Ароматы души: Кровь и Роса

Дима сжал кулаки, чувствуя, как в его жилах пульсирует кровь, и глубоко вдохнул. Он не знал, что его ждет, но он был готов к этому. Дальше Вальдемар рос умным, способным учеником, но в то же время сложным человеком. Иногда во снах он видел картину убийства его матери и жаждал отыскать того, кто это сделал. Но это было достаточно сложно, поскольку прошло много лет и отец перевез его как можно дальше от родной деревни.

Вальдемар не делился своими ночными кошмарами ни с кем. Он боялся, что его посчитают сумасшедшим. Его жизнь, полная загадок, была как зашифрованный код, который он пытался разгадать. Он был как корабль в открытом море, которого занесло в неизвестные воды, и он не знал, куда плыть дальше. Ему хорошо давались языки, спорт особенно хоккей. Он играл в нападении в местной команде, мечтая перейти в большой спорт.

Местные тренеры, привыкшие к более габаритным игрокам, не могли разглядеть в нем будущую звезду. Однако, он не отчаивался. С неумолимым упорством, он оттачивал свое мастерство, каждый вечер выходя на лед, несмотря на усталость от учебы и языковых занятий. Он был юн, умен, красив и любая девушка хотела бы быть с ним, но он избегал отношений.

Сам того не зная и не понимая до конца он выбрал избегать любой ценой любовь и отношения, наверное из страха, что может потерять девушку, как мать.

– Вов, я дома! – крикнул отец, заходя в дом и стряхивая со своей куртки из овчины снег, занося тушки зайцев для предстоящего ужина. Вальдемар вышел на крик отца и посмотрел на тушки убитых животных, проходя на кухню.

– Опять зайцы, неужели мы не можем съездить в магазин? – пробурчал парень, наливая себе чай.

– Последний раз, когда я поехал в магазин мы лишились твоей матери, я не хочу рисковать. Достань и почисть овощи, будь добр. – ответил отец и принялся разделывать тушки зайцев, попутно ставя сковородку на огонь.

– Вальдемар, ты меня слышишь? – голос отца вывел его из раздумий.

– Да, да. Уже иду. – ответил Вальдемар, машинально начиная чистить картошку, лук, морковь и остатки тыквы.

– Хорошо. Сегодня мы будем есть тушеных зайцев. – продолжал отец, увлеченно снимая шкуру с одного из зайцев. Вальдемар молча кивнул, глядя на острые, как бритва, ножи в руках отца. – И ты должен быть очень осторожен с ножами, они очень острые. – добавил отец, поднимая взгляд от работы. – Вальдемар кивнул, глядя на блестящие лезвия, которые отражали огонь плиты, что была готова жарить и варить.

– Я сегодня слышал вой волков, но они же здесь не водятся, верно? – спросил парень, откладывая почищенные овощи в сторону чтобы промыть их от грязи, что могла остаться на них от рук.

– Не знаю. Но лучше быть осторожным. Помнишь, как старик Йохан сказал, что волки уже были замечены в лесу? Не стоит недооценивать их. – ответил отец, продолжая разделывать тушку зайца. Вальдемар кивнул. Он всегда слушал старика Йохана, его рассказы о дикой природе были полны мудрости. Но мысль о волках в лесу заставляла его чувствовать легкий холодок по нутру и поверхности кожи.

– Да, я помню, но разве они не боятся людей? – сказал Вальдемар, потирая руки о свою грубую рубашку и ополаскивая овощи от грязи.

– В обычных обстоятельствах, да, но голодные волки могут быть очень опасны. – ответил отец, откладывая нож и поворачиваясь к сыну. Вальдемар бросил взгляд на отца. Тот уже начал вешать тушки зайцев на дымовую трубу, чтобы просушить их перед приготовлением. Он всегда был спокойным и уверенным в себе, но сейчас Вальдемар заметил в его глазах какое-то беспокойство и что-то похожее на страх. Помимо этого, я ощущал аромат лесного воздуха, пропитанного запахом сосновых иголок и смолистых деревьев.

Тонкий, слегка терпкий аромат кожи – от охотничьей куртки. Аромат свежезаваренного кофе, сдержанный, утонченный аромат дыма от костра, сладкий аромат ванили, который добавляет нотку тепла и домашнего уюта.

– Знаешь, если ты услышишь вой, лучше не выходить из дома. И немедленно скажи мне, хорошо? – начал отец, и в воздухе стало отдавать лёгкой кислинкой, что другой бы и не заметил.

