скачать книгу бесплатно
Вопрос повис в воздухе. Воцарилась гробовая тишина, которую прервал голос из дальнего темного угла.
– О каком короле вы говорите? Не обо мне?
Из тени вышел Шелт.
– Я так и знал, что это предательство! – воскликнул Лоборд, хватаясь за меч.
– Да это предательство, – Шелт обвел всех мрачным взглядом, остановив любые движения. Да, Дулан?
– Если бы я пришёл к тебе, с таким предложением, ты бы не понял.
– Почему же? Твой король глупее тебя? – Шелт ходил вокруг Дулана.
– Нет, но месть затмила твой разум. Надо остановить войну. Вспомни, что сказал Кирч, Стюнда отравила его детей и сама покончила с собой.
– Но виноват он! – завизжал Шелт, подскочив вплотную к Дулану. Двоеженец! Как он посмел жениться на моей девочке. Обвел её вокруг пальца, заставил предать отца!
– Тем не менее, это всё уже в прошлом, – ответил Дулан. А сейчас нужно выбирать между жизнью и смертью нашего народа. Господа, – продолжил он, вынимая меч, вам нужно принять решение прямо сейчас. С кем вы?
5. Верниан
Из окна был виден дворцовый остров. Ослепительные замки, словно насмешка над их положением. Окно забрано решеткой. В небольшой комнате их восемь человек. За дверью гвардейцы. Вернее, называются они также, но это уже совсем не гвардейцы Лоттлэнда. Тех гвардейцев давно уже пустили в оборот. Нынешнее это те, кто не хочет стать едой новым хозяевам города и страны. Те, кто доносит на других, ловит их, сторожит и уводит на смерть. Город захвачен людоедами. Верниан никогда не верил в сказки, которые рассказывали ему, когда он был маленький. Те, в которые верит его маленький сын. Но оказывается, в них есть доля правды. Людоеды существуют. Только вот не существует героев, которые побеждают людоедов.
Он работал в порту. Хотя работы там в последнее время почти нет. После того, как все богатые семейства и те, кто мог, сбежали. Мало кораблей заходит теперь в гавани Лоттгарда. Только совсем отчаянные контрабандисты могут решиться на такое. Да и торговля в целом умирает. Что-то происходит в мире. На северные страны обрушилась зима, восточные поглотила тёмная территория, а в Лоттлэнде воцарились людоеды.
Верниану бежать было некуда, денег у него тоже не было. Он работал в порту, ремонтировал корабли, плотничал, а когда не было такой работы, не гнушался подработать грузчиком. Дома у него остались жена и маленький сын. Он знал, что тесть, который его ненавидел, не оставит их в беде. От этого ему было немного спокойнее. Тесть держал дешевую забегаловку для моряков. Времена были плохи, но всё равно на кусок хлеба хватало. Тесть считал себя белой костью порта и думал, что его дочь совершила ошибку, выбрав себе недостойного мужа, человека низкого происхождения. Хотя все знали, что отец его тестя тоже начинал портовым грузчиком. Ну да ладно.
За Вернианом пришли вчера. Он не знал, по какому принципу выбираются жертвы. Хорошо, что людоеды не едят детей. Хотя почему так, тоже понятно. Выращивают людей, как скот.
Плотник Верниан знал, что таких мест, как это, несколько в городе. Запасы пищи. Он невесело ухмыльнулся.
Его сокамерники, простые лотты, такие же, как и он сидели молча. Обсуждать было нечего. Они все понимали, что им предстоит. Это было не удивительно. Странным было другое. Когда стражник приносил им еду, они могли броситься на него и убить. Попытаться выбраться. Возможно, что шансов нет. Но это была бы попытка. Они же все знают, что скоро умрут. Почему не сделать попытку освободиться? Что мешает? Надежда? Её нет. Скорее самообман, удивительная природа человека, который внушает себе ложные надежды, даже зная правду. Нежелание знать эту жестокую правду. Отодвинуть её на задворки сознания. Все эти люди умрут, как умерли другие до них. Но каждый из них сейчас думает, что это произойдёт со всеми, но только не с ним.
Верниан был прагматиком, он знал, что умрёт. Но шансы выбраться прямо сейчас оценивал, как минимальные. Нужно подождать.
Весь день их продержали в камере. Люди сидели прямо на полу вдоль стен. Вечером вошел гвардеец и принёс хлеба с водой. Пленники с жадностью проглотили скудный ужин. Наступила ночь.
