Абсолютное зло

– Посмотрите, кто, наконец, проснулся? – жизнерадостный голос Идира в окружающей обстановке откровенная насмешка.

Раздался скребущий звук, потом глухой удар, от которого по полу пошла вибрация. Щурясь, я подняла голову к Идиру. Он вальяжно опустился на стул, и победно любовался моим жалким положением. Видимо, первая часть его плана исполнена: я в его полной власти.

Глава 17

Идир наклонился вперед, опираясь локтями о колени, и негромко спросил:

– Ну что, успокоилась?

Я смотрела волком. Запер меня в клетке словно дикое животное. Тело затекло, и я сменила позу: села, облокотившись о стену, и подобрала под себя ноги. Молчала.

– Объявила бойкот? – устало вздохнул, откидываясь на спинку стула. – Тем лучше – меньше шума от тебя.

Не собиралась облегчать ему задачу и радовать собственной беззаботностью.

– Хочу пить, – с вызовом произнесла я чуть охрипшим голосом.

Победно улыбнувшись, он вышел и через пару секунд вернулся. Слишком быстро, чтобы у меня появился хотя бы минимальный шанс на побег.

– На большее не надейся, – бросил мне под ноги небольшую бутылку.

Игнорируя слова и его самого, я сделала несколько глотков, почти опустошая емкость. Судя по жажде и голоду, я находилась здесь не часы, а дни. А возможно, это все иллюзия. Просто разум сходит с ума в заточении и во мраке.

– Если я нужна тебе живой, – с невольным придыханием заметила я, когда, наконец, напилась, – нелогично морить меня голодом.

Идир расхаживал передо мной, как надзиратель в тюрьме:

– Это в воспитательных целях.

Он не затягивал с воплощением своего плана в жизнь: уже предпринимал первые попытки сломать меня. Собирается выдрессировать?

– А что дальше? – невольно вырвалось у меня гневное.

– Узнаешь, когда придет время, – в полутьме его глаза будто сверкнули. – Посидишь здесь, пока я не разберусь со всеми делами.

– А потом? – растеряла я все самообладание, и смотрела взглядом полным ненависти.

– Я же говорил: мы отправимся домой, – и направился к выходу.

Он упоминал об этом раньше, только я не восприняла всерьез. Не сильно вслушиваешься в речи сумасшедшего, когда пытаешься спасти себе жизнь. Поразмыслив, поняла, что Идир недостаточно хорошо освоился в нашем мире, поэтому предпочел вести сражение на своей территории. Спрятать меня в знакомых местах, где ему известен каждый уголок. Там он сможет скрывать меня долгое время. И я не до конца понимала с какой целью.

– Зачем я тебе? – бросила ему в спину. – Я приманка? Для того, чтобы убить Дана?

Идир обернулся, свет из коридора упал ему на лицо, открывая мне все удивление, охватившее его.

– Ты, правда, не понимаешь? Смерть для Дана как дар и избавление. Он мечтает о ней, но не может себе позволить. – Идир прошел вдоль стены, все больше погружаясь в темноту комнаты. – Месть, свобода своего народа – это всё сидит в его голове, – он коснулся указательным пальцем виска. – Отец с детства вдалбливал ему в голову понятия о чести, морали, ответственности и долге. – Рука плавно опустилась вниз и ладонь легла на грудь: – А в сердце у него совсем иное. – Он подошел, взирая на меня сверху. – Я долго искал его уязвимое место. Казалось бы, его святыня и оплот – семья. Но вот ирония: ради них он пожертвовал своей свободой, а теперь они чужие люди, которых разделяет непреодолимая пропасть.

Я продрогла от пребывания в промозглом подвале, но от последних слов холод пробрался и в душу. По крупицам я восстанавливала прошлое Дана, но никак не могла увязать кусочки воедино.

– Что значит пожертвовал свободой?

Идир чуть сощурил глаза, будто не верил, что мне неизвестны столь важные подробности.

– Ты знаешь, что случилось с его отцом? – задал вопрос, явно проверяя меня.

– Он умер.

– Его убили, – поправил Идир. – Акран Хорт.

Я сделал вид, что понимаю, о ком идет речь, чтобы не прерывать рассказ Идра. Хотела наконец узнать правду.

