Хорья фабрика

Вообще, пейзаж родного Долгореченска напоминал теперь кадры из фильма о постапокалипсисе. Улицы были пустынными и замусоренными, прямо на проезжей части, припорошенные суховатым снежком, валялись ошметки раздавленных продуктов, рваные пакеты, грязное тряпье, куски рваных коробок и упаковок, а тротуары усеивали осколки витрин разграбленных магазинов. Видя зияющие пустоты магазинных пастей, которые словно издавали беззвучный крик обиды, Черун испытал сожаление. Какая-то часть сознания уколола его за то, что он тоже не воспользовался моментом и не утащил домой какую-нибудь давно желаемую вещь. Однако он с ужасом вспомнил разгар мародерского ажиотажа, когда народ, давя друг друга и истошно крича, кто от боли, кто от азарта, вытаскивал из торговых павильонов все, что только можно было унести, от лапши быстрого приготовления до ювелирных изделий. Подгоняемые знанием о том, что скоро всему может настать конец, люди старались взять всего по максимуму, поэтому лезли по головам, не жалея себя и других. Теперь Илье стало тошно и стыдно от возникшей только что у него мысли. Тем не менее, пока это еще было возможно, все-таки стоило запастись едой, поскольку одному богу было известно, что будет дальше.

«Нужно взломать какой-нибудь склад, взять консервов и крупы», − хозяйственно подумал Черун, и в следующий миг под его подошвой что-то сочно чавкнуло.

Илья посмотрел вниз и увидел останки похожего на крупного слизня существа, которые за какую-то секунду уже успели съежиться и почернеть. Более того, вся дорога впереди была усеяна темными тельцами подобных существ. Как и «сатанинские цветы», они появлялись из ниоткуда, словно просачивались из-под земли сквозь толщу асфальта и грязного льда, и сразу же после этого мгновенно подыхали, отравленные чужим воздухом.

Черуну пришлось замедлить шаг, чтобы выбирать свободные участки дороги, но слизни появлялись слишком уж внезапно, и поэтому еще пару раз под его подошвами все-таки чавкнули их тела, вызвав в нем дрожь отвращения.

«Интересно, − подумал Илья, − какой название народ придумает для этих существ? Могу поспорить, что оно тоже будет связано с именем дьявола и сопутствующей ему адской терминологией».

Все происходящее сейчас в головах большинства людей напоминало Черуну средневековое мышление. Всем непостижимым для простого ума вещам приписывалось либо божественное, либо дьявольское происхождение, а то, что не удавалось вписать и в эти рамки, толковалось уже с точки зрения народных поверий. Вся эта теологически-фольклорная ерунда присутствовала в головах и раньше, но до таких масштабов она разрослась впервые. Безусловно, в ней был свой практический смысл: объяснения с точки зрения библии или язычества помогали людям смириться с происходящим и принять это как должное.

«А еще, − внезапно вспомнил Илья, − к нам вернулась чудесная средневековая привычка: все непонятное (и оттого пугающее) предавать огню. Ведь поначалу «сатанинские цветы» пытались сжигать, но это не помогало, и они продолжали расти все также буйно. И ведь на этом применение огня, скорее всего, не закончится. Останется немного подождать, и остервеневший народ доберется и до двойников, устроив им настоящую «охоту на ведьм».

Через сотню метров дорога начала становиться чище, однако Черун обрадовался рано, поскольку на его пути возникло новое препятствие.

Перед ним стоял, даже не человек, лишь его тень, напоминающая густой туман, сквозь который смутно просвечивали очертания предметов. Тень была белесого цвета с легким добавлением фиолетового. Раз в 5−6 секунд по ее бледному телу пробегала цветная волна, которая, тоже не отличалась насыщенностью, из-за чего походила на разводы бензина в осенней луже.

Илья застыл на месте, не зная, чего ему ожидать от этого существа. Тем временем туманный призрак тоже не двигался, как будто следил за тем, что предпримет парень. Устав бездействовать, Черун сделал шаг в сторону, и в тот же миг тень повторила его движение с зеркальной точностью. Вздрогнув от неожиданности, Илья отбежал на несколько шагов в другую сторону – призрак снова очутился перед ним.

Внезапно парень подметил странную вещь: когда тень стоит напротив, пар от дыхания Черуна куда-то быстро исчезает, словно его мгновенно всасывает очень сильная вытяжка. В качестве эксперимента Илья повернул голову вправо и выдохнул воздух. Пар пошел не прямо, как это обычно бывает, а уполз в сторону призрака, который стал при этом как будто немного четче и плотнее.

