скачать книгу бесплатно
Но дело даже не в этом. Невооруженным глазом видно, как Кощеюшка трусит, выкуривает по пачке сигарет в день. Невозможно пропах табаком весь гардеробный шкаф, а заодно и пальто, куртки коллег из отдела.
Я правая рука Лапшина, и его самые «солидные брюки» (потому что вечно прикрываю зад начальника на совещаниях и во время его отлучек, хотя жутко этого не выношу). Мы ровесники, поэтому не особо-то раскланиваюсь перед ним, могу и побурчать вслух, и поспорить. Поначалу он дико злился, «оставлял после уроков» для беседы, но потом понял, что зависит от меня и моих знаний в кадровом делопроизводстве. Поэтому сейчас мы всё чаще смеёмся, вместе громко возмущаемся выходкам общих врагов и всё реже воюем между собой.
Кощеюшка – ставленник предыдущего управляющего директора по персоналу, отлично шарит в финансовом менеджменте, планировании и управленческой отчетности, но не в HR. По знанию Трудового Кодекса я бы поставила ему кол. А зачем изучать сотню страниц, если рядом есть Марианна-шпаргалка?
Его назначили в кризисный год только для контроля за расходами на персонал. Теперь же Лапшин остался без крыши, и тайное быстро стало явным – он рыбка из другого пруда. Шеф частенько недопонимал Славку, потому она стала вызывать меня с ним вдвоем, чем активировала эффект Рингельмана[2 - Эффект Рингельмана – с увеличением количества участников, работающих над общим заданием, падает производительность. Например, если каждый по отдельности работник выполняет 10 задач в день, то вместе они выполнят только 18 из-за эффекта социальной лени. Когда человек работает сам, он рассчитывает только на себя и несет персональную ответственность за результат. Кроме того, затрачивается время на координацию и коммуникацию между членами группы.] и нарушила четвёртый принцип управления Анри Файоля (не зря же я их зубрила в универе). Принцип единоначалия. Работник должен исполнять приказы только одного начальника. Пучеглазая полушутя сказала Кощеюшке: «Кажется, Вы заблудились и ошиблись дверью в этой компании, дорогой мой».
Она обожала развозить на два часа рабочие встречи, рассказывая нам про феномен вынужденной беспомощности, про эксперименты на крысах, про то, как её знакомый HR-директор вытаскивал из квартир запойных одаренных программистов-удалёнщиков на рабочие встречи, а для их мотивации на офисных подоконниках в горшках, вместо герани, выращивали марихуану. Славке нужно было читать лекции студентам, а не наниматься к нам управляющим.
Поначалу мы, конечно, заслушивались. Оратор она потрясающий. Позже дошло, что пучеглазая не только беспощадно ворует рабочее время, так ещё и загружает работой, которую сама не успевает проверить из-за бесконечных встреч. Продвинутые западные менеджеры, которые ценят время, давно перешли на «стоячие» совещания (Слава бы сказала «митапы»), ведь на ногах точно не простоишь два часа.
Дошло до того, что в ежедневниках Вячеславы и электронном рабочем календаре наслаивались встречи одна на другую, а управляющие возмущались её забывчивостью. В итоге Славка посягнула на нерабочее время подчиненных. Встречи в восемь часов утра, в семь часов вечера, в выходной день, сообщения в мессенджере в ночное время. Но казалось, что она стреляет холостыми патронами – решения принимала медленно, документы накапливались огромными стопками на столе Славки без её подписи, а на нас сыпались жалобы на недельные проволочки, хотя мы чуть ли не ночевали в своём подвале.
Директор безбожно коверкала имена и фамилии не только подчинённых, но и топ-менеджеров. Я была и Аней, и Мариной, и Машей. Отчество члена совета директоров в её устах внезапно превратилось в «Чегеваровича». Иногда мне казалось, что она придуряется и просто потешается таким образом, наблюдая за реакцией людей. Или она действительно не в себе?
Эта мадам устроила восстание против системы: обсуждала размер заработной платы с подчиненными в мобильном небезопасном мессенджере в разрез с правилами, пересылала сплетни других руководителей и доносы на нас, не паролировала файлы с конфиденциальной информацией, ставила на громкую связь телефонный разговор, не предупреждая об этом собеседника. Но самое страшное, что в случае «казни» Славки, улики привели бы и к нам. Она нас всех жутко подставляла.
А ещё новенькая шефиня уже дважды за месяц опоздала. Не приложу ума, что делать, если она превысит лимит опозданий. Как могу наказать своего же руководителя? А ведь меня «держит на мушке» особый обиженный опоздун – глава информационной безопасности. Только и ждёт, где меня подловить. Скрыть нарушения пучеглазой не выйдет. Вот так капкан.
Из уст интеллигентного Лапшина после каждой встречи со Славкой всё чаще и громче вырывались изощренные ругательства. Он стал регулярно выходить в коридор или на улицу, стоит только зазвонить его мобильному телефону. Подозрительно. Стучит кому-то на управляющего директора или ищет, куда смыться из этого дурдома?
