скачать книгу бесплатно
– А ты что, не находишь? – «ничтоже сумняшеся», возмутился Владимир.
– Не хочу никого обижать, но мне кажется, это всё так устарело: все эти фото, дипломы, цветочки, – правдиво ответил Вадим.
– Ну, ты и хитрый лис! – от возмущения Иван аж выпрямился, – Мне- то ничего не сказал, промолчал, а тут…
– Ну, вот. Говорю. Я не скрываю своё мнение никогда и ни в чём.
– Видал, он не скрывает. Ну, так и что ж, узнали мы твоё мнение, и что? Всё вокруг тебя так и закружилось, так что ли? Для этого? Чтобы – центр внимания, да? Да нет уж, нам твоего мнения не надо! И не вздумай Анне сказать… своё мнение! – выпалил Владимир, не дав и рта открыть наглецу.
Снова позвонили в дверь, на этот раз как-то спасительно для всех.
– Это, наверное, Александр Александрович… пойду, открою, – вспыхнул Иван.
На пороге оказались друзья родителей Ивана, с которыми он не так был дружен, из почтительности, и не так часто общался. Но сегодня день особенный.
Чеча Юрий Витальевич и его жена, Татьяна Вешнина, по воле жены, жили под разными фамилиями. Он – историк, декан факультета, она – поэтесса, не столько признана, сколько известна в узких артистических кругах. Юрий Витальевич был хорошим педагогом и администратором, всегда блюл этикет – и в этот раз, добротный, металлического цвета костюм, сиреневая рубашка и серый галстук в тон ему очень шли. А жена его, находясь уже в солидном возрасте, всё ещё пребывала как будто на полметра от земли – витала и была счастлива во всех отношениях. Одеваться она любила так же, как будто собиралась в полёт: всегда на ней – либо пончо, либо палантин, либо на размер больше костюм с широкими плечами и брюками с широченными брючинами, либо юбка в пол. Сегодня она выбрала чёрно- красный пончо на блузку с освежающим белым воротничком и тёмные брюки.
Как бы ни различны были Юрий Витальевич и Татьяна, любой бы отметил: они – пара. Люди про их союз не могли бы сказать ничего дурного.
– Проходите, гости дорогие – громко и чуть подобострастно произнёс Иван.
– Погоди, именинник, вот мы тебя сначала за уши оттягаем! – Начал по-отечески Юрий Витальевич. – Гляди, какой тебе подарок – вытаскивает из кармана плеер с кассетой, – упаковка в пакете. Держи и пользуйся, будь, как говорят мои студенты, в струе. Хотя сам я эти дела не признаю: тетрисы-метрисы, тамагочи всякие ещё, поговаривают, электронные книги появятся… ну, это вообще ни в какие ворота не лезет! Осталось преподавателей-роботов придумать и всё – тушите свет.
– Ту-ту-ту-ту, сел на своего любимого конька! – вмешалась Татьяна и привычно перенесла центр внимания на себя, – Ванечка, поздравляю тебя, здоровья и – давай, дерзай в духе времени!
– Спасибо вам огромное, я не ожидал, такой подарок…
– Это всё Татьяна, она у меня продвинутая, а я тебе хотел подарить спиннинг, помнишь, как мы с отцом твоим на неделю как завалимся на рыбалку, ищи нас свищи.
– Спасибо, Татьяна, давно хотел такой, – Иван не знал, как уж благодарить их. – А вот, знакомьтесь, это мой двоюродный брат Вадим. Вадим, а это наш замечательный историк, декан факультета, любитель старины – Юрий Витальевич Чеча. И его супруга – Татьяна, поэтесса.
– Весьма… – с небрежным поклоном отреагировал Юрий Витальевич.
– Татьяна, очень приятно, – произнесла его жена с неистребимым в ней кокетством.
– Я, понимаешь, не люблю стихи, но Ваши послушаю, – голос Вадима звучал фальшиво, как в одну сторону, так и в другую.
– Обязательно. В нашей компании – это традиция, – ответила Татьяна очень естественно. В любой ситуации она была как рыба в воде, настолько опытна и уверенна в себе. Увидев, подошедших к ним Марину и Анну, она радостно воскликнула: «Мариночка, Анечка! – и пропела, взмахнув театрально рукой, – «Куда, куда, куда вы удалились!»
