Время

ИРКУТСКИЙ ВОКЗАЛ. ПЕРЕКАТИ-ПОЛЕ

Молчит раскосая бурятка.Лицо как яблоко сухое.А расписание – в порядкеОт Кулунды до Уренгоя.Эх, кабы навсегда уехать,В слепую синь стрелой вонзиться!…Цыганка вся – в монистах смеха,И ноги тонкие, как спицы.Здесь ветры с запахом Байкала,Когда с Востока снег наносит —Грызни и ругани вокзалаНе занесешь, но он – заносит!И на сухие иглы снега,Как на дорогу столбовую,Выносит ветром человека,И пьет он водку ледяную.Берут буряты бутерброды,Глотают кофе, как в пустыне!Переселение народов —Переселение доныне!Девчонка про любовь щебечет.Старуха про войну вздыхает.А рядом Сыне ЧеловечийНа жесткой лавке отдыхает.У каждого – своя святыня.У каждого – свои порядки.Рыдает об убитом сынеНад Буддой старая бурятка.А рядом крестик, будто рану,Старик ощупал под рубахой:Молиться о грядущем рано —Спаси от нынешнего страха!В Афганистане – это рядом —Месторожденье лазурита.На карте весь Саян под взглядомНе больше бабкина корыта.Что, люди, смотрите умильноВ бычачью морду тепловоза:Вам мало крыльев семимильных?Не жмут шумерские колеса?Глядит уборщица колюче,Подняв метлу убогим флагом,Хоть ноготки ее на случайПокрыты земляничным лаком.Она, как матерь Чингисхана,Глядит из-под руки на лица.А жарко – можно из-под крана,Как из реки в горах, напиться!..Два старика, очистив воблуИ выпив из бутылки пива,Заснули тут же в позе «вольно»,Орлиной, нежной и красивой.Во сне, спасаясь от погони:«По коням! – крикнули. – Победа!..»Я с ними в прицепном вагоне —Ура! – до Култука поеду.Лежат пирожные в буфете,Воздушны, дёшевы, бесплотны…Все человечество на светеСпрессовано в вокзал холодный.Но сквозь овчинные тулупы,Сквозь чемоданные наростыЯ вижу вдруг глаза и губы,Как дети в детстве видят звезды!Мальчишка в вытертой дубленкеИ с грубыми руками Бога.И чистые глаза ребенка,Чья мать – январская дорога.И я иду к нему, толкаяМешки, баулы, локти, плечи,И я красивая такая,И пальцы подняты, как свечи!И пальцами в толпе бездомнойСвечу, морозы прожигая,Свечу во тьме на мир огромный,К тебе – любимому – шагая!Как долго я тебя искала!Родство – о, что за наказанье:Сродниться вмиг в чаду вокзала —Без рода, имени и званья…Но вдруг в огнях метельной пыли,В пару медвежьем и морозномМеж нами люди повалилиПод диктофона голос грозный.Оно летело и бежало,Родное перекати-поле,И направление держало,И брало уходящий поезд!Клубок с колючею холстиной,С тысячеглазым счастьем-горем,Куда ты, как под хворостиной?В священное какое море?..Девчонки с красотой живою,Старухи, жизнь кому – как милость…Я в нем была сухой травоюИ по снегам земли катилась.Клубок промчался между нами —От похорон до колыбели…А где стоял ты – встало пламя,Слепое снежное веселье.Кассирша в обморок упала.Старуха мелко закрестилась…А я стояла и молчала,Поскольку я с тобойПростилась.

«Мои облака… облатки…»

Мои облака… облатки…Медного Солнца бадья…Я с крыши шагну —     и пяткой —Куда не ступала я.Иду по тучам – царица-синица!..А вы внизу, людишки, махонькие – в колесе спицы…А вы, людишки, врассыпную ползете, букашки,На каракуле улиц завьетесь в барашки,Со звоном, рюмашки, столкнетесь лбами… —Губами… – следами… – слезами… – судьбами…И руки я удилищами к вам опускаю —И лескою – косы:     но ах!.. не поймаю —Лишь облако сырое    в кулаке сжимаю,Лишь влагой небесной     лицо отираю…И по небу иду —     и не дойду до Рая.

