скачать книгу бесплатно
– Хорошо. Машина с продуктами не приходила?
– Нет,– вздохнула Эмма, – Итан с Кэнзи не могут проехать. Кое-что из продуктов еще осталось. Бери консервированные бобы. Скоро и их не будет.
– Давай,– согласился Дэмиан, – решил до бури к вам заскочить. Потом несколько дней выехать не смогу.
– Ну и правильно,– Эмма сложила буханки хлеба в мешок.
За окном послышался дружный собачий лай.
– Как поживаешь, Харпер?
– Хорошо. Спасибо,– ответила женщина.
– Как Коди?
– На соревнованиях. Ты приехал на собаках?
– Да уж понадежнее ваших снегоходов будут. Слышали, в Лонгли католический приход на днях подожгли?
– Нашли, кто это сделал? – спросила Харпер.
– Говорят, нашли двадцати пяти центовую монету,– Дэмиан посмотрел на Харпер,– реверсом кверху.
Харпер вспомнила, что на реверсе этой монеты изображена голова карибу,– Говорят, Виндиго проснулся и таким образом знаки оставляет,– Хьюз отравился к выходу.
Выйдя на улицу, он увидел около упряжки стройного паренька выше среднего роста, в куртке нараспашку. Парень гладил собак.
– Э! Парень! Отойди! Не ровен час покусают! – прикрикнул Дэмиан.
Парень обернулся. Старик узнал Сэнди Фергюссона, старшего сына Эммы.
– Не покусают!– рассмеялся Сэнди,– мы с ними подружились. Хорошие у вас собаки, мистер Хьюз.
– Хорошие, – согласился Дэмиан, – А ты и вправду им понравился. Занятно. Обычно они к себе чужаков не подпускают. Любишь собак?
– Очень,– Сэнди продолжал теребить пушистую морду одной из собак. Другие ревниво требовали свою порцию ласки.
– У нас тоже есть две собаки, только они не такие большие как ваши.
– Погонял когда-нибудь сани?
– Нет.
– Ты же тот парень, что на лыжах бегает? Если хочешь, можешь как-нибудь приехать ко мне. Я тебя научу санями править. Быть погонщиком – целое искусство.
– Буду рад! – радостно согласился Сэнди.
3
Мод вовсе не была этому рада тому, что Эмма отпустила ее пораньше. Добродушная и улыбчивая, Мод менялась в лице, как только переступала порог своего дома. Тоска камнем сдавливала ее грудь. Тоска и ненависть. Дома ее встречала престарелая мать. Присцилла Кингстон почти полностью ослепла. Мод уходила на работу и оставляла ее, сидящей у стола вполоборота к окну с прямой спиной. Как паучиха ловит мелких мушек, так Присцилла, своими почти ослепшими глазами словно ловила последние фотоны света в своей жизни. Когда Мод возвращалась домой, то заставала ее в той же позе.
– Что у нас на ужин? – голос у старой женщины был твердый и властный.
– Разогрей что-нибудь, что найдешь в холодильнике.
– Ты знаешь, я не вижу,– Присцилла не понимала иронии или делала вид.
– Тогда сиди и помалкивай. Я с работы. Мне нужно время отдохнуть, потом я что-нибудь приготовлю. Может быть,– со злорадством бросила Мод.
– Я вчера не ужинала. И на завтрак ты мне оставила только черствый хлеб. Сама ешь на своей работе целый день, а меня решила уморить голодом? У тебя ничего не выйдет! Я всем расскажу, какая ты неблагодарная ужасная эгоистичная дочь!
– А я все расскажу про тебя! – выкрикнула Мод.
Присцилла замолчала. Мод удовлетворенно хмыкнула:
– Вот так и сиди, молча. Я пойду приму душ, и потом, возможно, пожарю гренки с яйцами.
– У меня от яиц раздувает живот.
– А у нас в городе заканчиваются продукты! Так что будь добра, заткнись, и ешь, что предлагают.
Мод ушла в свою комнату, достала конверт, спрятанный в одной из книг, и повалилась на кровать. Она развернула письмо. Она делала это уже, наверное, сотни раз за последние три дня. Она вновь перечитала его, и на лице появилась улыбка, а в глазах слезы счастья.
