Девочка, я о тебе мечтаю

– Эй! Придурок! Ты чего там закрылся? – затарабанил в дверь Дима. – Я щас позову на помощь.

Роман же устремился прямо на меня, заставляя с каждым своим шагом невольно отступать, а моё сердце – биться где-то в горле.

– Слышь, рыжая! – ухватил он меня за руку и больно сжал пальцы на моем запястье, когда нагнал меня у стены женского туалета. – У меня из-за тебя проблемы будут теперь.

– Из-за меня? – возмутилась я негромко, пытаясь освободить свою руку и отступая под натиском все дальше и дальше, пока не врезалась спиной в холодный кафель. Дальше отступать было некуда. – Ты сам ведь меня задеваешь.

– А ты… – навис он надо мной, каким-то диким взглядом впиваясь в моё лицо. – …могла бы и не рыдать на весь класс, чтобы тебя потом все жалели. Алла передаст отцу, что я довёл до слез одну заучку!

– Но ты и правда меня обидел, – вжималась я в стену, пытаясь уберечь себя от его тепла и запаха, которые я ощущала так близко, что мое тело предательски начинало дрожать.

Питерский ровно секунду ещё вглядывался в мои глаза, затем скользнул взглядом по моим губам, отчего их внезапно закололо. Он неожиданно наклонился ниже. В голове невольно стали появляться дурацкие мысли, что он сейчас меня поцелует…

Я вздрогнула, когда кончик его носа коснулся моей макушки. Роман сжимал своими горячими пальцами мое запястье, а носом втягивал в себя запах моих волос.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Как дикий зверь какой-то, он словно наслаждался этим процессом.

Я же стояла и не дышала, словно замершая статуя. Меня просто парализовало, я не могла и двинуться с места.

Зачем он это делает? Играет, как кот с мышью… Я же собрала все свои силы, заставила себя напрячься в попытке сбежать от этого гнёта. Но он и сам уже отступил на шаг, выпустив мою руку с нескрываемым пренебрежением.

– От тебя булками несёт, что ли, заучка?

– Это духи… – еле пролепетала я.

– С запахом булки? Оригинально. Ты пахнешь столовкой. На, – достал он из кармана белоснежный носовой платок. А бумажный – платок Димы – забрал и выбросил в мусорное ведро. – Выкинь эту гадость одноразовую… Он чистый. Вытри свои сопли. Ненавижу бабское нытьё…

Роман вложил мне в руку платок. Повернулся ко мне спиной, за несколько огромных шагов пересёк небольшую комнату, открыл дверь и вышел в коридор.

4.4.

Я опустила глаза на платок Ромы. Такой белоснежный, что жаль портить. Убрала его в карман пиджака, нос утёрла салфетками в уборной. Тоже отправилась в класс.

В коридоре Алла отчитывала Романа, который, насупив брови, слушал её.

– Ты зачем закрылся, Питерский? Что вы там делали?

– Разговаривали.

– И для этого надо было закрыть дверь?!

– Попов мешал.

– Попов беспокоился о девушке!

– Ей не нужна его забота. Пусть засунет её себе в зад…

– Питерский, следите за языком! Вы с классным руководителем говорите! Катя, подождите.

Алла увидела идущую мимо меня. Мне пришлось остановиться на расстоянии пары шагов от них. Ледяные глаза Романа уставились на меня, и по спине побежал холодок. Ненавижу, когда он так смотрит. И ненавижу свою реакцию на это… Я не выдержала и первая опустила ресницы, переведя взгляд в пол под моими ногами.

– Да, Алла Дмитриевна, – отозвалась я. – Слушаю вас.

– Питерский вас обидел? – заглянула она мне в лицо, словно ища признаки какого-то насилия. – Скажите, не бойтесь! Мы найдём на него управу.

Обидел?

Да.

Но я не хотела выносить это на всеобщее обозрение.

– Н… нет, – отлепила я язык от нёба и ответила ей. – Ничего страшного мне… Рома не сделал.

– Что вы там происходило? – строго спросила она меня.

Я подняла глаза и снова встретилась со льдом голубых глаз Романа. Он сузил их и ждал, что же я скажу о том, что было за дверью женской уборной.

– Мы просто поговорили, – ответила я. – Рома хотел извиниться. Даже дал мне носовой платок. Вот.

Я достала из кармана пиджака вещь Ромы и продемонстрировала её учителю.