Реакция на Вячеславу руководителей её уровня была такой же неадекватной, как и сама эта тётушка. Видимо, сработало её бомбическое резюме: кто-то нагло поливал грязью её предшественников, кто-то подхалимничал и высказывал надежды на светлое будущее, приглашали её на обед и на ужин, а одна хитрюга даже принесла дачные фрукты и варенье, мол такая гостеприимная.
Я приехала за пятнадцать минут до начала встречи. Охранник привычно протянул мне ключи, даже не спрашивая номер кабинета. Ежедневный, привычный ритуал.
Наш офис в народе прозвали «ДНК» за спиралевидную форму зеркального, холодного небоскреба. Работа мечты для многих. На крыше есть даже вертолетная площадка для главного акционера. Когда он приезжает, нам нельзя покидать свои рабочие места и шнырять туда-сюда. Даже в обед. Никакого тебе кофе и глазированного сырка. Кстати, есть за рабочим столом запрещено (запах пищи, дорогой ковролин под ногами, непрезентабельный вид рабочего места, санитарные нормы, бла-бла-бла). В обед на кухне (их по одной на каждом этаже) сутолока, как на рынке, очереди к микроволновкам, возрастное неравенство. Молодежь ест стоя у барных стоек вдоль стен, «ветераны» – сидя за двумя небольшими столами.
Но в такое раннее утро черно-белая кухня пустая и чистая. Ставлю чайник и сверяюсь со списком дел в ежедневнике. Блин, целых десять пунктов на сегодня. Мысленно смеюсь над книжными принципами тайм-менеджмента: «Не планируйте больше трёх важных дел на один день». Приходите к нам на стажировку, господа авторы бестселлеров.
Да, у меня маниакальная зависимость от всевозможных списков: список для проверки ошибок работников нашего отдела (ага, ещё одна моя неприятная обязанность), список ежемесячных семейных расходов, список покупок для похода в магазин, список дней рождений коллег и родных, календарный план по подготовке к Новому году, меню на неделю, список желанных подарков, годовой список книг для чтения.
И в этом тоже виновата трусливость и помешанность на контроле. Боюсь, что если что-то не запишу, то непременно забуду сделать, и будет неловко, нет, я просто провалюсь от стыда, если кого-то подведу, сорву сроки.
Я не трусиха, я целый старинный замок в глуши леса, правое крыло которого занимают комплексы, а левое – страхи. Вот тут арахнофобия – в детстве терпела до последнего на даче, лишь бы не идти в уличный туалет с паутиной и её восьмилапыми «ткачами». А если и шла, то вылетала пулей. А здесь у нас боязнь смотреть в дверной глазок. Тоже родом из раннего детства. Направо – секция ужаса перед энцефалитными клещами, сколопендрами, осами, пчелами и волками. Дальше по коридору фобии землетрясений, голода из-за всемирного заговора и чипирования, а также боязнь встретить маньяка в подъезде, нарваться на вора-карманника в автобусе, застрять в лифте.
На большом велюровом черном кресле в огромном зале сидит трепет перед членами Правления нашего банка. Когда оказываюсь в их кабинетах, мои ладони мгновенно становятся влажными, а голос перестает слушаться, превращаясь в овечье блеянье.
Боюсь опоздать на работу, проходить тесты на IQ, затопить соседей из-за прорвавшей трубы, не чувствовать землю под ногами на глубине моря, уронить телефон в унитаз, забыть рабочий пропуск. Меня охватывает паника при мыслях о болезнях Альцгеймера и Паркинсона, а также о количестве родинок на моем теле (а вдруг они мутируют в злокачественные). Кошмар, который преследует вот уже десять лет работы – совершить ошибку в расчетах, из-за которой переплатят работникам, а мне придется возвращать огромные деньги, оставаясь в трудовом рабстве до самой смерти.
Наверное, я неплохо справилась бы с книгами в жанре ужасов, потому что в этом направлении моя фантазия разгоняется за доли секунды.
Сделала себе какао, бросила в него щепотку соли и кусочек сахара. Да, я так люблю. В два глотка осушила бокал. И направилась к небожительнице на пятьдесят пятый этаж офиса. Хоть сделаю фотку с потрясающим видом на город.
Перед дверью в кабинет набираю побольше воздуха в легкие и на пару минут принимаю позу супермена. Ноги расставлены шире плеч, руки упираются в талию, голова гордо поднята. Я читала, что такое упражнение придает уверенности и посылает соответствующие сигналы в мозг. Видок, наверное, странный, учитывая, что я в строгой юбке и на каблуках. Стучу в дверь, а потом тяну за ручку. Вот тебе на – заперто. Ну, начальство не опаздывает – начальство задерживается. Жду.
Проходит полчаса, потом час. Наша весьма «пунктуальная» Вячеслава подходит к кабинету только в начале десятого со словами: «А что у нас назначена встреча? Я всё никак не привыкну к ужасно неудобному матрасу в моей квартире». Третье опоздание за месяц. Опоздала она, а в панике я.
Ты ж, наша принцесса на горошине… пятидесятилетняя. Что ж, Кощеюшка всё правильно сделал, что не пришёл.
