История одного злодея

Аня окаменела. Он не шутил, и не думал шутить. Она его пленница и ему всё равно, что будет с ней завтра. Внутри запульсировало острое желание порезать себя, чтобы выпустить наружу это разочарование.

Она встала на ватные ноги и пошла к Замку. Теперь ей придется действовать смелее, если она хочет выжить. Бандит не оставит её в живых, она была уверена в этом. Значит придётся идти через дуболома.

Глава 14.

Люди, побывавшие в очаровательной пятничной московской пробке, никогда не захотят по собственной воле повторить сие мероприятие.

Астарот часто бывал за рулём великолепного хищника и чётко знал время, когда не стоит пытаться пробиться из Подмосковья в Москву. Пятница и воскресенье считались критическими днями для любого автолюбителя.

Как только мгла тёплой летней ночи легла на город, Астарот через охранника передал Анне, что пора спускаться. Вопреки всем его ожиданиям, она не капризничала, молча положила в багажник сумку, подаренную Люци, и села вперёд, пристегнувшись.

– Сколько нам ехать? – её ровный голос не обладал прежним вызовом.

– Часов 7-8, – парень не пристёгивался, как и все молодые и безбашенные. – Я хотел взять нам что-нибудь перекусить, но Асмодей сказал ориентироваться на фуры. Сейчас проще поесть в дороге.

Машина рванула с места под гулкое молчание обоих.

С высоты своего полёта на происходящее смотрел Люци. За его спиной в кресле расположился безликий Велиал, жадно жевавший какой-то хрящик. Ему не нравилась вся эта церемонность, но противостоять Люци из-за такой мелочи было просто глупо. Да и кто вообще решится ему противостоять.

Ту его сторону, которую так опасался Велиал, нечасто можно было увидеть, однако она всё же прослеживалась в его похолодевших от преступлений глазах.

– Мне эта девчонка сразу не понравилась, Люци, ты знаешь. И я бы добился большего просто поиграв с ней в подвале, но ты был против такого метода. Теперь она нам не нужна. Какой смысл мне ехать за ними?

Люци отошёл от окна и сел в своё винтажное, как сейчас принято говорить, кресло. Это была всё ещё та кожа, которая протиралась через лет 10 активной эксплуатации и при этом всё равно выглядела роскошно. Резные боковины добавляли его образу лоска.

– Смысл в том, мой дорогой Велиал, что я не доверяю Астароту, – Люци видел, как вытянулось лицо его собеседника. Ещё никогда он не позволял себе вслух произнести такое в адрес своего юного протеже. – Да-да, не надо удивляться. Он хороший парень, мы все это знаем. Но я сомневаюсь, что в нём есть достаточно смелости и … – он задумался над термином. – жизненности, что ли.

– Жизненности?

– Да. Реалистичного подхода к действительности, – Люци потёр пальцы друг о друга, будто свернул бумажку. – Анна Шилова – свидетель. А умный человек не оставит следов, даже малозначимых.

– Да, никогда не понятно, какая пешка будет королём, – Велиал надеялся отнести это и на свой счёт когда-нибудь. – Помнишь Валеру Солнцевского?

– Да.

– Я был уверен в нём, как в себе.

– А в итоге его закатали под отреставрированный кусок Киевского шоссе, – он опустил ладонь на деревянную ручку, прекрасно холодную. – Она должна умереть. Астарот слишком мягкий, он даст ей убежать.

– Он не такой дурак…

– Твой самолёт завтра утром. Послоняйся рядом с ними, погуляй. Если что-то пойдёт не так, попрощайся с обоими.

Удивление, которое испытывал Велиал в связи с этими указаниями, отражалось на лице, но Люци не смотрел в его сторону. Честно говоря, ему было глубоко наплевать на чьё-то мнение. Голова снова начинала раскалываться и приступы боли остро жалили его могучие тело.

Велиал ушёл, а Люци выпил очередную порцию сока. Из открытого окна веяло ночной прохладой, он глубоко вздохнул и вернулся в своё кресло. Начатая книга Познера про крушение его идеалов валялась на столике, забытая человеком, который её купил. Свет от лампы прокладывал тени на его уставшем лице.

Ему не хотелось читать, не хотелось думать. Измученный собственной персоной, он прикрыл глаза и попытался войти в состояние безмыслия. Унмани авастха дхьяна – так Баба называл их совместную медитацию.

