Монтаж памяти

Светлокожий пацанёнок, отчего-то одетый в больно простую рубашку и штанишки, развязал мои затекшие руки и ноги. И я понеслась к остальным рабам.

Хозяин поспешил на помощь жеребцу, другие копали червонную землю и наполняли емкости, третьи таскали ведра и засыпали огонь землей. Благодаря большому количеству шустрых рабов, пламя не успело быстро распространиться. Харрис прокричал: «Бросаю гранату13». И с размаху запустил в огонь какой-то изящный бутыль, с виду напоминающий дамский парфюм большого объема. Не знаю, как такое возможно, чтобы граната потушила пожар, но средство действительно сработало. Для верности группа мужчин засыпала сверху ещё несколько ведер рыжей земли.

Теперь внимание переключилось на мечущегося в агонии и ревущего рыжего страдальца, с крупа которого свисал и болтался кусок шкуры, оголяя кровавую плоть животного до самых голеней. Аллигатор, видимо, крепко прикусил его, но жеребец всё же сумел отбиться от хищника и выбраться из воды на берег. Обгорел только хвост, но до самого основания.

Хозяин, согнувшись пополам и схватившись за голову, причитал:

– Бедный Персик! Кэролайн не переживет, – потом он резко обернулся в сторону Харриса, который по виду наложил от страха в штаны, и, стиснув зубы, прошипел в жутком гневе. – Катись ко всем чертям, Харрис. Сегодня же. О расчете и не мечтай, ты ещё должен мне за причиненный ущерб, дымоход чертов. Ещё чуть-чуть, и хлопок бы начал гореть на поле.

Затем мистер Хьюз всадил пулю из револьвера в Персика и поскакал в сторону дома. Я поторопилась скрыться вслед за ним, пока Харрис не привел свою угрозу в действие, оставив мне прощальный «подарок».

Я боялась Харриса, пряталась от Грейс и стыдилась встречи с Кэролайн, затаившись на кухне вместе с Роуз.

– Нелли, тебе придется выползти из этого укрытия, если хочешь остаться живой. Ты разгневаешь госпожу ещё сильнее.

Роуз положила на тарелку желтые кексики, щедро сдобрив их сверху растопленным маслом. Рядом пристроила тарелку с кусками окорока. Отломила свежую ароматную булочку от её соседок, которых только вынула из печи. Я готова была захлебнуться от вкусного зрелища, но вместо этого вождь кухни почти силой выпнула меня с подносом в сторону господских спален.

Кэролайн ревела, уткнувшись в подушку, и велела мне выметаться вместе с осточертевшей едой. Видать, отец уже передал ей известия про Персика и пожар.

– Ну право же, мисс, поешьте. Хлопнетесь в обморок, а сечь будут меня.

– Моего Персика не стало. Ничего ты не соображаешь. Не до еды мне, – не унималась бедняжка.

Животину ей жалко, а если бы пристрелили меня, она бы только обрадовалась небось.

– Вдруг мистер Уильямс младший сегодня к нам заглянет, а Вы раздетая, в чепце и нечесаная тут чахнете. Так он развернется и уедет, раз Вам нездоровится, – мой голод на протяжении целых суток давал о себе знать, перебивая слова умоляющим протяжным урчанием.

Отщипнула кусочек от кексика. Не думаю, что Кэролайн заметит, что их было два, а не один. И ощутив вкус сладко-соленого облачка со сливочной кислинкой на языке, прикрыла глаза от удовольствия. Как от такого можно отказаться?

– М-м-м, а кексы сегодня у Роуз удались на славу, – решила дожевать «негодную», по мнению своей хозяйки, пищу.

– А ну не трогай, негодяйка!

– Так всё равно выбрасывать свиньям.

Тут красноносая Кэролайн подскочила и схватила второй кексик, демонстративно откусывая его передо мной и продолжая шмыгать. Резко развернулась, взмахнув волосами, и уселась напротив подноса.

Январь 2014 года

Михаил

– Что было дальше, Михаил? – Татьяна пыталась расслабить затёкшие плечи и шею. Почему-то, как бы она не села, было неудобно: то ли слишком старалась не сутулиться, то ли постоянное напряжение Миши ей передалось. Он не елозил на стуле, не дёргал себя за волосы и не вскакивал, как Анатолий, но в его строго контролируемых позах ощущалась дикая закрытость.