В «царстве» пучеглазой правительницы на полу хороший темно-синий ковёр с густым ворсом, плазма на стене, три кожаных кресла возле круглого столика для совещаний и о, моя пре-е-елесть, – кофемашина на маленьком столике у окна. Но главное, конечно, сногсшибательный вид на город. Представляю, как здесь красиво вечером, когда улицы и здания загораются тысячами огней. Такой контраст с нашим подземельем кадровых мышей. Но сколько же сменилось восседающих на этом троне.
Пока сижу напротив невыспавшейся госпожи из Цинцинатти, в её кабинет, как змей, просовывает одну лишь голову руководитель информационной безопасности. Тот самый, который точит на меня зуб. Прищуривается, глядя на меня, Славка его ещё не заметила. И мне кажется, что вот-вот они вдвоем заговорят на парселтанге[3 - Парселтанг – вымышленный автором Джоан Роулинг змеиный язык.], высовывая свои длинные раздвоенные языки и гадко шипя.
Но враг, хитро улыбаясь, говорит, что зайдет к Славке позже.
Кто чем ощущает страх, а я спиной и затылком. Прямо колет и холодеет. Выходя из кабинета после встречи, хочется обернуться, чтобы защититься от угрозы. Знаю, он поблизости. И, возможно, пойдет сейчас ябедничать Вячеславе.
Половина сумасшедшего дня проходит в такой гонке, что я даже жалею, что наступил обед. Стас написал, что его срочно вызвали в офис – наша встреча в кафе отменяется. Беру круассан с курицей в офисном кафетерии и запретный кусок морковного торта. Почему запретный? Нет, мы не выращиваем травку в офисе и не добавляем её в выпечку, это вам не Амстердам. Просто испытываю стыд за сладкое.
Для меня, как гурмана и любительницы готовить, настоящее сокрушение – муж, любимое блюдо которого семечки. Серьезно, он готов на них протянуть хоть целую неделю. Торты на дух не переносит, мясо ест через раз. И вообще, говорит, что было бы здорово всем перейти на питательные тюбики, как у космонавтов. По этой причине мои сладкие шедевры оказываются либо в офисной кухне, либо на столе у родителей. Поглощать вредные углеводы в присутствии Стаса мне стыдно. Ем десерты, пока он не видит.
Я собиратель историй, и девчонки из отдела уже забили мне стоячее место за барной стойкой на кухне в ожидании очередного рассказа. Сегодня делюсь с ними невероятной историей о том, как дельфин закрыл своим телом пробоину в корабле. Он засунул голову в дыру корпуса. Это необъяснимо логически, но волшебно. Сверхъестественное добро – вот, чего нам не хватает в суровой реальной жизни. Внезапная помощь в последний момент.
Уже в кабинете, воспользовавшись отсутствием Кощеюшки, вдруг вспоминаю сегодняшний сон и рассказываю девочкам. В ночном видении я ехала в вагоне метро в платье, с голыми ногами и вдруг обнаружила, что они небритые, с грубой и длинной щетиной. Стыд и позор. Выскочив на ближайшей станции, бросилась на поиски брюк в магазине, чтобы скрыть «шерстяные гамаши» и не позориться. Но, как назло, везде одни платья и юбки, хоть убей. Конечно, мы смеёмся с коллегами, но во сне было не до смеха.
Может быть, мозг посылает сигналы, что я слишком много на себя беру? Может быть, лучше быть кокетливой дурочкой и не карабкаться на один уровень с альфа-самцами? Или я, как и Славка, мужик в юбке, но до «брюк» ещё эмоционально не доросла?
Кстати, помните мою университетскую подругу Лизон (иногда в шутку называю её на французский манер)? Она теперь мастер по шугарингу. Оказалось, что это не менее выгодное занятие, чем быть менеджером в банке. Может быть, всё проще, и сон намекал на то, что пора навестить подругу?
После обеда компьютер начал жить собственной жизнью. Вначале беспричинно дёргался курсор мышки, потом моргал монитор, и в итоге повис «синий экран смерти», а системный блок издавал звуки, напоминающие сирену скорой помощи. Моего электронного «помощника» забрали в IT-госпиталь, а я впервые вовремя пошла домой.
Маг под прикрытием
Вечером поболтала с Миленой по скайпу, пользуясь неожиданным свободным вечером. У нас за окном темно, а у подруги только утро. Они с Серегой месяц назад получили грин-карту и уехали в Чикаго. Эта парочка, словно идеальные мистер и миссис Смит – один круче другого. Сергей устроился в американскую телекоммуникационную компанию еще до переезда, Милена пишет статьи для нескольких русскоязычных журналов, а её блог со студенческих времен вырос до миллиона подписчиков. Для меня настоящая магия, когда люди бесстрашно идут на риск и исполняют одну за другой свои мечты. А ещё у подруги завидная суперспособность не стареть и не толстеть, несмотря на рождение двух сыновей.