РОЗВАЛЬНИ ПО ОБЛАКАМ

По шершам, занозам бревен проведу рукой…Вот вы, розвальни, какие – Царские Врата:Там – солома, там – полома, там – полны тоскойОчи голые, нагие, смольные уста.И в березовые сани сяду, помолясь:Вы, рыгающие дымом Адские возки!.. —Расступись!.. – и полечу я в звезды, снег и грязь,И солома будет точно золота куски!И, пока лечу я в санках, обозрю прогал,Где родилась, где крестилась, где метель и мрак,Где прижался псом бездомным да к босым ногамВ колпачонке с бубенцами – мой Иван-дурак…И я век, платок суровый, да прошью насквозь:Костяной, стальной иглою – так обожжена!.. —Так вобьюсь в березов полоз, да по шляпку гвоздь,Дщерь воронья, мать сорочья, снегова жена!Шибче, розвальни, неситесь!.. —     всех перекрещу:И преступных, и доступных, и в крови по грудь,Саблезубых и беззубых – всех – до дна – прощу,Ибо мал, печален, жалок наш по снегу путь.Наши розвальни кривые, кучеры – кривей,Наши воры – сапогами – в ребра лошадей,Но как нищ весь путь наш, люди, во снегах полей,Но как больно отрываться, люди, от людей.И машу, машу вослед я лапкою худой,Лисьей лапой, птичьей цапой, лентою со лба:Вы запомните мя, люди: в небе – над бедой —Простовласая комета, горькая гульба.…Весь век мой высечен. Изрезан до кости.Передо мной мерцают сани,Как шуба на снегу.Народ, прости.Гляди дегтярными глазами.Кричала… пела… Нет моей вины,Что вы в парче, мерлушке и финифти.Брусчаткою расколотой страныВы под ногой меня не сохраните.Был страшен век. Есть страшен приговорЕму, распявшему колькратыДетей и птиц, Дух, Слово и Простор,В чьи длани вбиты мертвые солдаты.Я в розвальнях, – а бревна иней скрыл…Да сиречь: локти, голени и спины… —Качусь; мохнатый снег – подобьем крыл;На холоду железом синим стыну.Прощай, мой век! Проехала твоиРасколы, копи, рудники, болота!От ненависти Божьей – до любвиЗвериной, до соленых ребер Лота!До челюсти ослиной, коей мыВрага в жестоких битвах побивали,От воли неба – до камней тюрьмы,Где нас пытали, где мы хлеб жевали…Остались сани! Волка бешеней, народЛедово скалится, и пяткой клюкву давит,И помидоры из бочонка в рот сует,И на черницу в розвальнях плюет,И в облаках орлицу славит!А я?!.. – В собачью шубу запахнусьПотуже; бирюзовый крест запрячуВ межгрудье; шею вытяну, как гусь,Так обочь глядя, так шепча опричь, обаче.И с напряженьем, будто бы сумуНа спину взваливая неподъемно,Я над толпой двуперстье воздыму —Язык огня – над ночию огромной!И высвечу! И краденые клады освещу!И озарю позорные подземья и подвалы!Перекрещу! Пересвищу! ПрощуВязанки преступлений небывалых!Весь дикий, весь великий волчий грех,От первородства до могилы сущий, —О, розвальни трясет… – прощаю всех,Рожденных, и погибших, и живущих!И на меня так пялятся глаза —Так тычут пальцы – рты в раззявстве ширят —И блеет бедной музыкой коза,И запах гари, и медяшки-гири,И кошкой – старикашка на снегу… —Он по зиме – босой, и я – босая…А кони мчат, и больше не могу,И вон с земли – в зенит – метель косая!И я лечу, откосно, круто – вверх…Вы с норовом, кудлатые лошадки!..Буран – острей ножей – в лицо, и смех,И ягоды червонной выплес сладкийПод языком!.. и вдаль – по облакам!.. —И вширь – по праху, воздуху и пуху,Белесым перьям, угольным мешкам —До слепоты, до исступленья духа!Я в небесах! Я, дура, в небесах!А вы меня – на черном льду – топтали…Я бирюза на снеговых цепях,Я метка на лоскутном одеяле!На знамени я вашем бахрома!Запечена я в нищей сайке – гайкой!И оттого я так сошла с ума,Что я на ваши звезды лаю лайкой!И выпрыгну из розвальней! И побегуЯ босиком – по облакам пушистым!Я умереть могу! Я жить могу!Я все могу! Я синий камень чистый!Я крест ваш, яркий бирюзовый крест!Я к вам из туч свисаю на тесемке —Вам не схватить! Сухой и жадный жест.Не перегрызть! Не оборвать постромки!И платье все в заплатах, и шубнякКогтями подран, и глаза-колодцы,И – кто мне в пару?!.. кто из вас дурак?!.. —Пускай за мной по облакам увьется!Бегу!.. – древесной тенью на снегах.Крестом вороны. И звездой в разрывахРогожных туч.   И – человечий страх:Как в бирюзовых, Божиих мирах,Как в небе жить?..     Не хлебом… люди живы…И, облака измеривши пятой,Смеясь, подпрыгивая, клича, плача,Прикидываясь грешной и святой,Кликушей, сойкой, головней горячей,Все зная, все – что на земле убьют!.. —Распнут зубами, зраками, плевками!.. —Танцую в небе, шут, горящий прут,Салют – над скатертями, коньяками,Над крыльями духов, над тьмой параш,Над кладбищами вечных малолеток —Мой грозный мир, теперь ты не продашь, —Жестокий пир, дай неба – баш на баш!.. —Свой синий крест нательный     напоследок.

