скачать книгу бесплатно
Я отшвырнула пульт в сторону и закрыла лицо руками.
Сейчас меня всецело должна была заботить судьба планеты и наша жизнь после предполагаемой катастрофы. Но вместо этого перед взором возникла картина из первого слоя сна, породившая очередную волну отчаянья, как упавший в воду предмет вызывал серию волн, радиально расходящихся из центра. Казалось, что с каждой минутой, с каждой секундой воспоминания становились всё более нестерпимыми, не угасая и не теряясь в потоке новой информации.
Почему я не могла выкинуть из головы совершенно незнакомого человека, возможно, даже не существовавшего в реальности и живущего лишь в моём воображении? Почему не могла забыть его приснившиеся объятия? Почему даже наяву бездонные, чёрные глаза бередили мою душу, заставляя мечтать и надеяться?
Возможно, потому что где-то я уже видела их…
Нет! Не у Лазаревского, конечно! Бесспорно, глаза безымянного воина и глаза врача были похожи, но только цветом – одинаковой, непроницаемой чернотой. Наполнение же было совершенно разным, и чувства они вызывали тоже разные. Взгляда Лазаревского, с его проницательностью, подозрительностью и въедливостью, я боялась как огня. А взгляда незнакомого мужчины моё тело жаждало почти на физическом уровне…
Снова назойливое, предательское чувство закралось в душу и принялось грызть её изнутри. Мысли зациклились. Они носились по кругу, вновь и вновь возвращаясь к одной и той же идее – а если этот мужчина подходил мне больше, чем Ваня?
Конечно, Ваня был хорошим. Очень хорошим. По крайней мере, лучше, чем я, поскольку не гонялся за безумными призраками, не предавал и любил, не требуя ничего взамен. И в очередной раз мне пришлось признать правоту мамы – Ване не стоило находиться рядом. Как ни печально, но это являлось единственным выходом из сложившейся ситуации. В итоге и ему, и мне станет спокойнее. Ваня перестанет переживать и заниматься самопожертвованием, а я перестану терзаться угрызениями совести…
Наверное…
– Вань, можно с тобой поговорить?.. – набравшись смелости, спросила я.
– М-да… Хочешь услышать мнение гения? – протянул он, не оторвав взгляда от компьютера.
– Что? – переспросила я, не сразу вникнув в смысл сказанной им фразы.
– Ты хотела поговорить. Хочешь услышать мнение гения? – повторил он.
– Не смешно, – фыркнула я, ощутив не только волнение, но и сжигавшее изнутри чувство вины.
Я снова нервно потёрла висок и нерешительно посмотрела на Ваню. Горло почему-то перехватило, и слова увязли в нём, как в тугом сиропе.
Как ему сказать?..
– Тогда что? – спросил он, даже не повернувшись.
– Вань…
– Да?..
– Нам нужно расстаться, – выпалила я, а сама не поверила, что смогла произнести это вслух.
Возможно, я только что совершила самую большую ошибку в своей жизни…
Ваня замер. Перестал стучать мышкой и несколько секунд просто сидел, уткнувшись невидящим взглядом в монитор. За это время персонажа, которым он управлял, расстреляли в упор, и механический голос объявил, что игра закончилась.
– Ты уверена? – наконец, спросил он.
– Я… Не знаю… – честно ответила я.
Ваня медленно повернулся на стуле, так же медленно подошёл ко мне и присел рядом, пытаясь заглянуть в глаза. Но я не смогла ответить ему тем же. Отвернулась. Мне стало ужасно стыдно оттого, что я хотела расстаться с ним из-за каких-то снов…
– Что случилось, малыш? – спокойно спросил он.
– Ничего… Просто мне кажется, что нам нужно расстаться…
– Лиз, ты же знаешь, что я люблю тебя… Ты меня разлюбила?
– Нет… Я тоже… Люблю тебя, Ваня…
Я не до конца понимала, что делала и зачем. Всё происходило не в реальности, не со мной. Мой разум наблюдал за совершаемым эгоистичным поступком будто со стороны, будто отделённый от тела толстым, пуленепробиваемым стеклом. Он видел, как я обыденным голосом предлагала Ване разорвать отношения, длившиеся три года, словно звала его сходить в кино, хотя внутри у меня всё переворачивалось от боли. Я этого не хотела. Не могла хотеть. Я любила Ваню всей душой, но всё равно расставалась с ним…
– Тогда зачем? Я не понимаю… – мотнул он головой.
