Тюльпаны для Лили

– Мы куда-то едем?

– Нет, мы здесь будем снимать квартиру. Пошли быстрее, хозяйка нас ждёт. Я час назад с ней договорился, она сдаёт дешевле, чем в центре и на долгое время.

Дом оказался старым, кирпичным, когда поднимались на четвёртый этаж, я останавливалась между пролётами, прислонялась к стенке и ждала, когда пройдёт головокружение. И Алекс тоже терпеливо ждал, ни слова мне не сказал. Так и стоял рядом с тремя сумками в руках и ждал, когда я снова смогу идти дальше. Нас встретила полная женщина лет шестидесяти в длинном тёмном платье, Алекс отдал ей деньги, а она ему ключи и предупредила, чтобы в квартире был порядок, и чтобы, самое главное, соседей внизу не затопили.

– Это самое главное, – повторила она уже в дверях, – Иначе им за ремонт придётся платить. Тогда я деньги с вас возьму.

Алекс заверил её, что никого мы не затопим и всё будет в порядке, и тогда она всё-таки ушла. А я сняла туфли и, даже толком не рассмотрев квартиру, легла на диван, поджав к животу ноги. Алексей распахнул дверцы шкафов, нашёл на одной из полок тёплое одеяло, заботливо укрыл меня им и ушёл в ванную. Я пролежала до вечера, Алексей не трогал меня, ничем не мешал. Сквозь чуткий сон я слышала, как он тихо с кем-то разговаривает по телефону, ходит босиком и что-то делает, но мне было всё равно. Вечером мне стало лучше, я проснулась, сходила в ванну, приняла душ и решила осмотреться. Квартира немного поменьше, чем та, которую снимал Алекс пополам с Дэном, но зато тоже две комнаты. Оказалось, что в маленькой спальне Алексей уже постелил мне постель. В шкафу нашлось постельное бельё, правда, старое и застиранное, но мы были рады и этому. Зато оно чистое и пахнет лавандой.

– Твоя спальная, моя гостиная, – произнёс он, – Ты имеешь право приводить своих друзей, а я своих, при этом не мешаем друг другу. Сделаем ещё один комплект ключей, хозяйка только один нам оставила. Готовить и убирать можем по очереди. Договорились?

Я кивнула.

– Платить тоже будем вместе, – ответила я, хотя денег на данный момент у меня было мелочью рублей триста, не больше, – Сколько мы должны платить?

– Двенадцать, – ответил Алексей.

– Это много, – вырвалось у меня.

– В центре дороже, больше двадцатки.

– Но отсюда на проезд до города ещё деньги уйдут.

– Немного. Не больше двух тысяч в месяц на автобусе. По любому, дешевле выходит. Или тебя так не устраивает? – насторожился Алекс, но я поспешила заверить:

– Нет, всё устраивает. Я буду искать работу и смогу заплатить за квартиру.

– За месяц я уже внёс плату. За следующий, если ты так настаиваешь, заплатим пополам.

– Да, и долг я тебе верну. Только не сразу весь, частями…

– Мне не к спеху, – отмахнулся Алекс, – Не переживай сейчас об этом.

И так вот получилось, что мы стали жить вместе как добрые соседи, чему и я, и Алекс впоследствии только радовались. Для меня это оказалось удобным во всех смыслах. В мою жизнь он не вмешивался, не спрашивал, где я пропадаю и с кем. Хотя, наверное, спросить ему хотелось. Но я как-то поняла, что он себя сдерживает. Но, справедливости ради, надо сказать, что я ни с кем и не гуляла. Я знала одно – мне нужны были деньги. Я устроилась официанткой в летнее кафе на набережной и работала с одиннадцати утра и до пяти вечера, а потом с пяти и до одиннадцати вечера меня сменяла моя напарница Ксения, а я на автобусе возвращалась домой. И если это был вечер пятницы, субботы и воскресенья, то к десяти вечера я спешила в ночной клуб. Работала там два часа, на сцену выходила четыре раза, каждое выступление длилось пятнадцать минут. Я танцевала в номере с пятью девочками, но один номер у меня был сольный. Приставаний со стороны посетителей не боялась. В зал нам было выходить запрещено, а им было запрещено проходить в наши гримёрки, и охранники за этим строго следили. Так что в этом плане я чувствовала себя в безопасности. За один вечер я получала столько, сколько в летнем кафе за неделю. Но приходилось тратиться на сценическую одежду – туфли, чулки, колготки, косметику, красивое бельё и сценический костюм, который следовало обновлять. К концу месяца я уже была в состоянии отдать половину квартплаты и одну третью долга. За квартплату Алекс деньги взял (всего шесть тысяч), а мои десять тысяч, положенные мною на кухонный стол, отодвинул обратно ко мне.

