Три эффекта бабочки

– Кто звонил? – басовито поинтересовался входивший в кухню Михайлов.

– Нелька, – вздрогнула от неожиданности Оля.

– Чего хотела мадам Верещагина?

– Трещала что-то о подарке Ларисе Игнатьевне. Она якобы решила проблему.

– А ты сама что хотела старухе подарить? – равнодушно поинтересовался Михайлов.

– Не знаю, – неопределенно ответила Скворцова. – Я думала после завтрака пробежаться по магазинам. Что-нибудь бы выбрала. По деньгам, конечно. Но Ларочке очень трудно угодить. Она такая привереда.

– В нашем положении достаточно было бы и цветов, – философски изрек Андрей, усаживаясь за стол.

– Ты не прав, Андрюша. Ларочка хорошая женщина. И мне хотелось бы ее чем-нибудь порадовать. Вот только чем?

– Гм… – промычал Михайлов, уплетая бутерброд с колбасой.

– Бери гренки, – предложила Оля и придвинула к Андрею тарелку с еще теплыми ломтиками батона.

– Спасибо, – поблагодарил Михайлов и высказался вполне конкретно: – Если мне не изменяет память, то эта хорошая женщина все время знала, что Скворцов тебе изменяет с Элкой и молчала, как партизан на допросе.

– Так она его мать…

– Да, мать. Но из чисто женской солидарности могла бы и поделиться с тобой этой информацией. Тебе бы было не так больно расставаться с ним. Ты была бы готова к…

– Ну что ты завелся, Андрей? – нахмурилась Оля.

– Да просто как подумаю, что приглашен в это осиновое гнездо, так холодный пот прошибает. Оленька, дорогая, а можно я не пойду с тобой? А? – заканючил Михайлов.

– Ты как маленький, Андрюша, – рассмеялась Скворцова. – Не упрямься, пожалуйста. Идти надо. Тебя пригласили. У нас семья и я хочу, чтобы все знали об этом. Хорошая, дружная и счастливая семья. Ведь это так?

– Да-а, – как-то не очень уверенно протянул Михайлов. – Ладно. Так и быть. Я пойду с тобой. Но только в первый и последний раз. Хорошо? – вынужденно согласился Андрей.

Оля кивнула, вновь позвала детей к столу и подумала, что строительство счастливой семьи с Михайловым дается ей с большим трудом. И это минус, а в плюсе то, что она не одна и у нее есть человек, на которого можно опереться в трудную минуту. И как ни крути, без мужчины дом не дом, а так простая жилплощадь для одинокой женщины с двумя детьми.

Верещагина заявилась в тот момент, когда все было сделано: дети и Михайлов накормлены, посуда вымыта, высушена и расставлена. Оставалось только подумать о том, в чем же пойти на званый ужин, где соберутся друзья бывшей свекрови, которых она хорошо знала. Выбора, конечно, особенного не было, но принять решение было необходимо. Платье из тонкого шелка или брючный костюм, привезенный когда-то из Италии? Платье больше подходит к лицу, а костюм более дорогой и не мнется.

Додумать Оля не успела, как в кухню ввалилась заметно округлившаяся подруга с красивой коробкой в руках. Беременность необычайно шла Неле. Ее лицо излучало тот необыкновенный свет, характерный для счастливой женщины, ожидающей долгожданного малыша.

– Ты что, звонка не слышала? – беззлобно проворчала Верещагина. – Мне Денис открыл дверь.

– Нет, не слышала. Что это?

Нелька водрузила коробку на стол и приказала:

– Открывай! Ты ахнешь от удивления! Это настоящий сюрприз для Ларисы Игнатьевны и твое спасение в плане денег. А я пока пойду поздороваюсь с Михайловым.

Но далеко Нелька не ушла. Она приоткрыла дверь гостиной и просунув голову в проем, понимающе улыбнулась. Андрей сидел на полу, уставившись в экран компьютера, стоящего на журнальном столике. Он играл в покер.

