Любовь в процентах

Сергей стоял все там же, спиной ко мне. Сделала еще шаг к сену, обошла его, выбрав место, присела. Я еще раз посмотрела на фигуру Сергея, казалось, он стал ближе. Руки обхватили колени, смотрела ему в спину. Приятное чувство, я могла делать что хочу, а он даже не увидит меня, но Сергей мог представить. Тихо хихикнула.

Я развела руки в стороны и с шумом упала спиной на сено. Небо было все такое же черное. Теперь я не видела его спины, но не сомневалась, что он не повернется, пока не скажу. Подняла ноги вверх, ткань платья соскользнула и упала на поясе. Руками уперлась в бедра и приподняла их, стараясь как можно выше встать на лопатки. Я посмотрела на еле заметные в темноте кончики пальцев, а потом разом развела ноги в стороны и замерла.

Да, это простое упражнение, которое я выполняю почти каждый день, но сейчас там был Сергей, и в моих мыслях было все по-другому. Я вспомнила про него и резко села. Он стоял там, где и стоял, спиной ко мне. Улыбнувшись ему, я шлепнулась обратно на сено. Согнула ноги в коленях, взяла за голень и подтянула их к себе. А затем руками, будто это не мое тело, раздвинула коленки как можно шире. Я лежала и млела от своей храбрости, от своего состояния развратности, от своей женской похоти, от своей откровенности.

Я положила пальцы там, где соединяются ноги, еще сильней развела ноги в стороны, сухожилья напряглись, чувствовала их сквозь кожу. Пальцы коснулись ткани трусиков. Какое-то мгновение пыталась понять, что я хочу, но уже в следующее мгновение мои руки лихорадочно пытались снять их. Пальцы путались в складках платья, резинка за что-то цеплялась, они никак не хотели сниматься. Не выдержав, с силой дернула их, что-то треснуло, но теперь они соскользнули с меня. Я держала их в руках, а потом отбросила в сторону.

Вытянув ноги, подтянула подол платья повыше. Я видела только небо, сено слегка щекотало. Положив руки на голый живот, ощущала тепло, как я дышу. Опять осторожно развела ноги в стороны. Я ощутила бесстыдство, развратность и огромное желание, чтобы Серега теперь смотрел на меня. Ладони скользнули с живота к холмику, юная поросль, на секунду задержалась. В животе заурчало. Пальчики скользнули ниже, коснулись щели, что уже треснула и начала раскрываться. Трепет в душе и желание еще, еще. Пальцы дернулись, и створки распахнулись.

Минуты тянулись мучительно долго, я замерла. Надо мной горели звезды, с трудом я приподняла голову. Сергей стоял все там же, но теперь он смотрел в мою сторону.

– Отвернись, – это была мольба, но он услышал ее, и в этот самый момент мне стало жаль, что я это сказала. Сергей повернулся спиной и замер, как будто и не поворачивался.

Голова упала. Я торжествовала победу над собой, над своими желаниями и прихотью, над своей силой заставить второе «Я» подчиниться мне. Лежала и улыбалась черному небу. Мне хотелось командовать и выполнять приказы, хотелось это делать дерзко, нагло, с болью в душе.

* * *

Стало совсем темно, казалось, что ночь уже поглотила деревню, но лай собак говорил о том, что там еще не все спят. Мы шли по улице и смеялись. Я старалась всеми силами показать, что ничего не было, что это только фантазия и всего-то. Но я только делала вид, что ничего не случилось, в душе я не могла с собой согласиться, что вот так опрометчиво поступила. Почему я это сделала? Было чуточку стыдно и пакостно на душе за свои мысли и идиотский поступок. И все же в тот момент я была счастлива и, наверное, это неспроста. Но сейчас я боялась об этом думать, просто боялась того желания, что проснулось у меня в поле.

