скачать книгу бесплатно
*Гузель Хасанова – «История любви»
Глава 10. Невыносимые будни и миражи
Потянулись невыносимые будни. И вроде бы дни были заполнены под завязку событиями и делами, но неотступно за Аней следовали мысли. Только отвлечешься, только сядешь в метро, только запустишь ставший невероятно тоскливым плейлист, как мысли наваливались, заполняя собой ее всю, не давая выдохнуть, не позволяя просто жить. Не жизнь, а мучение.
Удивительным образом для Ани ее выходка с исчезновением на целый месяц закончилась благополучно. Начальник, лысоватый и грузный, но добрый Максим Витальевич недоуменно посмотрел на нее, но выслушав пространное объяснение, что она перегорела и потеряла ориентиры в жизни, он благосклонно закрыл глаза на выкрутасы Ани, оформив отсутствие днями без сохранения заработной платы. Все-таки она была неплохим менеджером и терять сотрудника ему не хотелось. Нового еще найти надо.
– В следующем месяце план больше будет.
Аня кивнула. Кто знает, будет ли она работать здесь через месяц?
***
Ася вертела в руках кольцо. Все-таки оно было волшебное – манило, завлекало, как-то кольцо всевластия из известного фильма. Совесть ее грызла, конечно, но лишь отчасти. Аргументировала тем, что Аня все равно уехала, а Цыгану так и надо. Наверное, он поймет, что его перстень – подделка, но Ася легко его отдаст, только выручит Ивана. Он так и не объявился, и Ася была на сто процентов уверена в том, что он остался в прошлом. Зная упрямый характер Ивана, девушка решила сама с ним поговорить. А без кольца она никогда не могла бы этого сделать. ТО, что своим обманом она подставляет Аню, розоволосая племянница Порфирия Георгиевича предпочитала не думать. Она успеет. Она просто вернется в 1912 год и поговорит с Ванькой, убедит его убираться оттуда навсегда.
Нужно было что-то решать с дядей. За последний месяц Порфирий Георгиевич заметно сдал. Оно и немудрено, столько сил душевных он потратил на сохранение особняка, буквально жил этим последние несколько лет. Сейчас же, добившись отсрочки, из него словно выпустили воздух, совсем как из воздушного шарика. Асе еще предстояло поговорить с дядей о том, где он решил остаться. Возвращаться в прошлое было опасным. Даже если Гнездилов и прекратит их преследовать, впереди не самые приятные события истории. Но и здесь дядя чувствовал себя неуютно. Девушка видела, как даже походка менялась у концертмейстера, как только он выходил из дворницкой на Пятой Рождественской. Там он был дома. Надо ехать к папеньке, решила Ася. Он уж точно или придумает, как быть, или уговорит брата. Путешествие на той стороне было проблематичным, ибо переходить во времени можно всего один-два дня, а дорога из Петербурга до уездного городка в Орловской губернии займет несколько дней. Но с другой стороны можно поехать и на месяц. Там как раз Рождество, подумала Ася. Как давно она не была дома на праздники. Отец ее ждет. Надо уговорить дядюшку на путешествие. Вряд ли кто-то надумает искать их в провинции. Правда, дядя еще не знает, что Ася выкрала кольцо. Ох, и рассердится же он! Но дело уже сделано, назад дороги нет. Определившись с планом, она словно выдохнула. Наконец-то, появилась какая-то ясность.
***
С возвращения Ани прошло уже больше двух недель. Москва готовилась к праздникам. Префектуры наряжали ёлки, украшали фигурами и инсталляциями районы и площади. Повсюду огни и праздничная иллюминация, везде счастье, звонкий смех и ожидание чуда. В воздухе пахнет пряностями и корицей.
Ане же было тошно. Каждый новый день словно копия предыдущего. Сегодня такое же безрадостное, унылое и серое, как вчера и как завтра. Работу выполняла машинально, поездки домой на автопилоте – музыка в уши или книга, которую она так и не дочитала, каждый раз усилием воли заставляя себя вникать в смысл написанного. И не могла. Мысли тут же убегали далеко, путались, воспоминания накрывали с головой. Аня не понимала, что происходит с ней.