– Привет работнику интеллектуального труда! Как, денежки капают на счет?

Михайлов, не отрываясь от экрана буркнул что-то невразумительное.

– Понятно, – хихикнув, сказала Неля и встряхнула рыжеватыми кудрями. – Занят.

Оля вышла из кухни. Увидев эту картину, она широко распахнула дверь гостиной и быстро приблизилась к Михайлову. Скворцова со злым выражением на лице резко одернула его майку, задравшуюся на спине и прикрыла оголенный зад любовника, грубо подтянув вверх спортивные штаны. Затем пнула его ногой и отчетливо выговорила:

– Эй! Алло, очнись! Верещагина пришла. Поздоровайся нормально.

– Да-да, сейчас. Только доиграю, – по-прежнему не отрываясь от монитора проговорил Михайлов, но к женщинам так и не обернулся.

– Ладно, подруга, не отвлекай его, – примирительно сказала Неля. – А вдруг выиграет миллион баксов? Представляешь, ты потом сможешь до конца своих дней бить баклуши, не работать в своей школке и жить на Канарах в свое удовольствие.

– Тебе бы, Верещагина, фантастические рассказы писать, – криво улыбнулась Оля и покачала головой: – Это безнадежно. Пойдем, посмотрим, что в коробке.

Вся эта отвратительная сцена неприятно удивила Верещагину. Она не знала кого жалеть в этой ситуации: Скворцову или Михайлова. Но все же больше почему-то она сочувствовала сожителю подруги. Зная характер Оли, именно он был сейчас слабым звеном. И как долго этот бедолага выдержит характер Скворцовой, пока было загадкой. Но Неля про себя решила, что не долго. Как не долго продержался возле подруги Валерка Скворцов, сбежавший от нее при первой же возможности.

Когда женщины вновь оказались в кухне, Оля глухо спросила:

– Кофе или чай?

– Кофе, пожалуйста, – ответила Верещагина и принялась шелестеть упаковкой. Она достала из коробки куклу и радостно выговорила: – Обернись! Глянь какое чудо!

Скворцова оторвалась от приготовления кофе и повернулась к столу.

– Ах! Какая прелесть!

– А то, – довольная реакцией подруги, подтвердила Неля.

И правда. Кукла была не просто хороша, она была восхитительна. Изготовленная талантливой мастерицей, кукла оказалась дамой бальзаковского возраста. Женщина в миниатюре была облачена в отлично сшитый строгий черный костюм, который сидел на ней как влитой. Шелковая белая блузка была украшена шикарным кружевным жабо, застегнутым маленькой черно-белой камеей. Шляпка с вуалью на платиновых волосах добавляла даме очарования и загадочности. А ожерелье из мелкого настоящего жемчуга, которым словно поигрывала искусно сделанная ручка куклы, придавала ей некий шарм. Фарфоровое личико излучало покой и уверенность в себе, а большие голубые глаза в обрамлении черных ресниц источали ум.

– Какое красивое лицо. Почти как настоящее. А ручки! А пальчики! Где ты ее откопала? – почти прошептала Оля.

– У Леночки Свиридовой, своей старинной приятельницы. Она неоднократно принимала участие в конкурсах мастеров, изготавливающих такие вот игрушки. Ну, коллекционных кукол. И даже, представляешь, на каком-то конкурсе, кажется в Праге, получила первый приз, – ответила Верещагина и воскликнула: – А туфельки вообще отпад!

– Сколько? – с дрожью в голосе, спросила Оля. – Это же самое настоящее произведение искусства. Она должно быть очень дорогая.

– Да, не дешевая. Это авторская работа. Но ты пока не думай об этом. Я с Леночкой обо всем договорилась. Она согласилась на рассрочку, а первый взнос я уже внесла.

– Сколько? – строже повторила свой вопрос Скворцова.

– Ну ладно, – сдалась Верещагина. – Сто евро.

– Нет, мне это не по карману, – разочарованно выдохнула Оля и чуть не заплакала.

