История одного злодея

– Одну секундочку, – старушка открыла поисковую систему и ввела имя. Пропуск тут же показался перед её глазами. – Что-то не находит. Пройдите в бюро пропусков, вон тот кабинет и сделайте бумажный.

– Слушайте, мне некогда возиться с этим. А ну-ка пропустите меня!

Молодой человек в медицинской форме выглянул из-за угла, старушка улыбнулась ей ещё раз.

– Без пропуска нельзя.

В бюро работала молодая девушка, явно зависавшая в ютюбе. Её работа была куда срочнее, и Аня быстро прошмыгнула мимо стойки, но её подхватила рука.

– Милочка, вы знаете правила?

– Да-да, – она попыталась дёрнуться, но старушка крепко держала её локоть.

– Тогда вы в курсе, что одной тут гулять нельзя. Я вас провожу и расскажу, чего ещё нельзя делать.

Ей пришлось просидеть в комнате свиданий минут 20, прежде чем старушка вышла, а тот самый санитар повис возле стеклянной двери. Аню жутко раздражала вся эта медлительность, вся эта обстановка, но она не хотела угодить сюда следом за матерью и позволить дальним родственникам отца распоряжаться их имуществом. Его больше нет.

Викторию привела медсестра. Она выглядела ещё хуже, чем Аня себе представляла. Круги под глазами, больничная одежда, взбухшая от лекарств вена на правой руке, потерянный взгляд. Кажется, она и не понимала, что перед ней её похищенная дочь.

– Вика? – Аня нагнулась над столом, чтобы поймать затухший взгляд матери, но её голова неподвижно лежала, давя подбородком на грудь. – Вика, эта я, Аня. Ты слышишь меня?

Голова зашевелилась, и Виктория подняла свою тяжелую голову, пытаясь сконцентрироваться на дочери. После сегодняшнего визита Люци у неё случился припадок, поэтому ей вкололи побольше успокоительного и отправили поспать. Ещё ни разу у неё не было столько посетителей.

– Послушай, ты в курсе, где ты находишься?

– Б…б…больница, – её вялый язык сопротивлялся, но взгляд продолжал блуждать по комнате. Она не могла сконцентрироваться.

– Отлично, – Аня нетерпеливо ёрзала на стуле, её ищут, ей нельзя быть долго на одном месте. От желания порезаться чесались руки, но санитар всё ещё пристально наблюдал из-за стекла. – Как ты тут оказалась?

– О…о…отец…

– Папа? – женщина кивнула. – Но почему сейчас? Зачем? Он мог и раньше тебя упрятать, когда ты не выходила из запоя месяцами.

– Д…деньги.

– Ага, – она не хотела разбираться в тонкостях случившегося. Этого ответа сейчас было вполне достаточно. – Ты в курсе, что он мёртв?

– Мёртв?

– Мёртв.

– Ох, – на её лице блеснула улыбка, но тут же исчезла. Аня влепила бы ей пощёчину, будь они одни.

– Ты знала, что меня похитили?

– Да…

– Почему вы меня не искали?

– Он… он сам… он сказал…

– Ясно, отец сказал, что разберётся сам. – Женщина кивнула. Аня хорошо знала, что все проблемы в семье Шилов решал сам, а Виктория только напивалась, от радости или от горя.

Первый её запой дочь хорошо помнила, хоть и была тогда глупым ребёнком. Умер брат Ани, Денис. Трагическая случайность, его сбила машина. Никакие подобности никто не рассказывал. Но Аня помнила, что в тот день, когда это случилось, мать схватила бутылку виски и пила до тех пор, пока желание вздохнуть не заставило её отодвинуть горлышко. Зрелище было пугающее, но отец был занят похоронами и расследованием, он не мог или не хотел обсуждать с кем-то случившееся, делиться горем. Он спокойно делал то, что требуется, не запирался в кабинете, не отпихивал крошечную дочь. Он находился в доме, но был совершенно не таким, как раньше.