– Хорошо, отец. – ответил Вальдемар, нарезая овощи и стараясь отвлечься от всего происходящего сейчас в доме.

– Как дела в школе, еще не влюбился? – спросил отец, протирая тушки от влаги и продолжая их разделывать отделяя мясо от костей, кости он бросил варится, чтобы на этом бульоне потушить мясо с овощами.

– В школе всё по-прежнему. – ответил Вальдемар, стараясь не встречаться взглядом с отцом. – Уроки, друзья, хоккей… – он сделал паузу. – И… нет, влюбленности пока нет. – он нерешительно посмотрел на отца. Отец ухмыльнулся, отложив нож и глядя на сына, что пару секунд смутился от заданных вопросов.

– Да, ещё рано. Время придёт, почувствуешь. Но главное – чтобы любви не мешала учёба. – сказал он, продолжая резать крольчатину. – А как же Алия из параллели, она же всегда ходит за тобой и приходит на все твои игры? Она тебе не нравится? – спросил отец, добавляя в бульон морковь с луком, лавровый лист, соль и перец, еще парочку специй.

– Да, она симпатичная. – признался Вальдемар, краснея. – Но мы просто друзья. И между нами ничего кроме дружбы не может быть. – дорезав овощи, парень сел за стол и отпил свой налитый ранее чай, стараясь не смотреть на отца. Отец негромко рассмеялся, будто секрет был раскрыт, но он и не думал его скрывать.

– Дружба – это хорошо, сынок, но не забывай, что дружба может перерасти во что-то большее. Алия, девушка хорошая. Ты просто не спеши, давай время, всё само собой сложится. – отец подмигнул сыну и продолжил готовить.

Вальдемар, всё ещё смущенный, не знал, что ответить. Он понимал, что отец прав, но ему было сложно представить, что между ним и Алией может быть что-то большее, чем дружба. Они были просто друзьями, и он не думал, что их отношения могут измениться.

«Но ведь и влюбленность может прийти неожиданно» – думал Вальдемар, вспоминая, как на прошлом хоккейном матче Алия болела за него, крича и махая флагом с его номером. Ей так хотелось, чтобы он выиграл, что она даже поцеловала флаг после его победного гола. Может быть, он ей действительно нравится? Вальдемар отставил чашку и встал из-за стола. Ему нужно было сходить на воздух, подумать обо всем. Выйдя на улицу, парень не ощущал холода от снега, взяв горсть снега в руки, он вытер им лицо. Прохладный снег приятно освежил юношу. Он смотрел на заснеженную улицу, на дома, окутанные белым покрывалом, и чувствовал, как мысли его путаются, будто этот снег.

Ему хотелось, чтобы всё было просто: он и Алия, как всегда, друзья. Но слова отца, его подмигивание – всё это зарождало в его душе неловкую надежду. Может, всё действительно могло измениться? Может, их дружба, подобно снежному комку, могла бы перерасти в нечто большее, в нечто тёплое и яркое, способное растопить снежные сугробы? Парень сжал снежный ком в кулаке, чувствуя, как холод проникает в него, будто пробуждая что-то новое внутри самого юного организма.

– Дурак маленький! – рыкнул отец и выскочив из дома накинул на сына куртку, затаскивая подростка в тёплый дом. Поблизости послышался волчий вой, что ранее слышал парень и котором он сообщил Дмитрию. – Иди к камину и грейся, еще не хватало заболеть. Скоро уже ужин будет готов. – продолжил отец и подошёл к плите, и начав помешивать рагу, чтобы не пригорело.

– Но я не замерз, и ты слышал волчий вой? – возразил юный оборотень и скинул куртку со своего тела на пол.

– Волчий вой? Это просто ветер свистит между деревьями. Ты же знаешь, что волки в этих краях не водятся. – Дмитрий фыркнул, даже не оборачиваясь. Юный оборотень нахмурился, его карие глаза блеснули. Он точно слышал вой, совсем рядом, в лесу за домом.

– А что, если это не просто ветер? – не унимался он, глядя на отца, который уже ставил на стол тарелки с дымящимся ароматным и вкусным рагу.

– Ну, если ты так боишься, можешь спать с топором под подушкой, но поешь сначала. – усмехнулся Дмитрий, ставя тарелку перед сыном. Парень вздохнул, он молча уплетал рагу, оглядываясь на дверь, ведущую к лесу. За окном, завывая ветром, пронеслась новая волна холода, пробирающая до костей. Юный оборотень напрягся, сильнее сжимая вилку в руке. Он не мог ошибиться, он слышал вой, и он исходил не от ветра, а от живого существа. Странное чувство тревоги и неподдельного интереса охватило его, заставляя сердце биться быстрее.

