Таинственный мир. Зов крови.

– Мы все едем! – заявил Дирк.

– Мы не можем ехать все, Эрни и Коди останутся здесь, и, пока я не улажу свои дела, мы не уедем.

– Неужели тебе какая-то девчонка стала дороже своей же шкуры? – выругался Эрнест, сжимая руки в кулаки.

– Я сам скажу ей, Шейн! Она поймёт, – понимающе отозвался Коди, останавливая Эрнеста.

– Спасибо, братишка, но я сам должен увидеться с Лорелин, а ты, Эрни, прикуси свой язык! – обессиленно ответил Шейн, пытаясь пропустить боль через себя.

– Если такое повторится, мы покинем Миствилл! – сухо предупредил Дирк, ставя перед фактом. – Не думаю, что она хотела бы видеть твои страдания, брат.

Лидер кивнул, соглашаясь с ребятами. В конце концов, теперь он точно не оставит девушку без защиты, и, взглянув на Коди, Шейн решил доверить ему самое ценное. Тот понял его без слов, соглашаясь стать невидимым спутником Лорелин. Клеймо вновь дало о себе знать, и в этот раз он стерпел боль, но она тут же окунула его в воспоминания…

Глава 8. Часть клана. Посвящение

Голландия. XVIII век. Владения князя Мариуса Бладрейна.

Раздирающая на части боль вырвала разум из умиротворённого мрака и заковала в ловушку собственного тела, бьющегося в агонии. Оно не подчинялось, приводя и без того угнетённый муками рассудок в дикий ужас и удушающий от боли крик, остался закованный в претерпевающем изменения теле. Терзающая пытка была невыносима, хуже, чем мучительная смерть. Шейн не знал, каково было в аду, но сейчас и он казался раем. Его разрывало на миллиарды осколков, а после словно тонкими нитями вытягивали чувства и ломали всё то, что было в нём хорошее, – личное чистилище, из которого нет пути назад. Что-то тёмное надвигалось, обволакивая этой чернотой каждую частичку его души, превращая в бездушное создание, барабанной дробью отсчитывая долгие секунды его оборота. Внезапно боль отступила, поглотив последнюю крупицу света, и на её месте появилась пустота.

Всё это время Бастиан следил за состоянием парня, наблюдая за его обращением. Слабые духом не могли стерпеть ту агонию, через которую необходимо было пройти, чтобы переродиться в бессмертное существо. К тому же его обратил сам чистокровный, и это многое значило: муки обращения были много сильнее. Мариус крайне редко обращал людей. В основном эту работу делал за него Бастиан – правая рука князя. Старейшина почувствовал приближение своего повелителя и обернулся, склонив голову в почтительном приветствии.

– Как новообращённый? – равнодушно поинтересовался князь, подходя ближе к парню.

– Обращение проходит прекрасно, Ваше Сиятельство, но, кажется, ему не хватает мотивации.

– Мотивации, говоришь? Будет ему мотивация! Готовь клеймить новообращённых! – приказал князь и, резко развернувшись, покинул покои.

Бастиан тут же направился в темницу, где, словно необузданных животных, в клетке, под замком, держали новообращённых. Окинув озверевших от неутолимой жажды крови ребят, он отдал приказ о немедленном клеймении. Парни пытались сопротивляться, им были чужды новые ощущения, но приобретённая сверхсила заставляла бороться. Вот только её оказалось недостаточно… Ребят приковали к высоким каменным столбам, оголив их спины. Теперь они должны были пройти ещё одно испытание – посвящение в клан.

По замку разнеслись крики парней, а отголоски их страданий донеслись и до Шейна. Это сводило с ума: он чувствовал небывалую ярость, готовую уничтожить всех и всё, зарождая в нём невероятную силу для борьбы. Заживающие раны стремительно затянулись, а глаза распахнулись. Резко вскочив, он был слегка дезориентирован: его зрение улавливало множество различных элементов, а слух резало даже от незначительных шорохов, но его новая сущность быстро помогла ему сосредоточиться. Он окинул быстрым взглядом место своего пребывания и, на удивление, успел уловить всё до мельчайших деталей. В просторных покоях замка глаза быстро отыскали массивную дверь, но, когда Шейн подошёл к выходу, она резко распахнулась, и перед ним возник Бастиан.

– Приветствую тебя, новообращённый! Как тебе новые ощущения?

– Что вы сделали с моими друзьями? – прошипел Шейн, игнорируя заданный старейшиной вопрос.