Виктория так и не вышла на похороны. Она пила долго и много, отец молчал. Наверное, она бы умерла, но из Франции приехала её двоюродная сестра и долго-долго сидела с ней в комнате. Дня через три Виктория вышла к столу, но уже ни с кем не разговаривала. Так Аня узнала о существовании зомби.

– Так, ладно. А теперь хорошо подумай, ты знаешь кого-нибудь по кличке Люци? Может, папа вёл с ним дела, общался? Вспоминай!

– Я знаю… знаю его.

– Отлично. Чем наша семья ему не угодила? Это папа?

– Я любила его…

– Я знаю. Папа тоже тебя любил, по-своему. Напрягись, Вика, мне нужна помощь. У отца есть какие-то документы или сведения против этого Люци? Давай же!

– Он убьёт тебя, – Виктория подняла на неё свои мутные глаза, она плакала. – Он убьёт тебя.

– Нет, он не сможет. Не переживай. Мне просто нужны какие-то ключи, чтобы спасти свою шкуру. Подумай, я прошу тебя!

– Я любила его… я любила…

Она начала выть, и санитар за стеклом открыл дверь. Виктория уткнулась в свои руки и бормотала, бормотала. Как Аня не старалась, ей не удалось ничего расслышать.

– Что вы за люди! – старушка пришла на вой и тут же кивнула санитару, Викторию подняли со стула, она рыдала.

– Нет-нет, подождите! Это очень важно, мы не договорили! – та же старушка рукой отгородила Аню, и та поняла, что бесполезно пытаться. – Вам что, платят за стервозность?

– Ха, – старушка взяла её под руку и повела из комнаты. – Ты, милочка, здесь в первый раз. Не хотелось раньше матушку увидеть? И сразу же довела её до слёз. Вы лучше не заявляйтесь сюда, чтобы дестабилизировать моих пациентов.

– Вы?

– Да, вы! – старушка уже протолкнула её к выходу, а сама отвернулась в сторону своего поста. – Приходил с утра такой же молодчик в круглых очках, а нам откачивай её после вас.

– В круглых очках… Стойте! А как его звали? – она двинулась следом за старушкой.

– Понятия не имею. Он от главврача.

– Лысеет, среднего роста, обходительный, с редкими зубами и ямочками на щеках?

– Похож.

– Твою мать!

Глава 33.

Далия провела три недели в этом мелком домишке на краю мироздания. По крайней мере, так она посчитала. По началу её упрямство не давало Люци особо разгуляться, но в её характере злость долго не оставалась. Она думала о родителях. Сначала постоянно, потом чуть реже. В конце концов, парень предложил послать им весточку, что у неё всё хорошо. Вот тогда-то Далия и оценила своего похитителя. Он рисковал головой, чтобы успокоить её. Это чего-то да стоило.

По возвращению Люци застал дом опустевшим, но волноваться не стал, потому что Далия не стала бы нарушать слово. И правда, она вернулась чуть позже с тарелкой грибов из леса.

– До сентября совсем чуть-чуть. Я подумала, что мне стоит немного отвлечься. Ты отдал записку?

– Да, не переживай.

Его всё ещё верный помощник взял листок и поручился бросить в ящик Али, но вид у него был скверный. Француз не получил сделку, над которой работал Люци, кто-то слил информацию про его побег. Теперь его ищет не только милиция, но и братва. Но ведь оно того стоило, правда?

С того дня прошла неделя, Далия немного успокоилась. Теперь она не проводила долгие часы у окна, она больше гуляла, больше говорила, больше слушала. Каждый вечер они смотрели фильмы, а потом долго обсуждали увиденное.

– Спокойной ночи, – говорила она.

– Спокойных снов, – улыбался он.

Они смеялись, они шутили, они жили.