– Отец, я все равно чувствую… – начал он, но Дмитрий перебил его резким движением руки, чуть не ударив сына.

– Хватит, я сказал, что это ветер. Ты, кажется, ищешь приключений? – Дмитрий смерил его суровым взглядом. Парень опустил голову, чувствуя себя глупо. Но внутри все равно теплилась тревога с интересом и он знал, что не может просто игнорировать это чувство.

– А что если там правда волки? Я же чувствую, что это не ветер так воет! – подросток сжал вилку и поднял ясный взгляд на своего отца.

– Ты чувствуешь, что тебе хочется бродить по лесу ночью. – перебил его отец, резко вставая. – Не будь глупцом, ты ещё слишком молод для таких игр. – Дмитрий вышел из комнаты, оставляя парня одного. Он смотрел на дверь, за которой слышал гул ветра, и всё сильнее чувствовал, что что-то не так.

Не ветер, не волки, а что-то другое, что-то, что он не мог понять, но что пугало его до глубины души. Парень поднялся, взяв свою куртку. Он знал, что не должен идти, что отец прав – он ещё слишком молод, чтобы бродить по лесу ночью. Но он не мог просто сидеть и ждать, пока его страхи материализуются. Он тихо вышел из дома, стараясь не шуметь. Ночь была тёмной, холодная луна пряталась за тучами, и лес казался чёрным, полным угроз.

Сердце бешено колотилось в груди, но парень не отступал. Он двигался вперёд, вглубь леса, и чем дальше он уходил, тем сильнее становилось чувство тревоги. И вдруг он услышал его снова – вой. Но этот вой был другим, он был более глубоким, более угрожающим, чем просто животный. Это был вой, который заставлял кровь стынуть в жилах. Парень остановился, его ноги подкосились, но он продолжал идти к лесной поляне, пробираясь через снега.

Он не чувствовал холода снега, постепенно вой приближался и становился похож на рычание. И вот, когда парень наконец-то вышел на поляну, он увидел его. Огромный волк, белый как снег, стоял посреди поляны, его глаза горели алым огнем. Волк был не просто большим, он был гигантским, почти как медведь. Парень замер, его сердце билось в горле, он никогда в жизни не видел такого зверя. От этого зверя пахло силой хвойного леса, землей мокрой от дождя травы и дым от костра,

морозная свежесть от леса и сильнейший запах крови, смешанный с мокрой шерстью и немного подгнивающим мясом.

Вдруг, волк зарычал. Рык был глубоким и могучим, и он сотрясал землю под ногами парня. Парень почувствовал, как у него подкосились ноги, и он упал на колени, он не мог двигаться, он не мог даже кричать. Волк подошел ближе, его глаза, словно два горящих малиновых угля, смотрели на парня.

Он замер, ожидая, что волк набросится на него. Но этого не случилось. Волк просто стоял и смотрел, а потом, сделав несколько шагов назад, исчез в лесу. Вдруг кто-то сзади схватил Вову за воротник куртки и дернул в сторону.

– Вот, мерзавец, думал не найду тебя по следам?! – впервые в жизни он видел на столько злого отца, казалось будто он готов убить любопытного юношу.

– Я видел волка, огромного, белого. – пролепетал он, после чего отец окунул его лицом в снег и потащил за воротник куртки в сторону дома.

– Довольно! Заткни свою пасть, щенок, будь твоя мать жива, ты бы довёл ее до инфаркта! А сейчас ты делаешь все возможное, чтобы лечь в могилу или разочаровать её! – отец тряхнул парня за куртку, заставляя встать на ноги.

– Но мама бы так никогда не сказала бы! Ты меня никогда не любил! – парень начал сопротивляться, отец увалил его на снег и начал вжимать спиной к промерзшей земле, что треснула кость.

– Твоя мать была благоразумной женщиной, а не таким взбаламученным идиотом как ты! Господи, Анна, на что ты меня оставила с ним? – отец встал и пошёл в строну дома, поправляя заряженное ружьё что висело у него на груди.

– Ну и уходи! – бросил Вальдемар в след отцу. Отец остановился, не оборачиваясь. Его фигура на фоне заснеженного поля казалась маленькой и одинокой, она растворялась в темном лесу.