– Когда Дан вернулся в Ривал, о его семьи остались лишь мать и сестра. Он попытался вывести их из погибающего в огне города, но ему помешали. Семью Эттр схватили и разделили. Дан удерживали в полуразрушенной резиденции Эттр, а женщин выволокли на площадь. На показательную казнь. На потеху солдатам. Сам же Хорт затеял с Даном жестокую игру, назвав ее сделкой. Подвел к окну и, указав на женщину и совсем еще ребенка, стоящих на коленях перед вооруженными солдатами, готовыми в любой момент исполнить его кровавый приказ, предложил обменять полное повиновение и служение Дана на жизни его матери и сестры.

Я сжимала в руках бутылку, онемевшими пальцами сминая тонкий пластик: представляла, что испытывал Дан в тот момент. Идир мог бы и не продолжать: я знала, какой выбор сделал Дан. Вернее, его не было. Дан не мог поступить иначе.

Идир заметил мою нервозность и как издевательски просил:

– Знаешь, какая судьба ждет плененных женщин в стране захватчика?

Не знала, и не хотела знать. Ничего хорошего их не ждало.

– Несмотря на то, что в них текла кровь Рих, в целом они были бесполезны: власть передается по мужской линии, и даже их сыновья не смогли бы претендовать на трон. Они годились разве что для развлечений. А вот Дан не только ценный трофей, но и законный наследник Ривала. Слишком рискованно оставлять его на свободе. Хорт должен был убить его, но оставил себе в качестве забавной зверушки на цепи. Дан благороден и самоотверженно, поэтому поступил так, как годами вдалбливал ему отец: спас свою семью. Но никто не узнал о сделке, и для всех Дан стал трусом, что сбежал и бросил их погибать.

Дан считал меня храброй, но я не выдержала: по щекам побежали обжигающие слезы.

Идир присел, равняясь со мной, и продолжил разить каждой выверенной фразой:

– Теперь он совсем один, – вкрадчиво шептал, – у него осталась только ты. – Взял прядь моих волос и пропустил между пальцев: – Ты всегда была дорога ему, – поднял взгляд, ломая меня окончательно: – и остаешься.

Глотая слезы, я безвольно наблюдала за тем, как дверь медленно растворяясь за Идиром, вновь погружая меня в кромешную тьму. Теперь она меня не страшила: скрыла ото всех, как я, свернувшись, калачиком на грязном жестком полу рыдала, не сдерживая ни слез, ни эмоций.

Прошел ли час, день, год ‒ не имело значения. Во мраке нет таких понятий. Я опиралась только на чувства и ощущения. И они не из приятных. Голод и дискомфорт – последнее, о чем думаешь. Страшнее всего неопределенность. И мысли, что одержимо роятся в голове: я вспоминала образы близких; слова, что сказала им в последний раз (и те, что так и не решилась). И совсем незначительные мелочи: свежесть морозного воздуха в первый зимний день, сладость спелого яблока жарким августовским вечером или ощущение клавиш под пальцами во время выступления. Все это помогало цепляться за реальность и не сойти с ума.

***

– Что сделаешь первым делом, когда окажешься на свободе? – не вижу Идира, только слышу тихий голос. Но уверен, что этот шут улыбается.

Блаженный уверен, что свобода близка. Верит, что его бредовый план сработает. Я не переубеждаю: надежда – это все, что у нас осталось.

Этот разговор бессмыслен, только служит мне развлечением долгой бессонной ночью.

– Вспорю Хорту брюхо и заставлю жрать собственные кишки, – больше меня ничего не волнует, других желаний нет.

– Чудесное желание, – усмехается Идир, – но я имел ввиду что-то более приятное.

– Поверь, мне это будет весьма приятно, – с наслаждением буду наблюдать как Хорт корчится, умирая. Долго. В муках.

– Вот я, – Идир, как всегда, глух к другим и при любой возможности тешит собственное эго, – завалюсь в какой-нибудь кабак. Закажу лучшее пиво и жаркое. И пока будет подходить на огне мясо, сниму пару шлюх и …

– Успеешь оприходовать двух шлюх за одну перемену блюд? – повеселил меня Идир. – Да ты шустрый.

– Станешь шустрым, если бабы полгода не видеть. – Идира не задели мои слова. Порой мне кажется, что недалекость – его главное достоинство. Так живется легче. – Я еще на тебя посмотрю, ты тут гниешь дольше моего.

В этом он прав: мой плен так долог, что я уже не помню ощущения свободы.