Я, конечно, рада за них, но так болезненно переживаю эти десятки тысяч километров между нами. Больше никаких девичников, совместных катаний на коньках, походов в баню по субботам и ночного чая на уютной кухне Милены.
Она всегда давала мне самые здравые советы, устраивала потрясающие сюрпризы на день рождения. У этого энерджайзера мастерство угадывать желания близких людей, она готова выслушать и помочь не только словом, но и делом. Благодаря отцу Милены, я смогла попасть на преддипломную практику в банк, а потом проявила себя и получила скромную должность специалиста в департаменте человеческих ресурсов.
За десять лет меня трижды повысили. Но последние два года упираюсь в стеклянный потолок. Ещё один термин из HR-словаря. Непреодолимый барьер в карьере, особенно женщин, несмотря на высокие достижения и показатели производительности. Всё потому, что верхушка нашей компании предпочитает брать руководителей извне, звёзд, а не двигать своих. Я на верхней ступени исполнительской лестницы, дальше уже начальник отдела.
Уходить боюсь, а оставаться становится опасно, да и стагнация в карьере – эскалатор, который движется вниз. Не растешь – отстаешь, падаешь. Тем временем в нашем офисе участились случаи кадрового «гостинга» (ghosting). Вот же смельчаки! Ушёл на обед и не вернулся на работу. Никогда. Забил на завал, дедлайны, боссов. Вырубил телефон, сменил номер. The end. Нервы сдали.
Мы вынуждены оформлять всё по закону: шлем письма с уведомлением на домашний адрес, выжидаем положенный срок, а потом увольняем по статье за прогулы. И ведь людей это не колышет совсем. Настолько уверены в себе и своем будущем, что не боятся испортить трудовую книжку.
Стас занят, поэтому Милена просит прислать ей хотя бы совместное селфи. На снимке муж показывает давней подруге язык. Потом строго запрещает выкладывать фотографию в соцсети. Не любит он светиться. А ещё температурит от неведения, что я там строчу каждый вечер в телефоне.
– Не пиши про меня, киса.
– Нет, конечно, – с самым ангельским лицом отвечаю ему.
Поздно, Щладкий, про тебя все читатели узнали ещё пару дней назад.
Разглядываю наше селфи. Какой бы ни была бурной моя фантазия, такого мужа себе представить не могла. Мы настоящие инь и янь. Я говорю, нет, буквально выстреливаю слова, как пулеметной очередью, а потом ещё долго обдумываю, правильно ли сказала. Часто теряю контроль громкости. Про таких, как я, говорят, что трудно вывести из себя, но загнать обратно уже невозможно. А Стас – домашний Конфуций. Конечно, он тоже бывает суров и зол, но никогда не теряет самообладания. Поражаюсь, как ему это удаётся. Я экстраверт, по крайней мере на 55%. Перевес небольшой, поэтому хотя бы один час в день мне нужен для подзарядки наедине с собой. Стас – интроверт на 80%, т.е. самый типичный представитель этого вида. Я с пшеничного цвета кудряшками до плеч, пользуюсь самым светлым оттенком пудры, типичная русская Алёнушка. Стас рядом, тридцатидвухлетний, чуть смуглый, идеальный мальчик-краш фанаток корейских дорам. Мне нравится его детская дурашливость: любознательный, обожает всякие игрушки-головоломки, недавно с диким восторгом купил майку, на которой в темноте проявляется светящийся рисунок.
Знаете, есть совершенно дурацкий тест, который определяет черты характера человека лишь по тому, какой сок тот предпочитает. И вроде крайне глупо, но ведь совпадает. Так вот, я люблю яблочный сок, а Стас – клубничный. Фанатов яблочного сока больше всего на земном шаре, потому мой выбор неоригинальный, безопасный, консервативный. А тех, кто предпочитает клубничный сок, тест признаёт эстетами, которым нравится всё новое и прекрасное.
Помню, как бабушка сморозила глупость на нашей свадьбе и рассказала подслушанный детский разговор. Мы со старшим братом гостили у неё дома в пригороде. Мне было восемь, брату – двенадцать. Перед сном болтали. Я тогда впервые по-детски влюбилась в соседского мальчика, Виталика. Начала расспрашивать Костю, брата, какой он представляет свою будущую жену. И на удивление, он ответил, описал девушку – точную копию нашей мамы – рыжеволосую, сероглазую, которая часто шутит и умеет печь вкусные пироги. И я, и брат пошли в отца, и внешностью (светло-карие глаза, почти блондинистые волосы, острые носы), и характером. И даже обилием волос на теле. Честно, я замучилась бриться дважды в день: утром и вечером. Дорожка волос вниз от пупка, пять волосков между грудей регулярно встречаются с пинцетом, а ноги – с бритвой. Вот она расплата за густые брови, пушистые ресницы и копну безумных кудряшек на голове. Даже Стас менее «шерстяной», чем я. И храплю по ночам, как папа. Обидно и стыдно.
В том детском признании я рассказала брату, что мечтаю о высоченном брюнете с голубыми глазами. Ни одного совпадения со Стасом. А бабушка зачем-то в шутку упомянула об этом в своем свадебном тосте.