– И не поймёшь. В последнее время я и сама себя не понимаю… Просто… Мои кошмары стали сильнее. Я начинаю бредить, как мама… Я… Я не хочу, чтобы ты видел, как я схожу с ума…
– Ты себе просто накручиваешь! Я уверен, с тобой всё в порядке! Не волнуйся, я буду рядом и не оставлю тебя!
– Знаю, Вань. Но я не хочу, чтобы ты был рядом. Так будет лучше для нас обоих…
– Да что ты говоришь?! – он вскочил, измерил комнату шагами, а потом вернулся и схватил мои руки. – Для кого лучше? Тебе без меня будет плохо, разве я не знаю? Лиз… Лиза!
– Прости, Вань…
Ледяной и спокойный голос сорвался, предоставив мне самостоятельно расхлёбывать последствия содеянного. Я расплакалась, а Ваня нежно и заботливо принялся вытирать мне слёзы, пытаясь успокоить.
– Ну, не плачь, малыш. Это всё глупости. Мы со всем справимся. Скажи мне, что не так? Я что-то сделал неправильно?
– Нет, ты хороший! Ты самый лучший!
– Тогда что? Ты в кого-то влюбилась? – неожиданно, со вздохом спросил он, но не злобно и холодно, как я ожидала, а скорее обречённо.
– Конечно, нет! Ты же знаешь, я так не могу… – произнесла я.
Вот только сама не поверила в сказанное.
Мне не хватало смелости признаться себе в том, о чём Ваня и так догадался – что я бросала его из-за мечты, из-за нереального и призрачного видения. Да, я не закрутила роман на стороне, но я влюбилась в другого. В того, кого даже не знала. В плод своего больного воображения. Разве нельзя было назвать это изменой? Хотела ли я уберечь Ваню от необходимости наблюдать развитие моей болезни или предавала его, изменив в душе? Расставалась ли я с ним ради него или ради себя, чтобы освободить место для других эмоций? Мне искренне хотелось верить, что я просто поддалась маминому влиянию, ведь обвинять кого-то другого было намного проще, чем себя. Но разве это было правдой?
Нет, не было.
– Извини… – Ваня обнял меня и снова прижал к себе. – Я пытаюсь понять, зачем нам расставаться…
– Я не смогу тебе объяснить, – всхлипнув, ответила я. – Просто чувствую, что так надо…
– Уверенна?
– Нет…
– Просто скажи, ты сама этого хочешь? Да или нет?
– Я… Я не знаю…
– Да или нет?
– Да.
Ваня помрачнел как осеннее небо. Отстранился, закрыл лицо руками и долго так сидел – не двигался и, кажется, даже не дышал. И лишь сведённые до предела брови выдавали бурю эмоций, проносившуюся в его душе. Я не могла спокойно смотреть на его скупые мужские переживания, в которых сама была виновата. Я рыдала, даже не пытаясь вытирать стекавшую по щекам воду, и она капала, капала, капала, выливаясь за нас двоих…
– Ведь всё было нормально… – наконец, произнёс он.
И действительно, всё было хорошо. Пока у меня не начало развиваться безумие, по крупицам отравлявшее жизнь нам обоим. Пока все мои размышления не заняли увиденные ночью ужасы. Пока эти ужасы не перетекли в настоящую жизнь. Пока вымышленные чувства не подменили реальную любовь. Пока предательские мысли безостановочно не начали крутиться в голове. Пока люди вокруг, здоровые или же безумные, не возжелали нас разъединить, словно весь мир был недоволен нашими отношениями. Так что нет, в них давно не осталось ничего нормального.
– Ты всё же подумай… Может, не стоит рубить с плеча? – добавил Ваня, тяжело вздохнув.
– И что, ты согласишься всё вернуть? – искренне удивилась я. – После этого?..
– Да. Я всё равно люблю тебя, малыш. Моё отношение к тебе не изменилось и не изменится. Знай, что ты всегда можешь на меня рассчитывать…
– Спасибо, Вань…
– Можно я поцелую тебя в последний раз? – спросил он, но в его голосе не осталось ни капли надежды.