– И явно трахаться с дешевыми шлюхами – не первое, что я сделаю на воле.

– Простите покорно, вилин, – слышу вместе с лязгом цепей, что сковывают Идира. Уверен, он театрально размахивает руками. Шут. – Шлюхи – ниже вашего достоинства, вам подавай благородных дам. Уже есть на примете такая? Та, что раздвинет перед вами свои высокородные ноги?

Меня утомил его пустой треп.

– Заткнись. Дай поспать.

– Только не говори, что хранишь верность одной-единственной, – звучит, как жестокая усмешка. У меня никого не осталось. Ни единой души, что ждет меня.

… Я буду ждать, сколько потребуется…

В памяти всплывает девичий голос и глубоко похороненные воспоминания пробиваются на поверхность.

Ри-ри обещала дождаться меня. Наивная, глупая девочка. С не по возрасту проникновенным глубоким взглядом и открытой, светящейся добротой, улыбкой. И мягкими, словно бархат, губами и нежными, трепетными поцелуями.

– Тебя, и правда, кто-то ждет, – с непонятным благоговением произносит в тишине Идир.

– Шакр! – мой крик эхом отражается от сырых стен. – Если ты не дашь мне поспать, я оторву тебе голову!

– Я не готов пожертвовать головой ради удовлетворения любопытства, – ворча себе под нос, Идир и вместе со скрежетом металла по каменному полу затихает.

Никто меня не ждет.

Столько лет прошло, она давно забыла меня.

Многих, кого я любил, больше нет.

А я должен умереть для нее.

***

Скрежет засовов выдернул меня из сна.

– Вставай, – приказал Идир, подхватывая меня под руку. – Поешь наверху.

Свет резал глаза, я почти не видела, куда меня тащил Идир. Постоянно оступилась и спотыкалась.

– Неужели настолько бесхребетная, что пара дней в заточении сломали тебя? – насмехаясь, подталкивал к столу, заваленному бумажными пакетами. Судя по надписям, еда из закусочной быстрого питания.

Все еще щурясь, я отодвинула старый пыльный стул и села за такой же обшарпанный обеденный стол. Наплевать на царящий вокруг беспорядок – от запаха жареной картошки сводило пустой желудок.

Ела руками: никаких приборов, чтобы я не думала использовать их как оружие. Возможно, со стороны я выглядела, как одичавшая, но никак не могла остановиться, набивая рот кусок за куском. Не представляла, что так проголодалась.

Когда глаза привыкли к дневному свету, я попыталась незаметно оглядеться вокруг. Подвал оказался частью старого пустующего дома. Через окна я видела припорошенные снегом поля и вдалеке черную полосу леса. Даже если я сбегу, пешком мне будет трудно добраться до цивилизации.

Идир все это время кружил вокруг меня, бдительно следя за каждым моим движением.

— Что это за дыра? – нарушила я молчание, немного утолив голод. – Твой дом? – зло пошутила.

Идир тут же остановился:

– У меня нет дома, я вольный путник.

Звучало жалко и неубедительно.

– А родился где? У всех есть родина.

— Апне, – сухо произнес. Я отметила, что пока это совпадало с тем, что говорил о нем Дан. – Там суровый климат, поэтому его жители не менее жестокие, чем морозы, сковывающие жизнь страны на долгие зимние месяцы. Существует выражение: если пережил зиму Апне, не страшны никакие трудности. Но так говорит только тот, кто не бывал в Шакрине.

Поначалу Идир говорил неохотно, но постепенно все больше воодушевления слышалось в его голосе: родные места грели его душу (даже в жестокие морозы Апне). До тех пор, пока не упомянул об этом вызывающем подозрение месте.

— А что в Шакрине?

С неприятным скрежетом по деревянному полу Идир отодвинул стул и присел у края стола.

– Мирг таон, – произнес нечто непонятное. Не заметив на моем лице ни капли узнавания, он со вздохом пояснил: – Это шакринская традиция. Там любят смотреть на смерть. И чем она зрелищнее, тем лучше. Они называют его пафосно «красота смерти». Но никто из местных не хочет демонстрировать такую красоту, все хотят быть зрителями. Поэтому в качестве жертв используют пленных, невольников, чужаков.

Не хотела слышать подробностей этих зверств, но Идира стремился показать мне всю жестокость и грязь Шакрина.

