Лавандовый раф, 80% арабики

Мы просидели там достаточно долго, чтобы утратить чувство реальности времени и совершенно забыть о холоде. Я подарила ей тёплый шарф, она мне новую шапку. Снежинки всё также упрямо подали на тротуар, и я вникала в лёгкие волны фоновой музыки, когда Лида отложила запись сторис и крикнула мне о симпатичном парне прямо по курсу. Наши вкусы отличались так сильно, что я даже не подумала повернуться и посмотреть, о ком шла речь. Мой лавандовый раф щекотал нос пряными нотками, и я уже думала о своём, когда к нашему столу пришли мужские ноги.

– Привет, – моложавый блондин подсел к Лиде, даже не повернувшись ко мне. Его лицо казалось высечено топором без какой-либо аккуратности. – Павел.

Он протянул Лиде свою худощавую руку, а я закатила глаза. Кому-то удаётся найти парня, едва расставшись с прежним, а кто-то как я: никак не попадёт в поток. Для верности я выдержала 5 минут игнора и решительно попросила счёт. Никто не обратил внимания.

– Я, пожалуй, пойду, – моя карта снова исчезла в кошельке, и я давно уже отправила Лиде фото чека. Потом переведёт мне, когда будет не так занята.

– Постой-ка, – я бы с радостью кинула ему в лицо перечницу, таким ехидным оно выглядело. – Меня друг ждёт в клубе недалеко. Может, составишь ему компанию?

– Нет, спасибо. У меня другие планы.

Я была в нескольких метрах от выхода, я почти ушла. Но Лида была манипулятором со стажем. Она подрезала меня у крайнего столика и тут же начала упрашивать. Я ненавидела это, я этого стыдилась. Разве может быть что-то более бесячее, чем взрослая девушка строящая из себя дошкольницу? Она знала, что я прекращу этот спектакль ценой всего.

Место, куда мы пришли в компании Павла оказалось более, чем вульгарное. Мне всегда казалось, что в заведения подобного класса водят, хм, как бы сказать мягче, легкодоступных дам. Лида, привыкшая к пышным убранствам светской Москвы, тоже была не в восторге. Однако высказываться не стала, позволив молодому человеку взять себя за руку. Видимо, ситуация со Стасиком и правда её подкосила.

– А вот и он! Привет, чувак!

Если бы мне кто-то сказал об этом раньше, я бы подумала, что это сочинение на тему “мои сны в возрасте 16 лет”. Никак иначе нельзя объяснить присутствие в клубе Игоре, который умудрился разочаровать меня дважды. Я даже не пыталась скрыть отвращение, застывшее на моём лице. По нему было видно, что он узнал меня и тоже этому факту не рад. Именно поэтому я решила задержаться и помозолить глаза мужчине, который отчаянно пытался мне разонравится. У него получалось.

Если бы Паша обладал хотя бы крошечной долькой воспитания, он бы нас представил. Но пара шотов, и они с Лидой упорхнули на танцпол, чтобы проверить формы друг друга. Так мы остались наедине с Игорем. Мне доставляло истинное удовольствие напряжение, запечатлённое на его симпатичном лице. Как же приятно оставаться неудобной.

Правда это быстро наскучило. Гордость, словно плотина, державшая меня от любых невзгод, не собиралась рушиться из-за какой-то мелочи. Я любила себя, я собой гордилась.

– Передай Лиде, что я ушла домой.

Развернувшись, я начала проталкиваться к выходу. Люди, разгорячённые алкоголем и ночью, упивались своей свободой и жаждой похоти. Они тёрлись друг о друга в надеждах расшевелить дрова в камине, смотрели томно для себя и косо для окружающих, флиртовали как дальнобойщики с проститутками. Все ловили осколки ночной жизни, чтобы заполнить пустоту своей повседневности. Все лгали.

Я хотела скорее закрыться в своей надёжной раковинке, в мире книг и ноутбука, где каждая история стоит потраченного времени. Вся эта мишура и проходящие лица не стоили новой главы “Тайны моей свекрови”. Вот так я рассуждала, всё ещё по провинциальному аккуратно расталкивая подвыпивших людишек.

– Погоди.

