Полночное солнце

М а р т (поразмыслив). Ну, в полярном кабинете с полсажени ещё есть.

М а ш а. Говоришь как-то неопределённо, поточнее, пожалуйста.

М а р т. Поштучно устроит? Р-р-аз, д-в-а, т-р-р-и… че-ты-р-р-е…

М а ш а. Мелодично получается, подыграй на рояле.

М а р т. Подыграть? Ты шутишь?

М а ш а. Вовсе нет, мне надо точно знать, чтобы дальше планировать свою жизнь.

М а р т. Что ж планируй, сказал же, сколько осталось.

М а ш а. Не сердись, как же ты не можешь понять, это важно.

М а р т. Не оправдывайся передо мной, не стоит, каждый волен делать то, что хочет, смело можешь строить планов громадье.

М а ш а. Даже так? Но нас ждёт непредсказуемое.

М а р т. Как бы это ни было прискорбно, это так, всё зависит от воли судьбы.

М а ш а. Смотрю, ты стал фаталистом. Жаль, не могу добраться до полярного кабинета, не знаю, что там творится, обязательно ревизию б навела, шмон устроила, все поленья посчитала бы, потрогала бы их руками, погладила, не побоялась бы даже заноз, сложив все их в кучку.

М а р т (шутливо передразнивая, щёлкая по её носу пальцем). Если бы, да кабы, во рту выросли б грибы, вот такие (разводит руки).

М а ш а. Интересно, какая горка бы получилась?

М а р т. Я бы… опять быкаешь, любительница сослагательного наклонения.

М а ш а. О, большущая горка, огромная кучка, попробую себе её представить, соорудить в воображении (зажмурилась).

М а р т (обнимая её). Прямо-таки целую полено-философию развернула, мастер умных предположений, Умная Эльза! Ганс пришёл к ней свататься, а её послали за пивом в погреб.

М а ш а. Увидела на стене мотыгу, кажется?

М а р т. И начались волнения на пустом месте. Короче, суть в чём, не стоит из ничего совершать глупости, раздувать из мухи слона, ну, или мамонта, если говорить на твоём теперешнем языке, так ты, кажется, любишь изъясняться в последнее время.

М а ш а. Не стоит преждевременно впадать в панику, согласна.

М а р т. Я ж сказал тебе, всё в порядке, не дрейфь. Дрова есть ещё, как раз на твои именины осталось, есть некая заначка, всё распланировал заранее. Усекла, или ещё раз повторить?

М а ш а. Некая? Прошу, не злись! Распланировал, значит? Узел становится туже, затягивается, превращается в удавку, всё сжимается! Полсажени? Больше, думаю, там…

М а р т (перебивая). Сказал же, р-р-раз, два, т-р-р-и, четы-р-р-р-е. Яснее ясного. Тебе пропеть что ли?

М а ш а (хмуро). Не верю! Так когда-то говорил Станиславский. Уже произнёс как-то по-другому, без энтузиазма, интонация даже изменилась.

М а р т. Копаешься в оттенках? Режиссер тоже мне ещё выискался! Не придирайся к тому, как произнёс, не суть важно. Главное, сказал, и от этого уже не отступлю ни шагу, клянусь!

М а ш а (примирительно). Хорошо-хорошо, согласна, верю, пусть будет по-твоему. На завтрашний день, значит, хватит.

М а р т (хмуро). Сказал, хватит, зачем двадцать раз об одном и том же твердить.

М а ш а. Достаточно, что-то устала от этих выяснений и пререканий, от этого у нас дров ведь не прибавится.

М а р т. Отдохни, я укрою тебя, не буду тревожить по пустякам (укрывает одеялом), т-с-с-с (прикладывает палец к губам). (Маша без сил падает на подушки и засыпает). Всё будет, как договорились (сжимает кулаки) чего бы это ни стоило.

(Маша что-то бормочет во сне или в бреду).