Верниан продолжал сидеть и смотреть в темноту. Заснуть он не мог. Из дальнего угла слышались тихие всхлипы. Кто-то из пленников плакал, укрывшись темнотой.
Скрип открывшейся двери разбудил портового плотника. Оказалось, что он всё-таки заснул под утро. В комнату, ставшую их камерой, вошёл стражник с алебардой.
– Поднимайтесь!
Люди вставали, в глазах некоторых читалось облегчение. Томительное ожидание смерти заканчивалось. Сейчас их отведут к людоедам.
Пленники вышли в коридор, в котором, держа оружие наготове, стояли еще два гвардейца. Они перекрывали коридор с двух сторон. Стражники построили пленников вдоль стены и повернули лицом к ней. Затем один из гвардейцев, связал им руки за спиной, одному за другим.
Верниан, снова подумал, что если бы они сейчас кинулись на охрану, то могли победить. Кто-то мог убежать. Но вместо этого все безвольно позволили себя связать. Неужели кто-то и вправду надеется выжить?
Их вывели в город. Плотник рассматривал улицы, поражаясь их пустоте. Совсем недавно в городе кипела жизнь, здесь можно было встретить представителей всех стран и всех профессий. Деятельность не затихала ни на миг. Днём деловая активность, ночью развлечения.
Сейчас была тишина. Каблуки сапог стражи создавали единственный звук, на улицах вымершего города. Возможно, там, в темных проемах окон, еще были люди. Но они затаились, стараясь быть незаметными.
Пленников вывели на площадь. Здесь уже стояло несколько таких групп. Человек пятьдесят. Понурые мужчины и женщины. Внезапно все повернулись.
С одной из улиц на площадь вышла она. Волна ужаса накрыла людей. Дрожь пробежала по телу Верниана, кожа покрылась мурашками. Стройная фигура девушки не обманывала плотника. Он видел однажды, как одна из них, Ариэт или Эсим, одним движением свернула шею вооруженному воину и легко зашвырнула его тело в море.
Он знал их имена, но не мог отличить Эсим от Ариэт. Трое из четырёх людоедов всегда носили одинаковые маски. Маски хищных птиц с человеческой мимикой. Правда, на масках было запечатлено лишь одно выражение – скорбь. Казалось, что людоеды опечалены судьбой своих жертв.
Женщина остановилась и обвела взглядом площадь. Она молчала, за её спиной стояли два стражника. Один из них вышел вперёд.
– Есть ли среди вас искусные кузнецы? – задал он вопрос.
Верниан поймал себя на мысли, что никогда не слышал, как говорили людоеды. Быть может, правы те, кто говорит, что за масками спрятаны нечеловеческие лица монстров, что у них клювы вместо ртов и именно поэтому они не могут говорить.
Но достоверности в таких слухах было мало, Верниан понимал, что никто просто не видел лиц пришлых людоедов. Считалось, что некоторые удостаиваются их увидеть в момент смерти. О способах поглощения людей ходили разные легенды. Самых популярных было две. Людоеды либо раздирали людей на части, поглощая клювами окровавленные куски мяса, либо пили кровь своих жертв. Верниан имел практический ум, поэтому задавал вопрос, кто мог рассказать об этом после своей смерти. Хотя, конечно, кто-то мог видеть, как это происходит.
– Я кузнец, – ответил он внезапно.
Мысль появилась неожиданно для него. Верниан подумал, что для пищи всё равно кем быть по профессии. Значит, кузнецы нужны еще для чего-то другого. Может быть это шанс выжить. Кузнецов или же таких же находчивых, как он оказалось всего четверо. Их вывели и приставили отдельно двух стражников. Остальных пленников согнали в шеренгу и повели на дворцовый остров, где жили два главных людоеда Галованир и Валлиан, единственный кто не носил маску. Да и зачем. Все хорошо знали бывшего купеческого главу, который сменил жажду наживы на жажду убийств.
Верниан и его троих товарищей по несчастью увели в сторону пристани. На берегу их ждали еще несколько стражников и десяток пленников, к которым присоединили вновь пришедших.
Верниан с радостью узнал одного из портовых кузнецов, который понуро разглядывал мостовую.
– Демиан, – положил плотник руку на плечо кузнеца, – я так рад тебя видеть.
– Что же тут хорошего! – узнал Демиан своего соседа по улице. Нам конец.
– Я в этом не уверен, – возразил плотник, – иначе бы нас здесь не собрали. Как твоя семья?
– Жену тоже забрали, – ответил кузнец, глядя в сторону, на его глазах появились слёзы.