Мы шли по дороге и болтали. Внезапно пошел дождь, рефлекторно я сжалась, а потом расправила плечи, развела руки в стороны, подняла лицо в темноту и закружилась. Домой пришла мокрой, но по-настоящему счастливой. Засыпала, обняв подушку. Завтра последний день, в среду уезжаю в город, скоро учеба, но завтра еще один день.

Грань дозволенного будоражила меня. Мои мысли вырисовывались как образы, а желания манили и щекотали все внутри. Я сжалась в комок и погрузилась в свой сон.

5 Массаж

Ха-ха-ха, да, наверное, только так и можно сказать себе после того как проснешься. Что только за сны нам не снятся, и что это вообще такое? Кто-то говорит, что это отголосок нашего разума, кто-то, что это работа заснувшего сознания. А кто-то утверждает, что наше сознание путешествует вне тела и видит то ли параллельные миры, то ли проникает в чужое тело и какое-то время живет в нем. Кто из них прав? Не знаю, я об этом не думала. Но мне приятно вспоминать мои сны. Они порой такие загадочные, правда бывают и не очень приятные, просто бяка, но сегодня все по-иному. Вот лежу в постели, глаза не открываю, незачем, хотя наверняка уже давно не утро. Так свежо, вчера был дождь и наверняка на улице еще мокро, спешить некуда. А ведь я летала во сне. После таких снов, а они бывают достаточно часто, я действительно летаю. Закрываю глаза и снова это чувство легкости полета. Ничего не надо делать, просто представить, и вот ты летишь.

Я еще не проснулась, но уже слышу пение птиц. Это ласточки, они так тонко попискивают, даже не похоже на пение, но это их голоса, а ведь они о чем-то говорят. Лежу и наслаждаюсь теплыми лучами солнца, что касаются моего лица. Я чувствую, как на моем лице играет улыбка, даже видела ее с закрытыми глазами. Это было продолжение ночного полета.

Мне вовсе не хотелось открывать глаза, я так лежала и о чем-то думала. Мысли сменялись одна за другой, они перетекали, смешивались. Иногда я думала одновременно в нескольких направлениях. А потом в один из моментов начинала понимать, что уже упустила нить и ушла так далеко, что не могла вернуться к первоначальной мысли. А я и не пыталась этого делать, просто лежала и продолжала думать.

Сколько так пролежала? Даже не знаю, но очнулась от того, что кто-то ряс меня за плечо. Яркий свет ударил в глаза, я зажмурилась, мысли забарахтались, скомкались, превратившись во что-то невообразимое. Я открыла глаза.

Юрка стоял прямо надо мной, как будто висел в воздухе. Я моргнула и рефлекторно потянула одеяло к подбородку.

– Ну ты и спать, – прорычал он, – стучусь-стучусь, а в ответ тишина.

Я еще раз моргнула.

– Ты откуда? – глупый вопрос, не правда ли, но надо было что-то спросить, вот и спросила.

– Оттуда, – мотнув головой, показал в сторону комнаты. – Ты знаешь уже, который час?

Я отрицательно помотала головой.

– Вот лежебока, – от удовольствия он хрюкнул, – уже скоро обед.

– Как?! – невольно вырвалось у меня, мне же казалось, что еще так рано.

– Ну да, почти одиннадцать…

– Что? Только одиннадцать? – моему не то удивлению, не то возмущению не было предела. – И ты меня по этому поводу решил потревожить!

– Извините, мадам, простите, каюсь, не хотел, но пришлось, – и швыркнув носом, он замолчал, на его лице сияла огромная улыбка.

– Почему? – тихо спросила я.

Его лицо опять глупо заулыбалось. Я хихикнула, почему-то мои губы напряглись. Может, что-то с вчерашним связано?

– Видишь ли, мы с Вовкой и Валеркой тебя вечером искали, но тщетно. Итак, где и с кем ты была? – Его лицо поглупело, а глаза округлились.

– А тебе-то какое дело, где и когда? Это где вы были вчера, я вас целый день искала.