– Год спустя я возвращался на машине в будний день с родительской дачи. Тем летом я стал свободным человеком с дипломом архитектора в тумбочке.

Дороги почти опустели. Свет фар выхватил из темноты хрупкую фигурку на остановке. Кому в голову придет ждать трамвай в двенадцатом часу ночи? Пригляделся. Опять она! Да что же это такое. Образ этой брюнетки вечно будет меня преследовать? И где её малолитражка? Проехал было, но тут же дал по тормозам и вышел из машины. Блин, на панели горит красная лампочка. Бензина в обрез. Вдруг не хватит до дома.

«Где твоя букашка? Кстати, я так и не знаю твоего имени, врушка», – шутливо сказал ей. Был уверен, что девчонка вспомнила меня. Но она лишь шугнулась, попятившись назад: «Молодой человек, что Вам нужно? Ещё один шаг – и я буду кричать». Затем начала рыться в сумочке. Не удивился бы, если она брызнула бы в глаза мне каким-нибудь дезодорантом или воткнула шариковую ручку в ухо. За ней бы уж точно не заржавело. Вообще-то я бросился её спасать и подвезти до дома, но, похоже, спасать пришлось бы меня при любом неосторожном слове.

«Воу-воу, не надо меня убивать, – продолжая говорить шутливым тоном, выставил вперед открытые ладони. – Ты меня не помнишь, видимо, потому юмор и не поняла. Год назад помог заменить колесо на твоей крошке. Ты, кстати, мне задолжаешь свидание. Но, честно, я за тобой не следил. Проезжал мимо и заметил».

Она перестала копошиться в сумке, уперев руки в бока и смерив меня недоверчивым взглядом, потом подняла глаза, будто рассматривая что-то невидимое справа.

«Давай подвезу до дома. Твой трамвай уже не приедет, – вижу, что засомневалась. – Брось. Разве я похож на маньяка?» Натянула ремешок от сумки на плечо в решительности. Понял, что другого ответа её величество не соблаговолит дать, поэтому пошёл в сторону машины, слыша цоканье каблуков позади себя. Лишь в салоне почувствовал алкогольное дуновение от этой достопочтенной леди.

– Что отмечали? – мельком глянул на неё, хмыкнув, испытывая удовольствие от повода подколоть.

Она даже не повернулась лицом ко мне, только искоса глянула одними глазами из-под чёрных ресниц.

– Сессию закрыли. Всё, что было в кошельке потратила, копейки только остались, – буркнула, устраиваясь поудобнее на переднем сиденье.

– Потому твоя Панда14 осталась дома?

– Нет больше моего Fiat'а. Какой-то ненормальный въехал в зад так, что машина врезалась в столб и не подлежит восстановлению. Хорошо, что я в тот момент была не за рулем, а на занятиях. Опоздала, приехала ко второй паре, и, как всегда, на парковке возле университета не осталось мест. Пришлось бросить на дороге у обочины. Вторую такую отец уже не подарит. Теперь я в рядах защитников чистого воздуха трясусь в трамваях.

– Сочувствую. Так, штурман, командуй, куда едем?

Она назвала адрес, а я пришёл в полное замешательство. Брюнетка все эти годы жила в соседнем дворе, но мы ни разу там не пересекались. Причем я даже знал пацанов из её подъезда.

– О, этажом выше тебя живет Сашка Доронин, да?

Тишина.

Повернул голову. Спит. Хорошо же она наклюкалась, видимо.

Возле самого подъезда долго не решался, что делать-то с ней. Разглядывал. До чего же чудная.

Разбудить? Донести на руках? Покататься, пока выспится? Последний вариант точно не годится – ни бензина, ни денег в кармане.

Подхватил на руки, но спящая красавица тут же проснулась, даже поцеловать не успел, как в той сказке.

– Э-э-эй, что ты себе позволяешь? Ну-ка, руки убрал, – начала приглаживать черные кудри на затылке и расправлять складки на измятом платье цвета хаки с кучей мелких пуговичек от груди до пояса, обтянутых тканью.

Потащился за ней, чтобы не навернулась по темникам, легонько придерживая то за локоток, то за спину. Она ещё возмущалась. Вообще-то я раньше не робел при девчонках. Но эта была каким-то неопознанным объектом без инструкции по обращению.

Довел до двери. Пыталась попасть в замочную скважину, умудряясь при этом стоять с высоко поднятой головой. Может, у неё шею продуло? Аж смешно стало. Ключ исцарапал уже всё вокруг замочной скважины, так и не попав в цель. Но важная пьянчужка не сдавалась.