– На самом деле, это банальная кровавая бойня. Выгоняют на арену людей и натравливают друг на друга, как животных. В живых должен остаться только один. Представляешь, что такое никому не доверять? Сегодня друг, завтра – враг. И дело не в том, что между вами возникла вражда или ненависть, есть инстинкты, которые берут верх над всеми другими чувствами и желаниями – выжить любой ценой. Я строго придерживался правила – никаких союзников. Дан выделялся из массы остальных, в нем не было той обреченности, что появляется на лицах идущих на смерть. Я присматривался к нему как к сильному противнику: хотел изучить, узнать слабые места. Но оказалось, что он толстокожий ублюдок, которому все нипочем. Я решил, что с ним лучше дружить, если хочу выжить. Когда живешь среди одних врагов, иногда нужно, чтобы кто-то прикрыл спину.

Идир замолчал и, задумавшись, смотрел куда-то мимо меня. Мысленно он перенесся в те времена, когда стал участником мирг таон.

– Настал день, когда вы вышли друг против друга, – предположила, подталкивая к продолжению рассказа.

– Верно, – снова сосредоточился на мне.

– И как ты поступил?

– Как любой другой: приготовился сражаться за свою жизнь.

Идир боролся с мрачными воспоминаниями. Я чувствовала это по изменяя его имирта. Только сейчас я обратилась к нему, исследуя как диковинку. Он не походил на имирт тех, кого я встречала ранее. Идир – это бушующее море, он не находил себе покоя. Поистине, вечный путник. Сейчас же он чуть ослабил защиту, подпуская к себе. И я воспользовалась возможностью, и попыталась пробраться к нему в голову, как сделал это с Даном.

– Но вы оба остались живы, а ты еще получил свободу. Как так вышло?

– Свободу?! – Идир резко встал со стула, отчего тот чуть не опрокинулся на пол. – Дан от меня живого места не оставил. Я был все равно, что труп. Меня, как мусор, выбросили за стены Шакрина, но каким-то чудом я выкарабкался.

– Хочешь сказать, твое спасение удачное стечение обстоятельств? Ты на самом деле в это веришь?

Идир молчал, словно взглянул на все под другим углом, и нестыковки его невероятного спасения стали ясны. Мне удалось посеять сомнение в сознании Идира. Теперь хотела попытаться внушить новую идею.

– Скорее всего это заслуга Дана, – не навязчиво нашептывала, призывая на помощь имирт.

Я представляла, как пробираюсь в его голову, ломая последние барьеры; как вкладываю мысли о раскаянии и освобождение от мучивших его сомнений.

– Он не пощадит, – взгляд Идира стал рассеянным, а слова будто обращены к самому себе.

– Напротив, поймет, как никто другой.

Я все еще плохо контролировала свои силы, а Идира было не так просто сломить после испытаний, через которые он прошел в Шакрине. Выстроенная мной сеть рассыпалась в один миг. Момент был упущен, Идир быстро вернулся к обороне.

– Что это было? Что ты со мной сделала? – с подозрением посмотрел на меня.

– О чем ты? – я потянулась к столу и из вороха упаковочной бумаги достала нетронутый бургер. Демонстративно откусывая кусок побольше, хотя давно уже была сыта.

– А ты не так проста, – сделал для себя некие выводы, которыми не собирался делиться со мной. – Обед закончен, – внезапно заявил, поднявшись со стула.

Я испугалась, что он отправит меня обратно в подвал.

– Мне надо в туалет, – выдумала причины, чтобы оттянуть этот момент, а в лучшем случае – переубедить.

Почти не ждала от Идира сострадания, но после разговора он, кажется, смягчился. Держа под локоть, подвел к двери в конце коридора.

– У тебя две минуты, – предупредил, чтобы не обольщалась, и его доброта не безгранична.

Сломанная щеколда не позволяла запереться: ни уединиться, ни защититься от Идира. Я открыла кран, создавая видимость деятельности, а сама выглянула в окно: все те же бескрайние луга и густой лес. Последний казался слишком далеко, чтобы быстро, а главное, незаметно добраться до него.

Дернула за оконную ручку, проверяя, в рабочем ли она состоянии. Дерево разбухло от сырости и раму перекосило – чтобы выбраться через окно, придется потрудиться. Не вариант: слишком долго и шумно.

– Ты там уснула? – вопрос Идира с другой стороны двери заставил меня броситься к раковине.