М а ш а. Зеркало… дайте мне его сейчас же! Дайте, я разобью его дребезги, я сильная, всё осилю… уйдите все… За мной придёт мамонт, уступите дорогу! Дайте белое платье моё, то самое… Наденьте, наденьте его на меня, хочу быть в платье, в том самом, как тогда, на свадьбе. (Март стоит у изголовья кровати, стиснув зубы, сжимая кулаки).

КАРТИНА 4

(Лежа на постели, Маша читает письма, разбросанные по постели, она несколько взбодрилась и повеселела. Март возится с чем-то в углу).

М а ш а. Мои письма – к тебе, боже, какая же я была смешная и наивная девочка.

М а р т (обнимая её). Изумительная, моя любимая девочка! Тогда я ставил тебе одни пятерки! Хороший был у тебя учитель?

М а ш а. Хороший-хороший. Знаешь, читаю, а у самой сердце стучит по-сумасшедшему, вот-вот из груди выпрыгнет. Всё так отчетливо, прозрачно и ясно, будто с тех пор не пять лет прошло, а было это лишь вчера.

М а р т (оживлённо). Была у зайца избушка лубяная, а у лисы – ледяная. Они очень дружили, и заяц писал лисе письма со своей Лубянки на её Чукотку.

М а ш а. Я оценила твой тонкий юмор. Как чудно, у нас ещё целый день впереди.

М а р т. Можем многое сотворить, да мы ещё с тобой горы свернём!

М а ш а. Целая вечность! Давай помечтаем, как проведём этот радостно-тёплый день, с чего начнём?

М а р т. Опять встретимся, сделаем вид, что не знаем друг друга, всё начнем сначала.

М а ш а. Мы увиделись как раз в этот день, надо же, какое совпадение! Помнишь нашу встречу?

М а р т. К чему задавать такие глупые вопросы, неужели я что-то забыл? Конечно, помню, это уже в крови, не вычеркнешь из памяти.

М а ш а. Сказала просто так хочу, чтоб подтвердил, может, в последний раз, чтоб лишний раз убедиться. Пытаюсь соединить воедино осколки разбитого зеркала (собирает что-то в постели, складывает), а пазлы никак не сходятся. Пожалуйста, не будь букой.

М а р т. Это я – бука?

М а ш а. А кто же ещё у нас бука? Последнее время такой угрюмый, сосредоточен на собственной персоне. Замечаю, меня почти не видишь, не хочешь даже слушать. О чём ты сейчас думаешь? (напускается на него). Признайся, открой жене свои тайны, знаю, что-то скрываешь от меня.

М а р т. Нет у меня никаких тайн, ничего не скрываю от тебя. Вот он я, весь перед тобой как духу, у тебя на ладони, прочти меня как раскрытую книгу, я – твоя забытая книга, вот твоя закладка (протягивает ей листок).

М а ш а (грозя пальцем). Милый, от меня тебе не удастся ничего утаить, вижу насквозь!

М а р т (уклончиво). Маша, у нас много будет ещё таких дней.

М а ш а (обнимая его). Забыл, ну же, каких? Подсказываю. радостно-тёплых.

М а р т. Да, таких тёплых, радостно-тёплых, это хорошо, как раз в точку, в этом – все наши неисполнившиеся желания, мечты.

М а ш а. Надежды… Рада, что понравилось и по достоинству оценил филологический подход к теме.

М а р т. Я оценил, обязательно что-то придумаю, чтобы было тепло и радостно одновременно, в одном флаконе. Как только отпразднуем твои именины, с моей стороны будут реальные действия, переломим ситуацию, верь мне, ты должна, просто обязана верить.

М а ш а. Обязана? Как-то странно! Хорошо-хорошо, ожидаю от тебя мужественных поступков, верю, нас ждут великие свершения.

М а р т. Почему ты так на меня смотришь, не веришь что ли?

М а ш а. Ради бога, успокойся, не цепляйся, пожалуйста, по пустякам, отзынь на лапоть.