Я ухмыльнулся и взял ключи из её рук, с легкостью проворачивая в отверстии.

Но не тут-то было. Дверь изнутри была заперта. Пришлось постучать.

Вспыхнул оранжевый огонек глазка. Подставил под стеклышко захмелевшую принцессу. Звон цепочки. Скрип двери.

Вроде я и не виновен ни в чем, а сердце грохотало от страха, будто в детстве, когда напроказничал и ждешь взбучки от матери. На пороге стояла пухленькая, но приятная, невысокая женщина с короткими кудрявыми волосами, запахнув полы махрового халата. В нос ударил запах табачного дыма. Так пахнет в домах, где годами курят какой-нибудь «Беломорканал» прямо на кухне или в туалете.

– Доброй ночи! Прошу прощения за столь позднее беспокойство. Просто хотел убедиться, что Ваша дочь доберется в безопасности.

– Доброй, доброй. Ну это же никуда не годится. Вы на часы смотрели? Как Вас?

– Михаил, – уши горели, а пьяной красотке ни холодно ни жарко – снимала каблуки.

– Михаил, как это называется?

– На самом деле я даже не знаю, как зовут Вашу дочь, хотя мы и учились вместе в школе раньше. Я, кстати, живу в соседнем дворе. Увидел её на остановке посреди ночи и решил подвезти. Видимо, не зря. Что ж, пожалуй, побегу. Простите.

Женщина слегка шлепнула по попе дочь, пока та воевала с ремешком сумки, снимая через голову. Видно было, что женщина совершенно не умеет сердиться по-настоящему.

Я уже развернулся, чтобы уйти.

– Постой, Миша.

О, у кого-то, оказывается, есть язык.

– Спасибо… Три семерки, – слова давались ей с трудом, – две тройки… двенадцать.

Что за тайный шифр сообщила моя пассажирка?

– Билайн, – извиняющаяся улыбка сонной женщины в уютном халате моментально подарила покой. – Спокойной ночи, Михаил. И простите, что накинулась на Вас.

Дверь закрылась, но я успел услышать голос её матери: «Хороший мальчик. Люблю высоких».

1860 год

– Был у Уильямсов сегодня. Томас поспешно уехал в Вашингтон к дяде, – подслушала я, подавая второе блюдо за ужином. Обедали они вне дома, а юная мисс просидела в комнате в пеньюаре до самого вечера.

Кэролайн резко втянула воздух и уронила вилку от такой новости. Но родители предпочли оставить без внимания неуклюжесть дочери. Она-то рассчитывала на предложение руки и сердца, а немолодой лже-Ромео смылся, оставив девушку наедине со своим позором.

– Чарльз, кажется, вчерашние ночные похождения не остались втайне. Я была flummoxed15 сегодня, когда в гостиной миссис Скотт мне предложили самый скромный стул дальше всех от хозяйки в то время, как остальные дамы, которые съехались обсуждать благотворительный бал, были молоденькими замужними девчонками, но при этом сидели в мягких креслах.

Я, как соучастница преступления, поспешила смыться в кухню и не высовываться до окончания ужина, склонив Роуз прикрыть меня.

Глава 8

Артём простоял в коридоре отделения полиции восемь часов, ни разу не присев. Как только его пригласили в кабинет, мужчина закрыл книгу и уверенно направился к столу, где в ящиках копошился старший лейтенант Комаров.

Артём развернул низкий стул под углом в сорок пять градусов, чтобы не сидеть, как провинившийся подросток в кабинете директора школы. И подарил ногам долгожданный отдых, не дожидаясь приглашения сотрудника полиции. Актеру театра не привыкать часами стоять, но сегодня он побил собственный рекорд.

Артём расстегнул пуговицы на элегантном пиджаке и вытянул руки на подлокотниках. Внутри он досадовал на то, что допрос ведет не женщина, что существенно упростило бы разговор. Слабый пол, как известно, бессилен перед звездами театра и кино. Наконец, Комаров нашел какую-то бумажку и привстал, чтобы обменяться рукопожатием, по-прежнему всматриваясь в находку, а не в глаза своего посетителя. В этот момент Артем подошел к столу старшего лейтенанта сбоку и, приветствуя его, опустил брови.