Я сдавленно кивнула.
Что я наделала?!
Ведь всё ещё можно было исправить! Вот прямо сейчас нужно было сказать, какой я была дурой, какую непростительную ошибку совершила и как сильно его любила! Нужно было попросить прощения, обнять и закричать, что я хотела быть только с ним! Но что-то удерживало. Это было сильнее меня, сильнее моих чувств к Ване и сильнее всех доводов и причин – ощущение, что если я пойду на попятную, то совершу непоправимую ошибку…
Ваня приблизил своё лицо и печально посмотрел в глаза. Потом поправил рукой выбившиеся волосы, поцеловал в лоб и лишь слегка прикоснулся губами к моим губам.
Как хотелось поцеловать его в ответ! Как хотелось! Я подалась вперёд, но Ваня уже отстранился. Тогда я обняла его и зарылась лицом в его майку, стараясь спрятать в её складках свой стыд.
– Вань, прости меня, пожалуйста…
– Всё будет хорошо, малыш… – прошептал он, нежно погладил меня рукой по спине, а затем несмело убрал её в сторону.
Вот и всё.
Теперь мы стали чужими.
После того как Ваня проводил меня домой, на улице начался ливень, почти такой же сильный, какой бушевал два дня назад. Но Ваня не взял зонт, а просто ушёл, оставив меня наедине с мерзкими чувствами. Я стояла на кухне и утирала слёзы, глядя в залитое водой окно, а мои мысли носились далеко – среди серых бетонных зданий, где под низвергавшимися из чёрных туч потоками дождя медленно брела одинокая фигура. Мне было жаль его. Я так хотела, чтобы Ваня остался, вот только зачем? Наши жизни теперь разделились, а предложение переждать ненастье у меня прозвучало бы, как проявление чувств, которых впредь не должно было быть…
Напоследок Ваня банально попросил остаться друзьями. Однако я не знала, смогу ли общаться с ним, понимая, какую боль причинила. Смогу ли смотреть ему в глаза и не испытывать неловкости. Смогу ли спокойно рассказывать о своей жизни и слушать о переменах в его. Нет, не получится. Лучше какое-то время не видеться, успокоиться самой и дать успокоиться Ване. А дальше – ну, как придётся.
Возможно, потом мы действительно сможем общаться…
Ночь без него оказалась ужасно холодной, постель – несоразмерно гигантской, а я сама в ней – крошечной и беззащитной. Мне не хватало его шумного дыхания, сонного ворчания и человеческого тепла – всего, к чему я так привыкла за три года. Пока я не спала, дождь шёл не переставая. Он капал и капал, стучал и стучал по карнизу, словно оплакивая наш разрыв. Сначала я тихо ревела, вторя монотонным завываниям ветра. Потом слёзы иссякли, и я просто лежала, невидящим взглядом уставившись в потолок, будто было что-то интересное в ровном и гладком листе побеленного гипсокартона.
Я не запомнила, как заснула. Наверное, в конце концов я просто забылась и, кажется, не увидела этой ночью ни одного кошмара…
Глава 6. Апокалипсис
«ВЕТХИЙ ЗАВЕТ.
Пятикнижие Моисея.
Бытие.
Глава 1.
В начале сотворил Бог небо и землю.
Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою.
И сказал Бог: да будет свет. И стал свет.
И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы.
И назвал Бог свет днём, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один.
И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды.
И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так.
И назвал Бог твердь небом. И был вечер, и было утро: день второй…»
Книга, которую я держала в руках, сидя в холле психиатрической клиники в ожидании приёмного времени, являлась ничем иным, как библией. И странно напоминала ту, которую я читала в давно забытом сне. Случайно или же осознанно, но я выбрала именно её: толстую, с жёлтыми, словно специально состаренными страницами, в тёмном переплёте, с имитацией текстуры кожи и золотым тиснением на обложке.
А ведь ещё недавно библия была последней книгой, которую я добровольно купила бы. В отличие от мамы, считавшей веру неотъемлемой и очень важной частью жизни, в чём она безнадёжно отстала от стремительно развивавшегося атеистического мира, я никогда не верила в бога. Когда-то в детстве она пыталась учить меня религии. Но, поскольку наше общение, как и воспитательный процесс, периодически прерывали её приступы безумия, к религии, как и ко многим другим идеям, которые она пыталась поместить в мою голову, со временем я начала относиться весьма скептически и всё чаще выстраивала собственные теории.