М а ш а. Когда это я не оправдал твоего доверия, ну, скажи, такое разве было хоть раз в жизни?

М а ш а. Теперь поняла, о чём это ты всё время думаешь, наконец узрела. Прости, что такая нечуткая женщина, а вообще все мы, женщины, по своей натуре стервы.

М а р т. Нашла оправдание, вот и замечательно! Теперь успокоилась? Договорились, остановимся на этом, моя нечуткая женщина, стервоза (обнял её).

М а ш а. Господи, как же я ненавижу эту кровать, видеть её не могу больше!

М а р т. У бога с дьяволом дела поначалу шли прекрасно, пока один хитромудрый не сходил в ад на небеса и вернулся обратно.

М а ш а (не слыша). А когда-то любила понежиться в постели, поваляться, ведь было ж такое, аж, не верится, как давно это было, кажется, не в этой жизни.

М а р т. Было, всё у нас с тобой было, и жизнь у нас одна, а не две, как ты себе мыслишь, ведь не буддисты же никакие. У них, например, есть такая притча, ты наверняка её не знаешь.

М а ш а. Не знаю, почему ты так думаешь?

М а р т. Потому что у этой книги неразрезанные страницы, она на самой верхней полке, ты дотуда не дотянешься, ростом не вышла (щёлкает её по носу). Семь слепых мудрых слонов пытались понять, на что похожи люди, решили определить это опытным путём. Первый мудрый слепой слон потрогал человека и объявил. «Люди плоские». Остальные, тоже потрогав человека, согласились с ним.

М а ш а. Не уразумела, ты это к чему клонишь? Эта твоя глубокомысленная притча на неразрезанных страницах совсем на меня не произвела впечатления. Нирвана доступна всем. Чем это тебе просветленный Будда не угодил?

М а р т (многозначительно). Вообще-то, если откровенно, мне, например, не симпатичны плоские люди.

М а ш а. Как замысловато, однако, ах, вот что ты, оказывается, хотел этим сказать! Изъясняйся проще, не накручивай ненужных спиралей и не подпускай тумана, пожалуйста.

М а р т. Да, мне ближе тантрический буддизм (обнимает её). Женские духи, дакини – носительницы тайных учений.

М а ш а (высвобождаясь). Не чуди, давай об этом не будем, это всё сейчас не к месту… Мечтала, чтобы нырнул ко мне под одеяло и ещё чтобы играл Скрябина, чтоб звучала тема разума и движения. Теперь понимаю, что он хотел сотворить мир через его уничтожение.

М а р т. Всем сердцем жаждал пробуждения дремлющих сил природы и хотел подчинить их власти и воле человека. Мир ведь рождён из сопротивления, которого он сам захотел.

М а ш а. Жизнь – преодоление этого сопротивления. То было начало наших отношений, начало нашей музыки, тогда мы были Адамом и Евой, излучали жар. Как нам было тепло, наши души грели друг друга, мы купались, погружаясь друг в друга.

М а р т. Подожди немного, моя хорошая, согреешься, затоплю печь, станет тепло, совсем скоро в нашей пещере появится великое огненное чудо.

М а ш а. Веришь, что появится?

М а р т. Конечно, обязательно, будешь протягивать к нему свои озябшие руки.

М а ш а. Тогда оно, наверняка, будет гудеть в нашей печи, будет мешать нам спать.

М а р т. Ну, тебе трудно угодить, дорогая, ты у нас капризуля, таких называют женщина с характером.

М а ш а. Неужели? Не знала этого, если честно, хочешь, наконец во всем сознаюсь? Слабо в это верю, точнее, не верю совсем.

М а р т. Ничуточки?

М а ш а. Ни капелюшки, а разве ты искренне это говоришь? Сознайся, сочиняешь ведь? Потихонечку из мухи слона или даже мамонта раздуваешь – использую иносказание, наш условный язык. Сам же об этом сказал, упорно делаешь вид. Это твои фантазии, а ещё говоришь, что я фантазерка.