По ночам ей снился один и тот же сон без начала и конца. Она плещется в какой-то субстанции, как в болоте, вязком киселе, но не может выйти из него. Дышать всё труднее, звуки всё более приглушенные. Люди ходят мимо неё и не замечают, что она попала в трясину. А на ногах будто по пудовой гире, что даже шага не сделать. Аня пытается кричать, но крик её безмолвный и оттого ещё более страшный.
А потом появляется Николай, она узнает его по бездонным синим глазам. Девушка хватается за него, чтобы спастись, вырваться из цепкой, вязкой субстанции. Николай целует её в нос, совсем как тогда у Медного всадника, обнимает и Ане становится так спокойно, словно не было никакой трясины. Дышать легче, ей так спокойно в руках любимого. Николай улыбается ей так, что сердце выпрыгивает из груди от счастья. Он обнимает её так явственно, что, проснувшись впервые после этого видения, Аня почти физически ощущала, что он был с ней. Запах табака еще щекотал нос, а в воздухе витал одной ей знакомый запах его кожи. Но в пустой съемной квартире в панельке на окраине она была одна, и оглушающая тишина навалилась на неё, как только неугомонное сердце перестало бешено рваться в груди.
Так и до «дурки» недалеко, думала Аня, проснувшись после очередного такого сна. И безумно жалела, что отдала перстень Цыгану. Будь кольцо у нее, она бы плюнула на все условности и вернулась бы в прошлое. И пусть на роль любовницы, содержанки, гувернантки Сашеньки, кого угодно – всё это не имело для Ани теперь ни малейшего значения. Но перстня не было и мечтать о возвращении даже смысла не было.
Аня всё думала, что сделал с кольцом Цыган? Уничтожил? А может, чахнет над ним, как Кощей над своим златом? Да и какая по сути разница? Перстня нет и точка. Зато есть воспоминания, выворачивающие душу наизнанку, запахи, грустные песни.
Несколько раз она порывалась почитать об Ильинских в интернете. Как сложилась их судьба? Что стало с ними в горниле Революции? Прикинув, в каком году Николай родился, Аня ввела данные в поисковую строку и браузер выдал кучу всяческой информации. В основном ссылки были на старшего графа Ильинского. В самом низу первой страницы Аня увидела выдержки из какой-то статьи. С огромным волнением она успела прочесть: «Николай Павлович Ильинский, граф, родился в 1883 году в г. Санкт-Петербург, Российская Империя, служил при канцелярии Сыскной полиции, в 52 драгунском Нежинском полку, в 1913 году женился…».
Дальше статья обрывалась и нужно было перейти по ссылке, чтобы прочитать продолжение, но Аня не смогла. Дыхания не хватило, руки задрожали, ладошки вспотели. Девушка щелкнула по крестику в верхнем правом углу, и поисковик закрылся. Больше она не рискнула искать. Иначе совсем с ума сойдёт.
Но кроме снов и навязчивых мыслей, преследующих Аню, с нею приключилась совсем уж странная история. В тот день она ушла с работы пораньше под предлогом внешней встречи. До Нового года оставалось всего ничего, работать совершенно не хотелось. Аня выбралась из своего безликого стеклянного офиса и поехала в центр. Вышла из подземки на Павелецкой и пошла по Садовому пешком куда глаза глядят. Её охватило дикое желание бросить всё и купить билет в Питер. Тем более Андрей настойчиво звал, грозясь приехать в Москву и увезти её насильно. Аня смеялась его угрозам, поддразнивала своего нового знакомого и читала ему лекции о вреде сахара.
Вот и сейчас она шла по Пятницкой в сторону Кремля, пила свой любимый латте и фотографировала уютные уголки центра, чтобы отправить Андрею. Это были ее аргументы, почему стоит оставаться на Новый год в столице. Кафешки и бары, коих на Пятницкой не счесть, блистали рождественским убранством, зазывая гостей.
Впереди Аня увидела столпотворение, но поначалу даже не придала этому значение – на Пятницкой всегда было многолюдно. Подойдя ближе, она увидела посреди улицы толпу народа, заграждение, обилие техники и аппаратуры. А там, за людьми на крохотном опустевшем пятачке гарцевал всадник на лошади. Конь бил копытами и рвался прочь. Верхом на коне восседал всадник, увидев которого жаркая волна пробежала по её спине, ноги ослабли и затряслись в коленях. Так не могло быть, не могло! Верхом на коне с отличной выправкой в синем офицерском мундире Аня увидела Николая. Под головным убором выбилась прядь пшеничных, чуть вьющихся волос. Аня успела заметить хорошо очерченный профиль, прямой нос, знакомый подбородок. Мужчина натянул поводья, пришпоривая коня и Аня, совершенно перестав соображать, кинулась сквозь толпу к мужчине.