– Да? – взметнула брови вверх Алла и переводила взгляд с него на меня. – Извиниться?

– Да, – кивнула я. – И сейчас тоже хочет. Так и сказал мне: “Катя, я готов извиниться перед Аллой Дмитриевной и перед всем классом”.

Повисло молчание. Питерский свёл брови вместе, понимая, что я спасла его зад, но одновременно и подставила.

– Ну что же… – остыла тут же Алла. – Тогда это меняет дело. Похвально, Питерский, похвально. Это так по-мужски – признать ошибку и попытаться её исправить.

– Согласна с вами, Алла Дмитриевна, – поддакнула я, уже предвкушая, как стану слушать извинения Ромы при ребятах. С другой стороны, в душу закрался страх – Питерский не простит мне своего позора и обязательно отомстит. Но это будет потом… – Очень по-мужски. Он готов.

– Тогда идёмте, – указала она рукой на двери нашего класса, и мы двинулись за ней следом.

Роман дождался, когда я поравняюсь с ним, и пошёл рядом.

– Слышь, рыжая, – дернул он меня за рукав. – Ты что это придумала?

– Извиняться будешь на весь класс, – сказала я с улыбкой, вздёрнув нос. Достал уже за прошлый год. Пора бы уже и отвечать за своё хамство.

– А ты не офигела, заучка? – сверкнул он глазами, словно разъяренный волк, и я невольно вжала голову в плечи. Очень надеюсь, что он этого не заметил…

– Офигел у нас ты, Питерский. И только ты один.

– Что вы там шепчетесь? – обернулась с подозрением на нас Алла.

– Слова подбираем. Для извинений прилюдных, – ответил ей Роман.

– Правильно, – кивнула она и остановилась у двери, пропуская нас первыми. – Сейчас и начнём.

Мы встали с ним посередине класса на обозрение множества пар глаз. Одноклассники притихли и ждали, что будет. Алла прошла мимо нас к учительскому столу и подтолкнула Романа.

– Итак? Роман, вы что-то хотели сказать Катерине?

Он молчал какое-то время, поджав губы. Я чувствовала словно кожей его недовольство и гнев. Бесится – и поделом. Кажется, мы два вампира – питаемся отрицательными эмоциями другого…

– Извини, – пробурчал он себе под нос.

– Громче, Питерский, – попросила его Алла Дмитриевна, и Роман уставился на меня так, словно сейчас схватит, закинет на плечо и выкинет в окно. Невольно захотелось отойти от него – настолько меня прошибала его ледяная энергия.

– Извини, – повторил он громче.

– Катя, вы принимаете извинения от Питерского? – спросила Алла меня.

В моём воображении Роман извинялся с куда большим чувством и не столь сухо, но и так тоже сойдёт! Услышать извинения из уст Питерского – уже восьмое чудо света. Стоит позвонить на радио и поздравить с этим значимым событием всю Россию.

– Да, принимаю, – кивнула я и снова наткнулась на взгляд, красноречиво сказавший мне, что так просто этот номер не пройдёт…

5.

РОМАН.

Я смотрел на неё и мечтал прожечь взглядом насквозь.

Чёртова заучка! Так умыла меня перед всем классом! Что теперь пацаны обо мне думать будут?

Камикадзе.

Я ей это так просто с рук не спущу!

– Можете садиться на свои места, – сказала Алла, и мы под гомон одноклассников заняли их. – Тишина в классе! Продолжаем.

Алла Дмитриевна довела классный час до конца, раздала всю необходимую информацию для завтрашнего учебного дня и отпустила нас. Однако меня все же попросила задержаться.

– Роман, – обратилась она ко мне, когда мы остались наедине.

Я поднял на неё глаза, ожидая, что она скажет дальше. И быстрее бы уже сказала – мне надо ещё разобраться с зарвавшейся заучкой!

– Вы действительно осознали свою вину и хотели извиниться? – спросила она.

Конечно, мля! Горел желанием.

– Да, – кивнул я. Зачем уж развивать эту тему, раз Алла сама всё придумала с помощью рыжей.

– Что ж… Это уже большой прогресс для вас. Тогда я, в честь праздника сегодня, вашему отцу об инциденте в женской уборной сообщать не стану. Но буду надеяться на вашу сознательность!

