скачать книгу бесплатно
– Да.
– Я спросил, ты вечером дома?
– Видишь ли, нам лучше не…
– Доктор Порвис и тебя обработал?
– Я не за себя беспокоюсь! И Порвис тут не при чем.
– Это будет дружеский визит. Мне и в самом деле нужны мои вещи.
– Хорошо. Приходи к семи часам. Я приготовлю ужин.
Повесив трубку, Отто задумался. С одной стороны, его переполняла радость от того, что книгу все- таки издали. Той зимой ему последовательно отказали три издательства, и он морально готовился получить отказ и от четвертого, когда из-за поворота внезапно выскочила та машина.
Отто отогнал прочь гадкую мысль о том, что книгу могли издать в преддверии его смерти, зная о том, что он лежит в коме и вряд ли выкарабкается (бывали случаи, когда издание посмертного романа поднимало котировки автора на такую высоту, о которой при жизни тот и мечтать не мог). Вероятно, роман все же признали стоящим, раз уж сам Лоу Берндардс, который всегда был нарасхват, снизошел до предисловия. Отто знал, что книга получилась сильная; это убеждение не имело ничего общего с писательским тщеславием (вполне, впрочем, обоснованном в его случае, доказательством служил общий тираж его произведений, переваливший за полмиллиона экземпляров).
С другой стороны, «Путь к вершине» при любом раскладе – умри Отто или останься жив – стал последним его романом. Эта мысль была куда более неприятной, нежели предыдущая. Что толку в хвалебных отзывах и гонораре, если он больше никогда ничего не напишет? И все благодаря им, кем бы они ни были: горсткой сумасшедших, шайкой оголтелых бандитов или командой пляшущих под чужую дудку узурпаторов.
Шрам разнылся сильнее прежнего. Отто прошел на кухню, закинул в рот горсть разноцветных таблеток, запил водой из-под крана. Потом с любопытством осмотрелся.
Кухня, в отличие от комнаты, показалась ему неуютной – вероятно, потому, что не пахла вкусными домашними запахами, которыми изобиловала кухня Уны. Отто заглянул в навесной шкафчик и в холодильник. Они были забиты всякой всячиной. Уна расстаралась до того, что принесла котлетки с картофельным пюре. На навесной полке стояли кастрюли, сковородки и тарелки. Отто представил себя готовящим ужин и скептически хмыкнул.
В прихожей на тумбочке лежал блокнот с вписанной рукой Уны полезной информацией: адресами, телефонами и часами работы различных заведений (приемной Наставника, поликлиники, ателье, службы такси и проч.). Наставник обретался за два квартала и сегодня принимал с двенадцати до шести. Часы показывали половину десятого утра.
Заняться в пустой квартире было абсолютно нечем. Оставалось лечь поспать (но спать Отто не хотел) или включить телевизор, что он и сделал. Антенна отчаянно саботировала процесс передачи изображения; более-менее сносную картинку показывали лишь несколько каналов. Остальные выдавали помехи. Отто щелкал пультом, переключаясь с канала на канал в попытке найти что-нибудь интересное.
Он не сразу понял, в чем дело. А когда понял, изумленно выпрямился.
По всем каналам показывали город. В режиме реального времени, с «живой» трансляцией происходящего в разных районах. Когда начались новости, они оказались посвящены исключительно городу и ближайшим пригородам. Складывалось впечатление, что о стране в целом напрочь забыли. И уж тем более об остальных странах мира.
В новостях, хрониках и репортажах говорили о Правилах. Их хвалили, ими восхищались, задаваясь риторическим вопросом, как могли раньше без них обходиться. О прошлой жизни вспоминали чуть ли не с содроганием, как о наполненном ужасами Средневековье.
Прилизанные дети стройными рядами шли на просветительские занятия – обязательные после школьных уроков. Счастливые молодожены, демонстрируя телеоператору паспорта с датами рождения, рассказывали о том, что, если бы не нашивки со Знаками на одежде, они никогда бы не познакомились. Машинист электровоза с упоением рассказывал, что только сейчас познал настоящее счастье, которого был лишен, будучи обыкновенным космонавтом. Что он мог видеть там, в кромешной темноте безграничной Вселенной? То ли дело – пригородные железнодорожные перевозки. В пятницу везешь людей на дачу, в воскресенье вечером – с дачи. Они счастливы, и ты счастлив. А если бы не Правила…
На пятнадцатой минуте Отто не выдержал и выключил телевизор. Ему жутко хотелось курить. И еще – выпить. Доктор Порвис предупредил о воздержании от алкоголя как минимум на полгода, однако сейчас Отто был близок к тому, чтобы нарушить этот запрет незамедлительно.