– Старший лейтенант, чем я заслужил повторной аудиенции в этом «комфортабельном» месте? – последние два слова были произнесены с насмешкой. – Мне казалось, мы исчерпали темы для разговоров в прошлый раз, – мужчина смотрел между глаз своего собеседника, что и продолжал делать в течение следующего часа.

– Выяснились некоторые детали, – пробурчал себе под нос старший лейтенант, поправляя сползшие очки. Наконец он оторвал хмурый взгляд от документа и посмотрел на Артёма. – Вы должны были лететь на гастроли сразу же после Нового года в Лондон. Были в списках на бронь ещё с начала декабря. Но потом произошла череда странных событий. Догадываетесь, о чем я?

– Пожалуйста, говорите, я послушаю, – великодушным тоном сказал Артём.

– Так вот, позднее в декабре бронь отменили и взамен включили другого человека. Некоего Сергея Дворецкого. А в журнале «Афиша» появилась статья о Вашем отвратительном выступлении на премьере «Красного и черного», якобы Вы забыли слова во время спектакля. Я ничего не упустил?

Артём лишь снисходительно улыбнулся, даже не переменив свою позу и, по-прежнему не отводя глаз от переносицы Комарова.

– Но вот, что занимательно – после знакомого нам обоим происшествия в новогоднюю ночь, Ваша фамилия опять появилась в списках, и Вы вылетели в Лондон со всей остальной группой на гастроли… – здесь следователь сделал паузу, – с тем самым спектаклем, на котором вроде, по словам журналиста, публично опозорились всего пару недель назад.

– Старший лейтенант, Вы решили стать театральным критиком? Так я пятнадцать лет уже играю в театре, а пресса всякое может строчить. Это их хлеб. И как Ваша находка относится к трагедии молодой костюмерши?

– Не думаю, что это совпадение, – Комаров подался вперед и сложил пальцы домиком, уперев локти в стол. – В паре с Вами в спектакле госпожу де Реналь играет эффектная Елизавета Оболонская. Ох, и красивая женщина. А какая фигура точеная. Все эти совместные репетиции, наверное, так сближают… – следователь вновь многозначительно молчал. – Вас обоих ждал Лондон. Наверное, роскошные номера-люкс. Но вот же гадство, накануне выходит статья, поливающая грязью Ваш талант. А родственница потерпевшей работает журналистом в печатном СМИ. Хотя и не в журнале «Афиша». Но кто откажется оказать услугу коллеге по цеху?

«Чёрт, так значит, всё-таки не в «Афише»? Да эту статью мог написать кто угодно. И никакой связи тут не было», – выругался про себя Артём.

– Господин следователь, мне известно, что законодательством запрещено задавать на допросе наводящие вопросы, поэтому можно, пожалуйста, ближе к делу. Что конкретно Вы хотите спросить?

– Какая похвальная грамотность. Вот и вопрос. Вы состоите в сексуальных отношениях с Членом Совета Директоров Омега-банка? И да, мне известно, что госпожа Митрошина входит в попечительский совет театра, а её ежегодный взнос составляет двести пятьдесят тысяч евро, – Комаров смотрел в упор на актера. – Иначе такие «талантливые» актеры давно просили бы милостыню.

1860 год

Из спальни Кэролайн через распахнутую дверь доносился визгливый голосок:

– Пусть убирается, чтобы глаза мои её больше не видели. Ненавижу.

Я стояла неподвижно в холле первого этажа, вслушиваясь в разговор, который явно касался моего будущего.

– Ягненочек, кто будет одевать тебя, собирать волосы в прическу и купать по утрам?

– Да кто угодно, лишь бы не она. Чем Роуз плоха?

– Кэролайн, ты предлагаешь ничего не смыслящую в этом деле кухарку поменять местами с няней, которая вырастила тебя с пелёнок?

– Нелли выжила из ума. От неё пользы не больше, чем от обычного раба с поля. Я сейчас докажу. Не-е-елли! – закричала капризная пакостница.

Когда я вошла в комнату, Кэролайн со злостью бросала на кровать самые разные шляпки. Что она задумала?

– Какая из них «биби»? – с вызовом в голосе сказала девчонка.

Думать нужно было быстро. Мне устроили настоящий экзамен по женской моде девятнадцатого века.

Передо мной лежало пять разных головных уборов: уже известный мне черный боулер с длинным пером, похожий на мужской мини-котелок с вуалью, соломенная шляпа с широкими полями и пришитыми локонами, что-то нагроможденное кружевами, бантами и бусинами, дальше головной убор, больше подходящий престарелой бабушке для сна, и малюсенькая вещица, которая едва прикроет голову.

