Неявная прелесть

Опять уселась на куртку. Возможно, мне предстоит ждать хозяев до вечера. Так что же терять время? Посплю. И я легла. Задремала, и сколько продлился мой сон, я не смогла бы сказать, может, полчаса, а, может, и полтора. Ночная бессонница дала о себе знать. Меня разбудил чей-то взгляд, и я распахнула глаза, увидев, что солнце уже сместилось на небосводе, и мои ноги из тени переехали на свет. Хорошо, что голову укрывала тень от куста, а то тепловой удар был бы мне гарантирован.

Потом я подняла взгляд на стоящего напротив: это был Герман Александрович, отец Дениса.

– Здравствуйте! – поздоровалась я.

– Здравствуй, Алечка! – ответил мне мужчина, а я чудом удержала лицо, чтобы не скривиться от сахара в его голосе. Слишком сладко, слишком! И тут почуяла металлический запах крови, когда ветер дунул в мою сторону. Теперь удержать лицо стало невозможно. Рука Германа Александровича была перемотана. – Ой, нужно промыть. Порезался в гараже! А ты к нам надолго?

– Не знаю ещё. Мне бы в гостиницу…

– Ну, что ты, Алечка! Какая гостиница! Живи, сколько нужно! – засуетился отец Дениса, распахивая входную дверь. – Входи, скоро придёт Дениска и мы разберёмся!

– Спасибо, – буркнула я, может, конечно, не очень-то и вежливо, но меня что-то всё достало. И ещё этот сегодняшний недосып влиял на меня. Улыбаться и строить из себя что-то совсем не хотелось.

– Ты поругалась с Алёной? – спросил меня отец Дэна, промывая руку под краном.

– Да. Вернее, она со мной.

– У Алёны очень тяжёлый характер. И правильно сделала, что сразу пришла к нам. Поживёшь здесь.

– Нет, Герман Александрович, спасибо, конечно, но жить в посёлке я больше не собираюсь. Я лучше в городе поживу.

– Алечка, ну, как же так? Ты же только приехала. Ничего не успела посмотреть…

– Спасибо, насмотрелась… Можно? – я присела на диван, где в прошлый раз мы играли в карты. Герман Александрович тоже присел, почти рядом. Я чуть сдвинулась от него, но он придвинулся ко мне ровно настолько же. Я сдвинулась ещё немного, и отец Дениса, опять придвинулся ко мне. Я почувствовала, что уже упираюсь спиной в боковину, и двигаться мне некуда. Я начала решительно вставать, но Герман Александрович ухватил меня за руку.

– Алечка, деточка, ты чего? – он крепко держал меня за руку одной рукой, а другой начал поглаживать моё запястье. Меня чуть не стошнило. Я пару раз дёрнула руку, но оборотень держал меня жёстко. – Сейчас попьём чаю и отдохнём. Я покажу тебе твою спальню.

И как я себе представила картину, что этот мерзопакостный мужик будет мне показывать спальню, поняла, что тут оставаться я не могу!

– Жарко, Герман Александрович, пойду прогуляюсь до реки, – схитрила я. – Искупаюсь.

– Можешь принять ванну у нас, – чуть ли не облизывался он, ощупывая меня глазами.

– Ванну? Нет, этого добра и дома полно, а вот река… У вас же тут нет бассейна?

– Нет…

– Жаль. Хочу поплавать, – и я улыбнулась мужчине через силу.

– Ну, хорошо, – поморщился Герман Александрович и, что-то для себя решив, выпустил, наконец-то, мою руку из захвата. – Скоро придёт Денис. Что мне ему сказать?

– Скажите, что я сама приду, – ответила я почти уже из-за двери. Вздохнула с облегчением.

И тут же потёрла запястье, поспешив убраться прочь. Хорошо, что захватила дамскую сумочку, а сумка с моими вещами так и осталась лежать в гостиной у Спеловых.