– Ха-ха, – вырвалось из него, – кто и где искал еще вопрос. А вот странно, Сереги тоже не было, где же вы проводили время? А?

Я почувствовала, как лицо налилось краской, я сильней натянула одеяло себе на нос. Его глаза сверкали, а с лица не сходила эта дурацкая улыбка.

– Тебе-то что? Тебя не было, был бы на месте, пошла бы с тобой.

– Ага, раскололась. А куда бы пошла или, точней, куда ходили, где меня не было? – его глаза прищурились.

– Ну что ты меня допытываешь, где, когда, с кем. Тебе-то что до этого? Тебя не было, вот и все.

– С пользой время?

– Что с пользой?

– То есть с пользой время провела?

Где-то под коркой сознания проплыли отрывки вчерашнего вечера и сомнения. Что это он вот так все расспрашивает? Может они и вправду все сговорились и там, в поле, она была не одна? Нет, ерунда, никого там не было, я бы увидела.

– Врешь, не было тебя там!

– А я и не говорил, что был там, – потом почесав подбородок, спросил. – А кстати, где там?

– Не было, значит не было. Вы-то где были? Мне было скучно, я чуть с тоски не умерла.

– Извини, но мы вчера вынуждены были утром уехать в город. Дядь Гриша получал мотор на свой вездеход, просил помочь, тяжеленный оказался, Вовка, похоже, спину надорвал, лежит.

– Бедненький, надо проведать.

– Успеется, он только этого и ждет.

– А Валерка как?

– А что с ним будет, он хоть и хилый, но жилистый. Дай ему возможность, так он бы его один поволок. Как говорит, дай точку опоры – и землю переверну.

– Ну тогда ладно, но к Вовчику надо зайти.

– Не понял, видите ли, к нему надо зайти. А я! Что со мной?

– А что с тобой случилось? – я прищурилась. – Ты никогда не болеешь, не чихаешь, спину не надрываешь, ты только командуешь, вот и все.

– Расколола. Я пытался помочь, честное слово, но Валерка не дал, всю славу себе забрал. Но без моего руководства они бы до сих пор на складе торчали. Погрузчика-то у них не было, сломанный, а движок весит почти тонну. Вот мне и пришлось проявить свой талант руководителя. – И нагнувшись почти к самому моему лицу, тихо сказал. – Так у кого больше КПД?

В ответ я только рассмеялась. Высвободила руки из-под одеяла, взяла его за лицо и поцеловала в лоб.

– Молодец, конечно же, молодец.

Юрка выпрямился, обошел мою кровать и сел у ног.

– Можно я посижу здесь?

– Сиди.

– Долго посижу?

– Сиди.

– Очень долго.

Не понимая его, я нахмурилась. К чему он клонит?

– Почему посидишь?

– Хочу увидеть, как ты будешь одеваться.

Тут я спохватилась, плечи были оголены. Схватила одеяло и, прижимая его к лицу, прикрыла себя.

– Как тебе не стыдно!

– А что я такого сказал? Красота требует зрителя, внимательных и тех, кто может оценить ее. – Его брови поднялись. – Так я посижу?

– Отстань, – то ли с обиды, то ли лишь бы отмахнуться от него, ответила я. – Что за кайф подсматривать.

– Нет, я не подсматриваю, я просто созерцаю.

– Ну надо же, йог нашелся.

– Ну, йог, не йог, а красоту люблю.

И тут я почувствовала, как его пальцы коснулись моей ступни.

– Наглец, – я дернула ногу и потянула ее к себе. Но Юрка наоборот сжал пальцами лодыжку и чуть потянул к себе. – Отпусти.

На его лице играла улыбка.

– Ты уберешь их сама, когда я закончу массаж.

– А ты хочешь сказать, что умеешь его делать?

– Думаю, что да, попробуй, оцени.