– Уйду. – сказал он глухо. – Но знай, Вальдемар, что твоя мать… она любила тебя. И хотела, чтобы ты был благоразумнее, но, если ты хочешь сдохнуть последней собачьей смертью, мучительно замерзая – твоё право. Я больше не буду трепать себе нервы. – он снова зашагал к дому, оставляя сына одного на промерзшей земле. Вова лежал, уставившись в небо. Холод пробирал до костей, но юнец не чувствовал его. Он ощущал только пустоту, зияющую внутри него, как дыра в ледяном поле. Слова отца, сказанные с такой горечью, пронзили его, как осколки льда. «Она любила тебя…» Вова вспомнил мать, ее ласковый взгляд, ее руки, согревавшие его в холодные вечера.

Он вспомнил ее сказки, ее песни, ее смех. А что же он ей дал? Только боль, разочарование, вечный протест.

Слёзы, горячие и горькие, застыли на его щеках, превращаясь в ледяные сосульки. Он был один, совершенно один, в этом безмолвном мире. Отец ушёл, мать умерла, и он остался с пустотой, с холодом, с горькой правдой, которая, словно ледяная река, прорывала плотину его упрямства. Он не мог понять, как так случилось. Как он, такой сильный, такой уверенный в себе, мог так легко упустить всё, что было ему дорого? Он поднялся, ноги дрожали, но он всё же заставил себя идти. Ему было холодно, но холод не был самым страшным. Самым страшным была эта пустота внутри, это полное одиночество, это осознание собственной глупости, которая отняла у него всё самое ценное. Он шёл к дому, чтобы забыться сном.

На следующий день парень отправился в школу, где старался забыть перепалку с отцом. Алия, не зная всей ситуации, старалась поддержать его. Но воспоминания о вчерашнем разговоре преследовали его, словно призраки. Урок за уроком он погружался в свои мысли, упуская слова учителя, игнорируя попытки Алии завести беседу. Ей было заметно, что он чем-то расстроен, и она не могла понять, что же его так тревожит. На большой перемене Алия, пользуясь моментом, когда он был один в столовой, подошла к нему.

– Что случилось? – спросила она мягко, касаясь его руки. Он поднял на нее мутные от грусти глаза, но не ответил, лишь покачал головой.

– Знаешь, ты можешь мне доверять. Я всегда буду рядом, чтобы поддержать тебя. – сказала Алия, пытаясь заглянуть в его душу. Парень рассказал ей о всем, что с ним произошло во вчерашнюю ночь и как отец ушёл, оставив его лежать дальше в снегу. Она внимательно слушала его, сжимая его руку в своей руке. Оставшийся учебный день они провели вместе.

Придя домой парень, увидел что отец сидит и рассматривает совместные фотографии с женой, он не обратил ни какого внимания на сына.

– Привет, пап, что сегодня на ужин? – спросил парень и в ответ не услышал ничего, отец продолжал просматривать фотографии, прошедших лет ни разу не произнеся и слова. Парень нахмурился, почувствовав неладное.

Он подошёл ближе и увидел, как отец задумчиво проводит пальцем по фотографии, на которой они втроём – он, отец и мама – стоят на фоне моря, улыбаясь. Глаза отца были влажными, и парень понял, что он не просто рассматривает фотографии, а перебирает в памяти воспоминания. Он попытался заговорить снова, но, заметив, что отец погружен в свои мысли, решил не мешать. Парень осторожно присел рядом с ним и молча тоже стал рассматривать фотографии. В памяти всплыли детские моменты, семейные праздники, смех мамы, тёплые летние вечера.

И он тоже почувствовал щемящую тоску по ней. Время шло, а отец так и не произнёс ни слова. Парень понял, что ему нужна поддержка, что он нуждается в том, чтобы поделиться своей болью хоть с кем-нибудь близким.

– Пап, я тоже по ней скучаю. – сказал парень, но отец молча встал и ушёл в сторону леса. Пару дней сменились неделями как отец не вернулся домой, после своего ухода. Вскоре приехал Василий Иванович, что хотел забрать своего внука в Санкт- Петербург.

– Нет. Я останусь здесь. – решительно ответил парнишка, сжав кулаки. Василий Иванович вздохнул, его лицо, и без того изрядно потрепанное жизнью, стало еще грустнее и взгляд тяжелее.

– Не нужно мне показывать свой характер, Вова. Ты едешь со мной и это не обсуждается. Собирайся, скоро выезжаем. – ответил дед своему внуку.