– Нет, я умываюсь, – плеснула в лицо водой, кривясь от обжигающего холода. – Или личная гигиена теперь под запретом?

– Под запретом пытаться сбежать от меня.

Я открыла дверь – Идир стоял все таким же истуканом, каким я его оставила. Даже не сдвинулся ни на шаг.

– Уже пробовала – не получилось, – напомнила как легко он настиг меня при первой попытке.

– Вот и не забывай об этом, – снова грубо взял меня за плечо и поволок за собой.

Морально я уже настроилась, что следующие несколько часов проведу в сыром подвале, но Идир удивил меня, заперев в одной из комнат второго этажа, единственные удобства которой голый, замызганный матрац на скрипучей кровати и свободный доступ в туалет.

Пару раз в день заходил Идир – приносил еду и воду. Он надолго не задерживался и пресекал все попытки начать разговор. Первое время я была этому только рада: предоставленная сама себе, я могла свободно изучить все возможные пути побега. Вариант выбраться через окна я отмела сразу: не готова была рискнуть сломать пару костей, спрыгивая с высоты четырех метров. Дверь запиралась Идиром каждый раз, как он покидал мою тюрьму. Замки выглядели старыми и хлипкими, но на деле оказались крепкими. А я обладала не той комплекцией, чтобы выбивать их.

Я насчитала три восхода солнца, пока безуспешно пыталась совладать со своими имиртом. Напрасно я старалась собрать нити в тугой жгут, превращая его в разрушительное оружие, как это произвольно удалось мне недавно. Они рассыпались, проскальзывали между пальцев. Чем больше я старалась, тем хуже получалось. Дан учил меня, что этого не следует делать с чрезмерным напряжение, через преодоление, но мне нестерпимо хотелось выбраться, что я напряженно ловила пальцами нити, забыв сон. Как итог я вымоталась. Стены давили, а запертые окна не пускали в пыльное помещение свежий воздух.

Порой накатывали панические атаки, и я колотила в дверь, зовя Идира. Кричала на весь дом, взывая к человечности. Ни никто не откликался, никто не приходил на помощь. Мы одни в этой забытой богом пустоши.

Спустя время я выдыхалась и затихала: садилась обратно на пол, и наблюдала за очередным закатом, который не предвещал ничего хорошего. Как, впрочем, и восход.

***

В один из дней, когда пришел Идир, как полагала принести еды, я даже не встала в кровати. Так и лежала, отвернувшись к заляпанному окну, которое манило обманчивой свободой. За последнее время я перепробовала все способы всколыхнуть свой имирт, найти лазейку, что поможет мне избавиться от плена, но ничего не удалось. Я теряла надежду.

За спиной раздавались шаги, перемежающиеся со стоном старых половиц. Я ждала, когда Идир уйдет: дверь затворится и в замочной скважине раздаться скрежет ключа. Но так и не дождалась. В комнате повисла тишина. Обычно вся процедура занимала у Идира не больше минуты, и такая продолжительная заминка вызывала интерес.

Я перевернулась на спину и наткнулась на испытующий взгляд Идира. Он стоял у самого края кровати и взирал на меня сверху вниз. Стало не по себе. Я хотела подняться, чтобы не быть в столь уязвимом положении. Но Идир не позволил: опрокинул меня обратно на спину и навалился сверху.

Инстинктивно я дернулась, захлебываясь страхом. Идир же сильнее придавил своим телом, прижимая мои запястья к матрацу. Задавать наивные вопросы было бессмысленно: Идир приблизился к моему лицу и молниеносно атаковал мои губы.

Мотала головой, билась под тяжелым телом и истерично выла в рот Идира. Он же стойко сносил все укусы и удары и упорно проталкивал в меня язык.

– Не надо! – взмолилась, когда Идир переключился на мою шею и грудь, давая возможность говорить. – Пожалуйста! – отталкивала его и извивалась, не позволяя к себе прикасаться.

Идир будто не слышал, как одержимый , он вгрызался в мое тело поцелуями, с треском не поддающейся ткани стягивал с меня одежду.

– Ну же! – раздраженно зашипел, сражаясь с пуговицей на моих джинсах.

– Не трогай! – из последних сил охрипшим голос отбивалась, вонзаясь ногтями в его запястья.

Идир сбросил мои руки и схватил меня за подбородок:

– Покажи, что ты умеешь!