Зато в моем муже был таинственный X-фактор, который невероятно влек меня к нему. На самом деле мне сложно рассуждать о мужской красоте, нет собственных мерок для неё, нет насмотренности, как нынче модно говорить. Не привыкла разглядывать незнакомцев. И когда Лиза, пока ещё свободная барышня, обращает моё внимание на так называемых «горячих красавчиков» на улице, я не могу понять её восхищения. Самые обычные мужчины.
Мне важны не столько визуальные черты, сколько что-то невидимое, едва уловимое: аромат одеколона, голос, манера смеяться, то, как я чувствую себя рядом с этим мужчиной, его повседневный словарь, температура рук, крепость рукопожатия и даже ткань одежды на нём. Именно поэтому у меня нет любимых актеров-мужчин.
Моих парней до Стаса сложно назвать девичьими грезами. Ни разу не встречалась с кем-то похожим на парня с обложки журнала «GQ» или «Men's Health». И читая любовные романы, никогда не могу сложить в голове визуальный образ пылкого героя, лицо будто размыто. Виталик, моя первая, детская и самая долгая любовь, был невысоким, ходил в очках в старших классах (но стильных, в коричневой оправе), массивный нос с горбинкой. После его отъезда на учебу в Питер, мне нравился самый настоящий Винни-Пух, Даня – милый пухляш (но не совсем Карлсон, конечно), который чуть-чуть косолапил при ходьбе. С ним ничего не вышло – он дружил, а я втрескалась. Впрочем, ненадолго. Мы общались всего одно лето.
Мама говорила, что у меня, вероятно, проблемы с самооценкой, раз подсознательно избегаю сильных, умных и привлекательных парней, считаю себя недостойной. Ей и Стас понравился не сразу. Когда я поняла, что влюбилась, то примчалась домой на крыльях нового чувства. У меня никогда не было секретов от неё. Мама замечательная, теплая, откровенная и очень-очень мудрая. Не выставляет себя эталоном праведности и высшего разума, не раз рассказывала об ошибках молодости, глупостях, то, о чём другие матери стыдятся рассказывать дочерям.
Я показала ей фотографию Стаса и рассказала о встрече после долгой разлуки, о нашем первом поцелуе, о том, как он провожал меня до дома и играл с волосами, какой он талантливый и одаренный, и восхитительный.
Мама с минуту изучала снимок, а потом сказала: «Видно, он сильно любит себя, а нужно, чтобы любил тебя. Больше себя. Это главное в мужчине. Для своей любимой женщины они готовы на любые свершения, добиваются высот».
Да, Стас щепетильно следит за собой, особенно за кожей, любит дорого одеваться. Но он говорит: «Я не настолько богат, чтобы покупать дешевые вещи». И, действительно, его одежда долго выглядит, как новая, хорошо сидит на нём. Разве это плохо?
Мама была в курсе развития наших отношений, а вот для папы знакомство с женихом за месяц до моей свадьбы стало большим сюрпризом. Он был погружен по самые уши в работу, чтобы у его девочек, меня и мамы, было всё. Мы к тому моменту получили дипломы: я – с отличием, Стас – без троек.
Бабушка испытала лёгкий шок на свадьбе, когда впервые увидела моего мужа. А ведь он чуть ли не встретился с ней волей комичного случая годом раньше. Родители уехали в отпуск на море. Впервые вдвоем, без детей. Я никак не могла полететь с ними – сначала сессия, потом производственная практика. Брат, пользуясь отсутствием родителей, укатил на два выходных дня с девушкой на озеро за город.
Я пригласила в гости Стаса. Впервые. Ничего такого, всё было целомудренно. Мы сидели в моей комнате на диване и собирались посмотреть какой-нибудь фильм, когда услышали звук проворачивающегося ключа в замке, а потом и командирский голос бабули в коридоре. Папина мама – суровая леди. Я велела Стасу лезть с шкаф-купе и сидеть там тише воды. А сама с удивленными и радостными возгласами вылетела из спальни обниматься с бабушкой. Не знала, что родители оставили ей ключи от дома.
– Вот пришла вас с Костей навестить, – и пошла по комнатам. Интуиция у неё, что надо. Благо не додумалась шкаф открыть.
Я поставила чайник и приготовилась к бесконечным историям из бабушкиной молодости и отцовского детства, которые знала наизусть, но почтительно слушала. Мы выпили, наверное, по литру чая со смородиновыми листьями, которые она привезла, и моими домашними заварными пирожными, приготовленными для Стаса. Тогда он из вежливости их ел, а после свадьбы признался, что категорически не приемлет сладкое, считает его бесполезным наркотиком и даже заставил меня посмотреть шокирующий фильм «Сахар». Хотя это не помешало ему предложить пару лет назад взять кредит и открыть мне кофейню. Я струсила. Вдруг ничего не выйдет, а долг останется. Если бы на собственный капитал, может быть, я и решилась. Обожаю печь и создавать особую атмосферу на кухне. Стас знает, что собственная маленькая кофейня – мечта №2 для меня. Мечта №1 – писать и публиковаться, но и на это я не решусь.