– Они благополучно завершают посвящение, – холодно бросил Бастиан, – скоро придёт и твой черёд, но для начала тебе необходимо переодеться и утолить голод, – он указал на широкий комод, на котором стопкой лежала аккуратно сложенная чистая одежда, – не тяни время, вас ждёт князь.

Бастиан на время оставил его, давая возможность переодеться, а затем явился вновь вместе со стражей, которая волочила за собой молодую пару, жутко напуганных происходящим. Старейшина схватил рыдающую девушку и толкнул её в объятия новообращённого.

– Действуй. Инстинкты хищника подскажут, что нужно делать. Тебе необходимо набраться сил для совершения обряда.

– Что за обряд? – нахмурился Шейн, отстраняя от себя перепуганную до ужаса девицу.

– Скоро узнаешь! Приступай к трапезе! – потребовал старейшина.

– Я не могу убить её! – прорычал Шейн, сжав кулаки.

Бастиан лениво подошёл к девушке и, окинув пренебрежительным взглядом, резко выставил вперёд руку и схватил, игнорируя её крики и мольбы о пощаде. Проведя костлявыми пальцами по длинной девичьей шее в области пульса, взглянул на новообращённого. Когда старейшина оставил царапинку, проступили алые капельки крови, и Шейн почувствовал небывалый голод, жажду, сводящую с ума. В ноздри проник манящий до безрассудства запах чего-то нового, пробуждающего желание удовлетворить потребность пробивающегося наружу зверя. Глаза заволокло красой пеленой, клыки тут же прорезались, принуждая парня вонзить их в нежную плоть, но, взглянув в глаза девушки, отвернулся. Его человеческая суть ещё теплилась в нём, давая надежду не быть поглощённым зверем. Тогда старейшина разозлился и схватил её за волосы, заставляя прогнуться и оголить тонкую шею.

– Видишь ли, если ты откажешься от неё, это сделаю я. Давненько мне не доставались такие сладкие подарочки! Я просто вырву ей сердце и выпью из него, пока оно ещё бьётся, а ты останешься голодным, раб, – злобно выплюнул последние слова старейшина, касаясь груди девушки в области сердца, медленно вонзая в плотную ткань заострённые ногти.

– Я не могу убить невинную девушку! – сердился Шейн.

– Жаль. В таком случае сейчас ты увидишь, как бьётся её сердце, и поверь, ей будет очень больно, ведь это я сделаю как можно медленнее! – вампир надавил сильнее, и девушка закричала, прося о помощи. Под пальцами Бастиана на платье девушки расползались алые пятна крови.

– Перестань! Хватит! – закричал Шейн, из последних сил пытаясь сопротивляться.

Вид крови соблазнял и сводил с ума, тёмная сущность прорывалась наружу, а клыки так и чесались, требуя вонзить их в свою жертву, и эта жажда оказалась сильнее. Шейна обволокло нечто тёмное и, поглотив остатки разума, окончательно овладело им. Уже не он, а его вторая личина принимала за него решения, движимая лишь утолять голод. Он отнял жизнь у совсем юной девушки, а затем набросился и на парня. Когда очередное безжизненное тело упало к его ногам, он почувствовал небывалый прилив сил и только теперь осознал, что натворил, но сожалеть было поздно.

– Так-то лучше, Шейн! Силы тебе понадобятся, а теперь пойдём, – Бастиан кивнул страже.

Они схватили его за предплечья с обеих сторон и повели вслед за старейшиной. Шейн не собирался сопротивляться, он по-прежнему был шокирован тем, что не смог сдержать себя и погубил невинные души. Теперь он понял, что от человечности в нём не осталось и следа, а то, во что он превратился, ненавидел!

Его привели в подземелье, в центре которого возвышались широкие столбы с высеченными на них письменами и рунами, окутанные цепью с кандалами. Само помещение напоминало пещеру, а запах сырости и палёной кожи неприятно бил по носу. Его подвели к центральному столбу, и, когда он понял, что его хотят приковать, стал вырываться. Неожиданно кто-то с невероятной силой прижал его грудью к сырому камню, словно букашку, и сковал цепями, заставив руками обхватить необъятный столб. За спиной послышался зычный голос князя, и ледяным тоном он прошептал на ухо:

– Не нужно сопротивляться, Шейн, это лишь часть посвящения в мой клан. Тебе нужно гордиться, ведь я выбрал тебя на роль лидера! Ты моё творение и мой раб. А теперь приготовься, будет очень больно!