«…У тебя очень холодно…»

…У тебя очень холодно.Я, девчонка, уйду.Будет смертно и голодно —Помолюсь на звезду.Улетаю синицею —Не лови мя, дитя!..Вытру кровь плащаницею,Коль распнут они тя…

«О мать, не уходи, постой…»

О мать, не уходи, постой.О сумасшедшая, в отрепьях,Побудь румяной и святой,Сияй, пока мы не ослепли.Стой на ветру. Пускай в косеЗастрянет снег больничной ватой.И соль со щек глотай, как все,Как все в подлунной тьме проклятой.Железа, камня посреди,Блескучей ненависти зверьей —Побудь еще, не уходи,Не распахни небесны двери,Слепящий вход в Ерусалим,Где вперемешку – грязь и злато,Костра – в снегах – тяжелый дым,Сидят на корточках солдаты —Кто брит, кто дико-бородат,Бросают бедные монеты,Чтоб выиграть тулуп и плат:Наденешь – нет пути назад,Напялишь – точно, смерти нету.

ВИДЕНИЕ ПРОРОКА ИЕЗЕКИИЛЯ

Гола была пустыня и суха.И черный ветер с севера катился.И тучи поднимались, как меха.И холод из небесной чаши лился.Я мерз. Я в шкуру завернулся весь.Обветренный свой лик я вскинул в небо.Пока не умер я. Пока я здесь.Под тяжестью одежд – лепешка хлеба.А черный ветер шкуры туч метал.Над сохлой коркой выжженной пустыниБлеснул во тьме пылающий металл!Такого я не видывал доныне.Я испугался. Поднялись власы.Спина покрылась вся зернистым потом.Земля качалась, словно бы весы.А я следил за варварским полетом.Дрожал. Во тьме ветров узрел едва —На диске металлическом, кострамиВ ночи горя, живые существаСмеялись или плакали над нами!Огромный человек глядел в меня.А справа – лев лучами выгнул гриву.А там сидел орел – язык огня.А слева – бык, безумный и красивый.Они глядели молча. Я узрел,Что, как колеса, крылья их ходили.И ветер в тех колесах засвистел!И свет пошел от облученной пыли!Ободья были высоки, страшныИ были полны глаз! Я помолился —Не помогло. Круглее живота Луны,Горячий диск из туч ко мне катился!Глаза мигали! Усмехался рот!Гудел и рвался воздух раскаленный!И я стоял и мыслил, ослепленный:Что, если он сейчас меня возьмет?И он спустился – глыбою огня.Меня сиянье радугой схватило.И голос был:– Зри и услышь меня —Чтоб не на жизнь, а на века хватило.Я буду гордо говорить с тобой.Запоминай – слова, как та лепешка,В какую ты вцепился под полой,Какую съешь, губами все до крошкиС ладони подобрав… Но съешь сперва,Что дам тебе.     Допрежь смертей и пытокРука простерлась, яростна, жива,А в ней – сухой пергамент, мертвый свиток.Исписан был с изнанки и с лица.И прочитал я: «ПЛАЧ, И СТОН, И ГОРЕ.»Что, Мертвое опять увижу море?!Я не избегну своего конца,То знаю! Но зачем опять о муке?Избави мя от страха и стыда.Я поцелуями украсить рукиВозлюбленной хочу! Ее уста —Устами заклеймить! Я помню, Боже,Что смертен я, что смертна и она.Зачем ты начертал на бычьей кожеО скорби человечьей письмена?!Гром загремел. В округлом медном шлемеПришелец тяжко на песок ступил.«Ты зверь еще. Ты проклинаешь Время.Ты счастье в лавке за обол купил.Вы, люди, убиваете друг друга.Земля сухая впитывает кровь.От тулова единого мне рукиПротянуты – насилье и любовь.