Баба… Что бы было с Люци, не встреть он после случившегося такого человека? Йог, дающий мастер-класс в Москве, был приглашён своим учеником на приём в загородный дом. И хоть Баба не прельщён мирскими ценностями, он приехал со своей переводчицей, дабы не зарыть ростки просвещения у своего приятеля. Тот с радостью рассказывал высокопоставленным засранцем о своём гуру.

Нужно было видеть этот цирк. Апрель, достаточно холодный даже для России, полуголый старик с круглыми бусами на руках и шее, босиком. Для общества он был обезьянкой, диковиной куклой. Но Люци, тогда ещё молодой и полностью сломленный, сквозь наркотическую негу заметил, как добродушно этот человек позволяет смеяться над собой, какой добротой он окружает пространство вокруг себя.

Но это не могло произвести должного эффекта на убитого горем юношу. Он вышел в сад, чтобы закинуться очередной дозой. Немного переборщив, Люци осел на лавку. Ориентация была потеряна, всё плыло перед глазами. Мысли, которые сжигали его трезвого, отходили на второй план, теряли реальность. Он плыл по волнам своего опьянения, самого действенного обезболивающего.

Неизветно сколько прошло времени перед тем, как его нашёл Баба. Но когда этот иссохший человек сел на лавку рядом с Люци, тот уже понимал происходящее вокруг, что повергало его в новую волну отчаяния. Мужчина с улыбчивой девушкой казались назойливыми мухами, но он не сказал ничего, он хотел уйти.

Баба начал говорить что-то на хинди, мудрый и чёткий слог, глаза его сострадали. Вслед за ним переводчица начала свою речь на русском.

– Ты убиваешь своё тело, потому что думаешь, что умерла душа. Но это неправда. Боль, которую ты испытываешь, и есть подтверждение её жизни, – Люци смотрел на них, как на сумасшедших, но не уходил. – Никто не может решать, когда и как ему сужденно попрощаться с миром. Контроль – это иллюзия. С позволения Бога мы живы, с его позволения мы мертвы.

– Тогда как быть с самоубийством? – Люци сделал шаг к старику, пока его переводчица чиканила вопрос. Он рассмеялся.

– Это то, чем ты пытаешься заниматься. Но Бог сказал мне, что я могу помочь. Бог даёт тебе шанс. Примешь ты его или нет, это твоё решение. От этого будет зависить его будущие решения на твой счёт, – девушка улыбнулась, Баба тоже. Оба они молча и учтиво смотрели на Люци, но не было в этом напряжения.

– Что вы от меня хотите? Чтобы я сворачивался в морской узел на коврике?

– Год.

– Что?

– Мне нужен год твоей жизни. Тогда ты сможешь помириться с собой.

Люци не верил во всевозможные ритуалы и буддиские молитвы. Он бывал в церкви пару раз за жизнь и никогда более не чувствовал потребности туда возвращаться. Духовность не была ему свойственна, как и модные течения в верованиях. Он был бандитом, преступником и убийцей. Реалистичнее персоны сложно найти. К тому же Баба просил год, а это время, за которое все ветра криминального мира поменяются и ему придётся заново строить свой авторитет. Согласиться на это было бы величайшей глупостью, которую Люци, восходящая звезда Москвы, просто не мог себе позволить.

– Хорошо, – он протянул уверенную руку в знак заключения сделки, хотя сам не понимал, зачем это делает.

Баба пожал его ладонь и что-то прошептал на хинди. Его переводчица уже пошла в сторону дома, а повторить слово Люци не смог. Пройдёт время прежде, чем он узнает, что Баба сказал ему: "такова судьба".

Аня не очень-то верила в существование рока, но свято чтила силу духа. Естественно, в собственном лице. После тех ужасных ломок, что преследовали её благодаря отказу от морфия, она готова была кричать в лицо всем и каждому. Для достижения желаемого нужна всего лишь воля. Конечно, если бы она не страдала так явно пороком гордоны, она бы задумалась, почему её отвыкание прошло так легко. А на это было 2 причины. Одна из них не слишком концентрированный товар её друзей. Да-да, это имеет огромное значение. А вот другая, более интересная, сидела на водительском месте и пару дней подряд подкладывала ей в еду мизерную дозу чудо-средства.

Напомним, что Астарот вырос среди наркоманов, поэтому хорошо знал, к чему приведёт резкий отказ от наркотика. Даже бодяжного. В своём несчастном детстве он не раз наталкивался на охладевшие тела бывших людей, которые не выдерживали отсутствия химиката и протыкали себе грудь ножом, например.