– Николай! – Прошептала она и как безумная ринулась ему навстречу.
– Человек в кадре! – Заорал кто-то в громкоговоритель и грязно выругался.
С кресла, так нелепо установленного посреди зимней улицы, поднялся человек и замахал руками, матерясь. Аня была уже рядом, когда конь заржал и поднял всадника на дыбы, испугавшись неожиданно появившейся Ани. Мужчина справился с конем, пришпорил его и спрыгнул на землю.
– Девушка, что ж вы под копыта бросаетесь? – Недовольно высказался актёр, которого Аня приняла за Ильинского.
Нет, это был не он. Вблизи это было очевидно. Аня отшатнулась, бормоча:
– Извините, я обозналась.
Мнимый офицер фыркнул и отвернулся, ища глазами режиссера. Аня попятилась прочь, выбираясь из толпы ассистентов, гримеров, каскадёров, операторов и осветителей.
– Такой кадр мне испортила, дура! – Услышала Аня вслед ругательства.
Слезы выступили на глазах. Но ей даже обидно не было, она и правда, дура. Кинулась на мужика, увидев, как он держится в седле. А воображение сыграло с ней злую шутку, подсунуло иллюзию, на секунду нарисовав Николая на месте актёра. Как уставший путник в пустыне видит миражи, так и она увидела того, кого в этом мире встретить не было никакой возможности.
Аня бежала прочь, а слезы лились по щекам сами собой. В какой-то момент она остановилась и, прижавшись спиной к стене какого-то дома, зарыдала, что есть мочи. Все, что копилось в душе с момента приезда из Петербурга, с момента, когда она закрыла дверь в чертов чулан в дворницкой и повернула кольцо, вылилось потоком, горьким и шумным. Мимо сновали люди, никто не обращал на Аню внимания, но так даже лучше.
Вдоволь наревевшись девушка зашла в ближайшее кафе, чтобы умыться и заказать новый кофе. Свой латте она бросила, когда бежала к мнимому Николаю.
В тот день Аня решила, что надо уезжать. Сил ее больше не было.
Недовольный начальник кое-как подписал её заявление.
– Что с тобой творится, Иванова? – Сжав тонкие губы в ниточку, обеспокоенно спросил он. – Поезжай, конечно, но знай: после новогодних праздников или ты начинаешь работать как все, или сама понимаешь – мне такие сотрудники не нужны.
Аня кивнула. Она почти созрела на увольнение. Но дала себе малюсенький шанс вернуться в Москву после праздников. Поехать к маме, отоспаться, окунуться в уют дома, навестить город детства. Выветрить из памяти все, что связано с Ильинским, заменить воспоминаниями о папке, школе, детстве. Пора было заняться гербом и посмотреть метрики. Бумажка с адресом приходской церкви, выданная Порфирием Георгиевичем, так и лежала в кармане ее сумки. Здесь, в столице она скоро с ума сойдёт.
В ближайшую пятницу Аня купила через интернет билет на автобус в маленький городок, где жила мама. Убежав с работы на час пораньше, заскочила на съемную квартиру за вещами и подарком для мамусика и отправилась на вокзал. Междугородние автобусы несколько лет как отправлялись с новеньких автовокзалов на окраине столицы. Это было удобно – не приходилось тратить час, а то и два, пытаясь выбраться в пятничные пробки из города.
Аня уселась на свое место и по привычке включила музыку. Впереди – четыре часа дороги. Пережить это время, а там все будет иначе. Почему-то Ане казалось, что именно дома ей станет легче.
Глава 11. Томительное ожидание и невеста на выданье
Санктъ-Петербургъ, Россiйская Имперiя, 1912г. отъ Р.Х.