– У женщин денег не беру, – сказал он.

– Но это мой долг! Если ты не возьмёшь, то так и не накопишь на машину.

– Оставь себе и забудь. Купи на них себе новое платье, – с усмешкой ответил Алекс.

Мне стало неловко. А он, как ни в чём не бывало, вышел из кухни на балкон. Алекс и так все расходы в нашем совместном проживании взял на себя. Когда я устраивалась на работу, у меня было только триста рублей, и до первого аванса мне едва хватило их на дорогу утром до города и вечером обратно вернуться в район аэропорта. Так как в кафе еда дорогая, я там не тратилась, брала с собой йогурт или молоко, булочку или бутерброд. Мне хватало, к тому же в жару аппетита не было, больше воду пила. Завтракали дома и ужинали тоже. И опять же, еду покупал Алекс. Он на неделю загружал холодильник, а так как в первое время у меня денег не было, получается кормил меня Алекс. Он же всегда покупал бытовую химию. Как только я подумывала о том, что заканчивается стиральный порошок или средство для мытья посуды, так на следующий день на полке стояла новая пачка порошка или полная бутылка чистящего средства. Когда я получила первый аванс, то сразу отложила деньги на проезд, а на оставшиеся пришлось купить новый шампунь и кое-что из средств личной гигиены. Зарплата уходила на проезд, плату за квартиру и самые необходимые вещи. Деньги за выступления в ночном клубе я старалась откладывать, чтобы отдать долг Алексу и купить себе тёплые вещи на осень. Но теперь, получается, что долг возвращать мне не нужно.

Благодаря Алексу, денежный вопрос не стоял, соседом он тоже оказался совсем не обременительным. Во-первых, он аккуратный, никогда не забывает грязное бельё в ванне, а кладёт его в стиральную машину, носки вообще стирает только сам. Посуду за собой грязную никогда не оставляет, вещи не разбрасывает. Во-вторых, домой никого не водит. Как я поняла, постоянной девчонки у него нет, а если он с кем и встречается время от времени, то не на нашей общей жилплощади. Иногда к нему заезжает какой-нибудь приятель, но допоздна не задерживается, и никаких попоек. Об этом вообще речи нет. Алекс даже не курит, потому что ему нужно быть в хорошей физической форме. Он работает тренером в спортклубе и к тому же устроился ночным сторожем на молочном заводе. Но там он работает сутки через двое. Молочный завод от аэропорта совсем недалеко, всего пятнадцать минут на автобусе, а вот до города почти час. Поэтому Алекса я редко вижу дома, в основном рано утром или поздно вечером. И поговорить нам удаётся редко, о чём я очень жалею. Потому что один из таких вечерних разговоров с Алексом мне очень помог. Мы сидели друг напротив друга, Алекс на диване, а я уютно устроилась с ногами в кресле, работал телевизор, показывая местные вечерние новости, а в перерыве шла рекламная строка о наборе абитуриентов в какой-то вуз, Алекс посмотрел на меня и задержал взгляд.

– Маланья, а ты учиться больше не хочешь? – неожиданно спросил он. Теперь я разрешала ему звать себя так. Если ему нравится искажать моё имя, то – пожалуйста.

– Хотела… – несмело произнесла я, а он вдруг стал внимательным, даже звук в телевизоре убавил, – Я мечтала поступить в колледж искусств и культуры, но отец запретил, заставил идти в финансовый колледж. А это не моё, я ничего не понимаю в этом… Вот, после первого же года и исключили.

– На какое отделение ты хотела поступить? – продолжал интересоваться Алекс.

– Хореографическое, – несмело ответила я, ожидая, что он, как и мой отец, пренебрежительно рассмеётся. Но Алекс оставался серьёзным и продолжал внимательно смотреть на меня.

– Тебе надо учиться, Милана. Ещё не поздно попробовать поступить, набор ещё не закончился.

Я помолчала, его слова заставили меня задуматься. Я подняла взгляд и несмело спросила:

– Ты так считаешь, что нужно?