Подруги были рады встречи по такому весёлому поводу.
– Иван, где же твой незабвенный Александр Александрович? Сколько его ждать? – спросила недоумевающая Анна
– Да уже должен быть…
И тут же раздался звонок.
– А вот и он, – обрадовался Иван.
Да, на этот раз был он, Александр Александрович Ищенко. И с ним девушка Светлана.
Они вошли – высокие и стройные, как из другой галактики. Спустились сюда, к грешным землянам, чтобы, что? Вопрос.
– Александр Александрович, ну наконец-то, мы вас заждались, – слишком радостно, как будто на нервной почве, произнёс именинник.
– Прости, задержался. Знакомься, Светлана.
– Здрасьте, я Светлана, секретарша моего любимого боса. А это Ваш нам… т.е. наш Вам подарок, – она протянула Ивану пейджер.
Иван был смущён и удивлён, и не знал, как реагировать.
– Александр Александрович, да Вы что, такие подарки!
– Бери, бери, одна из последних моделей. В России такой не найдёшь.
– Спасибо большущее… – и повернувшись ко всем уже собравшимся, – Друзья, знакомьтесь, Александр Александрович Ищенко, замечательный человек, человек, который сделал свою судьбу, и девушка Светлана. Прошу. Ну, что, садимся за стол…
– Да, Александр, Александрович, а подполковник что, не приехал?
– Подгулял наш подполковник. Собеседник отличный, но… не надёжный.
– Значит, все – за стол. Друзья! Все – за стол! Анечка, приглашай. Усаживаемся!
Все стали рассаживаться за праздничный стол. Вадим предложил Марине сесть рядом с ним на диван. Она согласилась просто, без предубеждений. А Владимир, присаживаясь рядом с женой, был напряжён.
– Александр Александрович, прошу рядом с именинником. – обхаживал Иван своего дорого гостя.
– Танечка, идём сюда, вот тут нам будет удобно, – скромно, даже демонстративно скромно, тихим голом предложил Юрий Витальевич, – и они сели напротив именинника.
В комнату вошла Светлана:
– Мг, пока я мыла ручки, все уже сидят! Где моё местечко, – садится рядом со своим начальником, – где же ещё, рядом с моим цыплёнком… правда, он похож на цыплёнка, – обратилась она к присутствующим с риторическим вопросом. Публика была ошарашена, и Александр Александрович смутился, но виду старался не подавать. И произнёс как можно более вальяжно: «Светлана, будь проще! Ты же не на…»
Он улыбался своей неотразимой улыбкой, даря её всем и каждому.
Однако, Светлана была не управляема. Свобода, свалившаяся на голову простому советскому человеку, пронзив и его голову, и его сердце, дойдя до печёнок, так и пёрла из неё.
– А почему это я должна быть проще? Я такая, какая есть, хотите – смотрите, хотите… А что такое, Ива-ан! – Перебила она самоё себя. – Почему мы до сих пор не выпили за Ваш день рождения?
– Да… я… – Иван совсем растерялся.
Спасти положение взялся, как всегда, Юрий Витальевич, человек, привыкший отвечать за всё и за всех, не даром занимал столь высокое положение в обществе. Но было одно но: пафос всех этих значений остался уже в прошлом. Это «но» сидело у декана факультета в глубоком подсознании, которое он закрыл на три замка и никому не позволял туда проникать. Внешне он неизменно высоко нёс, как знамя в бою, то, что за всю жизнь добыл своим умом и привычкой к труду. Кстати сказать, и жена его, Татьяна, под стать ему, не мирилась не только с нынешним сложившимся положением в стране, но и со своим возрастом; и у неё было своё знамя.
Юрий Витальевич начал вполголоса, расковано, глядя куда-то в потолок, как человек, который не привык, чтобы его перебивали. И, правда, все стихли мгновенно.