Биби, биби… Наверное, что-то мелкое. Ткнула пальцем в шляпку-малышку, молясь, чтобы моя ассоциация не подвела.

– Да она наугад показала. Ей повезло, – начала капризничать брюнетка.

– Кэролайн, хватит вести себя, как ребенок. Тебе уже шестнадцать лет. У меня полно дел, – Грейс развернулась и с достоинством покинула комнату.

Кэролайн выставила свой маленький пальчик, указывая на меня, и изо всех сил старалась придать лицу грозный вид:

– Я выведу тебя на чистую воду! И тогда ты отправишься на поле собирать хлопок.

– Может, я действительно подзабыла от старости кое-какие эти Ваши великосветские штучки, только вот Роуз сдаст господам сразу же любую шалость и Ваши любовные hanky-panky16. А я обещаю, что отныне буду хранить секреты. Идёт? – я размахивала перед ней белым флагом.

– Что ещё за словечки такие у тебя? Hanky-panky? Опять заговорила на своём непонятном черном языке? Buvvuh, summah, def, dis17, – Кэролайн начала кривляться, произнося притворно низким голосом странные слова, которые, вероятно, прежняя я употребляла в речи. – А я уж было испугалась, что тебя подменили.

– Так что, мне звать Роуз к Вам?

– Рабы не будут мне диктовать условия. Поняла? Из-за твоей самодеятельности Томас уехал от меня.

Как же быстро её властный тон был способен меняться на плаксивый. Но девчонка настолько глупа, что не видела истинной причины, по которой Томас смылся. Он планировал только по-тихому развлечься с молоденькой особой, не связывая себя узами брака. Испугавшись того, что родители Кэролайн вынудят его, как джентльмена, жениться на ней за ночные гуляния, хитрец подался в бега.

– Уходи, Нелли, – когда я развернулась и уже почти закрыла за собой дверь, Кэролайн добавила. – Захвати персиковый пудинг с кухни и принеси.

То не ест совсем, то жует за троих. Только же вышла из-за стола.

– Мама сегодня не позволила добавку десерта. А мне ни к чему теперь бояться за фигуру, раз останусь одна до самой старости.

Январь 2014 года

Анатолий

– Вот и отлично, Анатолий. Кажется, мы нашли общий язык, – Татьяна, словно прирожденный заклинатель змей, спокойно смотрела в бледно-бирюзовые глаза, в которых шторм разбивал корабли о скалы. Напротив неё сидел человек с тяжёлым характером. Сложный случай. – Раз Вы помните такие подробности, расскажите про первые детские страхи и боль?

– У неё была собака. Джим. Подобрала с улицы. Всегда тащила кого-то в дом, но родители обычно не пускали этих найденышей за порог. Джимка почему-то стал исключением. Помесь болонки с дворнягой. Такой белый и кудрявый чудик, который любил хватать зубами гостей за ногу, причем не издав не единого предупредительного «гав». Говорят, что у Екатерины Великой была болонка для забавы, а сейчас таких в сумках всякие фифы в Америке носят.

Через год найденыш потерялся. Как она плакала. Не хотела несколько дней выходить со мной во двор играть. Чуть не сбежала в одиночку за город в поисках питомца. Бабушка поймала её уже на остановке. Хорошо, что автобус в ту сторону ходил только раз в час.

До этого летние выходные пес провел на даче со своей маленькой хозяйкой. Кто-то из новых соседей праздновал что-то – вечером начали запускать салют. Джим умчался прочь. Видимо, где-то в сетке рабица между дачными участками нашел отверстие. Потом всю ночь и следующее утро был ливень с грозой. Белый малыш так и не вернулся. Бывалый собаковод позже мне объяснял, что в такую погоду запахи сильно слабеют, а гром страшит животных, снижая способности к навигации.

1860 год

Переодевая Кэролайн иногда по пять раз в день (да-да, утреннее, обеденное платья, платье для прогулок, амазонка для верховой езды, платье для приемов), порой в памяти возникали и тут же пропадали какие-то мутные сцены джентльменов во фраках и леди в ярких нарядах, схожих с одеждой моей молодой госпожи. Но отрывки были такими мимолетными и выхваченными из общей картины, что я не понимала, что именно вспомнила. Иногда интуиция подсказывала порядок действий для снаряжения Кэролайн в какой-то незнакомый мне наряд, а в другой раз мне помогал женский журнал «Godey's Lady's Book», который я тайком листала в комнате госпожи во время её выездов на светские приемы. Каждый выпуск был с картинками, советами по выбору модных фасонов одежды, домоводству, правилам настоящих леди и с небольшими рассказами.