Пришла осень, но она была такой незаметной и еле слышимой, что они продолжили после завтрака ходить по окрестностям, собирая грибы и ягоды. Далия хорошо готовила, много готовила. За продуктами ездил Люци, куда, она не спрашивала. Они обедали вместе, заваривали чай и усаживались то у окна, то во дворе, в зависимости от погоды. Одна интересная история за другой, им обоим было чем удивить друг друга.

Люци научился касаться её между делом. Аккуратно, без давления, чтобы не вспугнуть. По началу её лицо менялось, и она старалась отпрянуть от этого движения. Но время шло, они жили вместе, хоть и спали в разных комнатах. Этот созданный уют и отсутствие религиозных чтений ослабили её мораль. Она тоже стала его касаться, скорее естественно, чем намеренно.

Молилась она по-прежнему, пять раз в день. Но если раньше это была её релаксация, её размышление, то теперь всё это она открывала другому человеку. Необходимость Аллаха стала незримой, но Далия не чувствовала себя предательницей. Никогда ещё она не жила для себя так полно, так одержимо. Она знала, что любит его.

Быть вместе. Разве можно было представить, что для Люци это станет реальным? Теперь он понимал, почему бандитам не разрешено иметь семью. Он в отличие от большинства хорошо понимал, как боится за хрупкий мир в стенах этого разваливающегося домишки. Он любил её, и лучшей наградой считал то, что знает это. Глупые, романтичные мысли могли бы оскорбить то глубокое чувство, которое пустило корни на дне его души и теперь может быть вырванным только вместе с нею.

– Ты не хочешь съездить в город со мной? Купишь что-нибудь, сменишь обстановку, – Люци сжал её ладонь, было ясно, они сидели на лавочке, опиравшись спинами о дом.

– Почему бы и нет.

Далия волновалась. Разум подсказывал ей бежать, но сердце, сердце, кричало, что, если Аллах дал ей такое счастье, она должна принять это. Но как же родители? Что будет с её семьёй?

Утром они после завтрака сели в машину. Лил дождь, Далия не могла унять подступающее к горлу беспокойство. Что-то случится, что-то точно случится. Посмотрев в зеркало, она не узнала себя. Без косметики, бледная, боящаяся. В её крупных глазах стоял ужас, но Люци делал вид, что не замечает. Всю дорогу, всего-то 20 минут, он спрашивал её, какую она хочет косметику, какие фрукты, какие вещи. Вряд ли в деревенском магазине найдётся что-то подходящее, но стоит попробовать. В Москву ехать далеко и опасно.

Дождь всё лил и лил, дворник отчаянно отбрасывали потоки, но новые волны стекали по стеклу. Далия не слушала Люци, иначе уловила бы напряжение в его голосе, в его смехе, в ненатуральности фраз. Они остановились у ветхого дома, магазина рядом не было. Далия обернулась на водителя, тот тоже подцепил от неё страх. Но в его голубых глазах он казался ещё страшнее, чем в её собственных.

– Послушай, – он взял её за руку, и она поняла, что его сердце бьётся также бешено, как и её собственное. – Нам было хорошо вместе, ведь так?

– Да…

– Вот, – он мял её ладонь и не поднимал глаз. – Я не тот человек, кого ты бы выбрала, я это знаю. Я жил неправильно…

– Люци…

– Послушай, – его голубоватые глаза упрямо упёрлись в её лицо. – Я хочу быть лучше для тебя. Хочу семью, хочу детей. Хочу приходить с работы и видеть, как ты возишься на кухне. Хочу стареть с тобой. Хочу любить тебя. И мне больше недостаточно того, что есть. Тебе придётся принять решение.

– Какое решение?

– Будешь ли ты моей женой?

У неё в груди всё оборвалось, как бывает при самых важных шагах. Что он такое говорит?

– Я не понимаю…

– В этом доме живёт мулла. Тут есть несколько дагестанских семей. Я нашёл их на прошлой неделе, обо всём договорился. Сейчас нас ждут, чтобы совершить обряд, там же регистратор из города. Твой паспорт при мне.