– Ну, что, друзья, я, как самый старший, начну. Ваня, я помню тебя ещё совсем маленьким, помню твоих родителей, Царства им Небесного. Ты рос на моих глазах талантливым мальчиком. И я горжусь тобой, мой дорогой! Несмотря ни на что: ни на это время, чёрт с ним, ни на вечные склоки завистников, ни на отсутствие, будем говорить уж начистоту, – отсутствие каких-либо перспектив для искусства, для науки вообще…
И тут вдруг, неожиданно для оратора, откуда-то снизу, слышится голос Александра Александровича, Юрий Витальевич сразу как-то обмяк, насторожился, стал даже ростом меньше, и посмотрел на оппонента.
– Ну, это Вы, извините, загнули… про науку. Наука науке рознь. Смотря, какая… наука. В области электроники, например, так это настоящее золотое дно! Какие там открываются перспективы!
– Ну, да, да, да, сдаюсь! Тут я Вам не спорщик, – попытался он сделать хорошую мину при плохой игре, и, как ни в чём не бывало, снова выпрямившись, продолжал. – Так вот. Тридцать пять лет – это, конечно… не юбилей…. но уже ближе… к 40! И это какой-то уже итог? А в то же время и начало нового… Анечка, я на тебя намекаю. Вся надежда на Аню, да, да, да, – говорил он, покачивая головой, с лёгкой улыбкой
– Юраша, ты как всегда многословен, – предчувствуя неладное, забеспокоилась его жена.
– Да, простите, друзья. Словом, я поднимаю этот бокал за нашего дорогого Ивана… и за новый виток его… молодой жизни! Ура! – поднимал он бокал по мере того, как многозначительно повышал голос на последних фразах. И все, откликаясь, но как-то не вместе, вяло, прокричали: Ура-а!
Александр Александрович и вовсе не пытался кричать, – чему-то улыбнувшись, он залпом выпил бокал шампанского.
Общение шло тяжело, но аппетит и всякие вкусности, приготовленные Анной и переданные матерью Вадима, взяли своё: хозяева и гости ели и пили, провозглашая дежурные тосты, – и скоро уже все были навеселе. Требовали музыки и танцев.
Иван включил магнитофон. Грянуло: «Падают, падают, падают листья…» Именинник подхватил Анну в танец. Глядя на хозяев, и Вадим пригласил Марину. Декан и предприниматель остались за столом. Там же оставался почти уже совсем пьяный Владимир. Татьяна и Светлана тоже не прочь были бы потанцевать, но они увлеклись – и чём-то мило щебетали.
Владимир, сидя с бокалом вина, долго глядел на свою жену «в объятьях» Вадима, и вдруг возмутился:
– Вишь, какой! Уголок ему Анькин не понравился, а! Видали вы такого! А теперь к Маринке прицепился. Танцуют они.
– Владимир, Вам уже хватит, – вмешался Юрий Витальевич.
– Юрий Витальевич, я Вас уважаю. А вот его – он тычет пальцем в Вадима, – его нет. Хоть он и брат нашему Ваньке. Да какой он брат?!
Музыка прервалась финальными аккордами, и Иван приглушил звучание, когда началась новая песня.
– Дорогие гости! – торжественно начала Анна, попросившая любимого помочь ей. – А ведь я ещё не поздравила своего Ивана, т.е. я его поздравила! Но не вручила подарок!
И вот он наступил, момент торжественного вручения.
Все, – как будто все, – выразили одобрение протяжным и высоким, в музыкальном отношении: – У-у-у!
– Иван, ты помнишь, что я тебе говорила?! – произнесла Анна громко, перебив всеобщий гул.
– Конечно, дорогая, – радостно ответил именинник.
– Ну, так жди! – заявила Анна, – он у меня там, в машине остался, – добавила она и поспешила к выходу.
– Ну- у, это Аня нас заинтриговала, – объединяющее оглядывая всех, произнёс Юрий Витальевич.
Тут и каждый захотел высказать своё особое мнение.
– Ой, как интересно! А она сама дизайнер, да? Ой… – наигранно протараторила Светлана, прижимаясь к Александру Александровичу. – Представляю, что там! – ответил тот. – А я даже представления не имею, – по-детски пискнула Татьяна.
А Иван гипнотизировал дверь и улыбался в предчувствии.
И вдруг Вадим заявляет.
– А я знаю!..