Игорь выбежал за мной, одевая дублёнку на ходу. Я, честно говоря, погони не заметила. Да и не очень-то спешила. Если меня спросить, что я испытала, стоя перед мужчиной, с которым дважды надеялась сходить на свидание, я бы ответила, что ничего. Мои мысли летали по квартире, где я теперь была гостем, но всё ещё чувствовала себя как дома. Артур остался там, держа в кармане моё истерзанное сердце. Я была дворняжкой, которую впустили в подъезд погреться. Я надеялась, что у меня есть дом, но я ошибалась. И теперь мне снова придётся выйти в московскую стужу, чтобы испытать свою удачу на прочность.

Я смотрела на Игоря максимально вопросительно. Игры больших детей интересовали меня меньше всего, а великовозрастный задира тем более. Он больше не казался мне симпатичный или хотя бы приятным.

– Можно тебя проводить? – он смотрел на меня как щенок, просящийся на ручки, но гордость не позволила мне смягчиться.

– Мы это уже проходили, Игорь. Пожалуйста, оставь меня в покое, – я развернулась в сторону дома и пошла, слыша за спиной хруст снега. – Что тебе от меня надо?

– Хм, – он сровнялся со мной, но мои глаза всё также наблюдали за улицей прямо перед собой. – Я сам не знаю. Честно говоря, мой психолог посоветовал мне не бежать от человеческих связей.

– Интересно, – соврала я. – Значит ты решил примириться с человечеством за мой счёт? Прости за грубость, но я не реабилитационный центр, – я тут же пожалела о том, как резко это звучало, но позицию не теряла. – Я девушка. Мне нужна семья. Мужчина, который сможет меня защитить, от которого я рожу детей. Звучит банально, но тебе следует найти человека близкого себе. Все эти качели мне не по вкусу, я люблю стабильность.

– Ух ты.

Он замолчал, но всё ещё шёл по снегу. Не знаю, что его заставило продолжить со мной этот путь, но мне дико захотелось кофе. Я заглянула в круглосуточную пекарню с не очень приятными напитками. Как известно, плохой кофе – всё ещё кофе. Я взяла лавандовый раф, 80% арабики. Игорь взял американо. Я вздрогнула от осознания его присутствия, но позволила заплатить за себя. Хоть какие-то плюсы за потраченные нервы. Он предложил посидеть на пруду, я согласилась. Возможно, мне хотелось перебить воспоминания о наших долгах беседах с Артуром. Интересно, испытывает ли он смятение чувств?

– Я вообще-то непростой человек, – Игорь попытался сесть на заснеженную лавку, но короткая дублёнка не позволила. Мне было нормально. – Но я не плохой. Знаю, звучит как оправдания. Но я боюсь сближения с женщинами, а ты такая, с которой просто перепихнуться не получится.

– Спасибо.

– Да уж, комплимент из запаса Казановы, – он помолчал, мне бы хотелось смущаться, но всё внутри были скрыто под ледяной коркой. – Гоша говорит, что мне лучше держаться подальше от прекрасного пола. Я с ним согласен.

Упоминание моего начальника как-то не ложилось в эту трогательную исповедь, но я внимательно слушала. Нельзя быть такой циничной. Это же не я. Игорь стоял надо мной и пытался быть искреннем, я стыдилась своей холодности.

– Глупо звучит, но с тобой я хочу попробовать сломать схему. Попробовать сходить на свидание, посмотреть кино. Обойтись без быстрого секса и вранья про работу рано утром. Мне бы хотелось попробовать проснуться рядом с женщиной и позавтракать вместе. Прижаться к ней. Понимаешь?

– Вроде да.

Я глотнула кофе, терпкие нотки щекотали мой нос. Мне тоже хотелось спасти свою поломанную душу. Я нуждалась в новых впечатлениях, эмоциях. Артур не опомнится, он скоро женится на Розе, а я брошу лепестки у ЗАГСа, а потом повешусь в своей задрипанной комнате.

Разве я сама не боялась любить кого-то настоящего и близкого? Разве мне не хотелось прикрываться Артуром от реального быта с мужчиной? Игорь делал тоже самое, только вместо безответной любви использовал случайные связи. А вдруг у нас что-то получится? А вдруг это тот самый шанс?

– Поехали на Новый Год на дачу в Подмосковье? Я обещаю не приставать.

– Мы будем вдвоём? – Нотки ужаса скользнувши по моей кожи упали куда-то в глубину.

– Да, – он смущаясь пнул снег. – Могу дать тебе паспорт или ещё что-то. У нашей семьи большой дом, там много спален. Я понимаю, ты меня совсем не знаешь, и я вёл себя не лучшим образом, но будет праздник… Может, пригласишь подруг или друзей? Мои знакомые все разъехались, кто-то сбежал к Гоше. Я тоже туда собирался, но с другой стороны…

– Я спрошу у девчонок. Собиралась быть одна.