Тогда Черун задержал дыхание и немного подождал. Как он и предполагал, не подпитываясь паром, тень начала бледнеть, но с места все же не сдвинулась. Вскоре наступил момент, когда не дышать стало для Ильи невыносимым, и, решив «будь что будет», он сделал резкий шаг вперед. Что произошло вслед за этим, он так и не смог до конца осознать: по сути, Черун прошел сквозь субстанцию из тумана, но по ощущениям его как будто обдало из ведра с ледяной водой. Оказавшись по ту сторону призрака, Илья жадно втянул в себя воздух, а после ощупал лицо и одежду – все оказалось абсолютно сухим.

Все так же ничего не понимая, парень обернулся. Призрака позади уже не было, а на его месте во льду тротуара образовалось небольшое углубление, в котором покоилась аккуратная лужица. Если бы Черун не знал о стоявшей здесь только что тени и не видел собственными глазами, как по ней пробегали цветные разводы, он подумал бы, что перед ним – обычная лужа с пятном бензина на поверхности.

Продолжая размышлять о том, что это были за формы жизни, с которыми ему только что пришлось столкнуться, Илья незаметно добрел до дома своей подруги, который, как и почти все дома в округе, казался необитаемым. Люди теперь жили, тихо затаившись по своим квартирам вместе с награбленным барахлом. Когда Черун позвонил в дверь, звонок, словно сирена тревоги, разрезал ледяную тишину подъезда.

За дверью послышался шорох. Видно, кто-то смотрел на него в глазок, но сомневался, стоит ли открывать. Спустя минуту на пороге все же возникла Надежда и вопросительно взглянула на парня.

− Здравствуйте, теть Надь. Позовите, пожалуйста, Майю, − сказал Илья.

− Илья, ради бога, прости, но она еще в прошлый раз сказала, что не хочет принимать гостей.

− Пожалуйста, − Черун постарался, чтобы его голос звучал как можно более настойчиво, и у него, кажется, это получилось.

− Ну, хорошо, − вздохнула женщина, − если, конечно, она согласится.

Так и не пригласив Илью в квартиру, Надежда исчезла из поля зрения, а вскоре перед ним появилась Майя, точнее, та, кто ее теперь заменял. Черун поразился удивительной внешней схожести этой девушки с его подругой, но, в то же время, энергетика (если вообще такое существует), которую она излучала, да и сам ее взгляд, были совершенно чужими.

− Скажи, ты ведь не она, правда? – выпалил Илья, не дав ей раскрыть рот.

Аделаида посмотрела на него исподлобья, сильнее закуталась в шерстяную кофту, словно стараясь отгородиться от этого дерзкого и настойчивого незнакомца, и произнесла:

− Чего вы хотите от меня?

− Не надо отвечать вопросом на вопрос. Где она, ты знаешь?

Девушка в ответ усмехнулась и дернула плечами.

− Не имею ни малейшего понятия. Миров много, вариантов столько же. Но может быть, он там, откуда пришла я.

− И где же это место? – нетерпеливо поинтересовался Илья.

− Я не хочу об этом разговаривать, − произнесла Аделаида.

Не зная, что делать дальше, Черун замолчал, а после небольшой паузы спросил:

− Ее мама думает, что ты – это она? – Илья давно заподозрил, что семья Чернобуровых в последнее время живет только этой иллюзией.

− Да, − тихо ответила девушка. – И папа тоже. Хотя, учитывая, что творится вокруг, они уже должны были все понять. Видимо, просто не хотят признаваться себе в этом. Пусть же пока так и остается. Они хорошие люди, а иллюзия позволяет им еще оставаться в себе.

− Ха-х, может быть, просто тебе с ними лучше, чем у себя дома? – пошутил Илья, но по тому, как она потупила взор, понял, что случайно попал в точку.

− Но почему ты не хочешь рассказать мне все? – продолжил он допрос. − Ты пойми, мне кажется, именно я виноват в том, что это началось. Майя исчезла почти сразу же после того, как я принес ей это мерзкий флакон. Знал ведь, дурень, что нельзя с такими вещами играть, но, все равно, отнесся слишком уж легкомысленно. Теперь, как утверждает моя бабушка, грядет Апокалипсис, а я так себя виню, что охота в петлю залезть, не дожидаясь конца света.