Его пальцы были маленькими, пухленькими. Я всегда над ними посмеивалась, что ничего ими не сделаешь. Они были мягкими, но сильными. Юрка потянул их к себе, невольно тело заскользило по матрацу, от неожиданности моя голова упала.

– Ой, – сказала я.

– Лежи спокойно. Ты знаешь, что на ноги приходится основная нагрузка по давлению крови. Загнать ее из сердца это еще полдела, а вот выгнать обратно, это самое тяжелое. Не у всех кровь одинаковая, у кого-то гуще, у кого-то наоборот жидкая, но тем и другим надо отдыхать. И вот что странно, когда мы ложимся отдыхать, наше тело не отдыхает, оно остается в том же тонусе, что и вечером. Поэтому можно догадаться, чем человек занимался вечером.

На этой фразе я дернула ногой.

– Меня вовсе не интересует, что вы там делали…

– Ничего не делали…

– Я же сказал, что меня это не…

– Вот и не спрашивай.

– Какая ты обидчивая, – он начал поглаживать ступни. Моим пальцам было немного щекотно, а иногда ногу покалывало и даже тянуло. – Видишь ли, наш организм перед сном не успевает отключиться. Особенно те мышцы, которые целый день были напряжены: спина, ноги, лицо, глаза. Поэтому со временем они перестают правильно функционировать, перестают быть такими эластичными, а становятся деревянными.

Я подняла лицо и посмотрела на него.

– Ну, не совсем деревянными, это такое выражение, когда мышцы уже не могут выполнять свою непосредственную функцию. Тогда появляется хромота, боли в спине, судороги, а когда ты ложишься спать и утром просыпаешься, то чувствуешь в себе усталость.

– Да, у меня такое бывает.

– Это все потому, что тело не успело отключиться перед сном, осталось во взведенном состоянии.

– Я не задумывалась над этим.

– И наступает такой момент, когда взведенная пружина дает трещину. Она сгибается, но уже не так и, зная об этом, ты боишься ее напрягать, иначе она может просто сломаться и уже навсегда.

– И что ты этим хочешь сказать?

Его пальцы массировали икры ног снизу вверх, по телу пробегали мурашки. Иногда нога непроизвольно вздрагивала и по телу шла волна.

– Здорово, – прошептала я.

Закрыла глаза и раскинула руки в стороны. Я так всегда делала, когда мне было легко и спокойно. Однажды мне уже делали массаж, но тогда было больно. Врач прописал курс лечения. Мужчина был худой и костлявый, но пальцы такие же теплые как у Юрки. Да, было больно, но порой он давал время отдохнуть моим мышцам, и тогда возникали фантазии. Я не могла их уловить, не успевала, они с такой скоростью сменяли друг друга, что оставалось только чувство девчачьего любопытства. А однажды, я это помню очень отчетливо, лежала на спине, он сказал, что я сильно напрягаюсь, попросил расслабиться. Врач стал просто поглаживать ноги, иногда он так делал, чтобы дать отдохнуть своим пальцам. Я мысленно пробежалась по телу, и мне стало стыдно за себя. Если сказать проще, то мои ноги совсем немного согнулись в коленках, и я их развела в стороны, будто держала коленями мячик. Как развратно. Что он мог обо мне подумать? Конечно же, я сделала вид, что ничего не произошло, но чувство неловкости помню хорошо. О чем думала? Даже не знаю, но состояние, когда я осознала, как лежу, помню хорошо, это было жуткое состояние.

Почему-то в этот момент мне захотелось испытать то же состояние неловкости. Но в этот раз было гораздо хуже. Юрка – мой друг, и под одеялом я была голой. Еще думала об этом, а мои пяточки сомкнулись вместе, носочки чуть-чуть разошлись, а дальше коленки почти незаметно стали расходиться в стороны. Казалось, что я уже вывернулась наизнанку и что Юрка все видит. Он смотрел на свои руки под одеялом и, похоже, даже не заметил моих манипуляций. Сердце стукнуло. Мне захотелось, чтобы он обратил на это внимание, чтобы подумал, чтобы смог представить меня такой, какая я есть там, под одеялом.