Он оделся и вышел из квартиры, намереваясь прогуляться по району, привести мысли в порядок и явиться к Наставнику не взвинченным истериком, а миролюбиво настроенным гражданином, относящимся к Правилам со всем возможным уважением.
На лестничной площадке второго этажа Отто столкнулся с благообразной старушкой в шляпке, с хозяйственной сумкой в одной руке и зонтиком в другой. Старушка улыбнулась и приветливо кивнула, но внезапно переменилась в лице и поспешно отступила назад.
– Извините, – машинально сказал Отто, не понимая, чем мог напугать почтенную даму.
– Вы не можете так выйти, молодой человек.
Старушка смотрела на него с явным осуждением.
– Прошу прощения?..
– Вы не можете выйти на улицу в таком виде.
– А что со мной не так?
Отто быстро осмотрел себя, но не нашел изъянов. Ширинка застегнута, ботинки вычищены, куртка и джинсы в порядке. Внезапно его осенило.
– Я без нашивки, да?
– Не понимаю, как можно быть таким беспечным! Неужели вы собрались разгуливать в таком виде по городу? Кто вы такой? Приходили к кому-то из жильцов? К кому конкретно? Я с ними поговорю. Пусть они сделают вам внушение. Вы подвергаете риску не только себя, но и их!
– Я ваш новый сосед с третьего этажа. Вселился пару часов назад. Старушка возмущенно фыркнула:
– А разве там, где вы жили прежде, нашивок не носят? Предупреждаю: еще раз увижу без нашивки – сообщу куда следует.
Отто поспешно ретировался, понимая, что оправдываться бесполезно. Выйдя из дома, он пересек двор и уселся на парковой скамейке, наблюдая за подъездом. Но соседка так и не появилась – видимо, передумала идти в магазин. Или переволновалась и, почувствовав недомогание, вернулась домой.
До этого инцидента Отто не приходилось обижать старушек. При других обстоятельствах ситуация позабавила бы его, но не теперь. Несмотря на выданную в больнице справку, разгуливать без нашивки, по всей видимости, было действительно опасно. Агнес не преувеличила, когда сказала о тотальной слежке. Отто не удивился бы и группам молодчиков, избивающих нарушителей палками на манер полиции нравов в консервативных арабских странах.
Впрочем, в данную минуту следить за ним было некому: двор по-прежнему выглядел безлюдным, в окнах нижних этажей не наблюдалось никакого движения.
Отто просидел на скамейке все оставшееся до начала приема время, основательно продрогнув в легкой не по сезону куртке. Когда стрелка наручных часов достигла нужной отметки, он поднялся, размял затекшие ноги и зашагал к проспекту, на противоположной стороне которого его ждала очередная встреча с неизведанным.
7. Наставник
Приемная Наставника седьмого муниципального округа располагалась на первом этаже Делового центра, верхние этажи которого занимали офисы, арендуемые мелкими торговыми фирмами, юристами средней руки и прочими невразумительными конторами.
Предбанником служила комнатушка без окон, заставленная дешевыми пластиковыми стульями и буклетницами с агитационными брошюрами. На стене висел огромный плакат с призывом «Соблюдай Правила!». На плакате была изображена «счастливая» семья: мать, отец и двое детей вымученно улыбались на фоне двенадцати созвездий, разбросанных по ночному небу.
Пахло немытыми полами и дешевым кофе.
На двери единственного кабинета висела табличка с фамилией и именем.
«Не может быть», – подумал Отто и толкнул дверь. За столом сидел Бруно Куц. Он раздобрел и обрюзг, но был вполне узнаваем. Его хитрые глазки взметнулись на Отто и тут же забегали по сторонам, словно пойманные врасплох малолетние воришки.