Как можно описать ожидание? Когда каждое мгновение, каждая секунда времени подчинена томительному, выматывающему чувству – когда нужно всё время ждать. Николай безропотно ждал две недели, оправдывая вестовых и почту, халатность и незаинтересованность служащих в ведомстве. Это его судьба решалась, а другим не было никакого дела до того. Они спокойно жили, ели и спали. В отличие от Николая.
Николай перестал есть. Он чём-то питался, но спроси его, мил человек, что вчера было на ужин, и он бы не смог внятно ответить. Он и спать теперь нормально не мог, ибо снились какие-то странные сны, больше похожие на горячечный бред. После них Ильинский вставал разбитым и уставшим, словно не отдыхал вовсе, а прошагал маршем много верст.Он существовал сам по себе, по инерции. Ничто не радовало его, не интересовало. Он был весь обращён в ожидание. Но вестей из ведомства не было, граф Терепов тоже не спешил с ответом, и надежда найти Аннет по горячим следам таяла с каждым днём.
Спустя неделю после всех событий, Николай приехал к обеду чуть раньше обычного и застал в гостях у матери двух кумушек, одна из которых была тёткой Катеньки Вяземской. Их соседи по имению, Вяземские были довольно богаты и родовиты. Николай помнил их дочерей – ровесниц Натали Лизу и Катю, которым в этом сезоне предстояло впервые появиться при свете. Маменька, надеясь на невероятное, всё чаще упоминала о старинных соседях. А нынче она решилась пригласить Вяземских в гости, да на обед, чтобы Николай непременно встретился с девицами. Все её ухищрения были как на ладони, и Ильинский лишь скривился, увидев в гостиной престарелую сплетницу, графиню Вяземскую с племянницами.
Проскользнуть в кабинет незамеченным не вышло, матушка заметила его появление и позвала пройти к ним. Старая графиня Вяземская принесла на хвосте очередные сплетни и сейчас самозабвенно их пересказывала.
– А я и говорю, Амалия Фридриховна, – обернулась она к другой гостье. – Разве ж можно так себя вести в приличном обществе, чтобы родной муж не выдержал и выпорол тебя как крепостную девку.
– И не говорите, Агриппина Михайловна, – ужаснулась склочная баронесса фон Зальц и обернулась к матери. – Да её выпороть надобно было за одно то платье, в коем она явилась на ваш вечер, голубушка Татьяна Александровна. Александр Евграфович долго терпел, но и он не ангел же небесный. – Закатила баронесса глаза. – Что ни говорите, а нравы совершенно переменились и не в лучшую сторону, смею заметить.
Матушка неопределённо повела плечами и не ясно было, соглашалась она с данным утверждением или нет. Николя понял, что речь шла о Лилит. Специально ли графиня затеяла пересказ слухов о княгине Оболенской перед ним, он не знал наверняка, но догадаться было не сложно.
Николай не подал виду, что понял, о ком речь. Натянув на лицо милую улыбку, он поприветствовал дам, слегка касаясь губами протянутых рук. Осведомившись здоровьем матрон, он отошёл к юным барышням, которые шушукались с Натали в другом углу гостиной. Конечно, Натали была в центре беседы. Она на правах невесты рассказывала подругам о последних новинках в свадебной моде. Это был ее триумф, как женщины – готовиться к свадьбе. Обе Вяземские слушали Наташу, разинув рот.
Заприметив Николая, сестры стушевались. Николай галантно поклонился барышням, легко коснулся губами их кружевных перчаток на тонких ручках. Младшая Лиза открыто улыбалась ему. Она была еще сущим ребенком четырнадцати лет и не владела в полной мере искусством обольщения мужчин, коим обучались девушки в надежде однажды заполучить в мужья лучшую партию. В глазах Кати же можно было прочесть целую бурю из чувств – от смущения до радости, что ей удалось увидеться с ним.
Николай поддержал ничего не значащая беседу, а сам всё думал о Лилит. Нет, даже ежели слухи – правда и ей досталось от муженька плетью, ему было её не жаль. Она, действительно, вела себя слишком вольно. Но все-таки быть выпоротой собственным мужем – неслыханно. С каким сердцем теперь она продолжит жить с князем? Несмотря на мысли обо всём этом, желания увидеться с нею у Николя не возникло. Лилит – перевёрнутая страница. Кто ж ей виноват, что она совсем забылась и вела себя неуместно, позоря супруга?