Князь одним рывком разорвал рубашку надвое, обнажая спину новообращённого. Затем ему поднесли чашу с неизвестным содержимым, и, прокусив своё запястье, он позволил своей крови стечь в неё. Смешиваясь, субстанция забурлила. Запахло гарью, кровью и удушающими травами. К Шейну подошёл Бастиан и предложил закусить толстую пластину из кожи, предупредив новообращённого о нестерпимой боли. Шейн послушал его совета и кивнул старейшине. Грубый и шершавый кусок кожи коснулся языка. Мышцы спины и рук напряглись, когда он почувствовал, как на его спине стали наносить рисунок. Сначала он ничего не чувствовал и позволил себе немного расслабиться, но внезапно запахло палёной кожей, и его прожгла пронзающая боль. Она всё нарастала, и клыки впились в кусок грубой кожи, прокусывая её насквозь. Сжимая руки в кулаки, мышцы были напряжены настолько, что казалось, цепь не выдержит под их натиском. Кусок кожи, зажатый в зубах, выпал изо рта, а из дрожащих губ сорвался дикий крик, эхом отскакивая от каменных стен. Спина Шейна горела адским пламенем. Ему казалось, что кожа обуглилась, регенерировала и снова лопалась и так по кругу. Один из старейшин продолжал вырисовывать знак клана, нанося бордовую субстанцию, которая впитывалась через кровоточащие раны, давая чёрный оттенок клейму. Тело и разум отказывались быть сильными, а когда от нестерпимой боли он едва не потерял сознание, всё закончилось. На рану нанесли прохладную кашицу с едким запахом, и боль отступила, расслабляя напряжённые мышцы парня. Но когда князь зашептал что–то на неизвестном языке, выжженное клеймо вновь дало о себе знать. От этой мучительной пытки, будучи человеком, он давно бы умер от болевого шока, но сущность вампира даже на время не позволяла потерять сознание.

Шейн смутно помнил, как его вернули в покои, а когда окончательно пришёл в себя, он уже лежал на мягкой постели. Спина ныла, напоминая о муках, что произошли с ним совсем недавно, а ещё он вновь чувствовал небывалый голод.

– Смотрю, ты пришёл в себя. Хорошо! – без единого шороха явился Бастиан. – Я привёл тебе очередной подарок. Ты должен набраться сил, тогда и раны затянутся быстрее. К тому же тебя на аудиенцию ждёт князь, он хочет видеть тебя.

– Мне всё равно, – прохрипел Шейн.

– Тебя ждут твои друзья. Надеюсь, это придаст тебе стимула, чтобы поскорее восстановиться. Не делай глупостей, парень, иначе кто–то может пострадать, – предупредил Бастиан, давая понять, что лучше прислушиваться к нему.

Шейн неторопливо встал, стараясь игнорировать адскую боль, которая до сих пор не отпускала его. Когда ему привели очередную жертву, он уже без всякого сожаления утолял свою жажду. Силы вновь наполнили его, и он почувствовал, как на место боли приходит облегчение, а раны стремительно затягиваются. Бастиан подал ему новую белоснежную рубашку и повёл к князю.

– Почему именно белая рубашка? – поинтересовался Шейн, шагая рядом с Бастианом.

– Белый – цвет погибели. Его носят рабы, а во тьме ты словно мишень… – кратко пояснил старейшина.

– Что у меня на спине?

– Теперь ты носишь клеймо нашего клана и являешься частью него. Князь сам всё расскажет, имей терпение, Шейн. Мы почти пришли.

В огромном тронном зале Шейн наконец увидел друзей. Склонив головы, они стояли перед князем, ожидая, когда он присоединится к ним. Князь восседал на троне, сложив руки на подлокотники, и наблюдал за ними из-под опущенных бровей.

– Добро пожаловать на бал, мальчики! Теперь, когда все в сборе, советую внимательно слушать меня! – ледяным тоном начал князь, обращая взгляды ребят на себя. – Я ваш князь, ваш повелитель и глава древнего клана Феррат! Меня зовут Мариус Бладрейн, и отныне вы часть нашей семьи, мои ищейки и верные слуги. – Он грациозно встал и спустился с каменного подиума, подойдя к ним ближе. Вальяжно расхаживая из стороны в сторону, он высокомерно взглянул на новых рабов. – Забудьте про свои семьи, свою прошлую жизнь и даже забудьте свои фамилии! Теперь вы принадлежите мне! Вам выпала великая честь стать частью нашего клана! Отметины на ваших спинах говорят об этом, и всякий, кто посмеет тронуть моих подопечных, рискует развязать войну, а если вы ослушаетесь меня, то будете наказаны, и это в лучшем случае. Теперь вы не просто друзья, вы братья, связанные одним кланом, ритуалом, и вы должны отвечать друг за друга, от этого зависит успех вашей миссии. Вы должны понять одну вещь: если надумаете предать, от меня вам не скрыться. Я найду вас, где бы вы ни были, и уничтожу! – пригрозил Мариус и тут же расслабленно добавил: – Бастиан введёт вас в курс дела и расскажет о преимуществе вампира. Можете обращаться к нему. Как только вы научитесь справляться с жаждой и всему остальному, вас будет ждать первое задание…