– Бруно! – воскликнул изумленный Отто. – Ты что здесь делаешь, шельмец? Бледное лицо Бруно пошло красными пятнами. Он негодующе пискнул:
– Я попросил бы! Вы что себе позволяете?
– Что, друзей не признаешь? Да я это, я! Отто Рейва собственной персоной. Небось думал, я давно на кладбище? – Отто уселся на стул для посетителей, пытаясь за балагурством скрыть свою растерянность. – Каким ветром тебя сюда занесло?
Бруно вскочил и визгливо крикнул:
– Я не потерплю оскорблений!
– Ладно, не кипятись. Можно подумать, мы раньше по-другому общались. Слушай, я страшно рад тебя видеть. Хотя и удивлен.
– Кто вы такой? – высокомерно спросил Бруно.
Его короткие пухлые пальцы нервно барабанили по столу. Из-под рукавов затрапезного пиджака выглядывали сероватые манжеты некогда белой рубашки.
– Отто Рейва, твой бывший коллега по Литинституту. Да что с тобой, Бруно, в самом деле? Ваньку валяешь или память отшибло?
– Попрошу не тыкать, господин Рейва! Если желаете продолжать беседу, возьмите другой тон.
– Ладно, из уважения к твоей новой должности согласен перейти на «вы».
– Вы зачем явились? Я вас не вызывал.
– Я недавно из больницы. – Отто положил на стол выписку. – Пребывал в трехгодичной коме. Бруно брезгливо взял листок, пробежал глазами и отбросил в сторону.
– Ну и что?
Отто растерялся:
– Как это что? Разве я не должен пройти инструктаж?
– Вы хотите сказать, что до сих пор не охвачены Правилами?
– Не охвачен.
– Невозможно! На вверенной мне территории…
– Я же сказал, что находился в коме. Утром выписался из больницы и заселился по новому адресу по причине заочного развода с женой, на беду оказавшейся Близнецами.
– На чью беду? – угрожающим тоном уточнил Бруно.
– Виноват. Оговорился.
– Что вы знаете о Правилах, господин Рейва?
– Только то, что они существуют.
– Редчайший случай. Впервые в моей практике. Дата вашего рождения?
– Двенадцатое марта.
Наставник вынул из стола папку-скоросшиватель с надписью «РЫБЫ» и передал Отто со словами:
– Прошу ознакомиться и расписаться. После того, как поставите свою подпись в журнале, будете отвечать за несоблюдение. И советую вам приступить к выполнению Правил незамедлительно: с сегодняшнего дня за вами будет вестись пристальное наблюдение как за недавно обращенным.
Правила были изложены сжатым бюрократическим языком. Кое-какие пункты уже были знакомы Отто (например, список разрешенных мужчинам-Рыбам профессий), некоторые оказались вполне безобидными и даже приятными (отпуск разрешался только в июле или в сентябре), но большинство по причине крайней нелепости не лезли ни в какие ворота.
Так, Отто не позволялось водить машину (которой, впрочем, у него не было, поскольку он так и не удосужился получить права). Зато он мог приобретать алкогольную продукцию без каких-либо ограничений (вероятно, этой привилегии удостаивались не все).
– То есть как – запрещается посещать драматические спектакли? – растерянно спросил он.
– Запрещается и всё. Ходите на музыкальные комедии.
– И я не могу ходить в горы? А как же лыжи в австрийских Альпах? Я каждую зиму…
– Не валяйте дурака, господин Рейва! – не выдержал Наставник. – Вам прекрасно известно, что никто, кроме служащих Ведомства, не имеет права пересекать государственную границу.
– Я этого не знал. А как устроиться в Ведомство?
Бруно ухмыльнулся.
– Нет ничего проще. Всего-то нужно родиться двадцать девятого февраля.
Действительно, они всем отделом потешались над беднягой Бруно, вынужденным отмечать день рождения раз в четыре года.
– Господин Рейва, вы всё прочли? Вопросов нет? Тогда распишитесь. В приемной лежат брошюры с Правилами для каждого Знака, найдите свою брошюру и выучите наизусть. Через три дня вам надлежит явиться сюда с решением о выбранной профессии, после чего вы будете направлены на переобучение.
– Как долго я могу занимать временную квартиру?