Под предлогом неотложных дел Николай кое-как вырвался из девичьего общества. Нельзя сказать, что Катенька Знаменская была ему противна. Просто это была не Аннет. А с некоторых пор все мысли в его голове принадлежали одной женщине – той, что исчезла так же стремительно, как и появилась в его жизни.
Глава 12. Дома и стены помогают
Липецкая область, г. N., наши дни
Мама ждала. Перед отъездом Аня написала ей, поэтому, когда спустя четыре часа дороги в довольно свежем Икарусе, Аня вышла на автостанции родного городка, там её встречала мама.
Холодный, почти зимний ветер трепал её платок и выбившиеся чёрные кудряшки волос развевались на ветру. Мама будто постарела. Аня почувствовала укол совести: нельзя так надолго уезжать!
А потом были тёплые объятия, старенькое такси, чай и вкуснейшие пирожки с джемом и долгие разговоры почти до утра. Аня рассказывала о том, как жила последние полгода, как ездила в Питер. Конечно, она не стала рассказывать о том, что с ней произошло – вряд ли ей кто-то поверит. Мама говорила мало, больше слушала да подсовывала новую порцию пирожков на тарелку и подливала чай.
Когда глаза уже слипались, а старые часы с кукушкой пробили пять утра, они улеглись. Аня лежала на своей девичьей постели в крохотной комнатке, где столько было прожито, столько хранилось воспоминаний, мечтаний и влюбленностей. Плакаты с популярными артистами, диски, старенький компьютер на столике у окошка. Мама ничего не выбросила, не переклеила, не убрала. Оставила Анькин мир таким, какой он был в её детстве.
В окошко светил тусклый фонарь с площади. Их дом двухэтажный, купеческий стоял на небольшом пятачке у старой водонапорной башни прямо в центре городка. Эта башня была Аниным маяком. Сколько историй выдумала она, глядя в окно на эту башню, сколько фантазий родилось в ее голове. Башня была и маяком, у которого нежная принцесса ждала своего мужественного принца; и рубкой, откуда были видны проплывающие мимо пиратского острова богатые торговые корабли. Все зависело от истории, которую придумывала Аня, сидя в своей комнатке у окошка и любуясь башней.
Перед башней, прямо у дома раскинулся небольшой скверик, центральным объектом которого был небольшой фонтан. За водонапорной башней вверх тянулась главная улица. Она упиралась в площадь, прозванную Красной. Здесь, рассказывал папка, в старые времена проводились всякие гулянки и ярмарки. Все мятежа и восстания тоже проходили на этой площади. За площадью виднелась пожарная каланча середины позапрошлого века и вход в городской парк.
Аня смотрела в окно, на занавески в цветочек, по памяти воссоздавая облик городка и словно перерождалась. Её израненная, измученная душа нашла, наконец, уединение и обрела шанс излечиться. Нет, она не перестанет любить Николая, но теперь она дома, а дома, как известно и стены помогают.
В первый свой день дома Аня отсыпалась. Проснувшись и ощутив аромат завтрака из кухни, Аня поняла, что жутко голодна. Она по-настоящему хотела есть. В последнее время девушка впихивала в себя еду, как топливо.
Мама уже ждала ее за столом, разлив по чашкам невероятно крепкий и притом сладкий кофе. Так заваривать кофе умела только она. Папка называл этот напиток колдовским, а мать смеялась. Никак иначе она кофе не пила.
– Опять сладючий пьешь, – Аня отхлебнула из маминой кружки. – Прямо как один мой знакомый из Питера.
– А ты не суйся в чужую чашку. – Шуточно выговорила ей Наталья Григорьевна. – Для тебя сливки на столе стоят.
– Угу, – промычала Аня, торопливо сунув в рот тончайший ажурный блинчик.
– На рынок пойдем? – Спросила мама. Аня кивнула.
Удивительное чувство – не нужно никуда спешить, можно болтать, делать дела по дому, гулять по городу. Впервые за много лет Аня ощутила себя маленькой девочкой, которой не надо на работу, не надо выполнять план, не надо бежать как белка в колесе по кругу. Да, это было временно, работать тоже нужно, но все больше Аня склонялась к тому варианту, что она найдет работу в родном городке и будет жить не шумной, слишком быстрой столичной, а размеренной и неторопливой жизнью маленького городка.