Аделаида тяжело вздохнула, а в следующий миг за ее спиной послышались шаги кого-то из родителей Майи.

− Совин все знает, ступайте к нему, если хотите разговора. Я не могу.

Девушка произнесла это едва слышной скороговоркой, а в следующую секунду, чуть не прищемив Илье пальцы, захлопнула дверь.

***

Таким Совина Черун точно не ожидал увидеть. Если во время первой их встречи детектив произвел на него впечатление собранного, ясно мыслящего человека, то теперь Дима выглядел совсем иначе.

Он был сильно пьян.

При этом Совин пытался скрыть свое состояние от внезапно нагрянувшего Ильи, но его попытки были тщетны. Неустойчивая походка, становящаяся мягкой щетина, мутность глаз и сивушный запах изо рта выдавали его с потрохами.

− О, дружочек пришел! – воскликнул Дмитрий, показавшись на пороге перед Черуном. – Как тебя звать-то? Не вспомню что-то…

В его радости не было ничего светлого, наоборот, она была грубой и злорадной. Совин считал, что напившись до такого состояния, он как бы поизмывался над происходящим в целом и над смертью в частности, тем самым поставив себя выше остальных, запуганных людишек. На самом же деле его своеобразная насмешка не была услышана ни вселенными, ни единым живым существом, так как она, прозвучавшая только лишь на дне его души, являлась ничем иным, как искоркой зарождающегося сумасшествия. Как раз ее Илья и поймал, заглянув сейчас в Димины глаза.

Однако было кое-что, сильнее привлекшее внимание Черуна. За спиной Совина, где-то в глубине квартиры, раздавался детский плач, причем, плакал явно не один ребенок, и даже не двое. Целый хор младенцев выводил страшную, невозможную, режущую ухо мелодию. Илье никогда не приходилось бывать в роддоме, но сейчас он предположил, что именно такой силы ор стоит в отделении, где держат новорожденных. Причем, из комнат Дмитрия доносилось такое количество голосов, словно роддом, который Черун представил себе, был чуть ли не самым большим и главным в стране, а вопли были такими яростными, как будто главной обязанностью этого заведения являлись непрерывные пытки младенцев.

− О, у вас есть дети? – наигранно поинтересовался Илья, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно более буднично.

На это Совин ничего не ответил, а только развернулся и махнул рукой, приглашая Черуна следовать за ним, при этом в глазах его снова блеснули нездоровые искры.

Илье смертельно захотелось убраться восвояси, но идти на попятную было уже поздно, и ему пришлось покорно последовать за хозяином квартиры. Тот привел его в спальню, где на кровати, томно развалившись на подушках, полулежала пухлая женщина непонятного возраста с пышной грудью и толстым животом, который сам напоминал подушку и превосходил в объеме грудь как минимум в два раза. Даже на расстоянии Черун чувствовал, как по ее телу растекалась расслабляющая нега, но при этом глаза сохраняли колючее и проворное выражение. На коленях у этой женщины покоилась еще одна подушка, а поверх нее, вопреки правилам безопасности, стоял ноутбук, крышка которого как будто специально была предназначена, чтобы отгораживать эту даму от событий внешнего мира.

Из-за серого зимнего света в комнате было сумеречно, поэтому Илья не сразу смог заметить вторую женщину, забившуюся в угол рядом с окном и нервно теребившую край шторы. Душевное состояние этой второй особы очень сильно контрастировало с настроением первой – в глазах ее стояла влага, на щеках застывали дорожки от уже пролившихся слез, искаженное страданием лицо было бледным, а губы тряслись мелкой дрожью.

Но самым странным в этой комнате было совсем не это, а другое, от чего Илью мгновенно бросило в пот. С таким в сознательной жизни ему никогда не доводилось сталкиваться. Повсюду: на полу, на ковре, на комоде, на тумбах, на свободных участках кровати и даже на подоконнике – были разложены голые плачущие младенцы. Их беззубые влажные рты были разинуты, лица покраснели от напряжения. Все они издавали истошные крики, которые сливались в одну оглушительную сирену тревоги. Плакали младенцы навзрыд, а это значило – давно и основательно.

Попав в такую, мягко выражаясь, сложную обстановку, Черун не удивился, что женщины его появление, либо не заметили, либо просто проигнорировали. Более, того, он понял, что явился сюда в разгар суровой жизненной драмы, которая незамедлительно продолжилась с того места, на котором была остановлена.

