Славянский ген. Стихотворения и песни

Дорого яичко к Пасхе,

Очень дорого.

И обычно бывает зелено

То, что молодо.

Потому завели считать

Птенцов по осени.

Все растратив поперву, что отмерено,

О милости просим мы.

Свою вышиванку-рубашку ношу не лицом,

А на теле я.

Вся застегнутая, закутанная,

Хожу неделями,

Чтоб узор – приворот да оберег,

Не гневил глаза.

И чем дальше в лес, тем больше дров,

Тем сильней гроза.

Сердце доброе усмирит грозу,

Отведет беду.

И в большом стогу при Луне в ночи

Я иглу найду,

Разошью небес ветошь малую,

Что овчиночка.

Платежом своим долг тебе верну,

Ох, мужчиночка!

Будет жизнь твоя, словно сыр в меду,

В масле сливочном.

И не по миру – в чести на миру,

Чин да чинарем.

Так греми ж, гроза, да пугай страшней,

Мужик крестится.

Мне ж с того только озорней,

Невестится.

Ты – женщина

Я жизнь люблю! Люблю ее оттенки,

Люблю переливанье разных чувств.

Она с меня снимает стружки, пенки,

Порой услышать можно даже хруст.

Но это – проявление заботы

(следит, чтоб не носила лишний груз).

– Ты – женщина! – твердит она раз в сотый, —

Зачем ты носишь тяжесть, больше бус?

Мне сил достанет, чтоб поднять ребенка

Иль обогреть озябшего щенка.

Мать подарила при рожденье голос звонкий,

Теперь мне дарят жемчуг и шелка.

А что порой случается недоброе,

Так это жизнь! И я ее люблю.

Раскину капюшон и стану коброй.

Я и за это жизнь благодарю.

Жар-птица

За широкими морями,

За дремучими лесами,

На излучине реки

Ходят рыбы косяки.

Мечет жемчуг осетрица.

Как поест его Жар-птица,

Так всю ночь огнем горит.

Затоскует сибарит,

Есть и пить уже не может,

Грусть-тоска его тревожит:

Хочет птицей завладеть,

Чтоб на птицу ту глядеть.

Но без жемчуга Жар-птица

Потускнеет, загрустится,

И без стаи занеможет.

Отпусти ее, пригожий.

Мне тоска ее вестима.

В окруженье Серафимов

Пьет нектар моя душа

И светлеет неспеша,

Манит сполохом зарницы,

Оттого тебе не спится,

И за птицей дорогой

Улетел во след покой.

Коли встреча на удачу,

Ты, решив свою задачу,

Вместе с птицей полетишь,

Коли нет – в страстях сгоришь.

Декабрьское

Декабрь стучит в окошко веткой,

в домашний быт загнал людей,

в корсет зажал грудную клетку,

ведет себя как туз бубей.

Гадаю на кофейной гуще

и по узорам на стекле

и нашу встречу в день грядущий

ваяю методом ре-кле*.

А мысли вьются, как стрекозы,

и зависают над тобой.

Декабрь разводит жизни прозу

в цвет акварели голубой.

*режу – клею.

Завалило снегом

Завалило снегом, забуранило,

зацепило струны, порвало,

и неосторожно сердце ранило,

если б не волшебное перо,

Если бы не Бога Слова родшая

и Ее честные образа.

У моей земли судьба похожая,

у меня теперь Ее глаза.

Мир – вертеп, в нем ясли Жизни теплятся

у животворящего огня.

Застилает чистотой метелица

новые дорожки для меня.

Ветры песни плачут колыбельные,

звезды ночью сказки шелестят,

чувства в сердце зреют запредельные,

Ангелы, как бабочки летят.

Может, снег, а может, перья белые

иль пыльца от эфемерных крыл?

Все дела (ну, что бы я ни делала!)

словно месяц рогом зацепил…

Благодарю

Я потянусь к нему рукою,

а он подставит мне крыло.

Чуть гладь души обеспокоя,

я подниму с земли все зло,

что принесла когда-то людям,

иль не смогла одна поднять,

и полечу… и будь что будет…

Я так хочу тебя понять!

Жизнь – дар бесценный и желанный,

жизнь, как отчаянный прыжок…

Люблю тебя, журавль мой странный.

Спасибо, Ангел, что зажег.

Лабиринты

Не ходи за мной на берег:

Заморочу, закружу.

Не спасет тебя оберег

И молитва на крыжу,

В лабиринтах заблудиться

Легче легкого душе.

Коль душа твоя не птица,

Не взлетит на вираже,

Забуравится в потемки

И под спудом у земли

Не поймает лучик тонкий —

Зов моей шальной любви.

Лабиринты, лабиринты,

Да белесая вода…

Коль не покорил Хибин ты —

Не ходи за мной туда.

Охота

Если мне придет охота

Отказаться от работы

И начать баклуши бить,

Я смогу тебя любить.

Если дом твой полна чаша,

Медом я его помажу —

Век не выйдешь за порог,

Не отклеешь сладких ног.

Стану маслом растекаться,

Чтобы мог как сыр кататься,

Только б вынесли полы,

Не сломились до поры.

Коль придется мне по нраву

Эта сладкая забава,

Я от счастья понесу

Пацана и дочь-красу.