Глава 9. Практика исцеления

Утро следующего дня началось с обезболивающих настоек и мазей. Среди ночи ко мне вернулась боль, от которой я не могла спокойно спать. Корделию беспокоить не решилась, за что она сейчас меня и ругала, то и дело бегая из комнаты в комнату, принося необходимые снадобья.

Меня бил озноб и одолевала слабость, хотелось укутаться в тёплое одеяло, но Корделия не позволяла. Она уселась рядом и принялась развязывать на мне повязки, открывая раны, которые по непонятным причинам вновь закровоточили. Увидев своё обезображенное тело, я пришла в дикий ужас. Меня затрясло ещё сильнее от вида рваных ран. Голова шла кругом, подступила тошнота. Взволнованная Корделия поспешно скрылась, оставив меня одну, но вскоре вернулась вместе с Итаном. Мужчина нахмурил широкий лоб, пройдясь беглым взглядом по моим ранам, а затем сделал глубокий вдох, словно принюхиваясь.

– Ты недостаточно добавляла антисептиков?! – злился оборотень, обращаясь к своей бабушке.

– Достаточно! Я не знаю, что могло пойти не так! – оправдывалась перед ним Корделия, вытирая подступающие слёзы. – Похоже, тут нужны лекарства из города, Итан! Может, лучше отвезти её в больницу?

Мужчина будто не слышал свою бабушку, игнорируя её слова, а я была полностью согласна с Корделией: мне срочно нужно в госпиталь! Итан приподнял меня и помог подняться, усаживая на край кровати, а сам присел на корточки передо мной. Пристально глядя в мои глаза, он вынес своё решение:

– Значит так, дочка, пора заканчивать с этим! Сейчас же начинаем запускать твой процесс регенерации, и меня не волнует, что у тебя на это нет сил!

– Что запускать? – просипела я, теряясь в догадках.

– Нужно пробудить твою волчицу, а для этого необходимо пройти через боль. Придётся потерпеть. Ты не чистокровный волк, поэтому сделать это сложнее, – пояснил Итан, а затем, тяжело выдохнув, взял меня за руку и с сожалением добавил: – Прости меня, дочка!

– За ч… – раздался хруст, и я взревела от дикой боли.

Итан сломал мой палец! Слёзы брызнули из глаз, а уши заложило от собственного крика. Я не понимала, за что? Почему всё это происходит со мной? Ведь я никому ничего плохого не сделала!

Оборотень схватил меня за предплечья, притянув ближе к себе. Он издал грозный утробный рык, заставляя замолчать и съёжиться от страха. Я закусила губу и закрыла глаза, пытаясь не думать о боли. Но оборотень встряхнул меня, вынуждая вновь взглянуть на него. Мои веки распахнулись, но из-за пелены слёз я видела лишь его размытый силуэт. Вспыхнувшие ярко-синие огни тут же поймали в капкан своего внимания, утягивая за собой на дно неизведанной бездны. Они становились ярче, проникая в самый дальний угол моего подсознания, выискивая в нём что-то. Мой взгляд стал ясным, и я поняла, что больше не плачу, а мистические огни оказались глазами оборотня. Они захватили в свой плен, продолжая поиски чего-то сокрытого. Мышцы на лице Итана играли, будто он сдерживал трансформацию своего тела, а затем, словно найдя то, что искал, вновь свирепо зарычал, обнажив огромные клыки…

На мгновенье я вновь оцепенела, но уже в следующую секунду почувствовала неладное: во мне что-то менялось, и оно стремительно рвалось наружу. Внутри всё резко полыхнуло, испепеляя каждую молекулу моего тела: сухожилия вытягивались, кости ломались и деформировались, пытаясь перестроиться, а затем вновь срастались. От этой пытки я сорвала горло: оказывается, всё это время я кричала. Упав на пол, я встала на четвереньки, пытаясь пропустить всю эту боль через себя. Меня жутко пугало всё это, а больше всего пугало то, что я могла обратиться в зверя, а этого я всем сердцем не хотела! Меня продолжало трясти. Тело буквально ходило ходуном, перестраиваясь, но оставляя в облике человека, а затем боль притупилась, и я почувствовала, как мой сломанный палец чудесным образом срастается, а раны затягиваются.