Выйдя из дома, я поспешила со двора, пытаясь найти тень, чтобы пройти в ней. Но улица уже вся плавилась под июльским солнцем. Я же попыталась вспомнить, куда мне можно было бы сходить, пересидеть жару до вечера. И я вспомнила только одно место.

Улицы посёлка будто вымерли. Видимо, и оборотни тоже плохо переносили жару, несмотря на свою выносливость, а сейчас, когда время перевалило за полдень, пекло так, что я, даже шагая в тени деревьев и заборов, чувствовала себя варёной курицей.

Я издалека увидела тех же мальчишек, купающихся в реке, но мне сейчас было не до купания. Я вымоталась морально, и просто хотела отсидеться в покое, чтобы меня не трогали. А для этого идеально подходило место, что показал мне Денис: спрятанная от глаз полянка с холодным ручьём.

Я обошла по дуге речной пляж и вышла на ту тропинку, что надо. Стараясь вспомнить даже мельчайшие подробности пути, я всё равно едва не пропустила поворот, что скрывался за молодыми деревцами. Дойдя до места, я с удовольствием присела на скамейку и опёрлась локтями о столик. Красивое место! Настоящее укрытие от всех! Тишина, покой и прохлада начали действовать на меня успокаивающе, и я решила не отказывать себе в удовольствии и немного подремать. Мне всё равно предстояло дождаться вечера. Времени, когда наверняка Денис будет дома, и мне не придётся терпеть липкие приставания его отца.

Может, стоило рассказать об этом Дэну? Но как это сделать? Тут можно рассориться либо с самим парнем, либо устроить ссору между ним и отцом. А зачем мне это? Не проще ли избегать этого неприятного мужчину?

Мои глаза понемногу начали закрываться, и вот я уже стала проваливаться в лёгкую дрёму, как подул лёгкий ветерок, и моих ноздрей коснулся запах разложения. Это ещё была не та вонь гниющей плоти, от которой тошнит и хочется тут же опорожнить желудок, а сладковатый запашок только начавшего тухнуть мяса.

Видимо, где-то недалеко сейчас либо сдохло, либо было убито какое-то животное, и моё обоняние зафиксировало это. Но если тут рядом охотились, то, возможно, я в этом месте не одна? Я чуть не подскочила на месте и внимательно вслушалась в происходящее. Но вокруг на несколько десятков метров я не услышала ничего подозрительного. Вот стрекочут кузнечики, а вот захлопала крыльями какая-то птица, слетев с ветки. Шуршат по сухой траве ящерицы.

Нет ни зверя, ни человека, ни оборотня, никого вокруг. Я тогда втянула воздух. Он пах сыростью от ручья, прелой листвой и землёй. Запаха тлена я больше не чувствовала. Показалось? Возможно. Но, почему-то, оставаться в этом месте мне хотелось всё меньше и меньше. Я развернулась и ушла, жалея, что мне не нашлось даже места для отдыха. Уходя, я вновь учуяла запах разложения. Что за шутки подсознания?

Возвращаясь, обратила внимание на то, что мальчишек в речке больше не было. Один из них бежал по дорожке в сторону посёлка и громко кричал. До меня донеслось только «…ждите!». Видимо, другие пацанята не захотели его дождаться. Я чуть замедлила шаги. Мне сейчас не хотелось никого видеть. Медленно бредя вдоль дороги, я обратила внимание, что оборотней стало очень много. Женщины, стоя около калиток, о чём-то переговаривались друг с другом, а мужчины торопились в одну сторону.

– Михей, живо домой! – крикнула на одного из мальчишек, видимо, его мать.

– Ну, мам…

– Я сказала: живо! А то расскажу отцу про твои подвиги…

И мальчишка поплёлся в сторону дома. А его мать зыркнула на меня исподлобья, одарив недобрым взглядом. Недоброе предчувствие охватило меня. Я поспешила отвернуться и пошла чуть быстрее.

Дойдя почти до дома Дениса, я обнаружила странную картину. Во дворе дома собралась большая толпа, там был и альфа. Мужчины молча стояли и что-то рассматривали на земле, а Герман Александрович сидел единственный, почему-то, на пороге крыльца, упиравшись ладонью в лоб, будто бы о чём-то задумался, повторяю статую мыслителя Родена.