– Я помогу, не бойся, – ободрила подругу Неля. – Да и Андрей не будет вечно сидеть без работы. Найдем ему что-нибудь. Рассчитаешься.

Оля немного успокоилась и тихо сказала:

– Сегодня я могу отдать тридцать. У меня в заначке столько осталось.

– Вот и ладненько, – повеселела и сама Верещагина.

Но Неля так и не рискнула сказать подруге правду. На самом деле Дама с вуалью стоила триста евро, и она уже рассчиталась за куклу полностью.

9.

В семь пятнадцать желтое такси остановилось у двухэтажного дома Ларисы Игнатьевны Скворцовой. Юля и Денис первыми выбрались из салона и побежали к глухой калитке, рядом с которой висел домофон с видеокамерой. Юля нажала на кнопку и когда услышала: «Кто там?», радостно прокричала:

– Это мы, бабуля! Открывай!

Запорное устройство тихо щелкнуло, и калитка распахнулась. Дети побежали к крыльцу. Оля с празднично обернутой коробкой и Михайлов с букетом роз в руках двинулись по красивой дорожке вслед за ними.

– А здесь за год ничего не изменилось, – вслух подумала Оля.

Нервничающий Андрей, ничего не ответив, свободной рукой подхватил Скворцову под руку и ускорил шаг.

Входную дверь в дом открыла сама хозяйка. Оле показалось, что свекровь была бледнее обычного и даже умело наложенная косметика не могла этого скрыть. Тем не менее Ларочка приветливо улыбалась и радушно пригласила гостей:

– Проходите, пожалуйста. Дети, как же я рада вас видеть!

Юля и Денис сразу же повисли на ней. Ларочка расцеловала внуков и обратила пристальный взгляд на Андрея.

– Лариса Игнатьевна, познакомьтесь, это мой муж Андрей Владимирович Михайлов.

– Рада знакомству, – вежливо, но сухо, ответила Ларочка. – Проходите в дом, не стесняйтесь. Мы всегда рады новым друзьям. И честно говоря, мы вас заждались. Всем не терпится сесть за стол. В этом году Борька расстарался и блюда приготовил отменные.

В это время на звук голосов детей из гостиной торопливо вышел Валерий Иванович. Высокий, широкоплечий и красивый. Темные волосы, без единого седого волоска, были коротко пострижены. Это модная современная стрижка делала бывшего мужа еще привлекательнее. Оля почувствовала легкий озноб и беспомощно повернула голову к Михайлову, словно ища у него защиты. А Скворцов широко распахнув руки, приятным баритоном проговорил:

– А вот и мои дети! Как же я соскучился! Как у вас дела?

Юля и Денис бросились в его объятья и весело, перебивая друг друга, принялись рассказывать о своих делах. Оля краем уха слышала, как дочь хвасталась победой в олимпиаде по русскому языку, а Денис верещал о том, что всякий раз побеждает дядю Андрея в шашки.

Спустя какое-то время, оторвавшись от детей, Скворцов сказал:

– Здравствуйте. Рад, Оля, что ты приехала. А это, я так понимаю, твой новый муж?

– Да, – пролепетала Скворцова.

– Что же вы стоите? Мы уже слюной изошли, ожидая вас. Мама, гости ждут. Пора ужинать.

Твердый и уверенный голос Валерия придал Оле уверенности.

– И я рада тебя видеть, Валерка. Отлично выглядишь.

– Я не барышня, чтобы делать мне комплименты, милая. А вот ты сегодня на редкость хороша, – безразлично парировал Скворцов и повел детей в гостиную, из которой доносились приглушенные голоса гостей свекрови.

– Извините за опоздание, – напомнил о себе Михайлов, который стоял у стены холла и неловко переминался с ноги на ногу. Он чувствовал себя здесь лишним и уже был готов был покинуть этот дом, не попрощавшись.