– Да, – последовал уверенный ответ.

Никто, никто не поддерживал меня в этом. Наоборот, моё увлечение танцами отец и мачеха считали несерьёзным. «Тебе надо получить нормальную профессию, – настаивал отец, – Будешь поступать в финансовое, это не обсуждается» И после девятого класса, как настояла тётя Тоня, моя мачеха, я подала документы в колледж финансов и торговли. И вот результат – учиться там не смогла. А танцевала я с детства. Сначала в детском саду музыкальный работник набрала группу, куда отобрала и меня, и занималась с нами ритмикой, потом я ходила на кружок в сельский дом культуры и мечтала, когда вырасту, стать преподавателем, как Инна Сергеевна, мой учитель и кумир. Больше всего мне нравились народные танцы. У нас в посёлке есть вокальный ансамбль из женщин, поющих народные песни в народных костюмах. Я и несколько девочек часто выступали с ними, ездили на концерты, где мы работали на подтанцовке. Мне ужасно нравились наши гастроли по сельским клубам и районным домам культуры, и я мечтала, когда вырасту, стать танцовщицей в ансамбле народных танцев, а ещё обучать маленьких детей ритмике как моя любимая Инна Сергеевна. Всего этого мне ужасно не хватало весь этот долгий год, когда я томилась в колледже финансов. Выступления в ночном клубе не в счёт. Я всегда с душой танцую, но танцы гоу-гоу совсем другое, не моё. Если бы не насущная необходимость зарабатывать деньги, то вовсе бы это не делала. В ночном клубе многие девочки выступают только из-за денег. Отец мне не передавал ни копейки, как я жила на стипендию – его не касалось. Осенью он привёз мне в общежитие мешок с картошкой, литровую банку мёда и пакет, заполненный морковью, луком и свеклой. Всё своё, всё с огорода. Но я не жаловалась, и этому была рада. Картошка закончилась уже в начале зимы, а овощи и того раньше. И мне пришлось думать о том, где брать деньги на еду. Я умела только танцевать, этим и стала зарабатывать. И вот сейчас Алекс мне предлагает осуществить свою давнюю мечту…

Той же ночью, лёжа в постели с телефоном в руках, я открыла сайт колледжа культуры и узнала всю необходимую информацию для поступления, а утром подменилась с Ксюшей и поехала подавать документы. Вечером, с пяти до десяти я работала за Ксюшу, а на следующий день после работы (я возвращалась домой в шесть, час тратился на дорогу, отдыхала четыре часа и ехала в ночной клуб в десять вечера последним автобусом) я репетировала своё выступление перед приёмной комиссией. Алекса в это время не было дома, и я была предоставлена сама себе.

После выступлений в клубе, которые заканчивались во втором часу ночи, некоторые девчонки брали одно такси на всех, которое по очереди развозило их по домам, некоторые приезжали на своих машинах. Мне не подходил ни тот, ни другой вариант. На такси ехать было очень далеко и дорого, поэтому я оставалась в гримёрке, где у нас стоит небольшой кожаный диванчик, и спала до утра. Я брала с собой одеяло, а утром заводила будильник. В шесть утра ехал первый автобус до порта, и я уезжала домой.

Перед Алексом мне ни в чём не нужно было отчитываться, что меня радовало. Только когда я пошла на вступительные испытания в колледж, сказала ему об этом. Он пожелал мне удачи, искренне пожелал. И я поняла, что мне это было необходимо. А когда я удачно выступила и меня приняли, то не удержалась, позвонила Алексу и сообщила ему об этом.

– А я в тебе не сомневался, Маланья, – ответил он, – Поздравляю, теперь ты студентка.

И эти слова прозвучали прекрасной музыкой в моём сознании.

Глава четвёртая. Алексей

«Утешает только самое простое.

Вода, дыхание, вечерний дождь.