Я с удивлением посмотрел на неё. Сильно меня это, впрочем, не спасёт – отец видел потасовку с Поповым на линейке. Но всё же одной головомойкой меньше. – Спасибо, Алла Дмитриевна.

– У всех должен быть шанс исправиться. Только щеколды будут везде теперь убраны – из-за вас, Питерский.

Я пожал плечами в ответ.

– Могу я задать личный вопрос, Рома? – спросила осторожно Алла. – Чем вам так не угодила эта девочка? Зачем вы её обижаете?

– Не можете задать вопрос, – нахмурился я. Вот это уж не касается училки!

– Так я и думала, что вы ответите мне именно это, – вздохнула она. – Только позвольте всё же дать совет: если девочка вам… нравится, то это не способ её добиться.

– Я не понимаю, о чём вы говорите, Алла Дмитриевна, – равнодушно отозвался я. – Вы извините, но меня ждёт отец.

– Пора взрослеть, Роман, – произнесла она. – Иначе можно потерять нечто важное.

– Отлично сказано, – кивнул я. – Так я пойду? Отец ждёт.

– Идите, Роман, – ответила классный руководитель, явно сокрушаясь о том, что её слова остались мной не услышаны. – До свидания.

– До свидания, – отозвался я и, поправив на плече рюкзак, вышел в коридор.

Осмотрелся вокруг себя.

Блин, и где её искать теперь? Наверное, ушла уже. А Попов, как собачонок, следом побежал. Алла потратила драгоценные минуты на бессмысленную болтовню.

Тут мой взгляд зацепился за рыжую. Она с кем-то заболталась по телефону и стояла у окна на первом этаже.

***

КАТЯ.

– Да, – говорила я в трубку. – Классный час закончился. Сейчас уже буду выходить и…

Телефон вырвали из рук. Я обернулась и наткнулась на Романа.

Опять он?! Да отстанет он от меня сегодня уже?

– Дай сюда, – протянула я руку за телефоном, на котором он нажал кнопку отбоя и поднял его вверх, чтобы я забрать не могла.

– Прыгай, – изогнул он одну бровь.

– Отдай телефон, я сказала, – повторила я, смело глядя в холодные глаза избалованного гадкого мажора.

– Прыгай, я сказал, – повторил и он. – Хочу поиграть с тобой в «собачку». Ты высоко прыгаешь, а, заучка?

– Питерский, ты просто идиот, – вздохнула я, начиная злиться и не понимая, как отнять свою дешёвенькую модель смартфона, которая ему точно ничем более не интересна кроме того, что моя.

Его глаза тут же стали ещё злее и ещё холоднее.

– Я щас его вообще разобью о стенку, – ответил он, сжав телефон в кулаке.

– Не надо, – вырвалось из меня помимо воли. – Я не смогу купить такой же…

– А мне плевать, – усмехнулся он и взглянул на смартфон. – Дерьмо какое… Как ты им пользуешься вообще?

– Нормально, – отозвалась я. – Не все родились принцами, как ты, Питерский.

– Ну да, – окинул он меня презрительным взглядом. – Некоторые рождаются, чтобы нас обслуживать. И телефоны у них соответствующие.

Нервно сглотнула ком в горле. Когда же этот год закончится? Мои нервы не выдержат просто.

– Отдай мне телефон, Ром, – устав пытаться вырвать его силой под смех мажора, попросила я.

– Никак, что ли, не достанешь? – ржал этот конь на весь коридор. – Че ты такая короткая и недоразвитая, а? Ущербная со всех сторон.

– Это ты шпала недоразвитая! – вспылила я и ударила его по груди. Рома машинально перехватил мою руку и сжал запястье пальцами. – В рост вытянулся, мышцы нарастил, а про мозги… забыл!

Последние слова я договорила, растеряв былой пыл и испугавшись. От Романа снова стала исходить ощущаемая кожей опасность. Он наклонился ниже, чтобы то, что говорил он, слышала лишь я одна.

– А ты себя всё глубже закапываешь, да, заучка?

– Ром, просто отдай мой телефон, – почти шептала я, пытаясь вырвать свою руку из захвата. – Меня бабушка ждёт, она будет волноваться. Да и тебя отец ждёт, я видела, что он здесь.

– Я ведь могу твою жизнь совсем в ад превратить, – проигнорировал он мои слова. – Превратить тебя в обслугу, в рабыню.

Я смотрела на него широко распахнутыми глазами.