Но как настоящий джентльмен он бы не упомянул об этом даже под страхом смерти. В конце концов, вера в собственные силы ещё никому не помешала.

Он знал, что убьёт её, как только они двинуться в обратный путь. От этого сердце его беспощадно трепыхалось, и он надеялся, что господин Случай успеет вмешаться до того, как ему придётся замарать свои руки.

Аня спала, подложив небольшую подушечку под голову. Он купил её на детской ярмарке и теперь не мог отделаться от мысли, что везёт на убой молодую девушку, почти дитя. Да лучше бы он сдох тогда, когда Люци поймал его! Лучше бы ему вообще не рождаться.

Дорога была пустынной и всё ещё долгой. На очередной заправке Астарот взял себе кофе.

– Красивая, – женщина кивнула в сторону спящей Ани.

Действительно, она была хороша. Таким девушкам вовсе не нужна косметика, чтобы нарисовать себе лицо, оно у них от природы. Чёткие линии бровей, крупные глаза, яркие губы. Такие нежные волосы цвета карамели. Да, определённо, в других обстоятельствах Астарот бы попытался добиться её расположения. Но даже тогда её вздорный характер мог разрушить все возможные планы. Она была невыносима.

Он сел в машину, поставил кофе и услышал, как сбоку заелозила Шилова.

– О, кофе! Глотну у тебя? – она тут же припала губами к стакану, не дожидаясь ответа.

"Она просто кусок мяса! Она просто кусок мяса!" – повторял себе Астарот.

Глава 17.

Ходят слухи, что Санкт-Петербург – город аристократичной печали, тот, кто оплачивает утраченную когда-то интеллигенцию, вместе со своим статусом столицы. Не для кого не секрет, что Москва всегда была проворнее и энергичнее, поэтому и обскакала старого и вежливого кряхтуна.

Несмотря на мнение большинства, этот город вовсе не так сер, как говорят знатоки. Есть в нём очарование правильной архитектуры, величайшей задумки, мудрости воды. Ох нет, это не российская Венеция. Питер не похож ни на кого, он полон достоинства и культуры. Но молодое поколение уже начало исправлять положение дел.

Астарот предпочитал Москву, в которой вырос, а это значит, что он упорно не хотел принимать изысканных правил местного общества. Да-да, в бандитской среде от этого тоже никуда не деться.

Василий, глава питерского филиала, был человеком скользким и двуличным, но по всем традициям высшего света (к которому, к слову, он никогда не относился фактически) выглядел радушным и дружелюбным. Астарот с Аней остановились в живописнейшем месте, окнами на канал Грибоедова. Маленькая, но уютная двухкомнатная квартирка с высокими потолками. Видимо, бывшие барские хоромы.

Девушка что-то вылудила из чемодана и тут же скрылась в ванной. Астарот упал на тахту и сказал себе спасибо за то, что на последней заправке всё же забежал в туалет.

Мечтательная дремота серого утра после бессонной ночи опоясала его усталую голову тёплым дурманом. Он прикрыл глаза от благого удовольствия, но стук в дверь разрушил намечавшийся покой.

Увы, он знал, кто это. Тот самый Василий, не Вася, ни в коем случае, а Василий. Как-то один рисковый тип надумал сократить его имя, так сказать, по-братски, и получил три пули в лоб. С тех пор никто не решался повторить дружественную попытку, в криминальном мире так работало всё.

Мужчина в деловом костюме и начищенных ботинках впорхнул в зал. Кажется, со времен их последней встречи он значительно помолодел.

– Доброе утро, доброе утро, голубчик! – его нежный баритон отчеканивал слова. – Ты мог найти себя покои куда шикарнее.

– К чему нам лишние траты?

Василий непонимающе посмотрел на парня и кивнул в сторону кресла. Естественно, он хотел присесть.

Астарот недолюбливал снобов. В отличие от Люци он не мог оценить деловую хватку и трезвый ум этого устаревшего человека. Для него он был типичным выпендрёжником, которого правила не позволяли поставить на место. «Голубчик! Голубчик!» – повторял про себя Астарот.

– Люци сообщил, что тебя сопровождает юная особа, – почтительная пауза для одобрительного кивка. – Чудесно, чудесно! Могу я порекомендовать вам гида по городу?