Разум кричал, шли его к черту. Он может быть маньяком в 7 поколении или убийцей диких ежей. Он может быть извращенцем. Он может быть подлецом.

А ещё он может быть хорошим парнем, который не будет держать меня во френдзоне 100 тысяч лет (ладно, я сама там держалась). Он мог быть мужчиной, с которым я хорошо проведу время, которого я полюблю.

В конце концов, когда в последний раз симпатичный парень предлагал мне провести праздник вместе? Сколько ещё я буду прятаться от жизни? Это ведь про сейчас. Я одинока сейчас. И мне никогда не будет меньше лет.

Сжав в кулак горло своей практичности, я согласилась.

Глава 12.

– Ты вся состоишь из сплошного несоответствия желаний и возможностей.

Игорь сидел за рулём солидного кроссовера и весело стучал пальцами. Честно говоря, я не знаю, можно ли было сильнее вдавиться в сидение. Мне казалась романтичной вся эта ситуация: снег, кофе, шарф, поездка за город, подарок в сумке. Я долго ходила по торговому центру в поисках подходящего пакетика, в итоге остановилась на хорошем кожаном ремне и милой ёлочной игрушке. Упасть в грязь лицом мне хотелось меньше всего. И вот теперь, когда мы пили кофе в дороге, когда всё это стало достаточно реальным, меня трясло. Мы активно обсуждали мои представления о браке, карьере, писательстве. Пожалуй, Игорь понял меня лучше, чем я сама, но вся эта суета казалась мне чересчур скорой. Я не была готова, я этого не хотела. Или всё же хотела?

– Всё нормально? Я не хотел выглядеть грубым… – он смущённо бросил на меня взгляд, даже не догадываясь, что твориться в моей голове.

– Ты всё правильно сказал, я не обиделась, – отхлебнув лавандового рафа, я поправила рукава свитера. – Мы заедем за продуктами?

– Эдик сам доедет завтра, просто дашь ему список. А, я не сказал. Там есть работники, постоянно живут на даче, поддерживают порядок.

Было ли слышно, как шумно я выдохнула? Ах почему ты не сказал это раньше! Сколько бы нервных клеток я сэкономила!

– Если ты не против, я бы сама закупилась. Люблю погулять между полками.

Он улыбнулся и я, наконец, смогла расслабиться. Удивительно симпатично он смотрелся в свете фонарей. Зимой темнеет куда раньше, чем мне ожидалось.

Наш совместный поход в магазин был тем мечтательным кораблём, куда мне давно хотелось попасть. Мы шутили, смеялись, занимаясь бытовыми вещами. В какой-то момент я так заигралась в семью, что прижалась к нему слишком близко. Он тут же обнял меня за талию и поцеловал куда-то в область головы.

– У тебя невероятно красивые волосы.

Я залилась краской, он не врал. Должно быть, мне следовало тормозить, но я так истосковалась по мужчине рядом, что не могла от него оторваться. Всю дорогу до дачи мы болтали, он то и дело брал мою руку, и я не думала об Артуре, Розе, своих подругах или работе. Я впервые забылась и почувствовала жизнь, как она есть.

Волшебство развеялось на следующее утро. После задушевных разговоров за какао я узнала об Игоре некоторые интересные факты биографии, а главное, я поняла, что он относится к браку также серьёзно, как и я, и очень даже готов разделись с кем-то свою судьбу до самого конца, где бы он не был. Мы пожелали друг другу спокойной ночи глубоко за полночь, он поцеловал меня в щёку.

Прогноз на утро у меня был печальный, я ненавидела сбитый режим. Ложиться не позже часа, вставать не позже 10. Закон сохранения моей энергии.

Но весь этот красивый дом с декоративными мелочами, создающими уют и какое-то спокойствие, убаюкал меня правильно. Я проснулась в спальне, где было жутко холодно (моя любовь к свежему воздуху уговорила открыть крошечную форточку), под тёплым одеялом из пуха и пера, улыбнулась зимнему солнышку и прямо в спальном обмундировании побежала в ванну.

На часах было 9 утра, я надела свитер, джинсы, тёплые носочки. Всё казалось нереальным и слишком идеальным, но я решила, что полна глупых сомнений.