С каждым шагом мне всё менее и менее хотелось туда идти. Сердце сжималось от предчувствия беды. Мужчины стали оглядываться на меня и замолкать, если говорили. Я испугалась.

– Денис! – вскрикнула я и вбежала в толпу, мужчины шарахнулись от меня. Но никакого Дениса на земле я не обнаружила. Там лишь лежали какие-то вещи, и я вначале даже не поняла, что это за вещи и почему все так странно на них смотрят.

– Герман Александрович, а где Денис?

– Денис? А причём тут мой сын! – вдруг подскочил со своего места отец моего парня. – Ты в свои делишки его не впутывай!

Его лицо было искажено от страха, даже не от страха, а, скорее, от ужаса. Я сделала шаг назад.

– Какие… делишки? – От неожиданности я начала заикаться. – О чём это вы?

И тут краем уха я услышала рык, страшный утробный рык, что издавал кто-то слева от меня. От шока я застыла, поняв, что какое-то животное сейчас угрожает моей жизни. Но так как я стояла в толпе оборотней, угрозу мне представлял кто-то из них. Герман Спелов тут же отступил назад, прячась за крыльцо. Я медленно повернула голову, поняв, что этот звук издаёт Ждан Чернов, альфа стаи. Черты лица его изменились, стали более острыми, челюсть вытянулась вперёд, а руки стали похожи на лапы.

– Где моя дочь? – то ли прорычал, то ли проревел альфа, а я не могла и двинуться от страха. Понимала, что моя жизнь сейчас висит на волоске.

Ответить я ничего не успела, как тут его помощник вдруг сказал:

– Альфа, она полукровка и женщина. Ты не можешь… Сейчас на базе отдыха толпа чужаков. Тебя быстро осудят!

– Посадить её под замок! Допросить! Пускай признаётся во всём!

Чьи-то грубые руки схватили меня и потащили куда-то. Я плохо понимала, что происходит. Почему альфа так зол на меня? Я же ведь ничего не сделала!

– Я не… виновата… Я не… виновата… – всхлипывая и заикаясь заговорила я, пытаясь обратиться к двум волочащим меня оборотням.

– Ничего, посидишь, подумаешь… Наш бета во всём разберётся!

Меня провели вот так, под мышки, по всей улице. Потом свернули куда-то, и перед нами возник добротный деревянный сарай с большой дверью и высоким потолком. Меня в прямом смысле швырнули туда, и я ударилась сильно о дощатый пол. На адреналине я ничего не чувствовала, лишь отметила где-то краем сознания. Мне в нос ударил запах псины. Рядом со мною на полу, помимо соломы, валялись клочья шерсти, испачканные в чём-то буром, воняющие диким животным. Дверь за мной тут же закрыли, и я очутилась одна почти в полной темноте. Лишь где-то под самой крышей пробивался маленький светлый лучик, который ничего не освещал.

«Что происходит? За что со мной так?» И тут вдруг увидела, что на моей шее так и болтается моя небольшая сумка с документами и телефоном.

Я быстро отползла от дверей подальше, выключила на телефоне звук и стала звонить Денису. Он долго не брал. Потом ответил:

– Хай, бэйб! Чо за пожар? У меня тут дела…

И на заднем фоне тут раздался его любимый хип-хоп, а потом взвизгнула какая-то девица, и раздался дружный хохот нескольких голосов.

– Дэн, ты где? Срочно возвращайся. Тут такое происходит… Я не понимаю… Меня схватили и в чём-то обвиняют… Приезжай, пожалуйста, поскорее! – и я тихонько заскулила.

– Бэйб, что ты там шепчешь? Я тут делом занят, а ты ноешь что-то невнятное. Лан, я тебе чутка попозжа наберу. Давай, бэйб…

И он сбросил вызов.