Хрипишь, врага ломая, нож – под ребра.И потным животом рабыню мнешь.На злые звезды щуришься недобро.На кремне точишь – снова! – ржавый нож…Се человек! Я думал, вы другие.Там, в небесах, когда сюда летел…А вы лежите здесь в крови, нагие,Хоть генофонд один у наших тел!Я вычислял прогноз: планета гнева,Планета горя, боли и тоски.О, где, равновеликие, о, где вы?Сжимаю шлемом гулкие виски.Язычники, отребье, обезьяны,Я так люблю, беспомощные, вас,Дерущихся, слепых, поющих, пьяных,Глядящих морем просоленных глаз,Орущих в родах, кротких перед смертью,С улыбками посмертных чистых лиц,И тянущих из моря рыбу – сетью,И пред кумиром падающих ниц…В вас – в каждом – есть такая зверья сила —Ни ядом, ни мечом ни истребить.Хоть мать меня небесная носила —Хочу жену земную полюбить.Хочу войти в горячечное лоно,Исторгнув свет, во тьме звезду зачать,Допрежь рыданий, прежде воплей, стоновПоставить яркой Радости печать!Воздам сполна за ваши злодеянья,Огнем Содомы ваш поражу, —Но посреди звериного страданьяОт самой светлой радости дрожу:Мужчиной – бить;     и женщиной – томиться;Плодом – буравить клещи жарких чресл;Ребенком – от усталости валитьсяСреди игры; быть старцем, что воскресОт летаргии; и старухой в черном,С чахоткою меж высохших грудей,Что в пальцах мелет костяные четки,Считая, сколько лет осталось ей;И ветошью обвязанным солдатом,Чья ругань запеклась в проеме уст;И прокаженным нищим; и богатым,Чей дом назавтра будет гол и пуст… —И выбежит на ветер он палящий,Под ливни разрушенья и огня,И закричит, что мир ненастоящий,И проклянет небесного меня…Но я люблю вас! Я люблю вас, люди!Тебя, о человек Езекииль!Я улечу.     Меня уже не будет.А только обо мне пребудет быль.Еще хлебнете мерзости и мрака.Еще летит по ветру мертвый пух.Но волком станет дикая собака,И арфу будет обнимать пастух.И к звездной красоте лицо поднимешь,По жизни плача странной и чужой,И камень, как любимую, обнимешь,Поскольку камень наделен душой,И бабье имя дашь звезде лиловой,Поскольку в мире все оживленоСверкающим,     веселым,          горьким Словом —Да будет от меня тебе оноНе даром – а лепешкой подгорелой,Тем штопанным, застиранным тряпьем,Которым укрывал нагое телоВ пожизненном страдании своем…»……………………………………………………И встал огонь – ночь до краев наполнил!И полетел с небес горячий град!Я, голову задрав, себя не помнил.Меж мной и небом не было преград.Жужжали звезды в волосах жуками.Планеты сладким молоком текли.Но дальше, дальше уходило пламяСпиралодиска – с высохшей земли.И я упал! Сухой живот пустыниЖивот ожег мне твердой пустотой.Звенела ночь. Я был один отныне —Сам себе царь     и сам себе святой.Сам себе Бог     и сам себе держава.Сам себе счастье.     Сам себе беда.И я заплакал ненасытно, жадно,О том, чего не будетНикогда.

ФРЕСКА ВТОРАЯ.

КОПЬЯ ВРЕМЕНИ

«Как сделать, чтобы человек

всегда мог быть самим собой?»

Орхан Памук, «Черная книга»

ВОЛОДЯ ПИШЕТ ЭТЮД ТЮРЬМЫ КОНСЬЕРЖЕРИ

Сказочные башенки,    черные с золотом…Коркою дынною – выгнулся мост…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.