«Уважаемая Мод Кингсон,
По Вашему запросу было установлено следующее.
Ребенок (мальчик), в возрасте трех месяцев поступил в августе 1985 года в приют католической церкви города Лонгли. Ему дали имя Август Колтер. В возрасте семи лет он был направлен в школу для детей индейцев. После окончания школы община трудоустроила его на животноводческую ферму в штате Онтарио. Дальнейшее местонахождение неизвестно».
Ничего страшного, что неизвестно. Она найдет его. Мод была абсолютно уверена, что Август Колтер жив. Материнское сердце ей подсказывало: ее сын жив.
Почти сорок лет она искала его, того, кого прижимала к своей груди лишь пару месяцев, но ни на секунду не сомневалась, что отыщет его. И вот .спустя столько лет надежда впервые обрела явственные формы.
Харпер вернулась домой поздно вечером. Торопиться ей было некуда. Она сидела на диване и смотрела девятичасовые новости. Опять передавали про надвигающийся шторм. В доме было тихо. Коди уехал. Одна мысль не давала ей покоя. Она взяла телефон и позвонила Билли Марчеру.
На другом конце вскоре Харпер услышала знакомый голос.
– Билли, добрый вечер, это Харпер, не разбудила вас?
– Нет, милая, смотрим новости.
– Я тоже. Билли, я вот что хотела спросить. Помнишь в Уэдингфорде жила семья оджибве.
– Это было давно, милая. Белые же почти все оттуда еще в пятидесятые ушли, а оджибве остались.
– А как была их фамилия?
– Кардинал.
– Они были из нашего рода?
– Нет. Из клана карибу. А что?
– Просто воспоминания из детства. А сколько их человек было?
– Да двое всего. Кирк Кардинал и его сын Вэл.
– А что с ними стало?
– Их давно уже нет. Они сгорели в своем доме. Кажется, это был 1984-й год.
– А белые?
– Из белых тогда остались Присцилла Кингстон и ее дочь Мод.
– Ты хочешь сказать, что в 1984-м году в Уэдингфорде проживало четыре человека? Отец и сын Кардинал, и мать и дочь Кингстоны?
– Именно так, милая. Присцилла и Мод какое-то время жили вдвоем, а когда они перебрались в Пэрэдайз, жизнь в Уэдингфорде угасла совсем.
– Кингстоны принадлежали к оджибве?
– Да что ты, милая. Нет, конечно. Присцилла Кингстон была яростной католичкой и белой женщиной до мозга костей. Очень властная, сильная женщина, скажу тебе, несгибаемой воли. Именно благодаря ее упрямству Уэдингфорд и продержался так долго.
– Я помню, как однажды приезжала к ним с тобой. Ты у них доски покупал и на сани грузил. А почему они сгорели?
На другом конце повисло молчание.
– Билли? – переспросила Харпер.
– Полицейский приезжал, сказал, несчастный случай, печь была неисправна, из поддувала угли горящие вылетели и дом загорелся, – наконец отозвался Билли. Что-то в его голосе заставило Харпер задать следующий вопрос:
– А на самом деле?
– Как было на самом деле, никто не знает. В доме было два окна: из кухни и из спальни. Ставни на них были закрыты. Это я в отчете случайно увидел. И входная дверь была вроде как подпертой снаружи ломиком.
– Значит, их убили? Заперли в доме и подожгли?
– Кто же теперь знает, милая. Но зло жило в тех местах. Это точно.
– Уж не думаешь ли ты, что их убил Виндиго?
– Виндиго – злой дух, он убивает сердца людей. А людей убивают люди.
Харпер посмотрела в окно. За окном валил снег. Она не заметила, как уснула. А завтра наступил первый день.