Стас просидел в тот далекий день в шкафу до самых сумерек. Я уж подумала, что бабуля решила заночевать у нас. И когда она все-таки ушла, мы со Стасом смотрели в обнимку «Осень в Нью-Йорке». Я разревелась, как дурочка. Никак не могла успокоиться, представляя, что Стас может умереть раньше меня. Он молча усадил меня к себе на колени, прижал к груди и легонько покачивал, а потом включил «Пятьдесят первых поцелуев» с Адамом Сэндлером и Дрю Бэрримор, чтобы развеселить. Стас необыкновенный и такой чуткий, никогда не злится при виде женских слёз, как это бывает у других мужчин, хотя и выглядит растерянным.
Да, бабуля умела вызвать краску на лице своими слишком прямолинейными словами. Догадайтесь, о чем она спросила у меня по телефону на следующий день после свадьбы?
– Ну и как тебе ЭТО? – я чуть не поперхнулась утренним чаем, но сделала вид, что не понимаю, о чем она говорит. – Как тебе половая жизнь?
Не могла же я признаться почти семидесятилетней, советской до мозга костей женщине, что была на седьмом небе от этого невероятного парня, ходячего парадокса.
Во время последнего вальса мой очаровательный жених, не вымолвивший и слова за весь вечер, бережно отвёл локоны от моего уха и прошептал то, от чего я моментально расплавилась:
«Я хотел тебя… – он поцеловал меня в шею, незаметно прикусив её легонько, и продолжил фразу, – каждый день… четыре года подряд».
По венам побежала жаркая слабость, сначала разливаясь по рукам и добираясь к бёдрам, коленям. Я не слышала таких слов никогда. Только в фильмах.
Осознание, что мы первые и единственные друг у друга, настолько близкие, ударяло в голову, доводило до дрожи, снимало все защитные блоки и вышибало предохранители, а ведь мы не пили даже шампанское на свадьбе.
Стас, как истинный белый сенсорик (да, психологию мы тоже изучали целый год в университете), оказался волшебником прикосновений. Я и не догадывалась, что такой молчун, будет настолько смел и уверен с женским телом. Была приятно удивлена, ведь, как пессимист, не ожидала звезд с неба в свой первый раз. Мягкие поглаживания, требовательные укусы и глубокие поцелуи, никакой спешки, неловкости и сомнений, будто Стас читал мои мысли и желания. Он гораздо лучше общался на языке тела, так точно выражая и улавливая каждый оттенок эмоций и моих ощущений через касания. Не пришлось ни о чем его просить (а я бы ни за что и не осмелилась попросить) или намекать, он просто медленно и правильно делал меня своей. Даже целовал иначе, чем до свадьбы, со страстным шёпотом между касаниями губ. Если раньше казалось, что мы едем с горки на велосипеде, и его рука осмотрительно лежит на рычаге тормоза, то теперь оба мчались, как одержимые. Одержимые друг другом.
Наутро Стас со смущенной улыбкой признался, как сходил с ума и пилил себе мозг целых четыре года, чтобы не думать о том, как прикоснуться ко мне, как украдкой разглядывал, но этого было всегда болезненно мало. Кто бы мог подумать, что он такая страстная натура, ночной маг за плотно сжатыми губами. Осторожный водитель, соблюдающий все правила, оказался безбашенным профессиональным гонщиком. И совершенно неважно, что у нас не было президентского люкса с лепестками роз на шёлковых простынях или джакузи с подсветкой где-нибудь в Альпах. Вместо этого были две свечи и спальня в двухкомнатной квартире, но, когда рядом твой любимый, самый правильный человек, который сгорает от нетерпения провести с тобой не только эту ночь, но и все ночи своей жизни, воспоминания о томительной неге, о каждом прикосновении и поцелуе заседают навсегда, оставляя новые следы в коре мозга.
Когда в очередной раз будете думать об интровертах, как о скромниках на школьном балу, вспомните французский фильм «Амели». Они весьма-весьма изобретательны и пылки.
Отправляю наше совместное со Стасом селфи Милене и иду в тёплую постельку.
Сказ о семи принцессах
Очередной день сурка. Душ. Кофе.
Только Стас сегодня спит. И Марк тоже, на удивление. Чем короче световой день, тем дольше сон моего маленького сына. Оптический обман. Открыл глаза – темно, значит, ночь, надо дальше спать. Всё просто, когда тебе два года.
Сын, внешне вылепленный по образу и подобию моего мужа, по натуре самый настоящий Марк. Такой же громкий, как молоток, причем отбойный молоток. Именно это и значит его имя. А Стас ещё хотел назвать малыша Брендоном, что переводится, как «принц». Но принцы ведь не просыпаются летом в шесть часов утра и не прыгают на животе своей мамы, как на лошадке, не носятся по улице с криками, похожими на сирену, до хрипоты, размахивая палкой. И вообще, Брендон Станиславович, серьезно? Иногда Стас напоминает мне какого-то пришельца вне пространства и времени с созданной его фантазией далекой-предалекой планеты.