– Ну англосаксонский этикет допускает опоздание на пятнадцать-двадцать минут. И приличия позволяют, – благосклонно отозвалась Ларочка. – Но явись вы минутой позже, то уже застали бы нас сидящими за столом. Прошу вас, Андрей Владимирович, не стесняйтесь. А то я вижу, что вы уже готовы сбежать от нас. Не бойтесь, мы не кусаемся. Это цветы мне?

– Да. Поздравляю вас, Лариса Игнатьевна, – ответил Михайлов и протянул букет имениннице.

– Спасибо, Андрей Владимирович, – поблагодарила Ларочка и обратилась к Оле: – А что у тебя за коробка в руках, Оленька?

– Это сюрприз, – почему-то смутилась Оля.

Лариса Игнатьевна ухмыльнулась, приняла из рук Оля нарядную коробку и пошла в сторону гостиной, а Оля, сделав шаг за ней, небрежно бросила Михайлову:

– Ну что ты стоишь здесь как бедный родственник? Идем!

Михайлов криво улыбнулся и поколебавшись несколько секунд, неохотно поплелся за ней.

Просторная гостиная, выдержанная в классическом стиле, была полна гостей. Состав друзей Ларочки не менялся годами. Здесь были и Калинины, и Федоровы, и Вознесенские, которые считали себя хозяевами жизни и кичились своим положением в обществе. Ресторатор Борис Ильич Вардин по обыкновению притащил в дом своей давней подруги очередную нимфетку, длинноногую девицу лет восемнадцати, хотя самому было уже далеко за пятьдесят. Нинка Миркина как всегда приперлась одна. А Танька Титова, слегка похудевшая, что позволило ей влезть в приличное платье, держала за руку своего тщедушного доцента, который маслеными глазками скользил по стройной фигурке девушки Вардина. Разнаряженная Элка стояла у стола, скрестив руки на груди. И Оля, обратившая свой первый взгляд именно на жену Скворцова, почувствовала острую ненависть к разлучнице, но еще больше ее одолела дикая зависть. На руке Элки, под светом итальянской хрустальной люстры, блистал и переливался изумительный, весь усыпанный бриллиантами, золотой браслет в виде змеи, глаза которой сверкали настоящими натуральными сапфирами. «Таких вещиц он мне не дарил, – тоскливо подумала Оля. – Он мне вообще мало что дарил».

Располневший и еще больше поседевший Петруша Усольцев лениво листал какой-то журнал, но при появлении Ларочки сладко заулыбался и сказал:

– Ну наконец-то мы все в сборе! Ларочка, приглашай нас к столу.

– Сейчас Петруша, одну минуточку. Я только хочу взглянуть на подарок Оленьки.

– А что в коробке? – поинтересовалась любопытная Татьяна Ивановна.

– Пока не знаю. Сейчас посмотрим, – пробормотала Ларочка, быстро срывая яркую нарядную обертку.

Когда она достала куклу из коробки, то замерла от восторга, а потом громко воскликнула:

– О!

– Вот это да! – привизгнула Миркина. – Ларочка, это же классное пополнение твоей коллекции!

– О да! – счастливо засмеялась Лариса Игнатьевна и быстрым шагом пошла к угловому шкафу витрине, где за стеклом сидели или стояли куклы, приобретенные ею в течение всей жизни. Здесь были и японки, и китаянки, и негритянки, одетые в национальные костюмы. Ларочка не жалела денег и на европейских красавиц. Из всей коллекции свекрови Оле больше всего нравился домовик по имени Мартин, которого они когда-то купили со Скворцовым в Испании. И все куклы коллекции были только авторскими работами, потому что в этом деле свекровь хорошо разбиралась и на дух не выносила игрушек массового фабричного производства.

Старшая Скворцова поставила Даму с вуалью на верхнюю полку и обернулась к гостям. Она обратила свой взгляд на Олю и с придыханием сказала:

– Спасибо, Оленька! Порадовала старуху. – А потом внушительно заговорила, обращаясь к гостям: – Ну, господа, теперь можно и отужинать. Прошу к столу.