М а р т. Надо почувствовать всем сердцем, всей душой, иначе ничего не получится. Огненное чудо – теперь наш бог, хочу, чтобы уверовала в него, и я буду верить.

М а ш а (силясь улыбнуться). Заставляю себя надеяться на лучшее, стараюсь изо всех сил, но у меня это плохо получается, научи, как это – верить чуду. Я такая беспомощная, превратилась в маленькую девочку, куклу, мне очень нужна чья-то помощь, сама уже не справлюсь, слишком тяжёлый камень. Дай возьму тебя за мизинчик, так когда-то в детстве ходила с отцом, взяв его за палец (беря его за мизинец, а потом убирая свою руку и пряча за спину). Жаль, это уже не повторится в жизни никогда.

М а р т (подходя к печке). Конечно, моя куколка, трудно ведь, чугунная печка – жадный пещерный бог.

М а ш а. Представь, такой коротконогий, ржаво-рыжий, приземистый.

М а р т. Дальше отступать некуда, надо выдержать испытания, они посланы свыше… значит, так было надо.

М а ш а. Кому-то… Через томление и полёт стремимся к далёкой звезде. Скрябин. Поэма огня и экстаза – симфония света, движение огня, порывы солнца. Где эти звуки, неужели они исчезли, испарились? (играет на варгане).

М а р т. Переместились, движутся в других мирах, значит, живы.

М а ш а. Интересно, там их кто-нибудь слышит, или нет, может, только нам предназначались? Как думаешь, вернётся ли музыка?

М а р т. Конечно. Ты сомневаешься?

М а ш а. Сейчас наши души холодны, спустились с небес на грешную землю и теперь как две холодные льдины погрузились в холодную реку.

М а р т (шевеля угли). Не будем терять надежды, едва тлеющее под пеплом пламя разгорится ярче.

М а ш а (прикладывая к губам палец). Последние надежды… тсс! Тише! (прислушивается). Слышу звуки, помолчи. Кажется, улавливаю, может, это последняя наша с тобой музыка (играет на варгане, горловым пением подражает птице).

М а р т (прислушиваясь). Тоже слышу (они на несколько минут замолкают. Едва слышно звучит музыка. Маша смотрит в окно, в котором видны звёзды).

М а ш а. Как я надеюсь, что когда-нибудь в этой пещере ты всё же сыграешь на рояле для меня одной. Пообещай мне!

М а р т. Всё сделаю, что пожелаешь, лишь бы завтра опять была со мной рядом.

М а ш а. Какой же ты у меня глупенький, ну, что ты такое говоришь, обязательно буду, я ведь никуда не денусь. Понимаешь? Ни-ку-да не де-нусь.

М а р т (радостно). Ты это серьёзно что ли, не шутишь?

М а ш а. Не шучу, так на самом деле произойдёт, сам увидишь – буду весёлая. У меня мечта – чтоб было тепло, хоть один единственный денёк, ты обещаешь мне это, да?

М а р т. Обещаю, клянусь, так оно и будет.

М а ш а. Тогда последняя просьба, больше ни о чём не стану просить.

М а р т. Не зарекайся, никогда не говори «никогда». И что это за просьба у нас такая последняя?

М а ш а. Достань-ка из шкафа моё свадебное платье, то самое… это мой ангел-хранитель. Скорей выпусти его на волю, как птицу, пусть полетает по комнате, негоже ему так долго томиться в заточении.

М а р т. Конечно, достану, выпущу эту птичку, пускай полетает, что за вопрос. Видишь, я даже не сопротивляюсь. Хотя оно и красивое, и я сам тебе его выбирал, сейчас твоё подвенечное платье нам ни к чему.

(Он подходит к шкафу, достаёт подвенечное платье, кладёт на кровать. Она прикасается к нему руками, рассматривает, расправляет складочки, гладит).