Переступаю порог рабочего кабинета и с досадой убеждаюсь, что мой компьютер ещё не починили, системный блок отсутствует со вчерашнего вечера.
Зато Лапшин уже здесь и не дает мне снять пальто, лихорадочно выпаливая:
– Марианна, срочно поезжайте в Ассоциацию, – какие бы ни были между нами тёрки или откровенный хохот временами, стандарты корпоративной этики превыше всего, поэтому друг с другом мы только на «Вы». – Вам пришло письмо сегодня утром. Хорошо, что меня указали в копии получателей. Они там опять мутят какие-то поправки в постановлении о вознаграждении руководящих работников. Если перекроют бонусы нашим топам, то всё – крышка. Не соглашайтесь, поняли? Ну, не мне Вас учить. Спорить Вы – мастерица.
Уточняю номер кабинета и время встречи. У меня ровно час, чтобы добраться. Вылетаю на улицу и ловлю такси. Пробки дикие. И все явно опоздуны. Кто-то бросает машину в запрещенном для парковки месте и несётся к дверям офиса, лишь бы «пикнуть» пропуском и затем спокойно переставить автомобиль на подземный паркинг. Кто-то перемахивает через невысокое ограждение вокруг здания, как лошадь на скачках, чтобы срезать путь до входа.
По привычке тру металлическую пуговицу в кармане пальто, чтобы не нервничать. Сегодня опять снился сон, который не оставляет в покое с пятого класса, напоминая о моем предательском поступке. О нём знает только Стас и мама. И меня страшит расплата. Предательство за предательство. Я пожалела, действительно пожалела о своей слабости. Все эти годы безумно хочу попросить у того человека прощения. Нет покоя. Искала в соцсетях, просила номер телефона у одноклассников. Никто ничего не знает о девушке. А вдруг её уже нет в живых? Может быть, поэтому я так часто вижу Веронику во сне и с самым искренним сердцем каюсь за вероломство. Не могу себя простить.
За воспоминаниями прошлого дорога пролетает незаметно. Хорошо хоть выгляжу сегодня достойно: в чёрном платье-футляре и ботиночках на каблуках. Соберутся все банковские HR-менеджеры в зале Ассоциации банкиров. Прежде чем принять новый закон или поправки в документы в области регулирования деятельности финансовых организаций, его направляют на обсуждение в Ассоциацию. Я член рабочей группы по кадровым вопросам, часто пишу письма в Министерство труда с доводами против тех или иных норм законодательства. Наши юристы говорят, что у меня дар аргументировать и защищать интересы банка. Отступить в споре? Да ни за что. Вхожу в такой азарт, что стыдливость отступает, голос становится уверенным, слова четкими и уместными.
Девушка за стойкой ресепшн с удивлением смотрит на меня и сообщает, что никакой встречи на сегодня не намечалось. Но я же просто так не отстану. Прошу позвонить и уточнить. Результат тот же.
Может быть, Кощеюшка с трясущимися от передозировки энергетиками руками и бегающими глазами не обратил внимания на дату и что-то напутал в рассеянности. Он ведь типичный холерик, вспыхивает, как бензин, а потом долго приходит в ресурсное состояние. Рассеянность и забывчивость – главные недостатки моего босса.
Тем более Ассоциация направляет такие приглашения заранее, а не за час до встречи. Уже подбираю слова для Лапшина, чтобы выразить своё возмущение. Что за шуточки, блин? Столько работы, а я мотаюсь вхолостую.
Рывком открываю дверь в кабинет и тут же закрываю, скрываюсь в коридоре. За моим столом устанавливает компьютер парень из отдела техподдержки, который из-за опозданий недополучил премию. Два квартала подряд. А потом я пригласила его ознакомиться под роспись с приказом о выговоре. В его день рождения. Но я не садист. Честно. Даже не подозревала, что передо мной именинник, пока он с демонической ухмылкой на лице не похвалил мой «подарок». Жутковатый тип, похож на дворецкого из семейки Адамс.
Да, я приношу людям плохие вести. Причем с самой школы. Из-за красивого почерка и репутации честной девочки классный руководитель обязала меня ежемесячно выставлять оценки и пропуски учебы из журнала в дневники одноклассников. Ребятам, конечно же, потом влетало дома от родителей. А ненавидели кого? Правильно, Трофимову Марианну. Некоторые пытались торговаться. Какой смысл? Всё равно тайное станет явным.
Отсижусь в соседнем кабинете у бухгалтеров-зарплатчиков. Они – женщины старой закалки, не опаздывают, не прогуливают и стоически проходят бесконечные преобразования в компании и смену власти. А главное – они меня любят. И эта любовь зиждется на моих морковных кексиках с грецкими орехами, которыми угощаю суровых ко всем остальным дам. Ну, и я не донимаю их вопросами, когда выплатят зарплату, и не пользуюсь резкими духами (у одной из работниц приступы астмы от парфюма и освежителей воздуха).