– Как ты…

– Это неважно, – он тряхнул лицом, торопясь закончить этот разговор. – Там же твоё свадебное платье и все ваши женские штучки. Я не хотел оставлять тебя как есть в такой важный день. Если ты решишься, мы поженимся, а завтра утром вернёмся в город. И будем разбираться с тем, что я натворил вместе, как муж и жена.

– А если…

– Тогда я дам тебе денег и паспорт и отвезу на вокзал.

Они молчали, дождь лупил по стёклам с той же напряжённостью, с которой Люци закончил фразу. Его злило и обижало то, что она думает. Каждая секунда врезалась ножом, но он молчал. Она сама должна заговорить.

– Ты… – её тёмные глаза смотрели на жадное сплетение их рук. – Ты останешься бандитом?

– Конечно нет! – он сбивчиво повторил. – Нет конечно.

Они замолчали. Дождь отстукивал секунду, но оба они знали, что никакого времени недостаточно. Всё слишком сложно, слишком запутано. Сначала нужно во всём как следует разобраться, решить проблемы. Логично же? Но вся наша бриллиантовая логика летит к чертям, когда дело касается любви.

– Идём.

Глава 34.

Аня оборачивалась у каждого пешехода, чтобы проверить хвост. Новые пули для пистолета Астарота доставили с курьером от Таты, и она ещё раз с облегчением поняла, что богатому живётся куда легче. И ведь не жилось спокойно её родителям, надо было наступить на хвост этому лису.

В голове она пролистывала события последних недель и то, что слышала от отца и матери, в коридорах дома, когда убегала по своим делам и на улице. Шилов был знаменитой фигурой в узких кругах, так что не каждый бандит мог бы решиться посягнуть на его дочь. Значит этот Люци крутая шышка. Но чем дальше убегало время, тем сильнее её преследовало чувство, что дело совсем не её отце. Ну или по крайней мере не только в нём. Она перебирала слова матери. Может, он был её любовником, как многие другие друзья отца? Может, они встречались до её брака? Концы не сходились, она снова и снова оборачивалась, проверяя дорогу. Охрана ждала её прямо на многолюдном перекрёстке, но вид у них был жалкий. Вздохнув, девушка начала рассуждать, как бы ей выйти сухой из воды, с учётом убийства одного из любимцев главаря банды. Но тут уж око за око. Пожалуй, стоит сказать, что она в курсе про убийство отца, и это была её месть. Да, эффектно и по понятиям. Бандиты же любят жить по понятиям.

Ответ на её вопрос пронесся воспоминанием с последнего благотворительного приёма каких-то там голодающих. Вика организовала вечеринку со струнным квартетом, скучную и бесполезную, но общество любило заниматься благотворительностью, чтобы ещё раз подчеркнуть свою власть, свой статус.

Там-то отец и представил кому-то человека, «способного заставить Антарктиду принять ислам». Как же его звали? Такая несерьёзная фамилия. Дядька был похож на престарелого Аль Пачино и с ним была тётка, вылитая Мэрил Стрип. Как же его звали?

Она листала кожаную книжку, пробегая по фамилиям. Так было легче вспомнить. Дроздов? Нет. Жилов? Нет. Куприн? Нет. Глаза бегали по корявому подчерку отцу, и она вдруг на секунду остановилась. Его больше нет. Так, нужно искать, дорога каждая секунда. Морозов? Нет. Пугин? Нет. Стоп. Пугин! Она набрала номер Таты и тут же потребовала адрес. У этой умненькой стервы всё записано в таблицах икселя. Может, отец и не был мудрым, но дураком его не назовёшь. Девочка соображает. Она продиктовала ей адрес. Аня забила его в навигатор, ехать полчаса. Что ж, погнали.

Пугин был человеком раннего подъема с тех пор, как врач порекомендовал Клаве сделать из счастливой совы убитого горем жаворонка. Сопротивление было оказано в полной мере, но эта женщина в очках столько пережила рядом с ним, что он отдался в её руки из чувства долга.