М а ш а. Правда, ведь действительно… это ангел!

Ангел смотрел мне вслед, обещал мне любовь и успех,

Сохранит ли нас от бед, и хватит ли ангелов на всех…

Так давно не видела его, как же я соскучилась по нему, прям-таки истосковалась. Повесь его на самое видное место (показывает на шкаф). Туда, наверх! (Март вешает под самый потолок, на дверцу шкафа). Да-да, под самый потолок!

М а р т (вешая платье на шкаф). Сюда что ли?

(Платье раскачивается туда-сюда, раздуваемое невидимым ветром, трепещет).

М а ш а. Да-да, чудесно! (радостно хлопая в ладоши). Наконец я вернулась, взлетела, в нашей комнате появилась я – настоящая – та, которой была когда-то, которую ты любил, это было давно.

М а р т. Но это было, ты не можешь этого отрицать.

М а ш а. Как кружится голова, как на качелях! Смотри (показывает на платье, раздуваемое ветром), оно как живое летит, парит над нашей комнатой, и я с ним вместе парю. Это бал со сногсшибательным вальсом. Хотя я его не надела, но мы уже вместе, мы слились. Во что бы то ни стало должны попасть туда, где были – на седьмое небо, там свет и гармония, точно знаю, мы непременно вернёмся туда.

М а р т. Приходят на ум образы движения? Развивай их, ведь ты – сама гроза.

М а ш а. Это ты грозный, Зевс-громовержец прямо-таки.

М а р т. Ты льстишь, всё же я не грозное божество, а только любящее тебя.

М а ш а. Неужели помнишь о любви?

М а р т. Да, помню, чувствую каждой своей остывшей клеткой.

М а ш а. Я есть моё хотение, внушаю себе это, вернее, силюсь внушить.

М а р т. Проецируешь на себя ницшеанские идеи о сверхчеловеке?

М а ш а. Убеждена, возможно создать свой мир и с головой погрузиться в него, как в море. Хочу плыть по морю (закрывает глаза).

М а р т. …которое сама придумала. Какая ты придумщица у меня!

М а ш а. Плыву сама с собой (гребёт руками), привыкаю к этому состоянию, играю с волной, вокруг меня солнечные блики, смотри, радуга! Всё так правдоподобно и радостно, мне хорошо (открывает глаза). Как хорошо стало на душе, теперь вот и оно со мной (указывает на платье), мне стало гораздо легче. Жаль, что оно безликое, у него нет лица, но я его придумаю, нарисую.

М а р т. Р-р-р-аз, два, тр-р-и, четыре… четыре.

М а ш а. Погружен в реальность, всё поленья считаешь? Как это мудро и предусмотрительно!

М а р т. Их надо считать, это наша последняя надежда.

М а ш а. Лицо у тебя какое-то скомканное, как из глины.

М а р т (отвернувшись). Теперь у многих на этом свете глиняные лица, как у кукол, с которыми теперь начала играть (кивает в сторону платья).

М а ш а. Тогда пора покидать этот мир. Да, я – кукла, и она тоже… моя безликая плоская кукла – плоский человек, которого, как ты рассказывал, трогали мудрые слоны (показывает на платье, которое начинает шевелиться).

М а р т. Так, значит, всюду куклы, говоришь? А знаешь, ведь в этом что-то есть, какая-то доля сырмяжной правды.

М а ш а. Смотри, лица нет, но она, ты видишь, кивает мне, хочет что-то сказать. Мы должны покинуть этот мир вместе, рука об руку (берёт рукав платья).

М а р т. Не спеши туда, откуда уже нет возврата, оттуда ещё никто не возвратился.

М а ш а. А Христос? Он ведь вернулся.

М а р т. Да, он сошёл с небес на нашу грешную землю.

М а ш а. У тебя лицо старика, пожухлые, сникшие губы (трогает его лицо руками), уголки губ опустились, глаза ввалились, теперь они где-то далеко от меня, застряли в глубине, в пропасти. Напоминаешь мудрого древнегреческого старца (указывает на бюст философа, стоящего в углу).

