скачать книгу бесплатно
Конечно, руки-то две. В одной – щит, в другой – копьё.
– Родоначальник Василий Варфоломеевич Глебов, по прозвищу Лопуха.
Лопуха? Светлейший князь! Читаю и радуюсь, даже спина выпрямилась. Как у княгини.
– Род возвысился благодаря браку Евдокии Лопухиной с царём Петром Алексеевичем.
Понял, товарищ Свистун? Это первая жена Петра I. Её-то никто Лопушарой не называл. Не осмелился бы.
Боже мой! Сколько Лопухиных! Алексей и Мария – друзья Лермонтова. Авраам – писатель. Ещё Авраам – наместник, генерал-поручик. О! Один, Александр, работал в «Комсомольской правде». Собрат-журналист. Другой, тоже Александр, профессор Санкт-Петербургской духовной академии…
– Злой рок висел над родом Лопухиных, которые погрязли в злоупотреблениях, противоправиях… Державин (не зря его терпеть не могу со школы) занимался расследованием дела губернатора Лопухина. Взятки, покрытие смертоубийства, тиранство… Пьяница. Окна выбивал. Привёл развратную девку в дворянское собрание… Отвертелся от суда. Весело жил в Петербурге. И меня в Питер занесло. Зов рода.
Я уснула, думаю, улыбаясь. Генами чую: я часть этого неспокойного семейства… Салон толкования снов – не солидно для княгини…
– Дзинь. Дзинь. Дзинь, – утро, 4 часа. Номер незнакомый.
– Слушаю! – сбросили. Явно мошенники. Каждый день блокирую – берут измором. Сколько у них симок?
– Дзинь. Дзинь. Дзинь.
– Слушаю! – гаркнула я, посмотрев на часы: 6 утра!
– Ты что? Не выспалась? – это Вита! Не спится ей.
– Чего тебе? – вежливость так и прёт из меня – я сова, у меня самый сон сейчас.
– Мне приснилось… – издевается, что ли?
– Везёт тебе! Ты хоть поспала, – перебиваю наглую подругу.
– Море, чайки, белый песок… Ветер, – выдаёт быстро, боится, что отключусь.
– Пора тебе жизнь менять, – лениво выдают затасканный диагноз.
– А зачем одно и то же говоришь? Зависла, что ли?
– Дура ты, Виталинка! Хочется тебе свободы. Работа надоела. Элементарно, детка, – я повозилась в кровати, делая уютный кокон из одеяла.
– А тебе что приснилось? – ласково издевается Вита.
– Да не спала я! – меня аж подкинуло. – С вами поспишь! Пока.
Буду досыпать. Темнота. Только закрыла глаза, еле-еле запиликал будильник. Зря сменила рингтон «Вставай-вставай!» Сразу вскакивала. А это что? Просто приятная музыка… Под неё спать хочется… Провал.
– Дзинь. Дзинь. Дзинь. – Вскакиваю. Полежала! 10 часов!
– Алё, Алёна! Ты где? – спрашивает Марина, соседка по кабинету в редакции.
– Маришка, проспала. Прикрой меня. Подойду к обеду, – в горле сухо, язык едва шевелится… Провал.
Просыпаюсь в 12. Впрыгиваю в тапки. Туалет. Гардероб. Надо сразу выбегать. Завтракать и обедать не буду. День разгрузки. Ага! На ночь всё равно наемся. Это точно. А ведь знаю, что голодание не поможет похудеть, клетки будут запасаться, удерживать калории, опасаясь, что их заморят голодом. Потолстею ещё больше. Лучше исключить сахар, белый хлеб, картофель. От этого я могу отказаться. А вот от шоколада… Нет, на такую жертву я не пойду. Не могу и не хочу.
Выскакиваю из подъезда. Машин почти нет. Без проблем выезжаю со двора. Вот во сколько нужно выходить на работу, после 12 часов. Красота.
