скачать книгу бесплатно
Любовь снова вспыхнула ярким пламенем. Вспомнились обещания постоянно отсутствовать и избегать супружеского секса, Сеул, его дорогие костюмы… Меня перемкнуло.
– Хочу, хочу! – извиваясь, как Димина секретарша, я подскочила к Жене и сама себя поместила в кольцо его коротеньких рук. Женя прижал меня к груди и без напряжения поднял в воздух. Я здорово похудела, что уж там говорить. Девки таращились на меня, как на цирковую артистку. От Кана волнами исходила тьма.
– Слезь с него, – приказал он сухо и чуть ли не за шиворот меня оттащил. – Что за театр?!
– Он – хванасо, – пожаловалась я Жене. Злой.
– Дима? – искренне удивился тот. – Ноу злой! Дима – гуд!
Я только головой покачала.
– Он мне сказать: «Убью!»
Дима показал зубы. Мне. В гримасе, призванной срочно изобразить улыбку. Улыбка вспыхнула и трансформировалась в оскал. Толкнув плечом дверь, через которую я только что вышла, Дима втолкнул меня внутрь, – спасибо, хоть не ногой, – пропустил Женю и запер дверь.
– Че ты опять за херню творишь?! – взорвался он громким шипением.
– И я скучала, любимый, – бесстрашно сказала я и сложила губы, словно для поцелуя.
– Дима качи? – спросил, хитро улыбаясь несостоявшийся муж. – Вместе?
– Нет, – отмахнулась я. – Секс андэ!.. Вези меня назад, к Ю Сынг Джуну.
Это певец такой, знаменитый. Из-за которого я уехала.
Женя расхохотался:
– Корея работать хочу?
– Возьмешь меня?
– Утихомирься! – прошипел Кан; как батарею прорвало в горле. Надо мной обои пузырями пошли. – Я те сказал, что ты не поедешь? И ты не поедешь, если я так сказал!
– Почему нет? – спросил Женя. Как-то странно прищурился, затем что-то быстро и резко спросил.
Дима выдохнул, медленно выпуская ярость и так же медленно, глубоко вдохнул, обретая дзен. Затем, заговорил по-корейски.
Я разобрала кучу слов. Чингу – «друг», саранхи «любовь», Хангук – Корея, американец… То ли Кан объяснял, что я корейцам не друг, то ли жаловался, что люблю я американцев. Женя удивленно вскинул бровь. Потом сочувственно потрепал меня по плечу и заглянул в глаза:
– Пур бэби… Тогда стэй здесь.
Я как-то не поняла, с чего я вдруг, такая бедная крошка, и вопросительно посмотрела на Кана.
– Я сказал, что группа ученых обнаружила в твоем черепе клетку мозга и пытается ее клонировать, – спокойно объяснил Дима, и я не поняла, шутит он, или на самом деле такое ляпнул. – Поэтому тебе нельзя уезжать из Хабаровска.
Женя что-то еще сказал.
– Он говорит, что удивлен тем, что у тебя вообще была целая одна клетка, – увлекся Дима.
Женя так горячо кивнул, словно на самом деле именно так и сказал. Добавил сокрушенно:
– Красивая герл всегда ебанютяя!
Я хмыкнула… Ему до сих пор, как видно, не объяснили, что это грубое слово. Женя пользовался им легко и непринужденно, как словом «глупышка». В отличие от мистера Кана, который тем же словом пользовался по делу, он явно не хотел меня обижать.
– Согласен! – душевно ответил Кан.
– Что он тебе сказал?!
– Напомнил, как ты «работала».
– Американ бой помню? – спросил вдруг Женя и Дима снова умолк и заледенел. – Сёуле, ты и бой качи? Итэвон?.. Бой тюрьма сидети!
Боль хлынула, я отшатнулась, прижав ладони ко рту. Кан опустил глаза и так крепко сжал зубы, словно крепился, чтобы не ляпнуть очередную остроту.
– Бой – негр убить, – Женя провел большим пальцем по горлу. – Полиция его арестовывать.
– Ончже? – спросила я одними губами, хотя в глубине души все время знала когда.
Вот, почему он не позвонил.
– Мула… Не знаю. Полиция приходить мотель. Помнишь, я тебя ждать?..
Улыбка дрожала, распятая на губах. Я плакала и смеялась. Женя беспомощно топтался рядом со мной, явно сожалея о том, что все мне сказал. Я внутренне умирала и ликовала одновременно: Скотт не бросил меня!.. Скотт был в тюрьме…
Сдохни, Димочка!