Гости начали чинно рассаживаться. Валерий Иванович усадил детей рядом с собой. По правую руку от именинницы уселся Усольцев, по левую – Элла. Места Михайлова и Оли оказались в дальнем от именинницы торце стола.

Ужин оказался довольно скучным, а здравицы избитыми и банальными. И только Петруша Усольцев старался как-то оживить гнетущую атмосферу, повисшую в гостиной. Он не скупился на комплименты Ларочке и пытался рассказывать какие-то пошлые анекдоты, над которыми никто не смеялся.

Элла исподлобья и с откровенной неприязнью поглядывала на Олю. Но чаще ее взгляд останавливался на Андрее, жадно поглощающем вкусную еду, приготовленную в ресторане Вардина. Оля же наблюдала за общением детей и Валерия, но больше ее волновало то, как ведет себя Михайлов. Он ни с кем не общался, не поддерживал тосты и сидел угрюмо, уставившись только в свою тарелку. Оля не на шутку начала волноваться, когда Андрей, поставив перед собой бутылку пятизвёздочного коньяка, принялся наполнять свою рюмку все чаще и чаще. Любовник быстро напивался, и Оля подозревала, что совсем скоро ее он свалится под стол, окончательно опозорив ее перед всеми. Тут ей в голову пришла здравая мысль: «Надо сваливать отсюда пока не поздно. И клянусь себе, что с Михайловым больше никуда ни ногой! И в этот дом тоже. Если Скворцов захочет повидаться с детьми, пусть встречается с ними на нейтральной территории».

Последняя мстительная мысль очень понравилась Скворцовой и даже внесла некоторый покой в ее душу. Оля злорадно улыбнулась. Скрывая эту улыбку, она наклонилась над почти пустой тарелкой. Да, надо бежать из этого кода-то родного ей дома без оглядки. И от этих пресытившихся жизнью снобов, и от Скворцова, и от мерзкой Элки, и от бывшей свекрови. От всех тех, кого она когда-то уважала и с кем до сих пор старалась поддерживать отношения. Отныне это чужие ей люди, и она уже давно не принадлежит их кругу. А жаль. Очень жаль. Но ничего не поделаешь. Судьба рано или поздно все расставляет по своим местам. И в этом доме для нее места больше нет.

10.

Спустя полчаса, когда разгоряченные напитками гости свекрови решили устроить танцы, Оля подошла к Валерию и детям.

– Юля, Денис, нам пора домой.

– Уже? – удивился Скворцов.

– Да, уже.

– Но, мамочка, мы с Денисом тоже хотим потанцевать, – капризно сказала Юля и когда Денис утвердительно кивнул головой, продолжила: – Сейчас начинается самое интересное. Папа меня уже пригласил на танец.

– И мы хотим здесь остаться ночевать, – добавил Денис. – Завтра воскресенье и в школу идти не надо. И папа хочет, чтобы мы остались здесь. Правда, папа?

– Да, правда, – подтвердил Валерий Иванович и обратился к Оле: – Милая, пускай остаются. Завтра к вечеру я их привезу. Я соскучился по ним. Обещаю, что мы хорошо проведем время.

– Ну ладно, – легко согласилась Скворцова. – Привези их не позднее восьми.

– Хорошо, к восьми, – сказал Скворцов и повернул голову к дочери: – Идем, Юлька, потанцуем. А ты, сынок, пригласи бабушку, пока Петруша ее не подхватил.

Денис резко вскочил со стула и прокричал:

– Бабуля, разреши тебя пригласить на медленный танец.

Ларочка царственно кивнула, широко улыбнулась и подала внуку руку, тем самым избавив Олю от необходимости прощаться и со свекровью, и с ее гостями. Она быстрым шагом подошла к Михайлову и почти шепотом сказала:

– Пора, Андрей. Поднимайся.