– Пока не устроитесь на работу и не начнете сами себя обеспечивать. Кстати, вам полагается пособие по безработице. Не забудьте оформить. И советую сегодня же обзавестись нашивками. Своим неподобающим видом вы оскорбляете законопослушных граждан и серьезно нарушаете Правила.
Отто пообещал, попрощался и вышел из кабинета. Встретившись взглядом с улыбающимся отцом семейства на плакате, он отвел глаза, как человек, остро завидующий чужому счастью.
Значит, Бруно стал Наставником. Неплохой взлет по карьерной лестнице для редактора средней руки, которым он подвизался в Литинституте. Почему он сделал вид, что не узнал Отто? Узнавать прежних коллег не позволялось Правилами? Или он побоялся, что Отто воспользуется их знакомством и выторгует себе послабления?..
Впрочем, сейчас это не имело значения. У Отто были дела поважнее: ему следовало сдать в ателье верхнюю одежду, продлить листок нетрудоспособности и оформить в собесе пособие, и все это следовало успеть до ужина у Уны.
8. Ужин
Уна встретила его холодно и настороженно. Она уклонилась от дружеского поцелуя в щеку и посторонилась, давая Отто пройти. На ней было синее платье с белыми разводами. Выглядела она замечательно, несмотря на хмурый вид и нарочитую отстраненность.
Отто кольнула острая боль. Эта женщина, оставаясь самым близким человеком, больше ему не принадлежала. Тот эгоистичный факт, что она не принадлежала также никому другому (и не могла принадлежать – по крайней мере, официально), не утешал, а наоборот раздражал. Появись у Отто реальный соперник, он бы знал, что ему делать. Но соперником выступали темные силы, поэтому борьба обещала быть неравной.
Оставив в прихожей куртку с новенькой нашивкой, Отто прошел в гостиную. Здесь ничего не изменилось с того утра, как он в последний раз уходил на работу: та же мебель, цветы на подоконнике, старая трехрожковая люстра с выщерблиной на дымчатом плафоне. Впрочем, шторы, кажется, были новые, и накидка на кресле поменяла цвет с насыщенно-бордового на более спокойный розовый.
Стол был сервирован на двоих. Бутерброды с копченой колбасой, пикули и оливки, многослойный салат, буженина. С кухни аппетитно пахло тушеным мясом. Что ж, по крайней мере, с наличием в магазинах продуктов и возможностью их купить по-прежнему всё в порядке, подумал Отто, ощутив голодный спазм в желудке. Утром он позавтракал в больнице омлетом и с тех пор ничего больше не ел. Он схватил с тарелки бутерброд и, воровато обернувшись на дверь, молниеносно его умял.
Уна вошла в комнату, старательно сохраняя отстраненный вид. Вероятно, она выбрала для себя такой способ защиты, посчитав, что, если будет притворяться равнодушной, Отто станет вести себя так же, а это давало им шанс не провалить в первый же совместный вечер выпавшее на их долю испытание. Не столько из жалости к Уне, сколько из боязни доставить ей неприятности Отто решил подыграть бывшей жене, хотя подобное притворство было ему ненавистно, особенно в квартире, которую он привык считать своим домом и не мог вот так запросто отказаться от этой привычки.
– Мясо скоро будет готово, – сказала Уна. – Можем начать с холодных закусок.
– Давай начнем. – Отто окинул жадным взглядом гастрономическое изобилие. – Сколько всего! Три года нормально не ел.
Уна скупо улыбнулась, словно оценила шутку, наложила на тарелку еды и поставила перед Отто.
– Хорошо, что к тебе вернулся аппетит. Честно говоря, выглядишь ты не лучшим образом.
– Волосы скоро отрастут, и шрам будет не так заметен.
– Я не о шраме, а о твоем измученном виде. Ты потерял почти пятнадцать килограммов, в чем только душа держится! Тебе необходимо усиленное питание и постельный режим. Наверняка то же самое сказал и врач в поликлинике.
– Врач в поликлинике – дурак. Наверное, в прошлой жизни он был дворником. И не ты ли сама надавала мне на сегодня кучу поручений? Сходи туда, сходи сюда… Бегал весь день как савраска.
– Помолчи и поешь.