Что?

– Ты сама сбежишь отсюда и лишишься своего прекрасного бесплатного места. То, что было – просто цветочки. А сейчас начнутся лютики. Или я сделаю так, что ты здесь учиться перестанешь, или ты будешь делать то, что я тебе скажу. Ты меня поняла, Катя?

***

Меня всю перетрясло. Я не могу лишиться этого места! Я не могу потерять это место, но и быть его служанкой я не готова тоже. Я смотрела на него, закусив нижнюю губу, и не знала, что говорить. Рома легко может устроить мне всё то, о чём сказал минуту назад.

– Я не слышу ответа, – изогнул он одну бровь. – Опять прикидываешься глухой, рыжая? Хочешь жить в аду?

– Я тебя поняла, – сказала я.

– И?

– Не хочу жить в аду.

– Тогда первое, что ты сделаешь сейчас – извинишься передо мной за цирк, который ты устроила в классе, «идиота» и «шпалу».

– Ты сам напросился! – вспылила я.

– Да? Ну хорошо, – ответил Питерский и вручил мне мой телефон обратно. – Забери свою рухлядь и не плачь потом, что я тебя не предупредил о последствиях.

Он уже сделал шаг к выходу, как я остановила его.

– Подожди.

Питерский повернулся ко мне, и я, действуя словно по наитию, осмелилась подойти ближе. Это мой единственный шанс спасти себя. Я смотрела в его глаза, он смотрел в мои и ждал.

– Извини, – сказала я. – Я не должна была никого оскорблять. Я не права.

– Ты меня на весь класс клоуном выставила, рыжая. Ты думаешь, тебе это просто сойдёт с рук?

– Я не буду так больше делать, – продолжала я смело смотреть в его лицо. – Обещаю.

– Можешь попробовать сделать ещё раз, – хмыкнул Роман. И навис надо мной сам, опершись о стену рукой над моей головой. Ну, самый настоящий медведь. Я рядом с ним как мушка мизерная. – И узнаешь тогда мой гнев в полной мере, мелкая! Извинилась – молодец, послушная девочка. Только ничего ещё не окончено, ясно?

– Ром, – пролепетала я и положила руку на его грудь, пытаясь снова остановить и как-то успокоить, что ли… Взгляд так и не сводила с его лица, которое теперь оказалось совсем близко, и я понимала, что куда-то начинаю будто проваливаться – его глаза, и больше ничего вокруг. – Я прошу тебя – не поступай так со мной. Ты же знаешь, что… Что я не могу потерять это место – моя жизнь будет разрушена. Это у тебя есть папа, он тебя куда хочешь отправит учиться, а у меня только бабушка. Старенькая бабушка, которая часто болеет, ей нужны дорогие лекарства. Я должна получить образование, чтобы иметь возможность содержать себя и её. Нам больше некому помочь. Понимаешь? Ром…

Его имя я почти мурлыкала, пытаясь найти к нему подход и человека. Должен же быть в нем человек, в конце концов!

– На жалость давишь, рыжая? – спросил он тише обычного. В его голосе появилась явная хрипотца, а глаза будто затянуло поволокой. – Не по адресу!

Что у него за реакция странная на мои слова? От его взгляда и ощущения своей ладони на его крепкой груди, в которой бешено билось его сердце – я чувствовала очень четко, – меня била дрожь, но я не убирала своей руки.

– Нет, – покачала я головой. – Просто надеюсь, что ты лучше, чем хочешь казаться. Ром… Ты такой большой и сильный, разве ты обидишь слабую девочку? Рома…

Роман неожиданно накрыл мою дрожащую ладонь своей – огромной и горячей. Я не ожидала этого и невольно дёрнулась, хотела отнять её, но он в ответ сжал мои пальцы своими, не дав двинуться с места. Его глаза стали как будто совсем пьяными, он вдруг наклонился ещё ниже, одновременно подтягивая меня к себе. Я прерывисто дышала, не понимая, как себя сейчас вести, и слышала в ответ безумную дробь его сердца. Я не ожидала, что он захочет меня…

– Нет! – вырвалось из меня, когда он почти коснулся моих губ.

Мне удалось увернуться, я изо всех сил надавила руками ему на грудь, и Роман выпустил меня.

Медленно отступала от него, а потом, больше не сказав ни слова, развернулась и почти бегом бросилась из школьного коридора на улицу.