– Ничего, – насколько возможно качала головой из стороны в сторону, уверенная, что он намекает на нечто грязное.

– Неужели Дан тебя не научил? Не трахнул как следует? – влажный язык прошелся по моей шее, заставляя вздрогнуть от ужаса и отвращения. – Представляю, что с ним будет, когда узнает, что я попробовал тебя первым.

Идир стремился не просто развлечься со мной, а побольнее ударить Дана. Начать месть с мелкой подлости, зная как никто, что я значу для него. Я вспомнила, через что он прошел, каким извращённым образом издевались над ним в плену. Меня снова захлестнула слепая ярость, которая в прошлый раз чуть не убила Алу.

Мои напряженные пальцы подрагивали, словно ощупывая воздух: я ловила мерцающие нити. Стягивала их, наматывая на кулак как тугой трос.

– Готова попробовать настоящего мужчину? – усмехнулся Идир и опустил ладони к поясу моих джинс.

– Готова! – яростно выкрикнула и выпустила наружу имирт.

Прокатившись по полу, Идир оказался противоположной стены. Пока он приходил в себя и пытался подняться на ноги, я вскочила с кровати и приготовилась, если потребуется, ударить снова. Я больше не стремилась удержать нити: и без этого чувствовала перетекающий в ладонях имирт. Всего лишь дала ему свободу.

Плавное движение кисти – и воздух разрезала невидимая преграда между мной и Идиром. Тот на удивление довольно улыбнулся, стирая кровь с разбитой губы:

– Молодец, девочка. Я знал, что с секретом. Еще с каким. Никто же не поверит.

Его речь напоминала бред сумасшедшего, не желала ничего слушать – хотела как можно скорее убраться отсюда. Одним движем сбила Идира с ног и бросилась прочь из ненавистной комнаты.

По полусгнившим ступенькам сбежала на первый этаж. Слышала за спиной голос Идира:

– Ри-ри, стой! Я не трону тебя!

В панике я распахнула первую попавшуюся дверь и заперла ее за собой. Повезло, что у этой старой и ссохшейся развалюхи он имелся, но не устоял бы перед напором Идира, который уже отыскал меня.

– Я не причиню тебе вреда! Поверь мне! – продолжал уверять.

Дверная ручка несколько раз подпрыгнула, заржавевший замок пугающе хрустнул, но не поддался напору Идира. Это стало самым веским доказательством, что верить ему не стоит.

– Давай поговорим! – Идир пробовал разные способы подступиться ко мне, тогда как я хранила молчание и оглядывала комнату в поисках чего по массивнее и потяжелее, чтобы забаррикадироваться. Напротив окна стоял деревянный письменный стол, идеально подходивший для этого.

– Ладно! – сдался Идир. – Успокоишься – тогда все обсудим!

Я продолжала игнорировать его. Обсуждать было нечего: сегодня я сбегу из этого адского дома и безумного Идира. Подпирая плечом и руками, я толкала некогда стильный и современный, а теперь представляющий собой анахронизм, стол к двери.

– Вот и сиди там, – рассерженно пнул в дверь Идир. – Все равно никуда не денешься.

В этом я с ним согласилась: в данный момент никуда не спешила. Села на пол и дожидалась заката. На этот раз он обещал свободу.

Глава 18

Солнце стремительно скрывалось за макушками деревьев. Я не издавала ни звука и терпеливо ждала. Поднимала из глубины имирт. Иногда с легкостью, ощущая искрящуюся энергию и вибрацию воздуха на кончиках пальцев, иногда натыкалась на глухую непробиваемую стену, и как не пыталась, внутри царил полнейший штиль. Сомневалась, что в нужный момент смогу призвать его. Даже если бы полностью контролировала – не хотела никого убивать. Даже Идира. Не желала становиться убийцей. Я планировала сбежать человеческим способом: вынула из кармана блестящий ключ.

Не знаю, в какой именно момент потасовки он выпал из кармана Идира. Пока он, сбитый с ног и деморализованный, вставал, я заметила на полу крошечный проблеск: фирменный логотип на брелке. Тогда я еще не успела подумать, пригодятся ли они, но воспользовалась представившимся шансом и подобрала ключи от машины Идира. Теперь же план выстроился в голове и я ждала только темноты, чтобы осуществить его. Я хотела уйти мирно, не оставляя после себя хаос и разрушения. Хотя, возможно, это именно то, что заслужил Идир.