Только тот, кто одинок, понимает это»

Эрих Мария Ремарк «Триумфальная арка»

Сегодня утром она спросила, не устаю ли я работать в ночную смену. И выглядела при этом моя малышка искренне обеспокоенной. Не скрою, мне приятна её забота, ещё как! С ней оказалось очень комфортно жить, уютно и спокойно, по-домашнему. Семьи у меня, настоящей семьи, где родители, братья, сёстры, бабушки, дедушки, породистый пёс и прочее, – у меня никогда не было. Родителей своих почти не помню, почти год провёл в детском доме (звучит так, как будто на зоне), пока тётка собирала необходимые документы, чтобы оформить опекунство и забрать меня. Потом жил с тёткой и её сожителем, но родителей они заменить мне не смогли, конечно, да и не пытались. Спасибо, что кровом поделились, за это я им благодарен. Отношения у нас всегда были отстранённые, я знал свои обязанности и выполнял их, потому что боялся попасть в детский дом снова. Не потому, что меня там били или жестоко обращались. Нет. Сдачи я уже тогда мог дать и за себя постоять мог тоже. Я не этого боялся. Боялся снова остаться один и никому не нужный. Это было страшнее побоев и жестокого обращения. Поэтому старался учиться в школе добросовестно, работал в огороде наравне с дядей Колей, сожителем моей тётки Вали, старался не грубить, как другие подростки грубят своим родителям. Никогда не понимал своих ровесников, если честно. Была бы моя мама и отец живы, слова поперёк сказать не посмел бы. Поэтому, наверно, и Милане ничего не говорю, когда поздно вечером она выходит из дома и пропадает до самого утра не понять где. Не каждый вечер, конечно, но, как я понял, все выходные, включая вечер пятницы. Я догадывался, что у неё кто-то есть, и она уезжает ночевать к нему. Я мог бы возмутиться и поскандалить, но знал, что ни к чему хорошему это не приведёт. Другие мужики меня, наверно, не поймут. А я вот не мог показать свою ревность и боль открыто. Ну, скажу я ей, что ревную её до чёртиков, запрещу шляться по ночам. И что дальше? Мы, естественно, поссоримся, скажем друг другу много обидных и злых слов на повышенных тонах. И она соберёт вещи и уйдёт к нему. Сделает она это тихо, когда меня не будет дома или громко хлопнет дверью – уже не важно. Важен сам факт того, что я останусь со своей ревностью и претензиями один. А зачем мне здесь находиться без неё? Поэтому я и молчал, и терпел. Я работал сутки через трое в ночную смену, а в спортклубе – каждый день. В понедельник ночью я на смене, вторник и среду я отдыхал, был дома с Миланой. По будням она всегда вечерами дома, жаль, что нам так редко приходится проводить вечера вместе. В четверг я опять был на смене, а в пятницу и субботу коротал вечера один без моей маленькой. В воскресенье ушёл на смену, но знал, что и её дома нет. Теперь я увижу мою девочку только в понедельник и во вторник вечером, и ещё в четверг. На один вечер больше, чем на прошлой неделе. Я бы мог её выследить, мою ночную беглянку, но только зачем? Увидеть её с парнем и испытать ещё большую боль, чем сейчас? На этот шаг я был не готов пойти. Мне нравилось чувствовать её присутствие рядом, видеть вещи её в нашей квартире, вдыхать её аромат. Мне нравится, что её светлое хлопковое платье небрежно брошено на спинку стула, в прихожей стоят её туфельки, а в ванной комнате её зубная щётка и полотенце, тонкий аромат её духов в её спальне, тушь для глаз, забытая на подоконнике. Мне всё это нравится. И мне не понравится, если этого всего здесь не будет. Она всегда возвращалась раньше меня и готовила ужин. Не суперсложные блюда, конечно, но вкусные. А главное, она меня ждала. А это очень дорого стоит, когда ты возвращаешься с работы домой и знаешь, что тебе готовят ужин и ждут. После смены на молокозаводе я всегда приносил полный пакет молочной продукции. У нас там при заводе есть свой магазинчик, и там всё вполовину дешевле, чем в супермаркетах, куда эту продукции возят на продажу. Я покупал по дешёвке пакеты с молоком, йогуртом, ряженкой, кефиром, сметану, сыр и творог. Милана любит молочку, особенно йогурт. И я беру ей йогурт с разными наполнителями. Она встречает меня, выглядывая из дверей кухни и обычно сообщает, что у нас на этот раз на ужин. Она часто печёт блинчики, оладьи и запеканки, иногда жарит котлеты или картошку, а иногда даже варит супы. На утро она тоже просыпается раньше меня, если ночует дома, варит кашу (не с пакетиков, как я, а настоящую, на молоке) или делает бутерброды, или мы едим творог со сметаной. И когда она не ночует дома, завтраки готовлю я. Милана всегда возвращается рано, в семь утра, а у меня уже готова яичница или омлет. Иногда я могу пожарить гренки, но кулинария – моё слабое место, я способен разогревать только полуфабрикаты и варить пельмени. Милана же отлично разнообразила моё ежедневное меню. А ещё она ужасная чистюля, каждый день что-то моет или чистит. Чаще бельё тоже стирает она, но по выходным это делаю я. Причём стираю и своё бельё, и моей малышки. В первый раз, увидев свои постиранные ажурные трусики на бельевой верёвке на балконе в обществе моих футболок и спортивных штанов, моя девочка испытала шок, но потом постепенно привыкла. Стирал я всегда свои вещи сам, даже у тётки когда жил. А мне нравилось, что её трусики и лифчики соседствуют с моими носками и штанами. Ещё я всегда приношу пакеты с едой из супермаркета. К этому у моей милой соседки претензий нет. Она призналась мне, что ей это делать тяжело. Как будто я сам бы не понял. Она же девочка, ей нельзя таскать тяжести. Да, так мы и жили, радуясь уютному соседству, но не посягая на личную жизнь друг друга.