Кофемашина покоилась прямо на закрытой веранде. Я никогда не дружила с техникой, но привычка завтракать в первый час после пробуждения взяла верх. Запах молотых зёрен тут же заполнил пространство. Перед холодильником я замешкалась. Стоит ли вести себя по-хозяйски в чужом доме? Урчание живота приняло решение за меня.

Тосты я поджарила на сковородке, чертыхаясь на электрическую плиту, которой я пользовалась всего несколько раз в жизни. Ветчина, сыр, помидорка, огурчик славно покоились на листе салата и соусе. Пожалуй, в раю частенько готовят сэндвичи.

Я расположилась за большим столом с книжкой на перевес, за окном было светло и спокойно. Не знаю, сколько времени прошло, когда я услышала бряканье замка со стороны балкона. Мы вчера заходили через главный вход на первом этаже и только сейчас я осознала, что тут тоже есть вход через железную лестницу открытого балкона, окружающего террасу.

Везение – это моё второе имя, первое, кстати, не. Такую картинку я прочитала на днях в группе про сарказм. На пороге от удивления застыл Георгий Иванович с симпатичной барышней за спиной. Что может быть хуже, чем начальник под ёлкой? Неловкая пауза, отягощённая моими ногами на соседнем стуле, должна была закончится. Видимо, благодаря мне.

– Доброе утро, – я опустила ноги и попыталась сесть прямо. Понять бы ещё, удивлён он или просто зол. – Меня Игорь пригласил. Он думал, дом будет пустовать на праздники.

– Я собирался в Амстердам, – всё также стоя в дверях объявил Рождественский.

Мы молчали. Предложить им войти в собственный дом было глупо. Сами они не спешили. Кто эта девушка? Жена или любовница? Может, он решил придаться похоти в пустом доме.

– Я Ника, – девушка сбросила шубу и разулась. Я представилась в ответ и предложила завтрак, но она отмахнулась, сидит на каких-то детоксах. Перед моими глазами тут же встал запланированный на вечер стол с оливье и жаренной курицей. Мы что, встретим Новый Год вместе? Может, я смогу уехать?

Георгий Иванович последовал примеру своей спутницы. С каменным лицом он прошёл вглубь дома. Я постаралась отпустить ситуацию и вернуться к чтению. Меня сюда пригласил молодой человек, я не должна чувствовать себя неловко. В конце концов, сами пусть разбираются в своей семье.

Может всё-таки уехать? Думаю, это было бы логично. Нельзя оставаться там, где тебе не рады.

Для удобства размышлений я скрылась в своей комнате, но по дороге услышала разговор на повышенных тонах.

– Я тебе говорил держаться подальше от отношений, пока ты в себе не уверен! Она работает на меня, можешь представить себе, что будет, если произойдёт какая-то …

Нецензурная брань так не состыковывалась в моей голове с Георгием Ивановичем, что я ускорилась в своём желании скрыться. Ужасно неловко подслушивать семейные споры и даже моё любопытство такого не оправдывало. Ты будто стоишь посередине спальни и смотришь, чем таким супруги занимаются после встречи с друзьями.

Большая, мягкая кровать в углу холоднющей комнаты стала моим убежищем. Я достала плед и завернулась в него, прячась от всех своих рассуждений.

Ещё один пустой год бесполезной возни, где я не стала ничьей любимою, женой, мамой. Почему-то, чем сильнее я хотела семьи, тем реже становились ряды моих поклонников. Любил ли меня кто-то по-настоящему? Разве не знала я ответ на этот вопрос? С самого детства я уверовала в невозможность отказа от дорогого человека. Может поэтому мне было так тяжело подпускать к себе людей и ещё тяжелее жечь мосты за спиной.

Многие считают, что раз ты рвёшь все канаты, тебе легко и просто. Но выдирать из себя всё разом, не оглядываясь, кровоточа, жадно хвататься за будущее – это вам не шутки. Конечно, проще оставлять крошечные тропы на случай капитуляции. Но ведь я ненавидела полумеры.

– Можно? – Игорь дождался моего одобрительного возгласа и вошёл, теряясь от смущения. – Извини, я не думал, что… Новый Год с боссом – это, конечно… В общем, я пойму, если ты…

Он оборвался на этой фразе и посмотрел на меня. Видимо, он рассчитывал на гнев, раздражение, шок. Но моё лицо кричало о отречённости, я слишком далеко уползла в свои мысли, чтобы анализировать данную ситуацию.