Еду. Что мне снилось? Бабушка сказала бы: «Крейсер „Аврора“», она любит песни использовать. Надо обязательно вспоминать сон утром, иначе потом забудешь. А сейчас обед уже. Ладно, будем считать, что ещё рано. Для такой совы, как я, утро. Ага, вспомнила: летала, было страшно. Лезла вверх, лестница упала. По спине пробежал болезненный холодок, кожа будто отделилась от тела, тоненько закололи тысячи иголочек… Бр-р-р! Сюжет этого сна мне знаком, часто его вижу. Вывод: внутри зреет рискованная идея. Или рисковая? Нет, человек рисковый, а поступок рискованный. Что-то будет, что-то будет…
Приехала. Нарочно неторопливо иду к кабинету. А что? Работаю я, на задании была. Усталая возвращаюсь на рабочее место. Хорошо бы узнать заранее, спрашивали меня или нет. Марина позвонила бы, предупредила. Значит, не искали. Врать неприятно, конечно, самоунижение какое-то. Гаденько на душе. Отработаю. Если застукали.
– Спасибо, Мариша, что прикрыла, – бросаю рюкзак, плюхаюсь на стул.
– Для вас – Марина Викторовна, – Мариша нахмурилась. Гляди-ка, какая официальность.
– Мариша Викторовна, не злись. Всю ночь дёргалась, уснуть не могла.
– А я уже пять часов дёргаюсь. Хорошо никто не заходил, – назидательно сообщает излишне дисциплинированная подруга.
Маришка – самый верный человечек на работе. Нет, Человек. С большой буквы. Честная, справедливая. Полненькая, симпатичная. Хозяйственная, верная. Идеальная. Без недостатков. Куда мужики смотрят? Была бы я другого пола, искала бы такую жену. Чтобы идти рука об руку, вместе выживать в этом страшном мире. Мариша напоминает мне Верочку из рассказа Куприна «Куст сирени». Если одним словом – надёжная. Настоящая жена. Нашла мужа-мальчика и ведёт по жизни. Это не Мариша нашла, а Вера. Эх, я не такая. Мне муж-ребёнок не нужен. И я нетерпимая. Сковородкой по голове могу вдарить. Или скалкой. Ждать, когда Алмазов станет Бриллиантовым, я не буду.
Жалко, что Марина – подруга только по работе. Не подпускает к себе близко. После службы сразу домой. Старшая дочь в многодетной семье. Жертвует собой ради младших. Всё для них. А глаза, как у Сонечки Мармеладовой, голубые, бездонные. Жертвенность эта до хорошего не доведёт. Что-то подсказывает мне, своих детей Марина заведёт поздно, если вообще захочет. Вот обратная сторона хвалёных многодетных семей! По-хорошему, заняться бы Маришей. Вывести в люди. Но я уже усвоила: не вмешивайся в чужую жизнь, пока не попросят. Чревато.
До конца дня бестолково перебираю бумажки, вспоминая сон. Самолёт? Полёт? Какое рискованное дело? Риск был сегодня на выговор нарваться.
Всё, конец дня. Пропел гудок заводской. Марина говорит, что по моим присказкам, я тяну на более старший возраст. Это плохо? Побочка бабулиного влияния.
Одна из моих подруг, Татьяна, как-то смеялась: у неё в 6 классе был мальчик, которого воспитывала прабабушка. В сочинении он написал: «Из моего окна видна дорога, по которой я хожу в школу, и почта, где я получаю пенсию». Я хотя бы сочинения писала сама.
– Марина Викторовна, я убегаю, – виновато прощаюсь, как-то неудобно уходить раньше подруги. Отработав полдня. Всего.
– Пока, Алёнушка. До завтра, – устало махнула мне Мариша.
Удобно-неудобно, а надо бежать. Пашку приведут.
Мчусь домой. Возле подъезда, то бишь парадной, – не привыкла я ещё – уже маячит Виталинка. Приоделась, пёрышки почистила. В ярком брючном костюме. Глазки блестят. Стройная, с короткой стрижкой. Мальчишечка такая. Отец её, наверное, мальчика хотел и имя такое поэтому выбрал. А я зову её Витаминка. Весёлая она. Лёгкая на подъём. Оптимистка. А мужики не задерживаются надолго. Им борщ и котлеты нужны, а у Виты маникюр дорогой, и на кухне чистота, порядок нарушать не хочет.