− Алевтина, успокойся ты уже, ради бога! – рявкнул Дима на зареванную девушку в углу, силясь перекричать детский плач.

Однако это грозное восклицание вызвало у нее новый приступ рыданий, а чуть погодя, почти задушенная слезами, Алевтина прорычала в ответ:

− Прогони ее отсюда! – и гневно мотнула головой в сторону развалившейся на подушках толстухи.

Совин весь скривился как от зубной боли и растормошил руками свои грязные волосы. Затем, немного собравшись, он обратился к женщине, лежавшей на кровати:

− Машенька, иди домой.

Дмитрий постарался придать голосу мягкость, но вместо этого из-за нервов в него внедрялись визгливые нотки, поэтому говорил он как подросток, у которого начал ломаться голос. Тем временем Машенька, презрительно взглянув на него, неспешными движениями достала сигарету из лежавшей рядом пачки, прикурила ее и с вызовом произнесла:

− Куда домой? Я твоя жена, идиот!

В доказательство своих слов она вытянула вперед пухлую руку с глубоко впившимся в жирный палец золотым кольцом.

Услышав это, Алевтина завыла, уткнувшись носом в колени.

Горло Ильи перекрыл плотный комок. Сглотнув слюну, он спросил Диму:

− А что, собственно, произошло? – хоть ему и не очень интересно было это знать.

Просто хотелось, во-первых забыть, что ему дурно, а во-вторых – хоть чуть-чуть проявить сочувствие.

Совин же, приободренный тем, что можно переключить свое внимание на кого-то еще, обнял Черуна за плечи, заговорщицки близко подвел его к себе и заговорил на ухо:

− Понимаешь, с Машей у меня еще в институтское время были, так сказать, отношения. Тогда я думал на ней жениться, но не стал. А теперь, в один прекрасный день, она появляется здесь, в моей квартире, с кольцом на пальце, и я осознаю, что в какой-то параллельной реальности я это все-таки сделал. Так она сидит здесь, уже не первый день, а вместе с ней у меня появились все ее нерожденные младенцы. Точнее, они не рождались в нашей реальности, и в той, откуда она сама явилась, а в каких-то других – все-таки появлялись на свет.

− Маша! – насмешливо обратился к ней Дмитрий. – Сколько у тебя было абортов?

− Какая тебе разница? – отозвалась она, хмуро глядя в экран. – После десятого перестала считать.

− Вот! – из своего угла подала голос несчастная Алевтина. – Я тебе еще тогда говорила, что она шлюха!

После такой сцены Илье снова подурнело, и он заспешил на воздух. Ни с кем не попрощавшись, Черун покинул эту квартиру под аккомпанемент детских рыданий и истеричного хохота хозяина и побрел к дому. Возвращаться туда ему совсем не хотелось, но идти было больше некуда. Наверное, впервые в своей жизни Илья почувствовал себя настолько одиноким. Единственный человек в этом городе, который хоть что-то понимал, теперь спивался и съезжал с катушек в окружении безумных женщин и орущих детей, Майю он так и не нашел, а в его собственной семье творилось такое же мракобесие, как и везде. Так, хочешь не хочешь, а поверишь в бабкины бредни о том, что кто-то свыше решил наказать нас, таких гордых и самоуверенных, за все наши грехи.

***

Остаток дня Черун провел, валяясь на кровати и бездумно пялясь в потолок. Со стены на него смотрел казавшийся теперь жутким лошадиный череп, который скалился своими крепкими зубами, как будто насмехаясь над бессилием Ильи. Будучи не в состоянии и дальше наблюдать эти издевки со стороны черепа, Черун отвернулся к стенке и не заметил, как уснул.

Наутро, когда он поднялся с постели, в квартире было, на удивление, тихо и спокойно, без нервов и надоевшей всем ругани, словно жизнь вернулась в прежнее русло.

Потягиваясь, Илья вышел на кухню. Сегодня помещение было хорошо проветрено, бутылки из-под стола убраны, да и сигаретные бычки тоже больше нигде не чадили. Поставив чайник, Черун прислушался: голосов домочадцев до него не доносилось, только в каждой из их комнат бодро и буднично галдели телевизоры. Дед, так внезапно воскресший вчера, никак себя не проявлял, поэтому трудно было предположить, здесь он или снова канул в небытие.