– Ты что предпочитаешь: остаться здесь, с ними, или со мной? – Пьяно, едва шевеля языком, пробормотал Андрей.

– А ты чего хочешь? – так же шепотом спросила Скворцова. И в этот момент ее поразило не то, насколько был пьян Михайлов, а то, что он вообще был способен разговаривать.

Мужчина с трудом оторвался от стула и пошатываясь, поплелся вон из гостиной. В холле Оля вызвала такси и помогла любовнику натянуть ветровку.

Когда они покинули дом, на город уже опустилась вечерняя прохлада. Оля поежилась и повела Михайлова к калитке. На ее счастье долго ожидать машину не пришлось. Оля затолкала Михайлова на заднее сиденье, а сама пристроилась рядом.

– Улица Пролетарская, дом 8, – назвала она адрес и облегченно выдохнула. Позор закончился.

Когда такси остановилось у подъезда, Скворцова быстро рассчиталась с водителем и с трудом вытянула Михайлова из машины. Она кое-как дотащила обмякшее тело любовника до квартиры и уложила его на диван. Сняв с него ботинки и куртку, женщина присела возле Михайлова и тоскливо огляделась по сторонам. Услышав его громкий, булькающий храп, Оля разрыдалась, раскачиваясь из стороны в сторону.

Наутро завтрак прошел в полном молчании. Злая и не выспавшаяся Оля решила закатить Михайлову грандиозный скандал. Но уперлась взглядом в хмурое, помятое и неприступное лицо любовника, опять проглотила гневные слова и смолчала. Он же быстро собрался и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью.

А через час тревожно зазвонил мобильный. Оля неохотно взяла трубку в руку и посмотрела на входящий номер. Номер ей был не знаком. Она приложила телефон к уху и тихо сказала:

– Слушаю.

– Оля?

– Да.

– Меня зовут Настя и я давняя любовница Андрея, – выпалила незнакомка. Голос женщины был с легкой хрипотцой и к тому же невероятно наглым.

– Правда? – не удивилась Скворцова. Она поняла, что уже давно ожидала чего-то подобного.

– По твоему голосу слышу, что ты вроде, как и не поражена моим звонком, – почти радостно проговорила женщина.

– Нет. Не поражена, – равнодушно подтвердила Оля.

– Вот и славненько, – еще больше обрадовалась Настя. – Тогда стазу перейду к делу. Знай, что я заберу у тебя Михайлова, чего бы мне это ни стоило.

– Неужели?

– Да. Он с тобой несчастлив. И ты заколебала его своей стерильностью и занудством. А я позволю ему делать все, что он захочет.

– Понятно. Значит пить будете вместе, – констатировала факт Скворцова.

– И не только. Мы еще и спать будем вместе, как делали это всегда на протяжении пяти лет. Он очень хороший любовник.

– Что-то я этого не заметила.

– Да он просто не хочет тебя, – откровенно рассмеялась женщина. – Из-под палки трахать тебя – это для него настоящая мука. Он сам мне говорил об этом.

Оля промолчала, но горькая обида всколыхнулась в душе и слезы навернулись на глаза. Скворцова закашлялась.

– Так вот, – упорно продолжала женщина, – он сейчас позвонил и сказал, что едет ко мне. И поверь, я сделаю все, чтобы к тебе он больше не вернулся. Понятно?

– Бог в помощь, – тихо отозвалась Оля и бросила телефон на стол, затем тяжело поднялась и став возле мойки, с остервенением принялась перемывать чистую посуду.

К вечеру, Оля окончательно решила порвать с Михайловым, но, когда тот явился к ужину, у нее хватило сил сказать только: «Входи. Но это последний раз, когда я впускаю тебя в дом. Еще одна отлучка непонятно куда и к кому – забудь сюда дорогу навсегда. Это будет конец наших отношений. Понял?»

– Понял, – сухо ответил Михайлов и присоединился к детям, которые разбирали подарки отца в своей комнате.

11.