– Отца нет уже две недели, неизвестно жив ли он, а ты мне говоришь уехать! – парень начал заводится и размахивать руками, жестикулируя.

– Потому что не стоило ходить одному в лес ночью, ты слишком зациклился на волках, позабыв о том, чего бы хотела твоя мать. – голос дедушки становился все жёстче и громче, он выдохнул.

– Я хотел знать, что волки мне не померещились. А отец принял это в штыки! – голос парня сорвался на крик, он ударил по столу, где совсем недавно ещё было только приготовленное рагу.

– Потому что он клялся защищать тебя идиота! А ты решил пойти на верную смерть, а если бы тебя этот волк загрыз или задрал медведь?! Ты вообще подумал, что случилось бы с Димой, найдя он твой растерзанный труп?! Нет, конечно, ведь сейчас в жопе играет юношеский максимализм и эгоизм! Ты потерял мать, а он потерял жену и не хватало, чтобы он потерял и сына! – дедушка ударил кулаком по столу. Парень замер, не в силах возразить. Гнев дедушки, резкий и властный, отрезвил его. Слова старика, как холодный душ, смыли с него пыль наивности.

В его глазах, до этого горевших жаром протеста, застыла боль. Он вспомнил, как после смерти матери, отец буквально задыхался от горя, как он прятал слезы за внешним спокойствием и холодом, чтобы не пугать сына. И он, вместо того, чтобы поддержать его, пошел искать призрачного волка, рискуя всем, чем жил.

– Мне… Мне жаль, дедушка. – прошептал он, голос хриплый от невысказанных извинений. Дедушка вздохнул, смягчившись. Он понимал, что парень не злой, просто глупый, запутавшийся в своих переживаниях.

– Не надо было этого говорить. – сказал он, уже тише. – Я понимаю, что ты боишься, что тебе больно. Но, ради бога, помни, что ты у нас остался один. – дед подошёл и обнял внука.

– Надо найти отца. – прошептал Вова. Через пару минут дверь дома открылась и в неё зашёл отец весь в снегу, синеватого цвета, с раной на ноге и одеждой в крови, весь мокрый и продрогший.

– Папа! – закричал Вова, вырываясь из объятий деда и бросаясь к отцу. Отец покачнулся, но удержался на ногах, тяжело дыша. Он смотрел на сына, его лицо было бледным, но глаза горели страстью к жизни, несмотря на холод и боль, что он сейчас испытывал.

– Ты вернулся. – прошептал Вова, прижимаясь к отцу, ощущая его тепло, пропитавшееся холодом и снегом.

– Как ты? – взволнованно спросил дед, подходя ближе, его глаза были полны ужаса и облегчения одновременно. Отец слабо улыбнулся, но боль в глазах его и теле никуда не делась.

– Живой. Не очень хорошо, но жив. – ответил он, с трудом сдерживая стон. Дед тут же принялся осматривать рану на ноге, затем вытащил из сундука аптечку, которую они всегда держали наготове на случай ранения в охоте.

– Надо обработать рану. И отвезти тебя в больницу. – сказал дед, стараясь быть спокойным, но его голос дрожал.

– Нет. Не надо. Я справлюсь. – сказал отец, откидываясь назад и прикрывая глаза, морщась и корчась от боли.

– Ты не справляешься. Ты еле стоишь на ногах, не глупи. – резко сказал дед.

– Я сказал нет. Я никуда не поеду. – повторил отец, открывая глаза, его взгляд стал холодным и упрямым. – Забирай Вову и уезжайте. Он нашёл его, приходил в ту ночь. – сказал отец и сжал челюсть, чтобы заглушить рык. Дед сжал кулаки, глядя на зятя. Он понимал, что спорить бесполезно. Отец был упрямым, как осел, особенно, когда дело касалось его собственной боли. Он не хотел помощи, не хотел признавать, что был слаб и нуждается в заботе других.

– Хорошо. – проговорил дед, голос его стал хриплым. – Но, если тебе станет хуже, не думай о гордости, звони. Вова, пошли. – он посмотрел на внука, сидевшего в углу и дрожавшего от страха.

Дед взял Вову под локоть, стараясь не смотреть на зятя, и они пошли к машине. В машине Вова сидел молча, уставившись в окно. Он видел, как отец стоит на крыльце, спина его сгорблена, а руки сжаты в кулаки. Вова чувствовал его боль, как будто она была его собственной. Он понимал, что отец боится, боится потерять его, как потерял мать. Дед, словно почувствовав его мысли, положил руку ему на плечо.