Кан вдруг меня обнял и, усадив на пол, дал свой носовой платок.
– Все, все. Не смейся так… – что-то в сторону по-корейски.
Я подчинилась, вытерла слезы, прижав колени к груди. Это было самое печальное и в то же время, прекрасное из всего, что Женя когда-либо говорил мне. Скотт не бросил меня. Не бросил! Самое трудное было не запрыгать сейчас, показывая Кану «факи» и вереща: выкуси-выкуси! Потом до меня дошло.
– Ты знал! – прошептала я. – Ты знал это! Вот о чем ты тогда говорил в спортзале!..
Дима мрачно поглядывал на меня, прислушиваясь к тому, что происходило за дверью. Его девушки выкрикивали фамилии, раздавая кандидаткам бумажные номера.
– Мне жаль, – сказал Кан, присаживаясь на корточки. – Я думал, ты была в курсе…
Его теплая ладонь легла на мое колено. Оно превратилось в пудинг. Скотт забылся. Запах парфюмаа, которым я обрызгивала подушки в номере, Диминого парфюма, бил по обонятельным нервам. Хотелось схватиться за его плечи; опрокинуться на спину, притянуть его на себя…
– Ни хрена тебе не жаль, – ответила я, и дернула ногой, пока он не понял, как сильно я завелась. – Не прикасайся ко мне, скотина! Ты знал, что он не бросил меня, но все равно, все равно меня унижал!..
Он убрал руку и встал.
– Футболисты двух негров подписали, – сказал он сверху, ничего не выражающим тоном. – Хочешь, я кого-нибудь из них грохну? Или, обоих?.. Просто так. Чтоб тебе приятное сделать.
На миг я онемела от его подлости. Так вывернуть все! Скотт не убивал того негра, он меня у него отбил. Если он и убил его, то совсем не нарочно. В ярости… Потом я похолодела: вспомнила, как сама ударила. Пнула в лицо. Ногой.
Быть может, Скотт меня выдал? Или, наоборот? Не выдал?..
– Хочешь мне приятное сделать, застрелись сам, – прошипела я, преисполнившись ненавистью.
Дима издал горлом странный звук. Вроде того, что издает раковина, подавившись водой и картофельными очистками. Медленно выдохнул:
– Будешь так говорить, ударишься. Лицом о ковер.
Я мысленно пожелала ему удариться лицом об автобус. В дверь постучали. Толя…
– Босс, звал?
Кан медленно, как во сне, обернулся.
– А-а-а, да. Забери вот эти коробки. Надо по городу будет раскидать, – он наклонился и как котенка поднял меня на ноги. – Пойдем-ка поговорим, в мой офис.
Я выдернула руку.
– Давай не будем портить твои диваны!
Дима дернулся. Открыл рот. Закрыл рот. Махнул на меня рукой и вышел. Охранник зыркнул в упор, исподлобья, но ничего не сказав, поднял с пола коробку.
Я осталась одна.
Глава 3.
«Сказки для больших и маленьких»
Ангелина ЗЛОБИНА.
«…Жил да был один молодой человек по имени Антон и был он не только некрасив, но и до отвращения мерзок. Когда Антон достиг зрелого возраста, он уже совсем отчаялся найти себе любовницу, поскольку ни одна из тех девушек, что ему нравились, не понимала, что слизнякам и уродам тоже хочется… кхм-кхм… размножаться. А если и понимала, то не до конца, поскольку брезгливо морщилась и говорила: «А я-то тут при чем? Ты посмотри на себя в зеркало!»
Сначала Антон еще как-то терпел, а тут подошла ему самая, что ни на есть пора… размножаться. И влюбился он в девушку Ксению, у которой в плане внешности проблем не было. Все-все учел, а именно, что Ксения была еще и богата. За ней бегали парни, которых Антон за глаза звал дубоголовыми, а в личном общении боялся и старался не нарываться.
Только однажды гормоны в нем взяли верх над инстинктом самосохранения. И он нарвался, а потом неделю лежал дома, пока не заживет сломанный носик. А Ксения над ним смеялась и подругам рассказывала, чтобы те тоже повеселились.
Тогда Антон, а был он в душе человек гордый, совсем как джигит, решил, что все бабы – стервы. А потом еще немного подумал, послушал, как они мужиков обсуждают и понял, что все они – твари недо… (удовлетворенные). И еще сильнее стал всех женщин презирать и ненавидеть. Ну, а что ему еще оставалось? Так он и жил с мамой. И были у него волосатые руки и плохое зрение. Даже проститутки, которых Антон изредка снимал, проделывая тем самым невосполнимые дыры в бюджете, брезгливо морщились и завышали цену.