Ох, и ждут тебя расходы,

Чтоб не выросли уроды,

Чтоб жена хотела печь

И по дому маслом течь.

А покуда я с работы

Возвращаюсь с неохотой,

Ты покрепче дом руби,

В пачки складывай рубли.

Полнолуние

Я смотрела на луну

Полную да сочную.

Я валялася во льну

С думой непорочною.

Рядом миленький лежал

И смотрел значительно.

Не стерпел, поцеловал —

Ну, очень впечатлительный!

Я ему: «Смотри, луна

В небе, как горошина».

Он мне: «Может без ла-ла

Сладим по-хорошему?»

«Без ла-ла оно скучней.

И потом, миленочек,

После этаких затей

Не было б пеленочек!»

Ох, и сделался испуг,

Точно мил беленами

Переел и взгляд потух,

Охолонул членами.

Но, подумав, изменил

Мил свое решение.

На лице изобразил

Гневное волнение:

«Аль не видишь ты во мне

Мастера умелого?..»

Мы любились при луне

Аж до утра белого.

Нынче вон опять луна —

Полная красавица.

Я в дочурку влюблена.

…Мастер тоже нравится!

Не уходи

Не уходи.

Прошу тебя, еще мгновенье

Задержись со мной.

Не дай остыть cмятенью чувств,

Безумству хаоса не дай придти в порядок.

Застывшей формы холодок…

Вновь в ожидании скульптурой

Без мастера беспомощно замру я

И обернусь пробелом между строк.

Ликую, волнуюсь, печалюсь, страдаю,

Себя ощущаю потерянной в Рае.

В летах и зимах

Неугосима

ЛЮБОВЬ.

Мой будний день,

Но день с тобой прекрасен, как строка сонета.

День праздничный, но без тебя,

Подобен кляксе в томике стихов.

Но я иду к тебе навстречу,

Нам на пути не разойтись.

Я так волнуюсь за тебя, не оступись.

Темно вокруг, но я тебя замечу.

Настанет день.

Вернется свет, тепло растопит глыбы льда.

По мановению луча наполнят звуками

Сознанье птичьи хоры.

И, разрушая наговоры,

Вновь оживет моя душа.

Я дождалась тебя, мой друг. Я так ждала!

Мне вновь легко. Все рухнули оковы.

Берегиня

Я не броня, но я бронею стала.

Я – пламя тихое свечи пред образами,

Игра луча с дрожанием корала,

Звезда полуночная, лодка с парусами,

Я – тихий всхлип гагары над водою,

Играющей с любимым отраженьем,

Корона снежная над царственной горою,

Я – эпицентр земного притяженья.

Я – сила, что живет в глубинах сердца,

Сияние души полярной ночи,

Прибоя штормового килогерцы,

Поэма из четырнадцати строчек.

Я – взрыв сверхновой и сверчка брюзжанье,

И дивный вальс средь выпускного бала,

Я – радуга влюбленного сознанья.

Я берегинею сегодня стала!

Довольно

Скатился ангел,

Грохнулся о землю,

Потер ушибленное,

Перья посчитал.

С тех пор встречают люди Азазелло

Там, где кипит страстей девятый вал,

Где лицемерье примеряет маски

И гримом маскируется лицо,

Он научил красавиц красить глазки,

Дельцов – на сделку приносить винцо.

Создатель ждал, пока устанут люди

Качать на маятнике иго падших слуг.

И ныне ждет. Эй, Азазелло, буде!

Вернись и разомкни порочный круг.

Как же здорово!

Как же здорово! Как ленится!

Свечка светит – не трещит.

Топчет с хрустом снег оленица,

Отражает взгляды щит.

Все недоброе – Горгоново1,

Насмотревшись на себя,

В сеть попало Завулонову2.

Чисто зеркало-броня!3

Кот вернулся с мышкования,

Мышь забилась в дальний кут.

Есть у бабушки задание —

Внуки плюшек с маком ждут.

Всех уважит Витославица4,

Спать уложит, а потом

В баньку с дедушкой попариться,

Поболтать уйдут вдвоем.

Им в окно мигнет Медведица5,

Принесет лесной олень

И положит на поленницу

Сказок новых в новый день.

От Судьбы куда кто денется?

Даже чудо-журавли…

Только тот олень с оленицей

Счастье в дом их принесли.

Без истерик

Рычажные весы моей России

Дрожат под весом брутто перемен.

На званый пир меня не пригласили,

Но уродился в огороде хрен.

Старушка-мать согнулась над свеклою,

Отец таскает с грядок урожай,

И некому меня назвать снохою,

Хотя есть муж, но как ни украшай

Витийством жизнь, душа скорбит о хлебе

И радуется пенке в молоке.

Дар просто жить мне проложили слеги

Трудов на запыленном верстаке,

Где версты жизни комкает пластами

Левиафана зверь почти ручной.

Эквилибрирую рычажными весами,

Делю со встречными улыбку и покой.

Перемена

Мне спокойно и тепло.

Горе в сито утекло,

И любовь присела робко

На картонную коробку,

Где хранила я наличку,

Отложила в ней яички.

От тепла и сердцестука

Вывелись в коробке внуки.

Я теперь навроде птички,

Изменив своим привычкам,

Баю сказки, мою попки

И ношусь с своей коробкой.

Внученька

колыбельная для Ксюшки

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.