Позавтракав, Илья вернулся в свою комнату и целый час резался в игру. Как это обычно с ним бывало в такие моменты, он, полностью поглощенный процессом, перестал наблюдать за временем и обращать внимание на окружающую его обстановку, поэтому внезапное смс вернуло его в реальность. Нехотя Черун протянул руку за телефоном и взглянул на экран, который отобразил следующее: «Сегодня вечером смогу отдать тебе деньги. Как раз вернутся родаки, и я попрошу у них. До встречи)»

Илья долго и непонимающе смотрел на полученное сообщение, пока не задрожала рука, сжимавшая трубку. Он отбросил телефон на кровать, как готовую взорваться гранату, а сам рухнул за ним следом, не устояв под грузом изумления. Смс было от Майи. Более того, оно уже приходило ему ранее, как раз в то злополучное воскресенье, когда она исчезла. Кажется, это было 20 января.

Желая убедиться в том, такое сообщение он действительно получал, и что это не дежа-вю на фоне начинающегося помешательства, Черун стал пролистывать список входящих сообщений. Однако ему пришлось вскоре остановиться, поскольку он понял, что пришедшее только что смс датировалось именно 20 января, а все предыдущие по списку – более ранними числами. При всем при этом, сообщений, полученных после 20 января, в телефоне не было вовсе.

Илью как будто ударило током.

«Сегодня снова то самое воскресенье, − прошептал он. – Но как такое возможно?»

Черун подскочил к окну: город за ним выглядел так же, как в те дни, когда на его улицах еще не росли водоросли, не бродили бензиновые призраки и не ползали слизни.

«Значит, − пришел к выводу Илья, − приключилась новая аномалия, на этот раз – со временем».

Он нервно зашагал по комнате.

«Так. Если сегодня тот день, когда она пропала, смогу ли этому помешать?»

Спеша поскорее ответить на вопрос, заданный самому себе, Черун снова схватился за телефон и раз за разом стал набирать номер Майи. Однако никто ему не отвечал, и даже после пятого звонка подряд в трубке раздавались длинные гудки. Илья не стал отчаиваться, решив, что пока абонент доступен, еще не все потеряно. Быстро собравшись и пулей выскочив на улицу, он помчался по хорошо знакомому адресу.

Оказавшись на месте, он начал настойчиво звонить в дверь квартиры Майи, но и на эти звонки не последовало никакой реакции. Спустя несколько минут тщетных попыток Черун даже перестал убирать палец с кнопки, и так и стоял, слушая, как из недр жилища, словно из другого мира, доносятся истеричные трели. Наконец, он сдался и, готовый уходить, развернулся в сторону лестницы, но в наступившей тишине ему показалось, что за дверью квартиры, куда он только что так стремился попасть, кто-то ходит. Или не показалось? Уже не задумываясь ни о правилах приличия, ни о спокойствии соседей по лестничной клетке, Илья забарабанил в дверь ботинком и сдавлено крикнул:

− Майя, слышишь?

Но внутри снова все стихло, как будто кто-то пытался злостно пошутить над ним. Черуну ни к месту вспомнились случаи в летнем лагере, где он отдыхал, как теперь казалось, сто лет назад. Там существовала традиция: дождавшись, когда все кругом уснут, компания ребят подкрадывалась к намеченной заранее, тоже сладко сопящей, жертве и из тюбика выдавливала ей в нос и в рот жгуче-мятную зубную пасту. Когда настала его очередь, он не спал и слышал скрип половиц под ногами мучителей, но стоило только ему сесть на постели и начать в полной темноте озираться и шарить руками в воздухе, они тотчас же останавливались и затихали. Так и не дождавшись момента, чтобы дать отпор врагам, он уснул, а чуть позже все-таки получил свою дозу пасты.

Но что сейчас обещало ему это затишье за дверью? Даже если бы оттуда выскочил кто-то очень страшный, Илья, все равно, испытал бы облегчение, потому что уже больше не мог переносить это гнетущее ожидание.

Так ничего и не добившись, Черун понуро вышел из подъезда. Он почти на физическом уровне ощущал, что волны отчаяния уже готовы снести хрупкий каркас, на котором доселе держалось его спокойствие.

Поразмыслив, какие еще варианты у него остались в запасе, Илья решил набрать Жанне.

«Лучшие подружки ведь всегда в курсе каждого шага друг друга, − уверенно сказал он себе, − поэтому будем надеяться, что у Бургомистровой в голове тоже есть встроенный компьютер с геотегами от Майи».