– Я не в первый раз здесь.

– Да, но ты же никогда по-настоящему не видел Санкт-Петербург. Всё дела, заботы…

– Я и сейчас не в отпуск, – ему хотелось быть тактичным, но куда уж там. – Вы же знаете суть дела?

– Несомненно! – мужчина сменил светский тон на деловой. – Двое молодых людей внизу помогут со сменой караула.

– Это ни к чему.

– Таково распоряжение Люци, не обессудь. – Василий не глядя отключил звонок на мобильнике. – Ох уж эти технологии! И минуты не поговорить спокойно. – он поднялся, чтобы покинуть квартиру. – Дела обстоят хорошо, об этом можешь не переживать. Возьми даму на прогулку, пообщайтесь, развлекитесь. А в воскресенье возвращайтесь к себе. Хотя для начала тебе хорошо бы поспать, выглядишь ты скверно. – Он остановился в дверях. – Вячеслав на этаже, на всякий случай. Вы в полнейшей безопасности.

Они попрощались. Астарот запер дверь и осознал, что Люци в нём сомневался. Иначе бы никогда не приставил этого развалину к нему. От этой мысли внутри у него всё перевернулось.

Что всё это значит? Не пытаются ли от него избавиться, послав на невыполнимое задание? Да нет! Люци ценит его, он его спас, он просто не может так просто выбросить его.

Тахта уже не была такой очаровательно мягкой. От размышлений между его густыми бровями образовалась угрюмая полоска. Что он мог сделать? Убить Аню и доказать, что чего-то стоит. А что если потом его самого спишут со счетов? Он задумался. Нет, зачем тогда открыто присылать Василия? Он мог попросить его молча, без шума. Астарот бы и не догадался, что за ним следят. Он его предупреждает? Даёт ему шанс победить свою жалостливую природу из-за страха перед собственным концом?

Девушка вышла из ванной, завернутая в полотенце. Её мокрые волосы прикрывали нагие плечи. Две совершенно ровные ножки ступали по паркету, оставляя влажные следы.

Она села рядом с Астаротом так, чтобы хорошо видеть его профиль. Глубоко в своих мыслях он и не заметил её присутствия, зато она оценила свои шансы на успех. Он был красив по всеобщим канонам, статен и раздражал своим обаянием. Ане не нравились слишком «причёсанные» мужчины, но в данной ситуации это был отличный вариант. Предать глазам наивный и слегка влюблённый взгляд.

– Ты чего?

Когда он пришёл в себя, она уже залезла к нему на колени и охотно управляла ситуацией. У него не было шансов устоять, он был слишком молод и поэтичен, ему нравилось всё, что касалось красоты и страсти.

Спустя несколько часов волшебных утех, после всего случившегося, Астарот заметит шрамы на её теле. Тонкие и ровные. Он спросит откуда это, и она тихо опустит глаза на словах «долгая история». В своей хитрой головке она уже придумала ужасную историю истязания, но это потом. Врать нужно с максимальным количеством правды, так учил её отец, чтобы не запутаться и говорить искренне.

– Ты ещё не видел, какие чудеса делают врачи, чтобы избавить меня от этих следов. Процедура не быстрая, но эффективная.

С этими словами она прижмётся к нему, как к спасательному кругу и его мечтательная, детская душа не почует неладного. Он ей поверит. Он её пожалеет.

Глава 18.

Владимир Сергеевич Шилов покидал небольшую квартирку в центре города. Это была арендованная им лачуга для любовницы Таточки. Девушка казалась благодарной и не просила больше, чем он давал. Из-за растущего аппетита Владимир Сергеевич бросал не одну любовницу. Кто-то намекал на собственное жильё, кто-то на статус, кто-то на денежное обеспечение. Это не вызывало разочарования, потому что, в отличие от большинства старых и успешных, он не питал иллюзий, что интересен кому-то как человек, а не как заначка. Он и сам притягивался на красоту, успех. Поэтому понимал своих любовниц и не судил.

Там, где нет эмоций, есть грубый расчёт. Поэтому ни одна пассия Шилова не получила в дар что-то действительно дорогое. Бери, что дают, или ищи лоха, который самоуверен, потому и лох.

Водитель ждал его внизу, покуривая сигаретку на улице. Было тепло, но ещё недостаточно жарко.

– Доброе утро. Вам тут передали, – водитель протянул записку.