– Все будет хорошо, внучок. Мы справимся. – прошептал дед, и его голос был полон любви и заботы. Вова кивнул, но в душе у него царило беспокойство. Он знал, что отец не хотел их помощи, но он также знал, что отец нуждался в ней. Машина тронулась, и Вова смотрел на удаляющийся дом, на фигуру отца, стоявшего на крыльце. Он чувствовал, как у него сжимается сердце. Он хотел быть рядом с отцом, хотел помочь ему, но понимал, что сейчас это было невозможно.

Он надеялся, что отец изменит свое решение, что он все же позвонит им, когда ему станет хуже. Но в глубине души Вова понимал, что отец не такой, как они. Он всегда был упрям, и сейчас его упрямство грозило стать его гибелью с такой раной, что была у него на ноге.

– Кто меня нашёл? О ком говорил отец? – спросил парнишка у дедушки, переводя взгляд на него с зеркала.

– Это неважно. Важно то, что тебе не безопасно там оставаться. – ответил дедушка, следя за дорогой и стараясь ехать не слишком быстро.

– Вы мне о чём-то не договариваете. – сказал парень, ожидая всего что от него скрывают и ответов на вопросы.

– Ты знаешь то, что должен сейчас знать и к чему готов. Не задавай лишних вопросов, придёт время все узнаешь и поймёшь. – дед посмотрел на внука и сжал в руках руль.  В свете фар, прорезающих ночную мглу, ледяная дорога, скованная крепким морозом, тянулась бесконечной лентой. Морозный воздух проникал в салон, щекоча ноздри, а снежные хлопья, кружась в свете фар, похожие на крошечные звезды, танцевали в мерцающем свете луны.

Дорога петляла, уходя вглубь бескрайних полей, покрытых снегом. На горизонте, где небо сливалось с землей, угадывались черные силуэты редких деревьев, покрытых мохнатой шапкой инея. Вдали виднелся лесной массив, темный и таинственный в ночной тишине. В небе вспыхивали яркие звезды, словно какие-то неземные знаки, вещающие о тайнах вселенной.

Тишина была глубокой и непривычной для жителя мегаполиса. Единственный звук – это шум двигателя и скрип колес, с усилиями прокладывающих путь по ледяной дороге.  Ощущение времени стиралось. Каждый километр, каждый пролетевший мимо посёлков с мерцающими огнями окон, каждая промелькнувшая ветка дерева за окошком – все сливалось в одно непрерывное движение по дороге, ведущей в неизвестность. В небе зарябило от первых лучей рассвета, ночь уходила, уступая место новому дню, которую они проведут в пути, осталось немного проехать.

Холод уже не казался так мощным, а снежные сугробы на полях играли разнообразными оттенками серого и розового. Солнце, появившееся на горизонте, окрасило небо в яркие краски, и в этих красках затерялись все сомнения и страхи, что мучили юного путешественника с раннего детства.

В пространстве вокруг пролетали картины жизни: заснеженные деревни с дымящимися трубами, замерзшие реки, покрытые толстым слоем льда. Дорога проходила через леса, сквозь которые пробивались заснеженные тропы, через холмистые поля, покрытые серебристым навесом. В небе летали стаи птиц, словно путешествуя вместе с машиной.

От дедушки пахло влажной землей, той прохладной, насыщенной влагой, что бывает после дождя, когда воздух еще тяжел от капель, а земля дышит сыростью. К этому запаху примешивался аромат свежего мха, того, что растет в глубоком лесу, у корней старых деревьев, где солнечные лучи едва пробиваются сквозь густую крону.

В этом аромате был и тонкий, едва уловимый запах крови, не свежей, а застывшей, старой, как будто от охотничьих трофеев, оставшихся после удачной охоты много лет назад. С ним смешивался запах старой кожи, натуральной, дубленой, от которой веяло духом прошедших времен и приключений.

Были и нотки гвоздики, корицы и мускуса, яркие и пряные, как будто дедушка хранил в кармане небольшой мешочек с этими специями, чтобы он всегда оставался с ним, напоминая о теплых домашних вечерах. Он пах и морем, того соленого и свежего, что остается на коже после прогулки по берегу, где волны шумят и песок греет ноги.  Наконец  я почувствовал  и нотки кедра, древесные и стойкие, как будто дедушка носил с собой кусок этого дерева.