– А дети?
– Детишки остались, но кто теперь о них позаботиться?! – Демиан вытер рукавом глаза.
– Не волнуйся, может нам удастся спастись. Ты не знаешь, зачем мы здесь?
– Знаю, – ответил кузнец.
– Зачем же?
– Выберут двух кузнецов для какой-то работы на людоедов, – ответил кузнец, по-прежнему не глядя на Верниана.
Он отошёл от плотника и протиснулся к одному и стражников.
– Он не кузнец, он плотник, я его знаю, – заявил он гвардейцу.
Гвардеец сделал знак своему напарнику, и они схватили Верниана, обескураженного внезапным предательством.
– Прости, Верниан, – сказал Демиан, глядя на море, но это повысит мои шансы увидеть детей.
Стражники оттащили Верниана от общей группы. Плотник не мог поверить, что его сосед, с которым они всегда ладили и несколько раз ходили друг к другу в гости, так поступил с ним. Он бы мог еще понять, если бы кто-то незнакомый выдал его. Но Демиан!
Скоро в открытой карете приехал важный и толстый господин. Он переговорил со стражниками, и те стали подводить к нему одного за другим пленников. Важный господин задавал вопросы. Через некоторое время он выделил одного человека, затем другого. Он посадил их в свою карету и уехал. Демиана среди отобранных кузнецов не было. Верниана снова поместили в группу и их всех повели в сторону дворцового острова, через радужный мост.
Верниан подчеркнуто отдалился от кузнеца, хотя тот шёл, сгорбившись, глядя себе под ноги и не замечая ничего вокруг. Он был сломлен. Пленников привели к зданию купеческого совета. Только совет уже давно не заседал там. Купцы побогаче сбежали кто куда, а остальные или спрятались или были уже мертвы.
На этот раз их загнали в комнату побольше, чем раньше. В ней разместилось около пятидесяти человек, которые сидели на мраморном полу. Уселся на холодный пол и Верниан.
Через несколько минут дверь снова открылась, только никого не привели. Вошли два стражника. Они оглядели сидевших. Плотник сразу понял зачем они пришли. Как и остальные он опустил глаза, чтобы не встретится взглядом с гвардейцами. Чтобы слиться с основной массой, чтобы не выделяться.
Стражники шагнули вперед и схватили его за руки. Верниан хотел дёрнуться и вырваться. Но вместо этого бессильно повис на их руках. Страх парализовал тело. Привычным к такому поведению стражникам пришлось тащить пленника, который не в силах был сам стоять на ногах.
Гвардейцы подошли к одной из дверей и осторожно постучали. Получив разрешение, они вошли в большую богато украшенную лепниной комнату. В дальнем конце комнаты, у окна, выходившего на гавань, стоял мраморный стол, за которым сидел человек и перебирал бумаги. Он поднял голову и Верниан узнал Валлиана, только теперь глава лоттских купцов больше не был обрюзгшим старцем. На плотника смотрело молодое лицо двадцатипятилетнего мужчины.
– Можете быть свободны, – распорядился Валлиан и снова занялся бумагами.
Гвардейцы прислонили пленника к стене и вышли. Верниан, с которым пока ничего не произошло, стал приходить в себя. Он осмотрелся и не увидел по углам комнаты ни гниющих трупов, ни обглоданных костей. Может людоедов нет? Может это всё слухи. Хорошо бы, чтобы это были слухи. Так начал думать плотник в тот момент, когда Валиан вздохнул и отложил бумаги.
Он поднял ясный взгляд на Верниана, казалось, только что заметив присутствие постороннего в комнате. Затем бывший глава гильдии встал, и пленник увидел, как мощные мышцы перекатываются на теле Валиана под легкой туникой.
Валиан пружинистым шагом направился к Верниану и остановился в полушаге напротив. Его взгляд встретился с глазами плотника. Верниан посмотрел в абсолютно пустые, не выражающие ни одной мысли глаза хищника. Такого взгляда не могло быть у человека. И тогда все надежды умерли в портовом плотнике.
Хищник в образе человека медленно поднял руку и из налокотника выскочили два лезвия. Верниан не успел и глазом моргнуть, как они вошли в его тело. Вошли легко, практически без боли, боль пришла потом. Казалось, нутро Верниана выжигают изнутри. От внезапной болевой волны его тело выгнулось, а глаза полезли из орбит. Рука Валиана метнулась вперед и сжала его горло, не давая дышать и прижав тело к стене. Верниан физически почувствовал, как жизнь уходит из тела, как сжимается внутри него жизненная сила, раздираемая мучениями. Руки и ноги стали терять чувствительность. Угасающее сознание пленника растворилось в агонии, тело затряслось.