Я еще раз напрягла мышцы ног. В груди сильно стучало сердце. Вместо того, чтобы расслабиться, мои ноги наоборот напряглись. Мне хотелось создать в его голове ощущение любопытства, хотелось, чтобы он наконец-то обратил внимание, заметил. Мне была интересна его реакция, я могла себе это позволить. А что мог он?

Я думала об этом и получала девичье удовольствие. В один момент мои мысли были прерваны. Меня просто вырвали из какого-то транса. Почувствовала, как его ладони уже не массируют, а гладят мои ноги чуть выше колен и с внутренней стороны. Меня как ошпаренную всю передернуло. Ноги резко сомкнулись и, подтянув их к себе, я села. Это произошло за доли секунд, я сама ничего не успела понять, просто сработал рефлекс. Одеяло соскользнуло, быстро его схватила и прижала к себе. Я смотрела в его лицо, не знала, что предпринять, но в душе была зла, во мне все кипело.

Крикнуть, прогнать, обидеть словами или дать пощечину? Он смотрел на меня без страха, спокойно и эта долбанная улыбка. Вот наглец, даже… А что даже? Что я ждала? Извинения, скорбный вид, шарканье ножкой и заикание в голосе? Да, мне хотелось, ну хоть что-то сделать, а он сидел и просто смотрел на меня, да еще и улыбается.

– Ну, знаешь ли! – это все, что пришло мне в голову. – А ты наглец.

От Юркиной улыбки веяло теплом, я начала чувствовать, что гнев как-то сам по себе начал таять. Мне хотелось его остановить и в то же время продолжить. Он опять улыбнулся, я смотрела и уже начала забывать, что вообще хотела сделать.

– Ты очень необдуманно поступил, – что еще надо было сказать? – Мне обидно за тебя, я…

Он приложил палец к своим губам, давая знак, чтобы я замолчала. Мои слова повисли в воздухе. Да, вот действительно наглец.

– У тебя красивая спина.

– Что? – переспросила его.

– Я говорю, что спина у тебя красивая, – и добавил. – А ты всегда спишь без нижнего белья?

Оскорбление за оскорблением.

– Ничего подобного, просто было жарко, вот и сняла, а так одета. – И вообще, почему это отчитываюсь перед ним. – А тебе-то какое дело?

– Да так, просто, – и улыбнувшись, добавил. – Просто вижу твою спину, ну, и остальное тоже…

– Что?!

– А вон зеркало, – он кивнул за мою спину.

Я резко повернулась в том направлении, что он показал. Там действительно висело зеркало, оно было в коридоре и частично его было видно, и там я увидела Юркино лицо. Что за назойливая улыбка. Осторожно взяла конец одеяла и хотела уже прикрыть себе поясницу, но передумала. Села, сложив ноги в виде лотоса, мне нравилась эта поза. А после этого я выпрямила спину, слегка приподнялась на коленках, отрывая свое тело от матраса. Захотелось, чтобы он взглянул не только на поясницу, но и заметил ложбинку, которая разделяет мою попку.

Я с ним заигрывала, это понимала. Почему-то доверяла ему, может его рукам или его улыбке, а может потому, что мне самой хотелось этого щекочущего состояния в душе.

– Так лучше? – спросила я его, – или?

Опять его улыбка.

– Да, лучше или…

Юрка потянулся, вытянул руки вверх, пальцы хрустнули. Что дальше, я не знала, тянула время. Было то самое желание, что так часто приходит ко мне. Желание новизны, желание экстрима, желание, чтобы, затаив дыхание, ждать. Чтобы потом ощутить смятение в душе, борьбу двух сущностей, скромности и разврата. Хотелось ощущения, которые не давали бы выбора, хотелось, хотелось.