– Не всё просто с моим прошлым. Я совершал ужасные ошибки, – он шагнул к кровати, но моя фигура хранила безучастие. – Поэтому Гоша всегда волнуется, если видит со мной девушку дважды. Он знает кое-что о прошлом и считает, что мне нужно время окрепнуть. Сложно всё так объяснить.

Игорь сел в кресло, и я знала, что он ждёт моего решения. Мы остаёмся? Мы уезжаем? “Мы” вообще можно использовать? Уместно ли это?

Я быстро прикинула, что Георгий Иванович не согласится остаться там, где буду я, поэтому предложила не пороть горячку. В конце концов, мы приехали первыми. Пусть улетает показывать жене Амстердам.

К обеду мы все собрались за столом за бутылкой хорошего вина из родительского погреба. Ника пила свои соки, я ела приготовленное вместе с Игорем мясо на мангале, закусывая салатом, Георгий Иванович крутил бокал в руке снова и снова. Напряжение между братьями давало мне воодушевление на спокойствие и безразличие.

До того, как мы сели за стол, Игорь рассказал мне, что Рождественский – его двоюродный брат, слишком серьёзный и успешный. Эдакий сын маминой подруги, у которого всё получалось как надо. Ника не была его женой, да и никого у него не было. Для золотого мальчика пара всегда находилась недостаточно прекрасной. Он не афишировал свою личную жизнь, родные и не спрашивали.

Как и водится в любом клише Игорь был неудачной стороной молодого поколения. Уже в детстве он понял, что в их семье место примерного сына занято, поэтому занял свою собственную нишу. А далее классические грехи юных и богатых, обсуждение и наказания.

– То есть тебе вроде как не рекомендуется строить серьёзные отношения, потому что ты ненадёжный?

– Можно так сказать.

За этот наш разговор я несколько раз вспомнила свою семью, где царила атмосфера соперничества, но мы с сестрой всегда были в равных условиях. Конечно, нам обеим иногда казалось, что родители склонны уделять внимание кому-то больше, но это всегда была самая типичная детская ревность, забытая через несколько минут.

Георгий Иванович павшего ангела простил, как и положено доброму христианину, и помог, как положено хорошему брату. Казалось бы, можно было разозлиться и не принять чужих подачек, но Игорь решил, что Рождественский в любом случае будет его осуждать, так зачем же платить по своим счетам? Правда работу найти всё же пришлось, но на этом настоял психотерапевт.

– Вроде как нужно нести ответственность за свою жизнь.

Мне жутко хотелось узнать, говорил ли Игорь своему врачу обо мне, осуждала ли она его выбор, его поведение. Но такой вопрос мог показаться не просто не корректным, а вопиющим. Кто я такая, чтобы говорить обо мне.

– Терапия работает? – как бы между делом спросила я, смешивая соус.

– Это мой третий терапевт. За этот год, – он улыбнулся и перевернул мясо. – Полевой метод, беседа, гипноз. Кажется, я попробовал всё. Это не лучит, просто позволяет держаться на плаву. Ты вроде лечишься, что-то делаешь для себя. Хорошее оправдание трат, правда?

– Может, ты плохо стараешься?

Он как-то странно посмотрел на меня, но описать этот взгляд я никогда не смогу. Зато я могу точно определить, что по моей коже пробежался мороз и я впервые подумала, что мой новый друг вполне себе может оказаться сумасшедшим.

Теперь я сидела за красивым столом, слишком большим для компании из 4 человек, и думала, что Георгий Иванович собирался провести время с девушкой, о которой забудет на следующей неделе, в тихом семейном доме, а получил свою подчинённую и полусумасшедшего брата. Злорадство внутри меня от души смеялось.

– Георгий Иванович, – он вздрогнул. – Почему не получилось с Амстердамом?

– Виза, – он холодно смерил меня взглядом, показывая, что на этом разговор окончен.

– Не успели подготовить документы? – мне нравилось делать так, как не нравилось другим.

– Моя дура-секретарша вовремя не забрала паспорт. Осталась без работы.

– Ты всегда был жёстким руководителем, – отметил Игорь, схватив колечко лука двумя пальцами. – По-моему, можно было обойтись строгим предупреждением. Она же не специально, я уверен, ты завалил её работой по самую макушку.

– Поэтому ты и не руководитель, – отрезал Рождественский и, наконец, сел прямо. Его вилка устремилась за куском мяса. – Правда ты хорошо готовишь. Это, несомненно, главное качество настоящего мужчины.