Валиан выдернул лезвия, и труп упал к его ногам.
6. Скарт
Скарт полулежал в постели под одеялом. В комнате было сильно натоплено, но старым костям однорукого помощника императора было всё равно холодно. Последнее время он почти не вставал. Иногда слуги выводили его в сад, но он сильно уставал. Однажды подхватил простуду и долго лежал не в силах пошевелиться. Он понимал, что его век уже прошёл. И чаще уже вспоминал прежние времена, а не думал о текущих проблемах. Проблемы, именно они продолжали держать его в этом мире. Его деятельный мозг не останавливался ни на минуту. Скарт не мог оставить Карела сейчас, не мог бросить его и империю.
Скрипнула входная дверь и император был легок на помине. Карел, молча, вошёл в комнату и подбросил несколько поленьев в огонь камина. Затем взял большой деревянный стул и переставил от стола к кровати.
– Тебе лучше, – наконец сказал он, оглядев Скарта.
– Не ври. Ты мне в этом искусстве в подметки не годишься, – язвительно ответил старик.
– Ты, наверное, уже слышал, что произошло?
– Если ты про Сорпана, – засмеялся Скарт каркающим смехом, – то об этом знают все. Твоя дочь большая выдумщица.
– Сорпан обиделся.
– Сорпан умён. Вспомни, что он сдался, когда ты напал на Лерану и осадил его в Леранце.
– Ты же знаешь, это была вынужденная мера. У нас было перенаселение, до сих пор нет еды в достатке, – поморщился император и замолчал.
Скарт понял, что его гложут воспоминания о двух голодных бунтах, которые удалось погасить лишь залив кровью.
– Да, я помню, что у нас не было другого выхода. Но мальчик усмирил свою гордыню, понимая, что лучше стать вассалом, чем мертвецом.
– Я обещал ему свою дочь, а что она вытворяет!
– Сорпан сам виноват, приехал свататься и одновременно крутит шашни со служанкой невесты, – жестко ответил Скарт.
– Она ведёт себя просто отвратительно последнее время.
– А мне кажется, ты сгущаешь краски, девочка умна и энергична. Просто при дворе ей негде применить эту энергию.
– Возможно, ей не хватает материнской ласки и поэтому она больше похожа на сорванца, чем на принцессу, – вздохнул император. Она опять не поехала навестить мать.
– А что ей там делать? Слушать религиозный бред и участвовать молельных обрядах? Пойми, прежней Анихильды больше нет.
– Это я виноват, – опустил голову император. Оставил её в такой момент.
– Нет, – возразил старик, приподнявшись на единственном локте, – виноват Пайен и еще этот дурень Луг. Да, очень печально, что погибла ваша дочь, но нужно было жить дальше, а не искать утешения у священников, которые и заварили всю эту кашу.
– Я это понимаю, но, тем не менее, неприятно осознавать, что одна дочь погибла, а другая считает мать сумасшедшей, -вздохнул Карел.
– Её можно понять, ты её единственный настоящий родитель.
– Скарт, старина, я так мало уделяю ей времени.
– Ты уделяешь достаточно, учитывая какой груз ответственности на тебе лежит. Поверь мне, никто кроме тебя не смог бы справится с теми бедами, что на нас навалились.
– А я думаю, наоборот, когда вспоминаю правление отца. Как всё было хорошо тогда.
– Тогда не было проблем с Территорией и этими, как их там, осями мира, а интриги были и тогда. Просто ты о них не знал.
– Возможно, что-то я стал жаловаться, – улыбнулся Карел. Но мой старый бравый полковник меня всегда поддержит.
– Тебе просто некому выговориться, давно бы уже женился, тогда бы не пришлось плакать на плече старика.
– Но Ани.
– Никакой Ани уже нет, сколько лет она тебя уже не желает видеть. Пять или больше?
– Больше, – покачал император головой, – но я продолжаю надеяться.
– Я бы не стал, – Скарт откинулся на подушки, – Карел, мне жаль, но она не изменится. Её разум повреждён, и даже Джулия не сможет ей помочь.
– Давай вернемся к Сорпану. Значит, ты думаешь, что всё поправимо?
– Я вообще не вижу здесь проблемы. Повторяю, Сорпан, хоть и молод, но умён. И он много раз это подтверждал.
– Кроме последнего случая, – позволил себе иронию император.