– Дэн, Дэн! – закричала я, поняв, что помощи мне от него прямо сейчас ждать не стоит. Того я набрала номер тётушки. Она-то точно приедет и поможет мне!

Но монотонный голос говорил мне в трубку: «Абонент не может ответить на Ваш звонок. Оставайтесь на линии или перезвоните позже».

Я набирала и набирала номер тёти дрожащими руками, но слышала в ответ одно и то же.

Потом разрыдалась. Нос у меня заложило, и перестала чувствовать запахи. И это было к лучшему. Потому что уснуть на грязном полу сарая, чувствуя вонь испражнений, которые тут тоже имелись, я бы вряд ли смогла.

Проснулась я от скрипа дверей. В сарай кто-то входил. Солнце ослепило меня, когда я попыталась увидеть входящего. Я попыталась подняться с пола, не желая, чтобы меня ещё трогали и тащили. Но тут телефон мой, оказавшись без звука, завибрировал. Вибрацию я так и не отключила.

– У неё телефон звонит, – сказал один из вошедших.

– Так забери.

– Бета ничего не приказывал.

– Когда прикажет – будет поздно! Нужно забрать.

– Нет! – вскрикнула я и, быстро-быстро перебирая ногами, поползла в сторону стены. Но меня резко дёрнули за ногу, возвращая обратно.

– Девочка, отдай по-хорошему… Мы всё равно заберём…

– Этой – мой телефон! Вы не имеете права! Я позвоню в полицию! И вас всех тут… – я вырывалась, кусалась и лягалась, но двое мужчин, да ещё и оборотней, без труда справились со мной. Они вырвали из моих рук сумку. Беспрерывно звонящий телефон замолчал: один из оборотней вынул аккумулятор и сломал сим карту. Телефон пропал в одном из его карманов. Я сквозь слёзы могла только наблюдать за происходящим.

– Это… мой… телефон… – заикаясь, повторяла я.

– Проверь её сумку. Вдруг ещё что-то завалялось? – они начали лазить по сумке. – Ничего такого. Паспорт и карты.

Сумка была кинута на пол прямо им под ноги. Немного постояв, они переглянулись и сказали:

– Ты, это… Приводи себя в порядок. Хорош рыдать. Надо было раньше думать, когда ты альфу обворовывала…

– Я… ничего… ик… не брала…

– Ну, да… Конечно! Вставай., давай. Наш бета ждать не любит! И поблагодари его, что до сих пор жива. Альфа скор на расправу.

Я с трудом поднялась с пола: ноги отказывались меня держать. Я всегда себя чувствовала плохо после истерики. Благо, что за мою жизнь такое случалось всего пару раз. Шатаясь, я побрела к дверям.

– Наркоманка, что ли? – спросил у другого один из мужчин.

– Нет, вроде. Ничем не пахнет, кроме себя…

– Тогда что её так колбасит-то? Эй, ты сама сможешь дойти? – сил отвечать у меня уже не было. Я нагнулась и подняла с пола свою сумку. Там лежали мои документы. Главное – мой паспорт, по которому я должна была отсюда улететь уже меньше чем через неделю. Нельзя его оставлять нигде. Нельзя.

Меня качнуло, и один из мужчин попытался меня схватить за плечо, чтобы поддержать, но я отдёрнула руку.

– Я… сама…

Медленно я побрела за ними. На улице уже темнело. Я не верила, что это всё произошло со мной. Оставалась надежда, что слова оборотня про воровство – какая-то ошибка, чья-то глупая шутка. Я никогда не брала ничего чужого. Мама и тётя не так воспитывали меня. Поэтому я стала понемногу успокаиваться и решила доказать альфе, что я – не воровка.

Глава 8. Суд.

На небольшом пятачке перед магазином «Продукты» стояла толпа. По началу мне показалось, что мы пройдём мимо, но оборотни свернули именно туда. Меня что, собрались допрашивать при таком количестве народа?