***

Сердце колотилось где-то в горле, пока я, сжимая телефон в руке, неслась по лестнице вниз. Только оказавшись на улице и пройдя шагов пять, я стала успокаиваться и замедлять шаг. Даже если сейчас Питерский пойдёт за мной – здесь ещё много школьников и ожидающих их родителей, в том числе нахмуренный отец Романа.

Руки так тряслись, что я одной сжимала телефон, а другой – лямку рюкзака, чтобы хотя бы попробовать замаскировать волнение.

Питерский пытался меня поцеловать.

Меня.

Поцеловать.

Меня…

Это просто не укладывалось в голове.

От мысли о возможном поцелуе в животе тут же вспорхнули бабочки и так сильно стали щекотать стенки желудка крылышками, что я невольно опустила руку на блузку в области солнечного сплетения. Шумно выдохнула.

Боже, ещё секунда – и он мог действительно меня поцеловать!

И это был бы мой первый поцелуй…

Никому из парней я не позволяла так близко приблизиться к себе… Никогда.

Бабушка часто говорила мне:

«Будь осторожна сюношами, девочка моя! Ты уже взрослая и должна понимать, что мальчиков тянет к девочкам. Им необходимо очищать своё естество, но ты должна понимать, что это не проявление любви. Ты не должна позволять прикасаться к себе или что-то большее до свадьбы. Нужно беречь себя для любимого. Настанет тот момент, когда какой-то мальчик захочет перейти грань дружбы – не позволяй, жди, когда свататься придёт!»

Только когда была молодой моя бабушка – времена шли совсем другие. Сейчас брак зачастую никто и не предлагает. Девушки сами позволяют вступать с ними в отношения – так зачем им жениться?

Но… Получается, я стала для Романа той, с кем он хочет… очистить это самое естество? Если я, конечно, верно поняла смысл сказанного бабушкой…

От этой мысли совсем голова закружилась, а бабочки в животе взбесились окончательно и готовы были просто вылететь ворохом и улететь в небо.

Или это часть очередной глупой игры Питерского?

Вдруг он заметил, что нравится мне, и решил превратить меня в свою верную собачку? Влюбит меня в себя, и я начну делать всё, что Царь захочет, – может, на это расчёт?

Только не дождётся! Не буду я ползать возле его брендовых кроссовок.

– Кать, – услышала я и вздрогнула.

– А… Дима, ты…

– Ну да, кто же ещё? Ты чего такая взволнованная? Выглядишь так, словно за тобой волки гнались.

Почти. Один волк. Очень злой и безжалостный, и тоже чуть не сожрал меня, стискивая в огромных лапах моё хрупкое тело.

– Ничего, всё в порядке, – ушла я от ответа и попыталась его обойти. – Я пойду, Дим. Извини.

– Куда? – увязался он всё же за мной.

– Домой.

– Так я тебя, вообще-то, ждал тут. Давай провожу.

– Разве тебя родители не ждут?

– Не-а, – мотнул он головой. – Не смогли они прийти.

– Дим, – остановилась я и посмотрела на него. – Если честно, я хочу побыть одна. Спасибо тебе сегодня за поддержку и…

Краем глаза я заметила движение на лестнице школьного крыльца и машинально повернула голову. Со ступенек сбегал хмурый и злой как чёрт Питерский. Я понимала, что возле чёрного танка-иномарки его ждал отец, но всё равно испугалась, что Роман опять что-то выкинет или привяжется к Попову из-за меня. Мне захотелось тут же сбежать, и, ухватив за рукав Попова, я потянула его за угол гимназии под ледяным взглядом ненавистных голубых глаз мне в спину, пока Питерский не дошёл до нас.

– Пошли.

***

Мы завернули за угол школы, и я выдохнула, когда пропал этот острый взгляд мне в спину. Мы шли молча какое-то время, Дима не отставал, а я не знала, что ему говорить. Поглядывала на него и никак не могла подобрать слова. Ну зачем он за мной пошёл? Тем более на виду у Ромы… Мне почему-то показалось, что ничем хорошим не кончится то, что Питерский нас видел – как мы уходим с Поповым вместе. Возможно, если бы не ожидавший Романа у ворот гимназии отец, он бы пошёл следом. Хотя… Может, у меня уже просто паранойя разыгралась? Какая разница Питерскому, с кем я хожу? И зачем бы ему идти за нами?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.