− Жанн, привет!

− О, здорово. Чего хотел?

− Тут такое дело, − начал объяснять Илья, − твоя подруга обещала мне кое-какие деньжата вернуть, а сама трубку не берет.

− Майя? – усмехнулась девушка. – Так зайди к ней, рядом ведь живешь.

− В смысле, я хотел сказать, что уже заходил, но у них никто не открывает. А фишка в том, что эти деньги мне нужна очень срочно, − поняв, что по-другому не получится, Илья стал привирать. − В общем, я решил у тебя спросить, ты случайно не знаешь, где она может быть?

− Похоже, тебя опрокинули, − рассмеялась Жанна в ответ, − я понятия не имею, где ее носит.

Подумав, что Бургомистрова вполне может что-то от него утаить, Черун на всякий случай решил надавить на нее посильнее:

− Жанн, я тебе позвонил не шутки шутить. Все очень серьезно, мне срочно нужны эти деньги. В противном случае меня ждут проблемы, потому что я сам уже кое-кому их пообещал. Выручи меня!

Бургомистрова притихла. Ее беззаботное и смешливое настроение в один миг куда-то улетучилось. Она прокашлялась и осторожно произнесла:

− Илюш. Я, конечно, могу высказать предположение относительно того, где она может находиться, но только ты пообещай мне, что отнесешься к этому спокойно, как взрослый и рассудительный человек.

Это заставило Черуна насторожиться, но он, само собой, дал такое обещание. Тогда Жанна осторожно сказала:

− Мне кажется, Майя в отеле «Симфония».

− Что она там делает? – изумился Илья.

− Ну-у-у, − протянула Жанна, − она сегодня там ночевала, и, возможно, еще не вернулась.

− Ночевала? – непонимающе переспросил Черун.

− Да, ночевала, − раздраженно ответила подруга. – Только не надо, пожалуйста, больше ни о чем меня спрашивать. Я думаю, ты не маленький, и сам обо всем догадываешься. Все, Илюш, пока, я и так рассказал тебе больше, чем могла.

Спасаясь от новых вопросов Черуна, Жанна поспешно бросила трубку, а Илья, не теряя ни минуты, помчался в «Симфонию». Будь у него, бедного студента, чуть больше денег в кармане, он, не задумываясь, сел бы в такси или поймал машину. Но он чувствовал, что они могут ему пригодиться для другого случая, и поехал на маршрутке, проклиная всю дорогу ее медлительность.

За стойкой отеля Черуна встретил сонный тип в мятой рубашке, с бейджиком «Вадим» и с прической на косой пробор, возможно, сделанным ему мамой.

− Сегодня ночью у вас останавливалась девушка, − прямо с порога выпалил Илья и, перечислив приметы Майи, с отвращением добавил. – С ней еще должен был быть мужчина.

− Вообще-то, я не должен… − Вадим скучающим тоном начал сопротивление.

− А если подумать? – подмигнул ему Черун.

С этими словами он вытащил из кармана пару тысяч рублей – все, что у него имелось, − и выложил их на стойку перед молодым человеком. Тот, украдкой покосившись на видеокамеру, быстрым движением сгреб взятку, и сообщил:

− Были у нас такие. Ушли примерно часа четыре назад.

− Как ушли? – с недоумением переспросил Илья.

Вадим только пожал плечами.

− Эй! За что тогда я тебе заплатил? Отдай мои деньги, гад!

Парень за стойкой криво ухмыльнулся.

− Какие? Не понимаю, о чем вы.

− Урод! – выругался Черун и покинул заведение.

Прежде чем вернуться домой, он решил еще раз напоследок заглянуть к Майе, как говорится, для успокоения совести.

Каково же было его удивление, когда он, поднявшись по лестнице, увидел распахнутую настежь дверь ее квартиры. Оттуда сильно тянуло морозным воздухом, и вообще, жилище с его открытым в беззвучном крике дверным проемом, казалось одиноким и покинутым. Теперь и Илье захотелось отчаянно закричать.

Он ворвался в квартиру и, заглядывая поочередно в каждое из помещений, несколько раз обошел ее из одного конца в другой. В доме не было ни души, при этом Черун заметил там непривычный бардак, словно кто-то, находившийся в нетрезвом или неадекватном состоянии, ходил по комнатам, задевая попадавшиеся на пути предметы.