Да и вообще, в нашем подвале у меня совсем другая репутация. Здесь я не злющая стерва со свистком и резиновой дубинкой. Некоторые коллеги из банка, которые за спиной меня ненавидят, даже не представляют, как я на самом деле выгляжу. Судят только по моим электронным письмам и механическому голосу в телефонной трубке. Один из работников как-то зашёл поздравить нас, девочек-кадровичек (как они любят говорить), с 8 Марта. Принёс торт. Поздоровался с каждой лично. Но когда увидел мой стол в самом углу кабинета и фамилию на пластиковом пропуске, болтающемся на шее, громко засмеялся: «Так Вы и есть Марианна? Мы думали, здесь сидит гром-баба, а ты – такой цыплёночек!»
В день моего рождения Алёна из нашего отдела назвала меня свечкой. Нет, не той, которую покупают в аптеке в качестве лечения запоров. А той, которая несёт свет во тьме и тепло. Вот ведь какой контраст. А всё потому, что они знают меня не по единичному негативному контакту. Знают, что на выходных я пеку брауни. И даже пробовали их. Видели мои слезы, когда получаю заявления о материальной помощи от работников, чей крохотный карапуз смертельно болен. Я приглашала девчонок из отдела в гости, а некоторые из них даже знакомы с моей мамой. Двух красавиц-коллег выдавала замуж, была свидетельницей начала их романов, давала советы и присутствовала на свадьбе. А ещё прямо на их глазах развернулась моя личная драма. Но об этом в другой раз.
Я старше всех коллег в своем отделе, кроме Лапшина, и дольше всех работаю здесь, поэтому ко мне и прилипла роль строгой матушки, которая хотя и может пожурить за допущенные ошибки в работе, но сама же и пожалеет, и выслушает жалобы на сотрудников враждебных нам подразделений, и подкормит вкусняшками, и даст пинка, чтобы шли по домам и не сидели до ночи на работе. Кощеюшке, как мужчине, не хватает этой душевности и гибкости к работницам. Иногда и палку перегнёт, и рявкнет так, что мало не покажется.
Пожалуй, только благодаря нашей команде девчонок, всё ещё держусь на плаву. Если вы думаете, что в HR-департаментах работают только книжные черви, серые мыши и пылевые клещи, настал момент познакомится с хит-парадом наших девочек. По убыванию «народной любви» к ним. Вы же понимаете, что я буду в самом низу по популярности.
Итак, №1 – Царевна Несмеяна. Милая хохотушка, занимается развлекательными и спортивными мероприятиями для работников, закупает новогодние подарки для детей, издает ежемесячную корпоративную газету, владеет графическими редакторами, отменным чувством юмора и навыками нетворкинга. Лихо управляет чёрным Лексусом мужа, пардон, бывшего мужа. И, кстати, потрясающе фотографирует. Если мне нужно что-то от кого-то в этом банке, то можно смело пускать в атаку эту милашку, она достанет любого из-под земли, и этот кто-то добровольно отдаст ей последнюю рубашку.
Почему же тогда Несмеяна?
Глаза у неё не улыбаются, даже если рот расплылся от веселья. Уколы ботокса парализуют мышцы вокруг глаз, чтобы уберечь от мимических морщинок. Мы по секрету знаем, что и губы у Несмеяны ненастоящие, хотя выглядят натурально, и скулы – заслуга инъекций. Кожа на руках шелковая – результат мезотерапии. Наращивание ресниц, ламинирование волос, шугаринг, гелевые ногти. А что насчет коленок? Они-то наверняка настоящие, такие рельефные, стройные. Нет. Но что здесь-то можно было сделать? А вы не знали, как откачивают жир над коленными чашечками? Нет? Целый стакан. И всего за один час обеденного перерыва.
Целлюлит красотка убирает процедурой кавитации. На работе питается из детокс-бутылочек со смузи и малюсеньких контейнеров с салатами. Она не всегда была такой. Год назад наша девочка пережила болезненный развод, а до этого гасила ипотеку и весила на десять килограмм больше. После расставания с мужем у неё что-то прищёлкнуло в голове, и теперь она живет для себя.
На втором месте нашего HR-чарта – Дюймовочка, девочка-полторашка. Покупает одежду в подростковых отделах, потому что носит размер меньше XS. «Маленькие женщины созданы для любви, большие – для работы», – вот, что приходит в голову при наблюдении за жизнью Дюймовочки. За ней ухлестывает парень из Финансового департамента, высоченный, под два метра ростом. Дюймовочка его оформляла на работу в банк два года назад, и тот сразу же втюрился. Приносил кофе, шутил, посылал букеты. Даже заказал билборд напротив здания офиса с надписью: «Анюта, я тебя люблю». Чувствую, пахнет свадьбой. Дюймовочка сообразительная, хорошо знает фишки Excel, несколько месяцев заменяла меня, пока я была в коротком декретном отпуске, но с радостью и облегчением сложила карательные полномочия, стоило только мне выйти. Наверное, потому она лучше других понимает меня. Дюймовочка с каждой зарплаты первым делом покупает одну книгу из классической литературы в лучшем переплете для своей будущей домашней библиотеки. Похвально.