На кухне трескали кастрюли, так как Пугину была запрещена жаренная пища. Зарядку они сделали, поэтому Семён Карлович сидел за обеденным столом с книгой в руках и лукаво поглядывал в глубину комнаты, там, где худощавая женщина резала овощи, опираясь одной ногой на другую.

– Клава, – он приспустил свои очки, но она лишь промычала в ответ, знак, что слушает. – Столько лет прошло. Я думаю, я уже доказал свои намерения.

– О чём это ты? – она смерила его строгим взглядом, но тут же вернулась к своему занятию.

– Я о нас, – Пугин отложил книгу. – Я не молодею, ты тоже. Нам нужно пожениться.

– Нужно. Что ещё за «нужно»?

– Я умру, вылезут мои родственники и начнут делить наше имущество.

– Ха-ха-ха, – голова её запрокинулась назад, но заколка крепко держала причёску. – Пусть берут. Разве мне есть кому оставить это добро?

– А как будешь жить ты?

– Ну этот дом на мне, как и мои личные активы. Мне этого достаточно, я не планирую жить намного дольше тебя, – она подбросила в воздухе помидор и продолжила нарезать салат.

– Мне звонил адвокат, – он приподнял брови, потому что знал, что Клава напряглась. – И вот он мне сказал, что ты написала завещание. А мне ни слова.

– Вот же старая крыса! – нож пронзил лезвием доску и остался в вертикальном положении.

– Я думал, у нас нет тайн друг от друга.

– Когда я увидела химические анализ твоей крови, я хотела сказать тоже самое. Не удивлюсь, если ты объедаешься чёртовым фастфудом!

– Не переводи тему.

– Ох, Пугин, ну чего ты ещё ожидал? Кроме тебя у меня никого нет, – она пошевелила курицу в кастрюле.

– У меня тоже, – его серьёзность витала в воздухе, но Клава упорно готовила обед, отказываясь повернуться к нему лицом. – Дело не в деньгах, ты ведь знаешь. Я просил твоей руки 30 лет назад, и ты отказала.

– Я не могла родить тебе детей!

– Я прожил с тобой 30 лет и заслужил право быть твоим мужем.

– О, о чём ты говоришь? – она остановилась в дверях и упёрлась руками о косяк. – Мы старые, зачем смешить людей? Хочешь всё оставить мне? Составь завещание и закончим этот разговор.

– В чём проблема выйти за меня? Да, я не молод, но я всё также люблю тебя, – он протянул к ней руки, но она осталась на своём месте. – Все итак считают тебя моей супругой. Зачем ты упрямишься?

– Ну какая я невеста! – грубый смех. – Зачем нам этот глупый штамп? Я с тобой прожила всю свою жизнь, ты знаешь, как непросто было мне подпустить мужчину близко после моего-то отца… Мне с тобой хорошо, было, есть и будет. Вся эта мишура лишняя.

– Но я хочу этого!

Они упёрлись глазами друг в друга, два непреклонных, сильных характера. Две любящие личности. Два старика, не заметивших целую жизнь.

– Хорошо, раз ты так хочешь, валяй.

Пугин округлил глаза, он никак не мог ожидать такой развязки.

– Ты серьёзно?

– Да, – она вернулась к своим овощам. – В самом деле, какая уже разница. Ты не ушёл от меня в 40, вряд ли уйдёшь теперь, – она улыбнулась. – Только пообещай мне больше не есть тайком всякую гадость.

– Клянусь!

В дверь позвонили. Пугин жестом показал, что откроет сам. Его медленные шаги резонировали с нетерпеливыми постукиваниями. Он взял пистолет из шкафчика в коридоре. Никто из своих так вести себя не будет.

– Кто там? – он прицелился сбоку от двери, чтобы стрелок не попал в него, если он там есть.