Когда у Антона в конторе провели Интернет, он стал болтаться по разным чатам, знакомиться там с девушками и заниматься с ними виртуальным сексом. Так он и обнаружил, что есть у него дар к печатному слову, а также богатое воображение.
Представится смуглым красавцем Мачо и давай наивным чатовкам заворачивать: «Я швыряю тебя на кровать, срываю с тебя джинсы и даю волю своему желанию». Те в восторге – аж трусики мокнут. «Пришли мне, – пишут, – фото». Тут-то Антон опять вспоминал, что он на самом деле не Мачо, а Чмо, злился, отклацывал: «Да пошла ты, дура недо… (удовлетворенная)» и на другую переключался.
Так Антону и пришла в голову идея, написать роман. Эротический. В котором главный герой – мечта всех женщин – пользуется всеми без разбора, а потом выкидывает. И таких сцен ввернул, что самому понравилось. Послал он книгу в одно издательство, подождал чуток, контракт подписал. А потом стал богатым и знаменитым.
И девушки его полюбили. Особенно Ксения. Она приползла к нему на коленях, в одном черном кашемировом пальто, и без всего, и стала уговаривать, чтобы он с ней поскорее любовью занялся. А он гордо ее отверг и женился на другой. На красивой блондинке, по фамилии Терон… На том и сказке конец.
P.S. А вот в жизни все получилось иначе. Узнал его начальник, чем Антон на работе занимается, – взял да и уволил его, без стыда, совести и пособия».
– М-да, уж. Что бы по этому поводу сказал доктор Фрейд? – сказала Ирка.
– Вообще-то, это о Сержанте с «ФайвЗеро», – сказала я, кусая губу. – Ксения – это девушка, в которую он влюблен… Мы с ним воюем.
– Он пишет романы?.. А она носит черные кашемировые пальто? Лен, ну кому ты врешь?
– Тебе, – улыбнулась я.
И мы рассмеялись.
Глава 4.
«День Валентина»
Я люблю тебя, Дима!
Что мне так необходимо,
Ты возьми меня в полет,
Мой единственный пилот!..
Пела Эва.
Вид у нее был такой, словно она просилась в самолет камикадзе. На танцплощадке, подпевая и топая ногами-тумбочками по надувным шарам, танцевали тетки-бухгалтерши. Они были веселы, пьяны и игриво улыбались кому-то в дальнем углу. Там, за столиком, мужественно улыбался в ответ их шеф.
Очевидно, тот самый Дима, в честь которого каждые пятнадцать минут повторяли эту проклятую песню. Лихие девяностые подошли к концу; выжившие завидовали мертвым. Шеф был в малиновом, с телефоном, но без «голды».
Я лично, его не знала.
Сидя у бара, я грызла хлебную палочку. Зря пришла. Обычно у Эвы случались «микривчики» и она выходила в бар, но сегодня Дима Повелитель Сердец, захватил собою эфир. Музыканты почти не уходили со сцены.
– Здорово! – кто-то сильной рукой схватил меня за загривок и приветственно потряс, словно курицу. – С праздником дня Влюбленных! Сколько лет, сколько зим!
Пьяная и счастливая, передо мной стояла наша лучшая хоккейная тройка. ВИА ССС. В. Спиридонов – И. Смирнов – А. Смирнов. Только на этот раз, центровым был Спиря, а близнецы поддерживали его под локти.
– Давно тебя не видать. Замуж вышла? – цинично пошутил И. Смирнов.
– Похудела, – буркнула я. – Теперь надо внимательнее всматриваться, чтобы меня увидеть.
Они заржали и уселись за стойку. Потребовали у девушки-бармена смешать им какую-то, только что изобретенную, многоэтажную хрень и принялись рассказывать мне о своих приключениях. Дело было сегодня. Пару часов назад.
Пока Вадим сушился свое боб-каре и делал вечернюю укладку после тренировки, а Андрей бинтовал изолентой клюшку, Игорь торчал на улице, у машины, дыша свежим воздухом.
Тот был прозрачен и чист. Луна светила с неба, как хирургическая лампа. Падал пушистый и мягкий снег. В круге света под фонарем, качался призрачный дамский образ.
– Здравствуйте! – решилась вдруг девушка и шагнула ближе. – А это вам!
Игорь, мягко говоря, ох и удивился, но в то же время обрадовался. Девушки бегали, как правило, за Вадимом. Он развернул «валентинку» и прочитал:
Все лучшие мужские качества, в себе так просто сочетающий,