М а р т. А твои глаза всё те же, они по-прежнему блестят, сияют и радуют. Мы ещё с тобой покарабкаемся по скалам. Ровно десять.

(Вдруг появился свет. Март зажмурился. Маша прикрыла голову руками).

М а ш а. Хитрец ты, однако! Теперь наконец до меня дошло, какая же я, однако, тугодумка, ведь не поленья ты считаешь, а время, которое нам с тобой отведено.

М а р т. Мне всё равно, сколько их осталось, поленьев и дней, не хочу знать этих страшных чисел. Зачем это теперь?

М а ш а. Да, уже ни к чему, чувствую, стала быстро уставать от каждого произнесённого слова, устаю от боли.

М а р т. Милая, тебе больно?

М а ш а. Ничего-ничего, скоро всё пройдет. Хочу увидеть счастливый сон (откидывается на подушку).

(Прозрачный шлейф от платья летит по комнате).

КАРТИНА 5

(Комната преобразилась, засияла люстра, подвенечное платье стало лиловым).

М а ш а. Оказывается, при свете гораздо труднее жить, чем в темноте.

М а р т. Всё прозрачно, ясно видно, как на ладони.

М а ш а (обращаясь к платью). Сегодня очень хорошо выглядишь, просто превосходно! Тебе идут эти светло-лиловые экзотические оттенки, небесные тона. Да, это же цвет фуксии (рассматривает платье).

М а р т (озадаченно). Что-то новенькое, ну, и придумала, теперь как с куклой с ним будешь разговаривать? Может, я здесь лишний?

М а ш а (жмурясь). Что ты такое говоришь! Втроём гораздо веселей. Разве не так, не замечаешь?

М а р т. Ты что это серьёзно?

М а ш а. Вполне, но обещаю в твоём присутствии больше с ней не общаться. Не стану тебя пугать, буду говорить с ней, когда останусь одна и слишком тоскливо станет. Договорились?

М а р т. У меня что, разве есть выбор? (пожимает плечами) Договорились.

М а ш а. Кстати, Март, кажется, до этого платье немного не так висело? (показывает не платье). Ты этого не находишь?

М а р т (пожимая плечами). Не заметил никаких изменений, как прежде висело, так и сейчас висит. Давай лучше не будем об этом, не будем углубляться в дебри!

М а ш а. Согласна, давай не будем! Свет – как будто с воли залетевшая в комнату птица, бестолково, слепо тукается в стекла, стены. Мы с этой птицей столкнулись, а потом попали под её крыло (играет на варгане, горловым пением подражает птице).

М а р т (воодушевляясь). У этой твоей птицы лапы или ноги?

М а ш а (отворачиваясь). На глупые вопросы не отвечаю.

М а р т. Какие же они глупые, они жизненные. Если у тебя бабочки в животе, совсем не обязательно это любовь, возможно, ты просто птичка.

М а ш а. Ты же знаешь, я и ответить могу, тоже шутить умею.

М а р т. Не разучилась ещё? Это похвально.

М а ш а. Бывает, проснешься, как птица, крылатой пружиной на взводе.

М а р т. Молодец, оценил, не совсем, правда, в тему, но это уже кое-что! У тебя, вижу, своя птичья история прорезалась, одобряю, зачирикала, продолжай в том же духе, старайся, как следует! Но я тебя всё равно переплюну (подходит к ней). Закрой глаза (она закрывает глаза).

М а ш а. Ну, закрыла.

М а р т. Представь, что сидишь у реки, вдыхаешь горный воздух, слышишь пение птиц, никто, кроме тебя, не знает об этом укромном месте, ты огорожена от мира. Звуки водопада наполняют тебя спокойствием, умиротворяют, вода чиста и прозрачна, как слеза младенца. Ты можешь хорошо разглядеть лицо человека, которого держишь под водой (он на цыпочках подходит к ней сзади). А потом оказывается, что это был я. Страшно?