– Привет, Павлуша! – с подругой сегодня уже здоровались.
– Здравствуйте, тётя Алёна! – застенчивый светленький мальчуган похож на девочку. А ведь Виталина хотела дочку. Павлиной назвала бы? Не дай бог! Как дразнили бы? Павлинихой? Хорошо, что мелкие уже ничего не знают о Павлике Морозове, а то Павлуше в школе доставалось бы…
Думала я как-то, зачем советской власти нужно было возносить пионеров-героев, некоторых за сомнительные подвиги. Своих мучеников создавала? В православии особо чтили детей-святых, и в, так сказать, партийной религии не стали придумывать новое.
– Ну, пошли, парень! – Павлик улыбнулся и доверчиво вручил мне свою ручонку. Нежность пронзила меня, и я бережно повела его домой. Вечером никаких Лопухиных. Всё время ребёнку. Телефон отключить. Окна-двери закрыть.
– Пойдём, сокровище моё! – не удержалась, погладила Павлушу по голове.
– А ты что, пират? – бровки мальчика поднялись, глазки заблестели.
– Да, я пират, – я удивилась сообразительности ребёнка, мозг лихорадочно заработал. – Люблю море, путешествия, поиск сокровищ! Будешь клад искать?
– Да-а! – подпрыгнул Пашка. Редкое для него проявление эмоциональности.
Что-то я своего ребёнка захотела. Жить для него. Всё отдавать ему. Любить. Играть. Учить. Обнимать. Может, в этом смысл?
Вопрос только: от кого рожать? Где ты, мой единственный? Я ни разу по-настоящему не влюблялась. В школе взгляд не на кого было положить, в институте одни девчонки, потом карантин. Короче, статус: «В активном поиске».
Глава 3. Пираты убивают страх
Ребёнок меняет человека. Сейчас это испытала на себе. Как только мы с Пашкой зашли в парадную, на плечи мне опустилась бетонная плита ответственности. Обострилось восприятие всего: вдруг бандиты в засаде? Вдруг лифт заклинит? Что делать, если он начнёт падать? Где-то внутри зашевелился страх перед ловушкой замкнутого пространства. Вспомнила учителя ОБЖ, бывшего военного. Он не только рассказывал, но и проигрывал с нами все чрезвычайные ситуации: лифт сорвался – ложись на пол, так уменьшается сила удара. Хотя хочется подпрыгнуть.
С Павликом я сидела часто. Подругам было некогда: у одной – муж, у другой – школа. Вместе с мальчонкой мы ели, играли в компьютере, готовились ко сну. Сегодня я жажду общения с маленьким человеком. Старею, видно, мамочкой хочу побывать. Передать свой «богатейший» жизненный опыт.
– Паша, как дела в садике? – мне действительно интересно.
– Нормально, всё как всегда. – Это что? Ответ ребёнка? «Всё, как всегда», – успокаивает меня бабушка, когда я звоню. Изредка. Не забыть бы набрать завтра.
– С кем дружишь? – мне хочется вывести его на откровенный разговор.
– Ни с кем, – замечаю, что Пашка опустил голову.
– А играешь с кем? – чем отличаются в детстве значения слов «дружить» и «играть»? Это точно синонимы.
– Один, – сознаётся мальчик. Сам с собой играю, сам с собой дружу?
– Это же скучно. А во дворе?
– Я не выхожу. Боюсь, – вот и проговорился. Не зря допрос я устроила. Ну, Вита! Собой она занимается, нимфоманка озабоченная.
Я присела, чтобы смотреть в глаза Пашке.
– Знаешь, когда мне было 6 лет, я тоже боялась выходить во двор. Мы переехали, ребят я не знала, мне было страшно знакомиться. Сидела дома. Играла одна. И решила я свой страх победить. Вышла во двор, подошла к детям, познакомилась. Стали дружить.
Павел поднял голову и посмотрел мне в глаза. Серьёзно, не по-детски. А он уже не умильный малыш!
– А если бы они побили тебя? – сжал кулачки.
– Я боялась этого. Но решила, что лучше получить, чем сидеть одной. С тех пор я каждый день побеждаю свои страхи. И мне это нравится. Я уважаю себя, правда.