Мужчины вошли в толпу и показали мне рукой идти туда же. Я и пошла. А что мне ещё оставалось делать? Оборотни, мужчины и женщины, молча расходились в стороны, давая мне дорогу. Посередине этой толпы оказалась проплешина. Там стоял деревянный стол и скамейка. На ней восседал уже знакомый мне помощник альфы. Мне показали встать прямо перед ним. Сбоку от стола стояла моя сумка с вещами. Она была полуоткрыта, и я увидела, что некоторые вещи торчали из неё, засунутые небрежно.

– Ну, рассказывай, Аля Борисова, как ты докатилась до жизни такой, – помощник альфы был мужчиной с совершенно обыкновенной внешностью. Волосы его были серыми, как и глаза, нос средним, да и фигура крепкая, но не очень мощная.

– Какой жизни? Что… я… сделала… объясните мне толком… – просипела я. Голос на нервной почве у меня сел. И это было плохо. Связки мои тяжело восстанавливались. Их потом приходилось подолгу лечить. Но сейчас не это было моей главной проблемой.

– В твоих вещах был найден смартфон Алёны Черновой. Ты больше недели жила в доме альфы, а теперь Алёну не могут найти, а её смартфон и вот, – альфа выложил на стол пачку банкнот, перетянутую моей резинкой для волос, – ещё и это. Как ты это объяснишь?

– Я не… знаю, – просипела я. – Я ничего… не брала… – Постаралась как можно твёрже ответить я. Толпа заволновалась, но никто ничего не сказал. Дисциплина в стаях оборотней очень жёсткая.

– Тогда как эти вещи оказались в твоей сумке, что стояла в доме Спеловых – Германа и Дениса?

– Не могу… сказать… Я не знаю… Думаю, что мне могли подбросить…

– Подбросить? – усмехнулся бета.

– Да, подбросить. Я не имею привычки брать чужое… Сумка моя больше часа стояла в доме Германа Александровича.

– Так это отец твоего жениха, оказывается, подкинул тебе смартфон и деньги? – на эти слова его оборотни отреагировали смешками.

– Я… не знаю… Не могу… обвинять… никого… Я говорю лишь за себя… Разве это не Герман Александрович сообщил вам про находки в моих вещах?

– Нет. По маячку.

– По маячку? – переспросила я.

– Что, не просчитала?

– Просчитала? А зачем… мне это? Я ничего… не брала… – стояла я на своём.

– Сейчас альфа вместе с ищейками разыскивает свою дочь, и он найдёт её… А ты, девчонка, – жёстко ответил мне бета, – молись своим человечьим богам, чтобы Алёна была жива. Ведь тут, на деньгах – её кровь!

Голова моя захотела совершить кувырок, подгибая ноги, но я вспомнила своего тренера по обороне. Он советовал в минуты стресса глубоко дышать. Я закрыла глаза, пытаясь на секунды отрешиться, и задышала, задышала, глубоко и часто, часто и глубоко. Головокружением немного отступило.

– Отведите её в сарай. Пускай посидит, подумает, а мы дождёмся результатов поиска.

Я шла обратно за теми же оборотнями и крутила в голове: куда могла подеваться Алёна? Надеюсь, она жива-здорова, просто это – её очередная пакость мне. А что, она вполне могла подкинуть мне в сумку свой отключённый смартфон, а теперь веселилась, глядя на то, как меня мучают!

Обвинение соперницы в воровстве – совсем не ново. Да во всех сериалах такое показывают! Богатая девушка обвиняет бедную в воровстве, чтобы отвратить от неё любимого. Ну, ничего: отец найдёт Алёну, и я заставлю её признаться в подставе!

Я немного приободрилась. Мне всегда казалось, что судьба и так щедрою рукою отмерила мне горестей: жизнь без отца, смерть матери, и, поэтому, со мной ничего плохого точно больше не случиться! Сколько на одного человека может свалиться несчастий?

И попав сейчас в такую ситуацию, я всё же надеялась выйти из неё с маленькими потерями. Что я могу сейчас? Да, практически, ничего: только ждать. Ожидание и терпение мне в помощь.