Все зашикали на него, чтобы он не нарушил интригу. Владимир даже пригрозил ему, когда в нём протрезвел в бывший вэдэвэшник: «Нэ, скажи, скажи, что там!»
– Лягушонка в коробченке, – посмеиваясь, выпалил Вадим.
Не успел Владимир назвать его дураком и снова сесть за стол, как дверь приотворилась. Показалась сначала спина Анны, затем все увидели, как она тащит за собой большие, еле поместившиеся в дверь ослепительной красоты белоснежные крылья. – Вот мой подарок, – Анна с любовью смотрела на Ивана и ждала его реакции. – Анна, это ты сама такое сотворила?! – не знал, как точно выразить свои чувства именинник. Он был поражён её фантазией и даже храбростью перед тем, что могут просто не понять.
А среди публики, действительно, не у всех это вызвало восторг: кто и выразил своё единодушие, а кто-то недоумевал, у кого-то это вызвало циничный смешок.
– Иван, я хочу подарить тебе эти крылья, – решилась объясниться храбрая Анна.– Можешь повесить их на стену. Можешь выбросить их вон, с балкона. Но они всё равно останутся и в твоём сердце, и в твоей памяти, как символ моей любви и веры в тебя, в то, что ты снова обретёшь это прекрасное чувство полёта!
Она подошла к Ивану и помогла ему одеть эти крылья.
– Анька, молодец! Умница, Анечка! Браво! Браво! Надо выпить за это! Шампанского! По русскому обычаю! – демонстративно, глядя на непрошенных гостей, громыхал Юрий Витальевич.
– Дорогая моя Анна, я тебе безумно благодарен за эти крылья, которые ты даришь мне, ТВОИ крылья, – Иван стоял в буквальном смысле окрылённым и восхищённым своей девушкой, – за эти слова, сказанные при всех, это дорогого стоит… я просто не нахожу слов…
– Горько! – вскричал Владимир. И все подхватили: горько!.. горько!.
Иван, предаваясь воле гостей, нежно поцеловал Анну. Не то, чтобы он не хотел ее целовать при всех, просто чувствовал во всём какую-то фальшь, а именно сейчас ему хотелось искренности и уединения.
– Иван сыграй нам что-нибудь бодрящее, – предложил Юрий Витальевич.
– Сыграй нам вальс, – подхватила его жена Татьяна.
– Нет-нет-нет, лучше знаете что? – вмешалась Светлана и принялась напевать то, что Ивану следовало узнать и воспроизвести. Но вместо пения у неё вышло нечто невразумительное, похожее на мычание жующей коровёнки. Её начальник, очень чуткий к тому, чтобы не выглядеть глупо, по-отечески взял хмельную Светлану за плечи, и ловко повернул ситуацию.
– Ваня, это она пыталась напеть тебе Гершвина… – сказал он снисходительно, – Принимаешь заказы? Давай, мою любимую.
Иван, не снимая крыльев, стал играть «Колыбельную» из оперы «Порги и бесс». Александр же Александрович извинительно поцеловал руку Светлане и подошёл к Анне с приглашением на танец. Ивана это как-то и не задело, он был, наоборот, польщён вниманием такого человека. А вот Светлана была уязвлена, и, не зная, как поступить, прихватив фужер с шампанским, покачнулась в направлении к дивану. И уже оттуда, с дивана, глупо улыбаясь, проглатывая гласные, вставила свой риторический вопрос: «Правда, классная музыка? Хоть и не та…»
Но музыка звучала недолго. Под стать ей, к роялю подобралась хитренькая и пластичная поэтесса Татьяна, и эдак невзначай, слегка прервала её, начав вполголоса:
– Под такую чудесную мелодию мне ничего не остаётся, как только прибавить свой поэтический слог. Она сделала паузу, после которой замолчал по традиции и рояль, добубнив музыкальную мысль до логического конца.
Татьяна читала так, как подобает поэтессе, измученной тяжелой и беспросветной жизнью:
– О, люди! Я плачу. Не трогайте слёз
Моих! По щекам извиваясь,
Ручьями текут они в пропасти грёз
И вдребезги там разбиваясь,
Забрызгали кровью своей, растеклись,
По скальным уступам опасным
И жалобным криком (!) беды разнеслись,
Его подхватила летучая высь,