День первый
1
О! Голди Харрис могла завлечь публику! Наверное, потому, что она сама верила в то, что рассказывала. Она говорила так вдохновенно и увлеченно, что также заразила несколько туристов с любопытством слушавших ее:
– Наш музей оджибве – не единственный в мире, но по-своему уникальный. Здесь собраны редчайшие экспонаты, которых вы не встретите больше нигде. Сначала пару слов о самом народе. У этого народа много названий. У нас в Канаде его называют оджибве, в Штатах – чиппева, французы их называли сото, сами оджибве именуют себя анишшинапе. Это один из самых крупных индейских народов Северной Америки. В Канаде их проживает более двухсот тысяч, в Штатах – около ста пятидесяти тысяч. Такие известные слова как вигвам, тотем, мокасины, скво и другие пришли из языка оджибве. Равно как и названия некоторых штатов. Так штат Висконсин с языка оджибве означает «место красного камня», а Мичиган – мичигами – большая вода. Считается, что прихода европейцев оджибве передавали свою историю и свои знания из поколения в поколение устно. Однако бытует неподтвержденная версия, что существуют тайные берестяные записи, которые делались шаманами для сохранения своих знаний. Надо сказать, что у оджибве всегда было трепетное отношение к березам. Оджибве издавна владели искусством изготовления каноэ из березовой коры. Березовая кора использовалась при изготовлении вигвамов. У оджибве особенно высоко было развито искусство вырезания из дерева, часто для этого использовали древесину березы. Особенно популярны ярко раскрашенные высокие тотемные столбы с искусно вырезанными на них изображениями мифических прародителей и предков индейских родов. В деревне Форт-Талон, к слову, находится один из таких уникальных тотемных столбов – столб Громовой птицы. Его копию вы можете видеть сейчас. Конечно же, это уменьшенная копия. Ее выполнил наш местный фермер Айк Принс. Настоявший столб почти три метра в высоту и находится на центральной улице Форт-Талона. Традиционными занятиями были охота, рыболовство, сбор дикого риса и кленового сока. Начиная с семнадцатого века, они активно торговали пушниной с европейцами. Вождь клана Громовой птицы и сейчас проживает в деревне Форт-Талон в двадцати километрах отсюда. У оджибве существует знахарское общество – Мидевивин – организация шаманов оджибве. По легенде, верховный бог Маниту послал своего гонца к народу оджибве, чтобы научить их лечиться от болезней. Он выбрал одного человека и передал ему знания, которые тот передавал дальше. Впоследствии была основана организация шаманов, сохранивших тайные знания. Мидевивин имеет ступенчатую структуру. Например, шаман первой ступени имел право носить линию на лице и обслуживать погребальные процессии. Шаман третьей ступени, называвшейся Сообществом Восходящего Солнца, обладал силами стихий и разрисовывал верх лица зелёным, а низ— красным. На этом уровне он становился полноценным шаманом. Есть свидетельства о шести уровнях организации. Для перехода от одной ступени к другой происходят сложные обряды инициации. Кроме лечебных функций, шаманы также были основными пропагандистами верного пути жизни, комплекса религиозных и этических правил оджибве. Они понимали, что здоровье человека зависит не от лекарств, а от образа жизни. Они пропагандировали благодарить Маниту, верховного бога, за всё, быть честными, дружными, храбрыми, сдержанными и добрыми. Вообще надо сказать, что у оджибве трепетное отношение к природе. Нам бы стоило поучиться у них бережливости. «Не убивай зверя больше сверх того, чем тебе нужно, чтобы накормить деревню». «Не убивай мать с детенышем». Казалось бы, такие простые истины, но они помогали оджибве веками жить в гармонии с природой. Но я маленько отвлеклась. При церемонии Мидевивин используются берестяные свитки оджибве со сложными геометрическими узорами и формами под названием мидевиигваас. Один из таких уникальных свитков и хранится в нашем музее. К сожалению, сегодня мы его вам не сможем показать, так как его забрал шаман для своих ритуалов. Да-да, это действующий свиток, и по нему наш шаман иногда проводит свои церемонии.
По небольшой зале музея пробежался удивленный шепоток. Голди повела небольшую группу туристов, которых привез Холлендер дальше по зале с экспонатами. Никто не заметил, как один туристов в глубоком капюшоне отделился от толпы и незаметно вышел на улицу.
Голди Харрис была сотрудницей местного краеведческого музея. Музей представлял собой одноэтажный дом, построенный в начале прошлого века. В основном посетителями музея были туристы, которых привозил Эгон Холлендер. Посещение музея было обязательным элементом культурной программы. Вот и сегодня он привез семь человек. Пятеро взрослых и двоих детей.