Меня опять закрыли в том же сарае. Я, почти на ощупь и по запаху, выбрала место почище и улеглась спать. Как всё разрешится, так меня и разбудят, если что. Но только я провалилась в сон, за дверью кто-то свистнул.

– Бэйб, бэйб! Ты там? – голос Дениса ворвался в мой сон. Я подскочила с места, до конца и не проснувшись.

– Дэн? Ты пришёл?

– Да, да… Бэйб, слушай внимательно меня…

– Дэн, я ничего не брала у Алёны… Это она сама…

– Бэйб, заткнись… – рявкнул Дэн, и я замолчала. – Слушай сюда… Я сейчас принесу ножовку и отпилю запор. Потом мы прыгаем в тачку и едем в город. Там прыгаем в любой поезд на Москву… Поэтому посмотри: доки у тебя в порядке?

– Да, они в сумочке…

– Окей… Значит, спать больше не ложись, сиди тут. Уходить будем быстро.

– Денис, но я же не виновата…

– Бэйб… Ты меня слушаешь?

– Да…

– Вот и вникни в то, что я тебе говорю… – грубо ответил Денис. – Дело пахнет дерьмом, бэйби…

– Ты что-то знаешь? – встревожилась я.

– Не важно…

– Так расскажи альфе!

– Да ничего я не знаю! Поняла?! Ни-че-го!!! Всё, я за ножовкой, а ты не вздумай спать! – шорох травы, и тишина. Он ушёл.

Я уселась рядом с дверью на пол и стала ждать Дениса.

Может, и вправду, стоит сбежать отсюда? А они тут пускай сами разбираются со своей Алёной… Я ни в чём не виновата… А Денис-то молодец. Всё же решил мне помочь!

Такие мысли крутились в моей голове, пока я сидела и ждала, ждала и ждала… Но уже закукарекали где-то петухи, и сквозь деревянные стены стали проникать первые солнечные лучи, а Дениса всё не было.

И тут послышались шаги.

– Денис, это ты? – вскрикнула я.

В замке заскрежетал ключ, и двери сарая распахнулись. Там стояли те же двое, только смотрели они на меня совсем по-другому, не так, как вчера.

– Выходь, – приказал мне один из них, – только не дури, девка. Мы всё одно сильнее.

– Я знаю… – я подхватила сумочку за ремень и вышла на улицу. Это двое опять подхватили меня под руки и потащили куда-то. Шли они быстро, а я лишь перебирала ногами. Вскоре мы вышли на другой конец посёлка, как раз туда, откуда начинается широкая асфальтированная дорога из посёлка. Мы как раз въезжали и выезжали отсюда с Денисом.

Оборотни подтащили меня к какому-то столбу, которого раньше я на этом месте не выдела. Он стоял возле дороги, но немного в стороне, чуть в низине.

Один из мужчин вытащил из кармана какую-то штуку, похожую на ремень, и защёлкнул у меня на шее. Это произошло так быстро, что я не успела понять. И тут же он продёрнул узкую цепь в эту штуку, а потом второй конец прикрепил к кольцу на столбе. Цепь была метров пять длинной и позволяла отойти от столба только на это расстояние.

Я схватилась руками за шею.

– Это что, ошейник? Зачем вы надели на меня ошейник? Я что вам – собака! – сказала я. – Вы не имеете права!

– Вот сейчас придёт альфа, и ему расскажешь про свои права, убийца, – сказал другой мужчина, до этого молчавший.

– Вы с ума сошли! Что вы такое несёте? Снимите немедленно! – я попыталась сама сдёрнуть с шеи ошейник, но он, почему-то, только сильнее захлёстывал мне горло. Воздуха стало не хватать, и я упала на колени прямо на землю, уже не боясь испачкаться.

– По…мо…ги…те… – прохрипела я, почти теряя сознание. Я держалась чудом, не позволяя себе рухнуть головою в придорожную пыль.