От такой колкости я приоткрыла рот. Мне казалось, что они очень даже ладят.

– Ты вроде бы арт-директор? Это тоже управленческая должность, – я попыталась спасти самолюбие Игоря. – Мне кажется…

– Ключевое слово – кажется, – отрезал Георгий Иванович. – Сколько у тебя в подчинении людей? Ноль! – он яростно пилил кусок на своей тарелке. – А где ты стал директором? В баре! А кто тебя туда устроил? Жёсткий брат, – он бросил нож, на скатерти тут же расплылось пятно. – Вот, что я тебе скажу, пока ты веселился, я учился ответственности. Не надо учить меня работе с персоналом!

Игорь остался спокойным. Он послал брату воздушный поцелуй, а я решила, что стоит уехать. Ника всё также безучастно пила сок.

– Так вы братья по отцам? – я хотела увести разговор в сторону, совершенно не догадываясь, что любая тема может вывести на конфликт этих людей.

– Мой отец брат его матери – спокойно сказал Игорь, насадив помидорку черри на свою вилку. – Когда его горе-папаша бросил семью, нам пришлось им немного помочь…

– Закрой рот.

– Разве я вру?

– Это наше семейное дело, – Георгий Иванович покраснел, отчего мне стало его невыносимо жалко.

– Значит про меня ты можешь говорить что угодно, а всё, что касается тебя – под запретом? Тебе не кажется, это нечестно?

– Игорь, – дёрнуло его за рукав я. – Мне кажется, что будет лучше мне уехать домой.

– Нет!

Они сказали это одновременно и так громко, что меня передёрнуло. Даже Ника растерянно смотрела по сторонам.

Я оказалась в ловушке братской конкуренции. Они самоутверждались передо мной и не собирались это заканчивать. В этот момент на подкорках моего сознания появились страхи, которые предупреждали меня, что ехать с малознакомым человеком на дачу – сомнительное удовольствие. Теперь они меня не отпустят. Такси сюда будет стоить огромных денег. Зато я получу урок на всю жизнь. Как же я ненавижу треугольники!

Глава 13.

Вопреки здравому смыслу и собственному мнению, я согласилась остаться. Возможно, во мне всё ещё сильно было наивное мнение: любую вещь можно подчинить. Конечно, отношения братьев были далеки от эталона, но и я сама, стоит признаться, идеальностью не блистала.

Чтобы там ни было, а я принялась за готовку с необычным рвением, поскольку женское тщеславие всегда шагает впереди. Картофельное пюре, курица, оливье – стандартный набор снежного волшебства. Много раз я представляла себе Новый Год в компании мужчины, который мне нравится. Всё, казалось, сложится идеально. Мы будем много смеяться, украшать дом, периодически прерываясь на нежности, опоздаем на все запланированные передачи, съедим слишком мало и уснём счастливыми.

Сейчас присутствие начальника хорошенько подпортило мой план. Да и Игорь не был всё ещё тем самым. Я не могла отделаться от мыслей об Артуре. Преступные фантазии, где он был со мной, а не с Розой, оставались под запретом, но подсознание то и дело вырисовывало всевозможные истории нашего совместного времяпрепровождения.

Я отмахивалась, поглядывая “Иронию судьбы” в полглаза.

– Ненавижу этот глупый фильм, – Георгий Иванович расположился на террасе прямо возле телевизора со стаканом сока и журналом. Неужели в целом доме он не нашёл более уединенного места. – Кому вообще может понравится такой бред?

– Мне, – я впитала этот фильм ещё в детстве и всю советскую классику была готова отстаивать с кулаками. Он мне тут не начальник, в конце-то концов. Самый умный что ли. – Попробуйте на соль, – я впихнула ему ложку пюре прямо в рот так, чтобы он не успел опомниться. – Нормально? – Рождественский растеряно кивнул и проглотил пюре.

– Что ты…

– Было бы неплохо, если бы у меня были помощники, – я нашла на кухне свои заготовки и вернулась. – Ваша спутница отказалась от любой возможной работы, Игорь у мангала жарит еще немного мяса. Вам достаётся торт. Вот корж, вот сгущёнка. Промазывайте хорошо, – я положила перед ним всё, что нужно.

– Я не буду играться в пекаря, – он отодвинул от себя блюда и разложил журнал. Фрукты уже были у меня в руках, я села рядом.

– Ну значит, вы не будете есть.

– Что?

– Кто не работает, тот не ест.

– Это. Мой. Дом!