Хотя я стала более уверенной в собственных способностях, мысли о побеге не погребла. Решила повременить, выжидая подходящего момента и собирая полезные сведения.

Хозяин назначил надсмотрщиком Джозефа, одного из рабов несмотря на то, что на плантации несколько раз появлялись белые странствующие мужчины в поисках работы. Мистер Хьюз боялся, что они окажутся аболиционистами, борцами за освобождение рабов, и организуют наш побег. Такое движение стало популярным в стране. Рабов через специальную подпольную сеть под названием «подземная железная дорога» переправляли в Канаду на свободу.

Джозефу не нужно было платить в отличие от наемного работника. Молодой мужчина недавно стал отцом, но жена и сын по-прежнему работали на другой плантации. За рабов Джозеф отвечал собственной жизнью, поэтому его товарищам нелегко было бы предать брата по несчастью и решиться на побег. Хозяину прекрасно были известны все эти преимущества.

Но я не была готова оставаться в неволе из-за жалости к другим. Главной задачей, которую я обдумывала несколько месяцев, было провести собак-ищеек. Думаю, что псы находят беглецов и чужаков по запаху следов на земле. А значит, надо было сбить свой запах и пахнуть, как один из членов семейства Хьюз.

Я рассчитала, что осуществлю план в один из дней Господних (как здесь называют седьмой день недели), когда рабы вольны отдыхать. Нам с Роуз это послабление полагалось не в полном объеме, ведь есть и одеваться господа самостоятельно не умеют. Остальные рабы разбредаются с полученными пропусками по соседним невольничьим мини-селениям к супругам и друзьям, а хозяева на церковных служениях и барбекю.

Мне останется лишь сложить в мешок для сбора хлопка две пары сапог Кэролайн, её ночную сорочку (это единственное, что налезет на меня), панталоны и духи. Всю одежду придётся взять из кучи грязного белья. Противно, но зато хозяйский запах введёт в заблуждение ищеек. Помню свой первый прачечный понедельник в этом имении. Меня вырвало от смрада, поднимающегося над кипящим чаном с бельём. Всю эту грязную одежду нужно было крутить специальной деревянной мешалкой. А ещё ведь вначале нужно было от всех пятен вручную избавиться, понять, от чего они. От кофе выводить желтком, разбавленным водой, от вина – солью, от травы – спиртом.

Так что я бы сделала с грязной сорочкой молодой госпожи? Незаметно пробралась бы к реке. Вымылась мылом, надушилась, оделась в одежду Кэролайн. А свои вещи закинула бы в сторону у берега реки. Собаки побегут на запах. Хозяин подумает, что я утопилась, и меня сожрали аллигаторы. Главное, чтобы они не съели меня, пока буду намываться.

Собак выпускали только к вечеру, а днем в выходной день никто и не заметил пропажу. За это время я бы оторвалась и была далеко от имения. Но для верности ещё разок собиралась сменить сапоги по дороге, чтобы запутать ищеек.

Решиться на предательство неповинного человека слишком тяжело. Чтобы другим не повадно было, Джозефа скорее повесили бы на глазах всех остальных, если он не нашёл бы меня. Я колебалась каждый выходной, представляла эту жуткую картину, слёзы его молодой жены. Вела бесконечные торги с совестью. Пока не произошло кое-что, перевесившее всё.

Глава 9

2012 год

Артём был в скверном настроении в этот вечер. Глаза, полные скепсиса, обрамляли оливковые синяки после ночи, проведенной за игрой в покер. Днём поспать не удалось. Но грим и не такое скрывал.

В гримерку, цокая каблуками, вошла новенькая девушка в длинном до пят светлом платье, приталенном с помощью какого-то широкого пояса со шнуровкой сзади, и с отложным воротничком. Черные волосы собраны на затылке голубой атласной лентой. Артём знал, что она из женского костюмерного цеха. «Что здесь забыла? Потерялась что ли, клуша», – с раздражением подумал мужчина.

Девушка принялась помогать его коллегам. Недотёпа. Понятия не имеет, кто здесь главный, и кому первому честь отдавать.