Приглашение на встречу от самого Люци. Какая честь. Дабы не поддаться страху Шилов швырнул записку в урну и кивнул водителю занять своё место.

Он вызывает его к себе в Замок. Да сейчас! Как же! Владимир Сергеевич не прогибался в 90-ые и не собирался делать это сейчас. Толстыми пальцами он набрал номер Пугина.

– Так просто не может продолжаться! – без приветствий начал он. – Я ему не дворовой паренёк, гонять меня по желания. Вы либо присмирите его, либо я найду способ сам. Или даже у вас нет власти над этой мразью?!

– Здравствуй, – голос Семёна Карловича как всегда ровный и добродушный остудил бы пыл кого угодно, но Шилов не хотел верить пустоте. – Успокойся, для начала.

– А вы меня не успокаивайте, дорогой друг! Вы рещите ситуацию или нет? Да или нет?

– Люци знает, что не сможет живым скинуть тебя с твоего места. Что ещё больше удивляет меня. Я не знаю, зачем он всё это делает, скорее всего от скуки.

– То есть моя жизнь, моя работа – это развлекалово?! Ну уж нет. Пошёл он к чёрту!

Шилов бросил трубку и приказал водителю ехать в офис. Семён Карлович продолжил пить свой омерзительно полезный чай под чутким руководством Клавы. Он и сам был крайне обеспокоен. Но если Шилов боялся за своё положение, то Пугин боялся за его дочь. Клава знала об этом, поэтому ещё утром принесла благие вести. Девочка в Питере с Астаротом. Все знали, что парнишка не причинит вреда даже мухе. Но Люци никогда и никого не оставлял живым, это было его кредо.

– Он её не убьёт, – Клава мыла какую-то хрустальную вазу и не смотря на своего спутника продолжила. – Не изводи себя, всё под контролем.

– Ты звонила Василию? – она улыбнулась и хитро посмотрела своими такими же живыми глазами. – Что там?

– Они расположились хорошо. День у них точно есть. Я думаю, Люци дал Астароту это задание, чтобы избавиться от него. Он же не выносит никаких эмоциональных связей.

– И все знают, почему.

– Послушай, – Клава села за стол, её морщинистые руки всё ещё были влажными. – Ане намного лучше с бандитами, чем с отцом. Ты только послешай его! Он ведь ни разу не произнёс её имени.

– Я знаю…

– И ты знаешь, что официальные бандиты – это не самые страшные люди. Кто бы там, что не говорил, – она вернулась к раковине. – У власти сидят преступники куда опаснее.

– Мне не нравится, что Люци никого не слушает.

– Он всегда таким был. Даже мальчишкой считался неуправляемым. Был бы Баба жив…

– Клава, он бы никогда такого не сделал при Бабе.

– Но Баба мёртв. И нам всем стоит задуматься.

Пугин знал на что ему намекают. У Люци уже нет авторитетов, и он эмоционально не стабилен. Сегодня он похитил дочь не последнего человека и теперь намерен убить её. Вот так просто, будто это ничего не стоит. Определённо стоило задуматься.

Серые тона любимого кабина Шилова разбавлял молодой человек лет тридцати на вид. Его называли Скрудж и Владимир Сергеевич не хотел бы знать, почему. Он был крепким сибиряком с внушительным шрамом на всю щёку и увесистой челюстью. Его мутные, серьёзные глаза не давали шансов на шуточки. Он не улыбался, и когда Шилов вошёл в собственный кабинет не потрудился встать для приветствия.

– Спасибо, что приехали, Скрудж, – Владимир Сергеевич протянул ему руку, но тот лишь опустил глаза.

– Обойдёмся без всех этих нежностей, – молодой человек не шевелился. – Я хочу миллион не рублей за его голову. Да или нет.

– Послушайте, – Шилов считал, что уважительное обращение поможет наладить дружеский контакт. – Это ведь и для вас хороший шанс. Стоит ли так разбрасываться огромными суммами? Мы всегда можем договориться.

– Значит так, – он встал. – Я в курсе, что все продинамили такой заказ. А ещё в курсе, что это может стоить мне жизни. Поэтому либо то, что я сказал, либо до свидули.

Шилов смерил возможный торг. Нет, этот не прогнётся, он хорошо знает, на что идёт, и что он нужен. В конце концов, этот миллион он снимет со счёта жены, доставшегося от её папочки. Наплетёт что-нибудь про выкуп Ани и т.д.