Так проходило лето, а мы с Миланой ничего кроме работы не видели. В редкие минуты передышки я вспоминал, что было бы неплохо куда-нибудь сходить с моей крошкой – в кафе или хотя бы в кино, а ещё лучше на неделю увести маленькую на берег океана. Я предполагал, что радости её не будет предела, и уже представлял её в открытом купальнике, загорающей на белом песке. Но реальность разбивала мои сладкие фантазии, как тяжёлый булыжник разбивает хрупкое стекло. Я возвращался в реальность и вспоминал, что нужно крутиться как белка в колесе, чтобы устроить наш быт. На подержанную «тойоту» мне ещё копить и копить, а также думал о том, не взять ли нам с Миланой ипотеку и платить уже за собственное жильё, а не в карман чужой тёте. А пока ограничивался тем, что баловал мою девочку по мелочам, покупал ей фрукты, бижутерию, духи. Она подарки принимала, радовалась искренне, как ребёнок. Но в кафе идти отказалась категорично:

– Алекс, я работаю в кафе без выходных, и меня уже тошнит от этих столиков, подносов с едой, запаха кофе и всего прочего, что там ещё есть.

– Тогда сходим в кино, – не сдавался я сразу и силился вспомнить, – Что там сейчас показывают?

– Не напрягайся, не вспоминай, – капризничала моя маленькая, – Кино можно посмотреть и дома, и с большими удобствами. К тому же ноги отдохнут, за день отекли, не хочу ими шевелить даже.

И она падала на диван, а я рядом с ней, так и лежали, смотрели фильм под мерный шорох кондиционера, который мне пришлось купить и установить, так как Милана жаловалась на жару и духоту. И ничего нам больше было не надо. Действительно, ничего. Я смотрел фильм, иногда украдкой поглядывал на неё, вдыхал аромат её волос и безумно хотел прикоснуться к ней, ощутить нежную кожу под своими пальцами, тепло её тела. А потом она уходила в свою комнату, а моя подушка всю ночь хранила аромат её волос. Я зарывался в неё лицом и вдыхал.

В конце августа жара спала. Я продолжал жить в привычном режиме: дом – спортклуб – молокозавод – дом, а Милана засобиралась на занятия. Она купила себе ручки и тетрадки, хотя я не мог представить, зачем они понадобятся ей в её училище танцев, а она злилась и просила, чтобы я называл правильно «колледж искусств и культуры». Я соглашался, а на следующий день опять забывал, как это место называется правильно. В последние дни августа ей пришлось уволиться с работы, чему она немного огорчилась.

– Маланья, не расстраивайся, всё равно ты там копейки получала, – попытался утешить её, но сделал это, по-видимому, зря, потому что моя девочка вспыхнула и с обидой в голосе произнесла:

– Значит, вот какого невысокого мнения ты о моей работе.

– О твоей бывшей работе, – невозмутимо ответил я.

Она промолчала и спорить не стала, потому что волновалась о том, как пройдёт её первый день в колледже. Но боялась она напрасно. После первого дня занятий домой прибежала радостная, возбуждённая, стала мне за ужином рассказывать, как проходили занятия, я слушал, хотя мало что понимал в этом. Почти ничего и не понимал, но мне нравилось смотреть, как её глаза светятся, а голос звенит от радости. Такой она была особенно хороша.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.