Я сидела напротив него на своей кровати, прикрывшись одеялом. Юрка слегка наклонился вперед, положил руки мне на колени и сказал:

– Убери его.

Вот так просто взял и сказал.

– Ты имеешь в виду? – взглядом я показала на одеяло, в ответ он кивнул. То ли обидеться, то ли восхититься твоей наглости. – Ты сам-то понял, что предложил?

– Да, – был краткий его ответ. – Я могу помочь.

Я хихикнула и прикрыла рот ладонью. Такого поворота события я не ждала. Неужели он думает, что я вот так, сама возьму и… Стоп! Что значит я сама? Опять я уже с чем-то соглашаюсь, так не должно быть, нет и все.

– Да… Тебе наглости не занимать, – после я приподнялась как можно выше на коленках и снова села на место. – Нет! – был мой ответ. – Нет!

– Тогда я пошел, – и Юрка сделал вид, что встает.

– Стой! Куда это ты собрался?

– Ну…

– Сядь! – почему-то не хотелось, чтобы он уходил. Мне с ним было приятно находиться, и главное – я ощущала ту тонкую ниточку, которая меня вела к запретному.

Его лицо сделалось серьезным, он снова нагнулся в мою сторону, тихо и уверенно сказал:

– Убери его, – а потом выпрямился и как ни в чем не бывало заулыбался.

Сердце екнуло. Приказ, просто приказ и все. Как он смеет? Его храбрости надо позавидовать. Сердце билось так сильно, что я ощущала его рукой сквозь одеяло. Просто приказ «убери его». У меня были сомнения, надо ли вообще что-то делать, прекратить это шоу. Но меня держали цепи, я не могла встать, не могла говорить, внутри меня шла настоящая война двух «Я». Одновременно и за и против. Я знала, кто победит в моем споре. Но не могла с этим согласиться, не могла и все.

Я упала на спину, раскинув руки в стороны.

– Тебе надо, вот и убирай, – еле слышно для самой себя произнесла я.

Не поверила своим ушам, неужели это были мои слова. Может, я подумала, но не могла же я сказать это? Во мне закричал голос: «Прекрати, встань, вышвырни его». Я прислушалась, он возмущался, это был мой голос совести, голос страха, стыда и скромности. Я знала этот голос, он спасал меня многократно, но сейчас я не хотела ему подчиняться. Я ответила: «Уйди, оставь меня, я хочу». «Нет, и еще раз нет», – ответил он мне. «Прошу тебя, я уже взрослая, я могу принимать решения». «Это ты-то можешь принимать решения, кто тебе дал такое право, кто?». Что могла ответить ему? Он всегда был моим ангелом-хранителем. Но не сейчас. «Нет, не могу, я хочу этого, уйди, уйди и немедленно, оставь меня». «Нет». «Да». «Нет». «Я приказываю оставить меня». «Нет». «Иначе я сделаю что-то, о чем ты и я будешь жалеть». Я слушала, но ответа не последовало, полная тишина, как в вакууме, где нет ни звука, только молчание. И вдруг «НЕТ!», я не выдержала и в ответ крикнула «ДА!», «Да!», «Да!». В самый последний момент я поняла, что шепчу слова вслух. Мне стало действительно страшно, но голоса я больше не слышала. Лежала как парализованная, боялась пошевелиться, подать вид, что я вообще здесь нахожусь, захотелось раствориться, растаять.

Все тело, как и душа, было скомкано. Глаза закрыты, боюсь посмотреть, а может зря я испугалась, а может… Его ладони легли мне на колени, сквозь одеяла почувствовала их тепло, мысль, насколько же они должны быть горячими тогда. Робко открыла глаза, повернула голову в его сторону и посмотрела.

Наверное, Юрка почувствовал, что я смотрю на него, поднял голову, улыбнулся, ладони взяли одеяло и слегка потянули на себя. В его взгляде чувствовала вопрос, но я не дала ему ответа, не хотела помогать.