– Однако вы умеете добиваться своего, молодой человек, – он хитро улыбнулся. – Я согласен.

– Отличненько, – Скрудж всё ещё стоял. – Всё по чесноку сделаем. Аванс 200 кусков, налом, мне в руки. К понедельнику дело в шляпе, и я забираю остаток.

– Заходите после обеда. – Шилов увидел широченную спину у дверей и окликнул парня. – А не боитесь, что я не заплачу остаток.

– Значит земля вам будет пухом.

Через час Шилов сидел у ног своей в доску пьяной жены и рассказывал ей требования этого негодяя. Прожить с человеком много лет, значит знать его от «А» до «Я». Он манипулировал Викторией, та не поддавалась. Она хорошо знала, что у Шилова есть крупная сумма, вовсе не в обороте, как он ей пел. Также она понимала, что как только муженьку прижмут хвост, он сбежит заграницу, а это значит, что он разбросал свой капитал по всему миру. И ещё он ни за что не потратить такую огромную сумму на свою дочь. Виктория тоже не горела таким желанием.

Конечно, читатель может осуждать такую мать, призирать её. Но если хоть немного постараться встать на её место, то можно увидеть, что без этих денег она будет абсолютно зависеть от мужа, который при удобном случае избавиться от неё. А что она умела? Чего она стоила?

Сначала она жила за сильной спиной отца, который не понимал, зачем женщинам работать и думать. Спустя несколько ссор и жёсткого настояния матери, Вика всё же пошла учиться. Но встретила Шилова и окончила ВУЗ только благодаря отцовским связям. Тот был доволен и знал, дочь выкинет из головы все эти бредовые мысли про самореализацию. Мать правда долго настаивала. Проведя жизнь в тени властного мужа, она мечтала, что её дочь ни от кого не будет зависеть. Ах, эти родители, которые хотят сберечь детей от своих ошибок!

Что могла хотеть девочка, получавшая от отца всё, что хотела, без каких-либо усилий? Она хотела такого мужа. Вот оно, первое правило. Запомните, девочки, любовь отца никогда не будет похожа на любовь мужа. И это нормально.

Но тогда она этого не понимала. Ей казалось, что мать так счастлива в браке, так беззаботна и любима, что просто стыдно хотеть большего. Тогда она ещё не понимала, как человеку важно быть личностью, как хочется иметь мнение и быть единицей.

И вот, будучи взрослой, она не совершает ошибку матери, которая говорила одно, а своим примером показывала другое. Она остается эгоисткой и спасает себя в пьяной реальности, отстраняясь от жизни, которая её не устраивает.

– Я не отдам тебе папины деньги, Шилов. Можешь не рассчитывать, – бокал в её руке пускал игривые красные волны. – Ты думаешь, что самый умный, да? Я знаю, что у тебя куча бабла.

– Вика, речь идёт о нашей дочери! – максимально жалобный вид, должна же эта стерва хоть как-то купиться. – Я буду переводить деньги несколько дней, а ты можешь их снять за 5 минут! Хочешь, я напишу расписку и всё тебе отдам?

– Не делай из меня дуру. Отвали. Будь героем за свой счёт.

Она пнула его в бок, отчего глаза Шилова нездорово блеснули. Виктория знала, что это унижение его эго долго не переживёт. Но если бы она тогда знала, что после второй бутылки отключится, а обиженный муж вызовет психушку. Если бы она знала, что Шилов терпел её только из-за этих денег, уверенный, что, когда она подсядет на бокал достаточно крепко, он сможет лишить её и этого. Если бы она знала, что после её пинка он решил не ждать, ведь дочери нет рядом, а значит есть хороший шанс не делиться. Если бы она знала, посмела ли бы она сделать такой неразумный ход?

Глава 19.

Люци сидел в своём резном кресле и слушал отчёт Асмодея о последних завоеваниях. Да, их империя росла не по дням, а по часам, и если так продолжится, то какой-нибудь варвар обязательно попробует отжать хоть что-то.

Бизнес не знает уважения и жалости. Здесь выживает сильнейший и за твоей спиной всегда сотня более молодых и безпринципных. Всегда нужно быть на чеку.

Долгая и плодотворная дружба Пугина и Люци, которая многих приводила в замешательство, была ценной валютой. Нечасто встретишь человека, которому можно доверять. И хоть Люци и был в последнее время отрешён, Семён Карлович никогда не пойдёт против него, тем более за спиной. Это он знал чётко.