Глава 13. Приход сельской церкви
Спустя пару дней после приезда, Аня поняла, что отдохнула уже настолько, чтобы заняться делами. Нужно было выяснить, что за крестик с вензелем Тереповых покоился на ее груди.
Мама неожиданно была не рада разговору. Аня специально зашла издалека, вспоминая тот самый день рождения, когда папка вместо ожидаемого новенького смартфона подарил ей крестик. И хотя события эти произошли не так давно, а всего лишь семь лет назад, Наталья Григорьевна отмахнулась, неожиданно разозлившись. Аня не понимала такой перемены в ее настроении. Поразмыслив, она связала это с воспоминаниями об отце и поэтому разговор свернула. Но это временно, как ни крути, тему поднимать придется. Если Аня не найдет никакой информации в метрических книгах, придется пытать мать, чтобы рассказала об отце. Почему Аня не знает ни одного родственника с его стороны? В детстве мама говорила, что все они были против нее и поэтому они с папкой уехали далеко и не общались ни с кем. Но это же невозможно, чтобы вообще ни о ком ей было неизвестно.
Вышла у них не ссора, конечно, но неприятный осадочек остался. Что такого в упоминании об отце, если мама начинает раздражаться? Именно поэтому, когда Аня собралась ехать по адресу, написанному на бумажке, маме об этом она решила не говорить. Сказала, что пойдет на весь день к однокласснице Светочке, у которой недавно родился второй ребенок.
– Вот и сходи, – нравоучительно сказала Наталья Григорьевна. – А то под тридцать лет, а ни мужа, ни детей нет.
«Боже, все мамы что ли такие», усмехнулась Аня и, сдерживая улыбку, с серьезным видом вышла из дома.
До нужного села добраться труда не составило – Аня просто вызвала такси, отойдя на сотню метров от дома. Когда разудалый парень на свежем авто российского производства привез ее в нужную деревню, Аня с удивлением обнаружила, что никакой церкви на этом месте нет. О Никольской церкви, построенной некогда всем миром на народные деньги, напоминал лишь памятный крест. И что же делать, с паникой подумала Аня. Не думала она, что все закончится вот так. Да и Порфирий вряд ли следил за историей церкви в течение времени. В 1912 году этот храм стоял на своем месте. Его разобрали в 30х годах прошлого века и кирпич пустили на строительство школы. Обо всем этом Ане поведал временами пропадающий интернет. Не самая печальная участь, хорошо, что не взорвали. Аня вздохнула. Дело принимало неожиданный оборот. И что делать дальше, Аня не знала.
На помощь Ане неожиданно пришел таксист. Увидев откровенное разочарование на лице девушки, которой зачем-то понадобилась церковь в селе на окраине района, он сжалился над ней и решил помочь хотя бы советом. Совет этот пришёлся как нельзя кстати.
– Так можно до сельсовета доехать, – предложил он, – или как они там сейчас называются, поселковые администрации, кажется.
Аня ухватилась за эту мысль. Конечно, как она сразу не догадалась! А то решила уже, что на этом поиски документов можно свернуть.
До администрации было пару сотен метров. Добрые жители подсказали городским гостям, где в их деревне находится средоточие власти. Неугомонный таксист последовал за Аней. Ему и самому было интересно довести дело до конца.
Достучавшись, наконец, до сотрудников, которые даже не извинились за то, что в официальные часы работы вход к избранникам власти был закрыт, тётушки повыглялывали из кабинетов, чтобы своими ушами услышать необычную историю.В поселковой администрации царило сонное царство. Для небольшого села работа в данной организации означала статус, связи и вес в обществе – одним словом, власть.
Аня как можно более последовательно рассказала о том, что привело ее к власть имущим.
– И так как старой церкви нет, я бы хотела узнать, где могут храниться метрические книги? – Закончила девушка свой рассказ.
– Какие книги? – Переспросила сотрудница, взирая на стоящую перед ней Аню сверху вниз. Кажется, рассказ девушки занимал тетку гораздо меньше, нежели разглядывание городской гостьи.
– Метрические, по-другому церковно-приходские. В них записывали рождение и смерти церковного прихода, то есть жителей села.
– Это в ЗАГС вам, наверное. Или в архив. – Пожала плечами собеседница. – В любом случае, у нас таких материалов нет.