Я усмехнулась.
Много веков назад за подобные мысли меня бы предали анафеме, и это стало бы моим самым большим наказанием в жизни. Благо, теперь вопросы религии не требовали обязательного изучения и перешли в юрисдикцию каждого отдельного человека – спасибо праву свободного вероисповедания. Однако, попав в руки индивида, религия утратила своё значение в качестве средства взращивания коллективного сознания, как утратила свою власть и могущество церковь, более не являясь орудием массового влияния. Наверное, мы слишком далеко ушли от бога, если он вообще существовал, в сферу украшательства, формальности и ритуальности. А акт веры перестал являться таковым, переродившись в бессмысленные обряды, которые люди соблюдали, потому что так было нужно, а не потому что в них содержался глубокий, сакральный смысл. Или же в религии просто отпала необходимость, так как в наше время у правительства появилось множество других способов контролировать людские массы.
Именно поэтому в древние времена было куда больше людей, передававших слово божие. Прям, куда не плюнь – везде пророки. Их слушали, за ними следовали, им поклонялись. Они могли управлять толпами и целыми народами, имея в руках самое действенное оружие на тот момент – веру. А в нашу эпоху всех, кто называл себя пророками, считали либо шарлатанами, что часто являлось абсолютно правомерным, либо сумасшедшими. Просто теперь, в век господства знаний и логики у настоящих «Божьих людей» было гораздо меньше возможностей донести до толпы свои мысли и знания, несмотря на развитые средства связи: интернет, телевидение, радио и бесчисленное множество других… Просто им никто больше не верил, а балом правили сектанты, обладавшие ораторским искусством, коммерческой жилкой и способностью запудривать мозги слабовольным последователям. И недавнее массовое самоубийство как раз было очередным тому подтверждением. Церковных служителей я вообще не брала в расчёт, поскольку подобными людьми всё чаще двигали совсем иные цели, нежели желание нести людям истину…
Я скривила лицо, не обратив внимания, что кто-то мог застать меня за столь странным занятием.
Истину?
Какую истину?
Кто сказал, что она вообще существовала? Существование бога, например, не доказал ещё ни один учёный и ни одна наука. Так чью же истину эти пророки пытались нести несведущему миру? Не только ли свою?
Возможно.
Однако раньше слушали и принимали, а наше общество породило слишком много скептиков, смыслом жизни которых стала власть, карьера и материальное благосостояние. Тогда как прежде смыслом жизни была именно вера. Вера каждого человека во что-то большее, в возможность существования добра, в обязательность воздаяния за хорошие дела и наказания за плохие. Люди просто верили, поскольку это помогало им переносить невзгоды и закрывать глаза на свои слабости. А если на пророков, неугодных властям, объявлялись гонения, если их мучили и убивали, то им верили ещё больше.
Теперь верить перестали, но уже не пытали и не жгли, а просто прятали по психбольницам, ограждая от нормального общества. Как мою мать. И никому не было до этого дела, поскольку людям всё стало безразлично. Наверное, это был более эффективный способ искоренить ненормированную религию, ведь человека, которого официально признали умалишённым, не будут слушать и воспринимать всерьёз. Поэтому на земле с каждым днём появлялось всё больше и больше атеистов. Как цепная реакция, подобные мысли закрадывались в каждую голову. Возможно, они являлись не совсем верными, но разве влияние конкретно на меня не доказывало их действенность?..
Я оторвала взгляд от жёлтой страницы и уставилась перед собой, пытаясь понять, почему настолько глубоко задумалась о вещах, которые раньше меня совсем не интересовали. Скорее всего, потому что, невзирая на мой глубоко укоренившийся скептицизм, сложно было не стать верующей, когда каждую ночь сны посещали огненные демоны, а на кухне парили красные ангелы. И ещё мне почему-то упорно казалось, что подтекст происходивших со мной неприятностей был явно религиозный. Возможно, из-за маминого помешательства именно на религиозной почве…
– Скептицизм – самое гениальное изобретение Тёмных Сил!