– Она так себя удавит, – произнёс один из мужчин и поправил мне ошейник. – Не дёргай, если хочешь жить! Хотя… Альфа тебя всё равно в живых не оставит…

А глотнула воздух, а потом задышала, часто и с хрипами…

– Вона, все уже едут, – сказал кто-то из оборотней, и я увидела, как на обочине уже паркуются несколько автомобилей и один микроавтобус. И оттуда выходит целая толпа.

Из своей шикарной иномарки вышел, опираясь на палку, и альфа Ждан Чернов. Я во все глаза уставилась на его машину и на его окружение. Где же Алёна? Но там были одни мужчины.

Альфа вдруг почувствовал мой взгляд и коротко, с ненавистью, посмотрел на меня. Если бы я стояла на ногах, то уже упала бы. Но я и так сидела на земле и не понимала, чем вызвана такая ненависть. Я же ничего не сделала!

Оборотни приближались ко мне молча. Один из них поставил невдалеке от меня раскладной стул, и тут сел альфа. Остальные окружили меня и столб полукругом.

– Встань, – приказал мне стоящей за плечом альфы его помощник, бета. Я медленно поднялась на ноги. – Сегодня ночью дочь альфы, Алёна Ждановна Чернова, была найдена мёртвой.

При этих словах беты глаза альфы слегка прикрылись, а я хрипло вскрикнула:

– Нет, не может быть!

– Почему? Ты не собиралась её убивать? Это вышло случайно? Она узнала про то, что ты украла её деньги и телефон, и решила тебя обвинить, а ты ударила её по голове камнем?

Эти слова бета говорил чётко и уверенно, будто бы сам это всё видел и принимал участие в убийстве.

– Я? – переспросила я и огляделась. Все собравшиеся стояли и смотрели на меня. Я многих из этих лю… оборотней видела впервые, но они смотрели, будто уже знали, какая я плохая: воровка и убийца. – Я не… воровала… не уби… вала…

У меня опять начал пропадать голос, и появилось это чёртово заикание. Оно мешало мне говорить. Ещё ошейник передавил связки, и сейчас мой голос звучал глухо, хрипло, да и ещё и выдавить из себя что-то становилось проблематично. Но я пыталась.

– Я… не … вино… вата…

– Твою кровь нашли на теле Алёны, а на месте преступления ищейки учуяли только твой запах. Ты была там.

Я? На месте убийства? Я ничего не понимала. Может, это всё сон? И сейчас я проснусь, и окажется, что я всего лишь сплю в нашей с тётей квартире, а эти обвинения – всего лишь плод моего разбушевавшегося воображения?

Мои глаза закрылись, и, через мгновение, я распахнула их, быстро-быстро поморгав. Но ничего не исчезло.

Я также стояла в центре круга из одних мужчин напротив сидящего передо мною альфы. И также их глаза были полны ненависти и осуждения.

– Я никого… не… уби… вала… – заговорила я, заикаясь и тяжело дыша. Мне до сих пор всё казалось каким-то страшным сном, и вот-вот я проснусь, и он закончится. Исчезнут эти люди, что не люди совсем, я вернусь домой, к тёте, в универ, к Дэну.

– Где ты была вчера с 11 утра до 14 дня? И кто это может подтвердить? Ты же ушла из дома альфы? Куда?

– Я… ушла к Спе…ловым…

– Герман Спелов утверждает, что ты там находилась не более четветри часа, а затем ушла, якобы, купаться на речку. Мальчишки говорят, что тебя там не видели.

– Я спала… во дворе… на своей… курте… Ждала… хозяев… А потом пришёл… Герман Александрович… и я… ушла… – я закашляла. Такая длинная фраза далась мне тяжело. – Я пошла… не на… речку, а к тарзанке… на ручей… Тайное место… Алёны и Дениса…

– И там встретила Алёну?

– Никого… Там никого… не было… не встретила…

– Алёна была убита именно там. Её сзади ударили камнем по голове и спрятали на другом берегу в детском шалаше. Укрыли полынью, чтобы запах мертвечины не распространился так быстро.