Меня ещё некоторое время трясло, а после, обессиленная, я упала на пол, не чувствуя своего тела, но глядя на свои руки, улыбнулась. Ведь я осталась прежней, в облике человека!

Итан бережно взял меня на руки и уложил на кровать. Он убирал упавшие на моё лицо прядки волос и, взяв за руку, поцеловал тыльную сторону моей ладони. Оборотень довольно улыбнулся и сказал, вытирая с моих щёк влажную дорожку:

– С перерождением, дочка! Я горжусь тобой! Теперь отдохни, набирайся сил.

***

Спустя некоторое время послышался заливистый смех детей. Распахнув глаза, мой взгляд тут же зацепился за настежь открытое окно. Лёгкий ветерок играл с занавесками. Лучи солнца ярко освещали часть дома Корделии, поднимая настроение. Похоже, погода наладилась и звала погреться под лучами осеннего солнца.

Неторопливо вставая с постели, я ждала, когда мои раны дадут о себе знать, но боли не последовало, и я оглядела своё тело. Оно было идеальным, без единой царапинки! В воспоминаниях пронёсся гневный рык Итана и то, как ещё ранним утром меня буквально ломало от… перерождения. Кажется, именно так назвал это Итан?! Соскочив с постели, я подбежала к зеркалу. Я заулыбалась как сумасшедшая, трогая своё лицо руками, не веря своим глазам. На нём, как и на теле, не было ни единой царапинки. Вот только глаза… В них появился ещё один неестественный оттенок: среди изумрудной глади проступили синие вкрапления. Словно крупицы мистического огня, передалось от Итана мне. Я сделала глубокий вдох, а затем выдох, пытаясь справиться с подступающей волной паники. Зверь, Итан пробудил его!

– Выглядишь прекрасно! – я вздрогнула, не заметив, как ко мне подошла Корделия. Она улыбнулась, вглядываясь в моё лицо. – Переодевайся и выходи на улицу, – женщина указала на стопку аккуратно сложенной одежды, оставленной на краю кровати.

Корделия оставила меня одну, пока я бережно разворачивала мягкий свёрток, оказавшийся вязаным платьем голубого цвета. Переодевшись, я поспешила выйти на улицу и невольно улыбнулась, радуясь прекрасному дню. Ведь теперь от ран не осталось и следа, и я могу вернуться домой, к моей Агнес!

Прабабушка ждала меня на крыльце своего домика и, улыбнувшись, произнесла:

– Добро пожаловать в нашу семью, родная, – чему я совсем не обрадовалась. – Тебе понравится здесь, – продолжила она. – Я вижу, как твой отец возгордился тем, что у него появилась ещё одна дочь…

– Думаю, Кайле не очень понравится это… – почему-то заговорила я о ней.

– Ох, не обращай на неё внимания. Она словно наивный ребёнок, – махнула рукой Корделия, – Кайла была единственной дочкой Итана, и всё внимание доставалось только ей. Позже она поймёт, как хорошо иметь родную сестру!

– Сколько ей лет? – судя по её внешнему виду, она давно уже не ребёнок.

– Шестнадцать. По ней не скажешь, но в душе она ещё дитя. Поэтому мы не обращаем внимания на её выходки. Пусть резвится, пока у неё ещё есть на это время.

Вспоминая своё шестнадцатилетие, я поняла, что мы совсем разные. Мне пришлось рано повзрослеть из–за начавшихся семейных проблем. Я понимала беззаботность Кайлы, все проблемы за неё решали взрослые, а местная детвора не позволяла ей повзрослеть.

– Женщины–оборотни созревают рано, – продолжила разговор Корделия, – И в день совершеннолетия полностью раскрываются, обретая свой запах, и лучше, если за спиной зрелой девушки будет стоять надёжный покровитель…

Я вопросительно взглянула на неё, не понимая о чём шла речь, но, поймав её снисходительный взгляд, она ответила:

– Чуть позже мы посвятим тебя в традиции горных оборотней, а сейчас нам нужно идти, – и, взяв меня под локоть, повела по извилистой тропе, уводящей к центру поселения. – Скоро время обеда. Необходимо помочь остальным женщинам приготовить нашим мужчинам поесть. Они уже вот–вот вернутся.