Ткань одеяла натянулась и буквально на сантиметр соскользнула с меня. Руки дернулись, стараясь схватить его, пальцы сжались в кулаки. Рокот неминуемого. Ты смотришь, как мчится земля тебе навстречу, ты в самолете, он падает, и ты ничего не можешь поделать, только молиться. Сердце гулко ударило, на мгновение в глазах потемнело, и дышать стало невыносимо тяжело. Я смотрела на Юрку, на одеяло, что лежало на мне. Ощутила, как грудь превратилась в лед.

Он снова потянул одеяло на себя. Чувствовала сосками, как ткань соскальзывает с меня. Мучительно больно, соски застыли, превратившись в шипы. Они цеплялись за одеяло, старались его остановить. Но бесполезно.

На какой-то момент Юрка замер, он все еще ждал моего решения, но я ему его не дам. И это давало мне тихий экстаз. Он посмотрел на меня, взгляд опустился вниз, еще секунда, и одеяло соскользнуло с груди.

Я увидела ее такой наглой, такой развратно торчащей. Грудь неправильным треугольником выпирала вверх, а соски, я никогда их такими острыми еще не видела. Лицо покраснело и стало ужасно жарко, пальцы мелко задрожали. Мне стало стыдно. Соски как перезрелая черешня почернели и неестественно сжались. Острая боль коснулась их, я вздрогнула, и глаза от ужаса расширились.

Юрка нагнулся вперед, протянул руки. Еще не коснувшись меня, я почувствовала их жар. Нет, тихо шептала сама себе. Ладони всей массой легли мне на груди, я замерла. Они были настолько горячими, что обожгли меня. Я смотрела ему в глаза, хотелось увидеть его взгляд, но Юрка смотрел только на свои руки. Его пальцы разошлись веером, полностью накрыв грудь. Я ждала. Еще секунда, и его пальцы сжали ее, потом отпустили, и снова сжали и опять отпустили.

Это было впервые со мной, никто чужой не касался ее. Лед, что сковал грудь, таял под его жаром. Это было необычайное ощущение, а потом боль где-то внутри тела. Черешни сморщились и стали похожи на опухоль, покрытую трещинками. На груди они смотрелись отвратительно. Я сжалась, хотелось прижать руки к ним, успокоить, сказать, что я тут. Но вместо этого я предательски их бросила, отставив для забавы Юркиным пальцам.

Я ничего не чувствовала, они онемели. Он слегка сжал их, ничего, только прежняя тупая боль. Его пальцы взяли соски там, где кончается кружок, сжал так сильно, будто хотели оторвать. Не то боль, не то электрический разряд пронзил все тело. Мое тело дернулось. Он отпустил, потом опять сжал, и тело опять резко вздрогнуло. Я как будто просыпалась. Опять положил ладони на грудь. Горячо, опять ожог, дыхание, в глазах потемнело. Через какое-то время вернулась чувствительность, стало щекотно, и ноющие спазмы растворились.

В этот раз Юрка сжал пальцы и потянул их вверх, как будто это была не моя грудь, а коровье вымя, как будто он хотел подоить меня. Невольно я приподняла тело за его руками, но он еще сильнее сжал пальцы и еще выше поднял руки. Юрка замер, спина напряженно прогнулась, почувствовала, как мышцы задрожали, я так долго не протяну. Я начала опускаться. Его пальцы не отпустили меня, грудь как резина вытягивалась. Не верила своим глазам, что она так сильно может трансформироваться. А потом он отпустил.

– Ай… – Вскрикнула я.

Грудь стояла колом, но постепенно она стала оседать и расплываться. Я наблюдала за ней, за ее перерождением. Из ороговелой больной груди, она превратилась в мягкую желеобразную массу. Черешня расплывалась, будто таял кусочек льда, оставляя после себя только бордовое пятно.