развернуться.

Передо мной стоял Оливер, слегка согнувшись и пытавшись отдышаться.

– Черт, а ты быстрая, – выдавил он, все еще выравнивая дыхание.

– Оливер? – я растерянно перевела взгляд на его руку, продолжавшую удерживать меня. – Зачем ты за мной бежал?

Выпрямившись и отпустив меня, он ответил:

– Хотел узнать, как ты. И сказать: не позволяй ему играть с собой, Лайла.

Его речь все больше сбивала меня с толку.

– Я не понимаю, о чем…

Оливер резко потянул меня в сторону, подальше от проходящих мимо студентов. И только оказавшись в относительной отдаленности от входа в корпус и подступив ближе ко мне, он произнес уже немного тише:

– Мне известно о вас, Лайла.

То, как он произнес мое имя… Его голос, тон, глубина, напомнили мне об Аресе. И я поняла, что уже не слушала его дальнейшие слова, переключив все внимание на самого Оливера. Он был примерно того же роста. Со схожим голосом. И я задумалась, что, если Арес гораздо ближе ко мне, чем я могла представить? Мог ли этим таинственным музыкантом оказаться мой однокурсник? Но как мне проверить? Не просить же его спеть в самом деле? Если только…

Мысль пришла неожиданно. И рука уже сама потянулась к его ладони, желая проверить дикую догадку. Взяв Оливера за руку, я прислушалась к своим ощущениям. Пыталась уловить то самое покалывание. Но что, если все это вообще игры моего дикого разума и волна вдохновения, нахлынувшая после прикосновения к Аресу, была единичным, случайным всплеском?

– Лайла? – позвал меня Оливер, когда я переплела наши пальцы, не ощущая ничего необычного. – Что ты делаешь?

Резко отдернув руку, встретилась с его растерянным взглядом.

– Прости, – пролепетала я. – Что ты там говорил?

Еще несколько мгновений он смотрел на меня так, будто я свалилась с Луны.

– Мне известно про вас с профессором Ридом. Я видел вас вместе. И… – Оливер смущенно потер затылок. – Черт, только не подумай, что я за тобой слежу или что-нибудь в таком духе. Просто моя мама работает в той же клинике, куда тебя привезли после аварии. Я тогда как раз приходил к ней и видел тебя. В общем, немного надавив, вытянул из нее информацию. И я знаю, что… – Он все продолжал сбивчиво объяснять, но я и так уже все поняла. – Знаю, что ты потеряла ребенка.

– Оливер, зачем ты мне все это говоришь?

Чего он добивался? Хотел шантажировать? Или преследовал иные цели?

– Послушай, я понятия не имею, что между вами с Ридом произошло. Да и не мое это дело. Просто хотел удостовериться, что ты в порядке. Когда он попросил вас остаться, ты выглядела напряженной. А зная о произошедшем… – Оливер выглядел по-настоящему обеспокоенным. – Черт, он же ничего тебе не сделал?

– Так ты просто волновался за меня?

Он чуть покачнулся на пятках и засунул руки в карманы джинсов.

– Вроде того.

Мои губы растянулись в легкой улыбке. Мы никогда близко не общались. И меня тронула его внезапная забота.

– Все в порядке, Оливер. Не переживай. Профессор Рид не переходил грань.

– Но ты так выбежала из аудитории, словно за тобой гнались.

– Я бежала от самой себя, – честно выпалила я, но, встретив замешательство во взгляде однокурсника, добавила: – Неважно. Просто забудь.

– Ладно, если ты так говоришь, – кивнул он. – Тогда я, наверное, пойду. – Слегка попятившись, он махнул мне на прощание и ушел, оставив небольшое предупреждение: – Но, Лайла, просто будь с ним осторожнее. Честно говоря, Рид всегда казался мне мутным типом.

Неожиданное вмешательство Оливера немного отвлекло меня. Позволило эмоциям улечься. Но стоило только вспомнить разговор с Уильямом, как гнев накатывал с новой силой. И к моменту, когда я добралась до мастерской, вновь ощущала себя спичкой, готовой вспыхнуть в любое мгновение.

Отперев дверь в свое убежище и спустившись по железной лестнице, я отбросила рюкзак в сторону. Дэмиен, судя по всему, сдержал слово и избавился от сердца. На столе было чисто, ни капли крови, никакой записки. Никаких чертовых органов… от одного воспоминания о нем меня передернуло. Но слепок руки все равно впитал в себя крупицы кровожадности музыканта и был запятнан. Медленно подойдя ближе, я взяла слепок и повертела в руках. Глухая обида на миг затмила остальные чувства. Мне так хотелось вновь ощутить привычный импульс – желание творить, возможность оживить образы.

Отложив глиняную ладонь, я вернулась к рюкзаку и достала из него яблоко. Повертев его в руках, подбросила в воздух и тут же поймала. После чего принялась ощупывать каждую сторону, каждую мелкую вмятину. В надежде, что сумею перебороть себя и воссоздать хотя бы такую простую фигуру. В конце концов многие творцы опираются лишь на визуальный образ и композицию.

Когда я размочила глину, начались мои попытки придать комку форму яблока. Но чем больше я старалась, тем очевиднее становилось, что все попытки тщетны. Глина не желала поддаваться. Или же я настолько не верила в себя.

Комок глины чуть не выпал у меня из рук, когда на столике завибрировал мой мобильный. Не глядя на экран, я схватила его и ответила:

– Алло?

И тотчас ощутила, как на спине выступил холодный пот, когда услышала голос Ареса:

– Лайла-Лайла, – насмешливо произнес он, словно пытаясь укорить. – Невежливо игнорировать сообщения. Как и не принимать подарки.

Я не сразу нашлась, что ответить, но обрадовалась, что сумела сохранить твердость голоса, когда все же выдавила из себя:

– Что тебе нужно?

– Скажем так, ты пробудила во мне любопытство.

– Можешь сказать ему, чтобы засыпало обратно, потому что мне абсолютно плевать. Оставь меня в покое.

Я отключила звонок, сжав в руках мобильный. Так же крепко, как несколько часов назад сжимал свой телефон Уильям.

Мотнув головой, я пыталась отогнать надоедливые мысли о профессоре. И если на какое-то время мне это удалось, то вот чертов музыкант никак не давал мне забыть о себе.

После звонка он прислал сообщение с фотографией.

Моейфотографией.

На снимке я спала на диване в мастерской.

Руки затряслись, когда меня настигло осознание: я была права. Арес действительно проник в мастерскую ночью. Представив, что он мог сотворить, пока я спала, ощутила волну страха. Но не только… Страх довольно быстро сменился каким-то извращенным чувством предвкушения. Будто мы играли в заранее подготовленную игру, проходили этап прелюдии.

Следом пришло еще одно сообщение.

Арес:Во сне ты даже милая. Может, как раз потому, что молчишь. Впрочем, уверен, твой дерзкий рот можно использовать разными способами. Это мы еще проверим.

От его наглости у меня отвисла челюсть. Да кем он себя возомнил?