М а ш а. Не можешь без жутиков, просто неисправим, но меня твоими страшилками не проймёшь, не запугаешь (зажмуривается). Вокруг, откуда ни возьмись, такое сиянье!

М а р т (обнимая её). Знаю, так бывает!

М а ш а. Не бывает, а есть на самом деле, аж, глазам больно смотреть на всё это великолепие! Захотелось покачаться в саду в гамаке под огромным раскидистым деревом, чтобы солнце просвечивало сквозь листву. Только ради этого стоит жить дальше!

М а р т. При свете не получится долго заблуждаться, всё выходит наружу, проясняется, скрытое становится явным и осязаемым.

М а ш а. Нельзя скрыться от солнечных лучей, ничего не утаить, всё на виду.

М а р т (радостно). Это же просто здорово, твои фантазии наконец разбежались по углам, попрятались, как тараканы.

М а ш а. Сам ты похож на таракана, хорошего такого весёлого таракашку, который радостно нежится на припёке!

М а р т. Смотри внимательней, нет ли здесь подвоха, нет ли ещё кого, вошки там, или блошки. Видишь, один червячок, да и тот золотой. бить или на волю пускать?

М а ш а. Давай скорей выпускай его на волю, не мучай! А знаешь, Март, хочу попробовать, может, встану, если затопишь с утра, свет всё же пробьётся в нашу пещеру.

М а р т. Это хорошо, нас ещё не покидают желания, значит, мы живём. Маша, не сомневайся… такой день… Конечно, – с утра затоплю, и ты встанешь, будет, как хочешь, всё задуманное исполнится. Я всё сделаю сам ради тебя, всё своими руками.

М а ш а (закрывая ему рот рукой). Молчи, не говори об этом, знаю (тревожно), завтра должно что-то произойти, чувствую, что-то случится, у меня на душе тревожно.

М а р т. Не давай волю предчувствиям и страхам, завтра будет завтра, а сегодня – это сейчас, надо ловить мгновенья!

М а ш а. Пусть будет всегда сейчас, не хочу завтра. Пещерный бог съежился, затих, копошится там, сопит в две дырки, противный такой (прислушивается).

М а р т. Почему в две, а не в четыре, и почему он противный? Он хороший, поможет нам, это свой парень. Скоро подкормим его, поболтаем о том, о сём, обязательно найдём с ним общий язык!

М а ш а (прислушиваясь). Слышишь? Жив курилка, потрескивает да пощёлкивает, ждёт, чего-то выжидает.

М а р т (показывая пальцем наверх). Это не он, это наверху, Обёртышев каменным топором разбивает коряги старой баржи, которую ему удалось раздобыть. Колет на куски, значит, будет много поленьев.

М а ш а (отрешённо). Но это ведь наш каменный топор, зачем он его взял у нас? Баржу, говоришь, раздобыл? Промысловый!

М а р т. Да, Председатель сегодня сказал мне об этом. У него свой каменный топор есть, надо же, как подвезло, вот у кого теперь дров немеряно (замолкает).

М а ш а. Значит, скоро у нас будет тёплый потолок (улыбается), это обнадеживает, есть чему порадоваться. Почему отворачиваешься, не смотришь мне в глаза? Будто сам не свой, что случилось?

М а р т. Просто не могу смотреть на свет, при свете мне трудно.

М а ш а. Этот Обёртышев настоящий буржуй, себе на уме, хитромудрый. Не люблю я его, хотя в общем он ничего плохого нам не сделал.

М а р т. Ушлый, скользкий чёрный угорь.

М а ш а. От такого надо подальше, с ним на лодке, не приведи бог, в открытое море, столкнёт веслом в воду, и глазом не моргнёт.

М а р т. Верно, пожалуй, так оно и есть на самом деле, пойду смолю картофельную шелуху.