Во время экскурсии, которую проводила Голди, Эгон стоял у окна и смотрел в небо. У него было озадаченно лицо. Он совершенно не слушал Голди. Погода ухудшалась с каждым часом. Ему, во чтобы то ни стало, нужно было успеть увезти туристов обратно в Лонгли. Только двое из них оставались потом в Пэрэдайз. Они оплатили недельный охотничий тур. Остальные очень надеялись попасть на Рождество домой.
Голди хотела рассказать еще про алгонкинскую кухню, но Эгон прервал ее.
– Голди, достаточно. Нам нужно улетать. Ветер усиливается. Боюсь, можем не успеть. Эгон повел своих туристов к самолету и только ту он обнаружил пропажу одного из них. Вылет пришлось задержать еще на пару часов. Эгон подключил всех, кого мог, на поиски пропавшего туриста, но он как в воду канул. Медлить больше было нельзя. Он посадил людей в самолет и вылетел в Лонгли. Там он зашел в местное отделение полиции и подробно рассказал о пропаже туриста.
2
Харпер Перри готовила обед на кухне и разговаривала по телефону:
– Да-да, Билли, хорошо добрались. Барбара в своем репертуаре, ты же знаешь ее. Всю дорогу слушала ее жалобы. Зато варенье из грецких орехов у нее, действительно, бесподобное. Она – большая мастерица. Коди приедет – полакомится. Что у вас нового?… Да ты что! Целый вездеход!… Форемост ноудвэл 110? Где же вы его откопали? Не может быть! Да, наверное, от нефтяников. С будкой? Ну, точно, вахтовиков перевозили. Вот это удача, поздравляю! Ну, ничего, что старый, главное, работает. Как Тира? Привет ей от меня! Люблю вас всех. Пока!
Женщина увидала в окно, как сильный порыв ветра опрокинул вазон, оставленный с осени на террасе. «Нужно убрать»,– подумала она, накинула куртку и побежала затаскивать вазон в сарай, пристроенный с правой стороны дома.
Харпер Перри выходила из подсобного помещения как раз в тот момент, когда к нему подошел Сэнди Фергюсон. Светло-каштановая челка волос выглядывала из-под шапки. Он отворачивался от сильного порывистого ветра:
– Миссис Перри, здравствуйте! – он улыбнулся.
– Привет, Сэнди! – Харпер помахала рукой.
– Я звонил Коди, он трубку не берет. Хотел с ним пробежаться на лыжах, пока ураган не начался.
– Коди нет, он уехал. Эгон отвез его на самолете. Вместе с туристами. У него в понедельник соревнования. А если буран начнется, мы тут застрянем. Поэтому решили, что он поедет сегодня.
– Понял. Знатную бурю обещают. Говорят, хорошо нас накроет.
– Ну, нам не привыкать.
– Это так. До свидания, миссис Перри.
– До свидания, Сэнди.
Харпер забежала в дом, а Сэнди зашагал в сторону «Змеиного ручья». Сэнди исполнилось пятнадцать лет. Он был старшим из четырех детей Гарри и Эммы Фергюсон. С сыном Харпер Коди, который был на два года младше, он дружил с детства.
«Змеиный ручей» принадлежал семье Фергюсон уже более десяти лет. Он стоял на самом берегу бухты. Это было трехэтажное здание с односкатной крышей. «Змеиный ручей» был центром городской жизни. На первом этаже находились магазин и кафе. Здесь хозяйничала Мод Кингстон. Мод было пятьдесят четыре года. Она работала у Эммы с момента открытия «Змеиного ручья». Мод слыла веселой и работящей женщиной. Для Эммы она была бесценным помощником. Мод жила с пожилой матерью, за которой, как все единодушно считали, она трепетно ухаживала.
На втором и третьем этажах размещались комнаты отеля.
Эмма поднялась в номер матери. Комната занимала половину третьего этажа и имела собственную ванну. Барбара Бриггс стояла спиной к двери и смотрела в окно у противоположной стены. Из окна открывался прекрасный вид на озеро. Сейчас зимой оно выглядело зловещим и пугающим, но в то же время, и величественным и неотразимым. Услышав шум, Барбара обернулась. Женщины враждебно посмотрели друг на друга.
– У тебя не нашлось места в доме для собственной матери, что ты поселила меня здесь! Я еще и плачу за номер.