Вопросов задавать я больше не стала. Традиции оборотней волновать меня не должны, ведь это их дело. Я верила, что принадлежу семье Купер и во мне течёт кровь ведьмы. Единственное, что сейчас меня беспокоило, – трансформация моего тела и мои глаза. Не могла ли я потерять свой ведьмовской дар, которым ещё даже пользоваться не научилась? Ну или, по крайней мере, заглушить его зверем, что сидел глубоко внутри меня?

– Я чувствую твою обеспокоенность, дорогая, – вывела из раздумий Корделия. – Поделись своими переживаниями, – попросила она, взяв меня под руку.

– Я бы хотела поговорить с Итаном…

– Твой отец ушёл с Кайлой. Когда вернутся, тогда и поговорите, – выдохнула Корделия. – Знаю, ты хочешь вернуться домой, но всё же пока тебе стоит побыть здесь, в кругу своей семьи, родная, – ласково добавила она, тепло улыбнувшись.

Я не стала спорить с ней, и как бы хорошо здесь не было, я ужасно скучала по родным. Сегодня я твёрдо решила обсудить с вожаком о моём скором возвращении домой, но, а пока пришлось следовать указаниям своей прабабушки.

На летней кухне уже полным ходом шла работа. На широком островке были разложены продукты. Женщина в возрасте, постукивая ножом, нарезала овощи, закидывая их в казан, а та, что была помоложе, чистила их, подавая старшей.

– Как продвигаются дела, Вильма? – поинтересовалась Корделия, заглядывая в огромный казан.

– Как видишь, работа кипит, – ответила женщина, не отвлекаясь на неё. – А ты, смотрю, и внучку привела с собой в помощь?! – хмыкнула она.

– Лорелин, – обратилась ко мне Корделия, – это моя давняя подруга Вильма, а это, – указала она на молоденькую женщину, – Вероника.

– Очень приятно, – кивнула я. – Чем мне помочь?

– Можешь начистить картофель, – кивнула Вильма.

Корделия взялась за нарезку мяса, общаясь с подругой, а я присоединилась к Веронике, и в ходе разговора с ней выяснилось, что она являлась человеком, женой оборотня, и у них есть совместные дети. Ей нравилась эта жизнь, и, судя по рассказам, она была счастлива со своим мужем Рексом. Вильма была старше Корделии и, похоже, не особо разговорчивой особой, но являлась хорошим слушателем.

Летняя просторная кухня впечатляла всеми удобствами, вот только посуду они мыли в большой раковине вручную. Невольно улыбнувшись, вспомнила слова мамы, как местные неохотно принимали всё новое здесь, но современная техника здесь всё же присутствовала. Взять хотя бы кофе-машину, что стояла на самом видном месте. За совместной готовкой казалось, время должно было лететь, но я всё думала об особняке Купер, безумно тоскуя об Агнес. Молчу уже о том, как я соскучилась по своему вампиру, который так глубоко проник в моё сердце…

Глава 10. Стая

Прошло уже четверть часа, как мы завершили все приготовления к обеду, а Итана всё не было. Я неотрывно следила за стрелкой часов, и каждая секунда моего ожидания казалась вечностью. Вся стая собралась большой семьёй на просторной веранде, делясь какими-то историями, вот только я чувствовала себя здесь абсолютно лишней. Корделия и Вильма расположились у дальней стены, словно две старые сплетницы, шушукаясь о чём-то или о ком-то. Я чувствовала обращённые на меня взгляды, но решила не обращать на это внимания. Сейчас мне совершенно не хотелось общения, и, кажется, оборотни понимали моё состояние.

Неожиданно все притихли, и я поняла, что вожак где-то рядом. Казалось, я даже почувствовала его приближение, но быстро отмела эту мысль. На веранду вошли юноши и заняли свободные места, а минуту спустя явился и сам Итан вместе с Кайлой. Он поймал меня в капкан своих синих глаз и велел подойти. Я не любила привлекать к себе всеобщее внимание, скорее, предпочитала оставаться в роли наблюдателя, но, похоже, здесь мне не удастся избежать этого.

– Смелее, – поторапливал вожак, ещё больше вгоняя меня в краску.

Хорошо, что я распустила волосы после завершения всех приготовлений, и никто не мог видеть моего смущённого лица. Не моё всё это, не для меня! Не успела я познать одну расу, и вот я уже в другой, да ещё в центре её внимания!