– Это Шилова, Аня Шилова, – голос был сбитым, видимо, она бежала.

Пугин открыл дверь. Аня была слегка растрёпанная, щёки отдавали розовым. На ней были простые джинсы и самая обычная футболка. Но что-то в ней его раздражало, как соринка в глазу, которую никак невозможно вытащить. Он пригласил её войти и крикнул Клаве, чтобы предупредить её о госте как можно раньше.

Аня хотела провести беседу с глазу на глаз и как можно скорее. Но как только запах еды коснулся кончика её чуть задранного носа, силы сопротивления её покинули.

Её пригласили к столу сразу после мытья рук. Аня чувствовала себя в безопасности здесь. Уж точно лучше, чем дома одной. Пугин и правда казался поход на Аль Пачино, такой же маленький, худенький, но безусловно обаятельный. С мужчинами ниже роста Аня чувствовала себя сбежавшей великаншей из сказки. С такими было два варианта: пригибаться и улыбаться, если их нельзя обидеть, вставать на высокий каблук и шагать гордо, если тебе совершенно плевать на их мнение. Но эта неловкость за нарушение природной гармонии не покидала её, какой бы путь она не использовала.

За столом ей удалось расслабиться. Тётушка возилась на кухне, и она не смогла проверить своё предположение на её счёт. Дом их был куда скромнее, чем ей представлялось. Обычный, двухэтажный, деревянный. Никогда и не подумаешь, что здесь живёт кто-то по-настоящему важный. Никакой охраны, пара алабаев и рабочий возле растений, который сам открыл ей дверь. По виду он тут не жил, сильно пил, и иногда захаживал на помощь.

Никто не спрашивал, зачем она здесь, из чего Аня поняла, что оба этих человека в курсе сложившейся ситуации.

– Моего отца убил Люци? – его больше нет. Эта мысль каждый раз ржавой иголкой её под ноготь.

– Технически, нет, – Пугин взял у Клавы свою порцию тушёного мяса и улыбнулся ей, с теплотой их маленькой тайны. – Твой отец, как я склонен предполагать из данных, которые у меня есть, нанял киллера для Люци. Тот не мог оставить это без ответа.

Аня молча взяла свою тарелку и деревянными щипцами прихватила огромную гору салата из миски в центре стола. Как давно она не ела нормальной домашней пищи. Они сидели втроём, поглощая вкуснейший обед и молчали. Конечно, они молчали. До самого чаепития.

– Значит, мой папаша пытался решить вопрос моего похищения при помощи убийства. Это мило, – она рассуждала вслух, не замечая, что Пугин с Клавой переглянулись, но решили позволить ей обманывать себя. – В ответ Люци расстрелял его в собственном кабинете.

– Расстрелял?

– 24 пули. Мне кажется, уместнее назвать это расстрелом.

– Милая, мне так жаль…

– О, не стоит, – она обернулась к Клаве. – Мы не были близки. Его интересовала работа, а не семья. Но приятно думать, что, хотя бы в этой ситуации, он подумал обо мне, – она отпила из изысканной фарфоровой чашки и продолжила. – Но у меня есть к вам вопросы, Семён Карлович.

– Буду рад ответить.

– Зачем Люци вообще ввязался в эту историю? Он же богат, я была у него в доме. К тому же, кресло чиновника он мог взять и другим путём. Вам не кажется, что это глупо?

– Ты просто не знаешь этого парня так, как мы, – Пугин переглянулся с Клавой, не желая выговаривать лишнее. – У него непростая жизнь была, поэтому вполне вероятно, что он затеял это от скуки.

– То есть я кукла, которой играют от нечего делать?

– Не стоит воспринимать всё так.

Они замолчали. За окном пела птичка, диетические печенюхи сохли в вазочке, а Аня рассуждала, что здесь ей не договаривают.

– Он навещал мою мать сегодня.

– Что? – Пугин беспокойно поставил чашку, Клава тоже насторожилась.