Аня разочарованно вздохнула. Вот опять – или, или. Так в архив или в ЗАГС, начинала она раздражаться. Но требовать ответа от тетки из поселковой администрации она не могла, а потому оставалось только мило улыбнуться и поблагодарить.
– Худо дело, – в подтверждение ее мыслей резюмировал таксист. – Значит, документы в городе.
– Знать бы еще, где именно в городе. – С досадой отметила Аня.
Перспектива шататься от одной инстанции к другой была не радужной. Во-первых, это займет гораздо больше времени, чем есть у Ани, а учитывая предстоящие праздники, миссия вообще становилась мало выполнимой. Но Аня боялась даже не этого. В конце концов, она все равно, ведь, собиралась увольняться. Проблема заключалась в другом. Если в церковном приходе Аня еще надеялась встретить сочувствие и желание помочь, то обращение в официальные органы, такие как ЗАГС и архив, обещали бюрократические проволочки и, самое главное, они могли потребовать четкую аргументацию, зачем ей данные документы понадобились. Ответить на эти вопросы девушке было нечего – научным сотрудником, изучающим архивы, она не являлась, а родственные интересы еще нужно было подтвердить. А как подтвердить, если к Тереповым формально Аня Иванова никакого отношения не имела? Не придешь же и не скажешь: мне кажется, мои предки из дворян, разрешите это проверить, порывшись в архивах.
– А поедем в соседнее село? – Вдруг предложил ее водитель.
Аня насторожилась. Зачем? Не маньяк ли он часом? Или хочет просто заработать сверх тарифа за катание туда-сюда?
Видимо, мысли ее были такие явные, что, взглянув на девушку, таксист вдруг рассмеялся:
– Да я помочь хочу! Не каждый день клиенты с подобными историями попадаются. Священник храма в том селе моих детей крестил, жена у меня оттуда родом. – Пояснил парень. – Вдруг он поможет чем.
Особенно ни на что не надеясь, Аня согласно махнула рукой. Ну, заедут по пути в город в соседнее село, ну, будет поездка стоить еще чуть дороже – ну, не месячную же зарплату ей придется заплатить за эти покатушки, а значит, можно и заехать. Какая уж теперь разница!
***
Санктъ-Петербургъ, Россiйская Имперiя, 1912г. отъ Р.Х.
На улице опять мело. Какая ранняя и холодная зима в этом году, начиная с октября периодически заметает, думал Иван, возвращаясь с очередной заводской смены. Почти месяц миновал с того времени, как ушел Цыган. Обещался вернуться через пару дней, да все болтался где-то. Но Ивану это было даже на руку, никто не помешает воплотить план в жизнь.
Отныне он ни на кого не надеялся, никого не ждал. Есть ли ячейка, нет ли ее – ему было теперь все одинаково. Наконец-то, он обрел свою цель, свое дело. Не взирая на решения Цыгана, он будет воплощать свой план в жизнь.
Квартира, на которой Иван жил последние недели, была еще не засвечена. Да и Гнездилов, как успел сделать выводы Плут, перестал искать следы террористов. За обнаружение схрона он был награжден и, к счастью для Ивана, отчего-то считал, что с этим делом покончено.
А Плут не сидел без дела – организовывал новый схрон, таскал туда недостающие материалы и планировал дату теракта. Бить он решил по большой шишке – новому министру, а потому приготовиться нужно было основательно. Почему Плут выбрал своей целью графа Павла Андреевича Ильинского? Имелись у Ивана к нему и свои личные счеты. Именно граф выкупил особняк Тереповых на Галерной, именно из-за них семье Плутовых пришлось уехать в поместье вслед за хозяевами. В представлении Ивана, кабы не Ильинские, было бы у него гораздо больше возможностей. Да и недолюбливал старого графа Плут. Слишком уж снисходительно он смотрел на окружающих, а Ваньке приходилось унижаться, дабы получить хоть какую-то работу. За него просил дворник, а чувствовать одолжения Иван не любил.
Когда цель и средства были определены, жизнь приобрела для Плута ясные и четкие ориентиры. Это его радовало – есть ради чего жить и делать дело. Это вам не праздная жизнь в будущем, которой так манила его Аська. Теперь и он сможет быть полезен товарищам.