Весь апрель Михайлов был очень занят. Работы навалилось столько, что он целыми днями, почти без выходных, пропадал на объектах.

А в мае сразу началось лето с неимоверной жарой и редкими дождями. Во второе воскресенье мая им, наконец, удалось выбраться на природу. День был солнечным, но жара чуть-чуть спала, поэтому все дружно решили поехать не берег речки Вялки и устроить грандиозный пикник. Юлька прихватила бадминтон в надежде что сразится с братом, а тот настаивал на футбольном мяче, потому что Михайлов обещал быть вратарём и грозился не пропустить ни одного гола.

До берега Вялки они добрались быстро, благо до лесопарка маршрутки в воскресный день ходили каждые пятнадцать минут. Оказавшись на высоком берегу реки, Скворцова с жадностью вдыхала свежий воздух, которого ей так не хватало в душном и пыльном городе. Раньше Оля никогда не задумывалась над тем, что она и дети порой дышат смрадом огромного целлюлозного комбината, который когда-то был построен за городом. Но по мере роста города, комбинат оказался в его черте и поэтому выбросы вредного производства ощущались горожанами особенно сильно в безветренную погоду. В прошлой жизни она и дети почти каждые выходные проводили у Ларочки в престижном и тихом поселке Светлое, окруженном высокими соснами и елями. Но теперь дорога туда закрыта навсегда.

Скворцова стряхнула с себя эти мысли, совершенно не подходящие случаю. Сейчас надо радоваться, а не вспоминать о прошлом. Необходимо расслабится и получить удовольствие от отдыха в кругу семьи. Сегодня все при ней: и Юлька с Денисом, и Михайлов, который, наконец, перестал брындаться неизвестно где, но уже известно с кем.

Оля расстелила на траве старый плед и принялась выкладывать пластиковые коробочки со снедью. Дети и Андрей играли в футбол. Скворцова счастливо улыбнулась и подумала: «Как же хорошо сегодня! Может присоединиться к ним? А может позагорать?». Женщина стянула с себя майку и уселась на плед, подставив солнцу спину. Она не сводила взгляда со своих домочадцев и спустя минут сорок, они, возбужденные и раскрасневшиеся от беготни, веселой гурьбой подбежали к ней и сообщили, что проголодались.

– Уже? Так быстро?

– Да, – задыхаясь прокричал Денис. Он бросился на плед и раскинув руки в стороны уставился в высокое чистое небо.

– Я тоже устала и помогать не буду, – капризно высказалась дочь и прилегла рядом с братом.

– Я помогу, хотя они меня совсем загоняли, – выручил детей Михайлов и спросил: – Что делать?

– Контейнеры открывать, – отозвалась Оля.

Как-то очень быстро вся еда была съедена. Дети опять развалились на пледе, а Михайлов, буркнув что-то типа: «Отойду-ка я в сторонку перекурить» направился к лесу. Оля примостилась рядом с детьми и закрыла глаза. Время для нее будто остановилось. Она слышала, как дети отправились играть в бадминтон. Потом слышала их громкие голоса. Но спустя какое-то время поняла, что Михайлов слишком долго курит. Оля села и огляделась. Михайлова нигде не было: ни рядом с детьми, ни на берегу реки. «Где же он? Почему его так долго нет? Может быть он встретил здесь своих знакомых?».

Скворцова встала на ноги и, сделав ладонью козырек, начала вглядываться в компании, отдыхающих у реки людей. Но и среди них Михайлова она не обнаружила. Оля несколько раз тяжело вздохнула и подумала: «Надо подождать. Он скоро вернется». Когда спустя час Михайлов так и не объявился, Скворцова уже не на шутку стала волноваться. Она сидела на пледе и чувствовала, что словно цепенеет и у нее нет сил даже пошевелиться. Сейчас Оля не могла думать ни о чем, кроме тех слов, которые она бросила любовнику не так давно: «Это последний раз… Забудь дорогу сюда… Это конец наших отношений… Это конец. Это конец».