– А их что, много? Страхов? – котелок варит у этого парня.
– Много. Они бывают разные. Например, спросить что-нибудь у незнакомого человека – это маленький, а спать одному в тёмной комнате – большой.
– Оставаться вечером одному – это маленький?
– Нет, это большой. Огромный. А ты что, один сидишь? – я взбесилась, Вита точно получит от меня! Бросает ребёнка!
– Да, вчера мама уходила в парикмахескую. Я плакал.
– В парикмахерскую, – машинально поправила я. – А страх где был?
– Под кроватью.
– Да, он всегда туда прячется. Слышишь: пря-чет-ся! Тебя боится, поэтому не выходит. Знаешь, как я делала? Чтобы страх убежал? – я заново переживала страшные мгновения детства. – Заглядывала под кровать и говорила: «Я не боюсь тебя! Ха-ха-ха!»
– Правда? Я попробую… – Мальчик был сосредоточен. Готовится опять сидеть один?
– После этого ты станешь уважать себя. И я буду уважать тебя как мужчину.
Я улыбнулась и подмигнула Павлу. Плечики у него расправились. Мужичок.
Побеждать страх меня научил отец, рассказав о своём детстве. Каждый вечер он интересовался, кого и что я победила. Наверное, я поэтому такая сейчас: захожу в любой кабинет, не боюсь начальников, легко обращаюсь к любому незнакомому человеку, люблю говорить правду в глаза… Последнее часто приносит мне вред. Зато я себя уважаю.
Что-то папа перестал на связь выходить… И я тоже. Разладилось всё после смерти мамы. Мамочка, как не хватает тебя! Надо позвонить папе…
Поужинали. Павлик привычно открыл телефон и тихонько уселся на диван.
– Павлуша! Забыл о кладе, о пиратах?
– Нет, я думал, что ты забыла. У тебя есть время играть? Звонить никому не будешь? – мальчуган смотрел недоверчиво.
– Я уже выключила телефон. Я его победила. И ты давай, а то он будет командовать тобой.
Мальчик с сожалением положил своего пластмассового друга на стол. Я бросила на диван кучу вещей.
– Делаем пиратские костюмы! Бери ножницы, режь что хочешь. На подготовку 30 минут.
Пашка недоверчиво смотрел то на меня, то на старые вещи: юбки, рубашки, брюки, шляпки.
– Давай, давай! Я тоже буду наряжаться. Посмотрим, у кого костюм лучше будет.
Пока Павел мастерил наряд, я быстро спрятала коробку конфет, нарисовала карту, крестиком отметила местонахождение «клада». Тёмно-синей лентой завязала себе глаз, нацепила бандану, булавкой скрепила широкую юбку между ног – теперь это шаровары, на белой футболке нарисовала череп и кости, намотала на талию шарф, сделав широкий пояс. Посмотрела на часы – время! Выскочила из кухни:
– Ёхо-хо! – хотела добавить «и бутылка рома», но передумала.
Пашка засмеялся. Он был в рубашке, узлом завязанной на животе, в дачной шляпе и тёмных очках.
– Зачем тебе очки, пират? – грозно нахмурилась я.
– Сегодня сильно светит солнце, капитан. Тебе-то хорошо, у тебя один глаз.
– Ты весёлый и находчивый, пират. Жалко, что нет очков для одноглазых!
Пашка захохотал, молодец, быстро включился в игру. Чёрным фломастером мы нарисовали друг другу усы, сделали из стульев корабль и поплыли искать сокровища. Молодой пират учился читать карту, отмерял на суше шаги, разбил вазу, дерзко спорил со мной, не желая слушать подсказки. Наконец, нашёл клад в капюшоне моей куртки и счастливый уснул на диване в ворохе белья, прижав к себе коробку с сокровищем.
Завибрировал телефон. Пашкин? Мой? Кто-то пробивается. Видеозвонок.
– Ты, мать, что? Умом тронулась? – на меня с ужасом смотрела подруга с «редким”именем Катя, Катерина.
– Что тебе не нравится? – радостно и тихо, чтобы не разбудить пирата, спросила я.