– Отец засунул её в психушку прямо перед своей смертью. Она много лет не проводит дня без бутылки. Я думала узнать у неё что-то полезное, но с ней уже поработал этот Люци. Она была не в себе, повторяла какие-то бессвязные фразы об отце. В общем, ничего полезного, но я была удивлена его визитом. Вы знаете, откуда они могли быть знакомы?

– Много лет назад, когда твой отец и Люци были компаньонами, – Аня округлила глаза, и Пугин кивнул. – Да, они не всегда были врагами.

– Я его не помню. Никогда не видела до своего похищения.

– Ты была совсем маленькой, когда они общались. Может, год или два. В общем, ничего такого, у них были дела и добрые приятельские отношения. Твоя мать часто приходила в гости к Люци и его жене.

– Что? Он был женат?

– Послушай, я рассказываю это тебе, потому что он убьёт тебя даже в моём доме. Я не могу взять на себя ответственность защищать тебя. Потому что он мой друг.

– Он был женат и довольно счастливо, – Клава хотела быстрее закончить этот неприятный разговор. – Мы все тогда общались. Его жена была нам как дочь. Хоть не семья и не одобряла по началу такого жениха, но смирилась со временем.

– Да, они были прекрасной парой.

– Тогда при помощи Пугина он вышел из криминальной среды, достаточно безболезненно, потеряв часть капитала.

– Они с твоим отцом затеяли бизнес, что-то связанное с фастфудом. У Люци был ресторан на Чистых прудах, а Шилов работал при Правительстве. Всё и сложилось.

– И что между ними произошло? – Аня нетерпеливо дёргала ложечку.

– Это долгая история. И не наша. По итогу, они больше не общались.

– Но, если бы он хотел отомстить за что-то, – сказал Пугин. – Он бы не стал ждать столько лет.

– Да, это как-то глупо, – согласилась Аня. – Думаете, н убьёт меня?

– Скорее всего. Зачем ему свидетель?

– Но ведь я не собираюсь разглашать то, что случилось.

– Это совершенно неважно, – Пугин вздохнул и посмотрел на Клаву. – Он неуправляемый уже много лет. На него никто не может повлиять.

– А жена?

Пугин с Клавой переглянулись, и женщина встала, чтобы убрать чашки. Семён Карлович дал Ане номер одного человека, который мог бы помочь с правильной охраной и оружием, но посоветовал не ждать, когда за ней придут.

– Лучшая защита – это нападение.

Глава 35.

Люци наспех сгребал омлет с тарелки, пока Далия крутилась на кухне. Она никогда не завтракала рядом с ним, потому что просто не могла усидеть на месте, если в доме имелась грязная вилка. Вот и сегодня муж уже доел свою еду, а жена только расположилась на стуле напротив, улыбающаяся сияющей сковороде.

Их квартира на Чистых Прудах дышала уютом и любовью, не без помощи дизайнера, конечно. Люци не жалел денег на такую долгожданную семью. Честная жизнь оказалась намного спокойнее преступной, но не менее интересной.

– Знаешь, – Далия орудовала вилкой у себя в тарелке. – Мне кажется, что папа вчера почти тебе улыбнулся за ужином.

– Да? – его голос доносился из спальни, где он искал подходящие брюки. – Когда-нибудь он снова будет разговаривать со мной, глядя в глаза.

– Как только появятся внуки.

Она замолчала, поглаживая живот. Сегодня у неё назначен приём у врача и станет понятно, есть ли тут кто-то беременный. Они оба мечтали о ребёнке, но всё вышло совсем не так просто, как пишут в книгах или снимают в фильмах. В глубине души Далия винила себя, и боялась, что Аллах наказал её бездетностью за непослушание и бесчувственные молитвы. Никакие старания не могли заставить её делать намаз так, как до маленького домика в лесу. Мама говорила, что это нормально, что у неё тоже так было, но Далия чувствовала вину теперь, когда возникли сложности с зачатием.