Дружба минус

Подошла общая подруга – Рита. За столиком в кафе он был невыносим – язвительный, напряженный.

– Как можно вообще такого не знать! – возмущался он, обесценивая Риту.

– Это наш подарок твоей самооценке, – парировала Лена. – Чтобы ты почувствовал себя чуть лучше.

Он рассмеялся. Но все его напряжение моментально спало, когда она поддерживающее положила руку ему на плечо. Он мгновенно растаял. Рита, на которую он секунду назад огрызался, смотрела на это превращение с изумлением.

-Лен, ты не хочешь переехать в Вену? Ты его загипнотизировала что ли? С ним же теперь можно нормально разговаривать.

Знала бы она, какой ценой.

Когда они остались одни, он повел ее по вечерним улицам. У знакомого французского кафе прижал к стене у клумбы с колючим остролистом.

– Я так скучал по тебе, – прошептал он, целуя ее.

– Я тоже, – выдохнула она, чувствуя, как тает и не выдерживает.

Он обнял ее и прижал к себе, среди толпы, и целовал. Она обняла его тоже и ответила. Остролист колол ему шею, и она ладонью убирала ветки, чтобы он не поранился. Это было сладкое, пьянящее безумие. И абсолютно бессмысленное.

На вокзале, провожая ее, он попросил:

– Напиши.

– Хорошо.

Поезд увозил ее прочь. Она написала, он ответил сухо.

Лена открыла глаза. Комната была тихой. Температура все еще была высокая, но внутри появилась новая опора. Она прожила это воспоминание, не как жертва, а как свидетель. Видела и вырывала крючок за крючком, на которых держалась вся конструкция.

Она посмотрела на телефон, где чат «К себе бережно» все еще мигал сообщениями поддержки. Эти девушки стали ее настоящими «теплыми руками». Она направляла фокус привязанности на них и на Рафи.

Она снова сделала маленький выбор в пользу себя.

Она решила дойти до самого начала. До того дня, когда они впервые встретились. Тогда он еще не был Титей, а был просто симпатичным незнакомцем. Это было больно, но необходимо, чтобы понять все корни ее зависимости.

Глава 4: Первая встреча

Он написал пост в группе русских эмигрантов: «Вчера на почте встретил девушку, пропустил в очереди. Сказала "спасибо большое" так искренне… Как приятно встречать вежливых людей». Эта простая фраза зацепила Лену чем-то неуловимо родным. Имя – Титя Мураев – вызвало ассоциацию с плюшевым мишкой, чем-то детским и беззащитным, а от его комментария исходила какая-то вежливая романтика.

Она решила добавить его в друзья. Он ответил быстро:

– Привет. Напомни, откуда мы знакомы?

– Я увидела твой пост о петербуржцах в Вене, – написала она, ставя смайлик.

Переписка текла легко. Они обсуждали фантастику, биологию. Он был программистом, но учился, как и она на биологической специальности в школе. Они были как два старых, близких друга. Спустя время он снова спросил:

– Как дела?

– Выпал первый снег. Ты словно почувствовал, что что-то новенькое.

– Круто! Слушай, если будешь(те) ты(вы) в Вене – можно на кофе. Я знаю, как бывает скучно в маленьких городах.

Она согласилась дать ему знать о своем приезде. Его сообщения создавали образ понимающего, милого, умного человека. Он не требовал ничего, просто интересовался ею.

Они встретились у Оперы. Высокий брюнет в легкой куртке стоял один, и ей почему-то захотелось о нем заботиться. Его зеленые глаза были такого же цвета, как у нее, но казались изумрудными из-за черных волос.

В кафе царила уютная атмосфера: деревянная мебель, приглушенный свет. Он предложил разделить шоколадный торт. Разговор потек легко – о книгах, музыке, жизни. Она ничего не планировала.

Но когда официантка поставила на стол свечу, Лена поймала себя на мысли: «Интересно, это свидание или встреча друзей для него?» Он был открыт, легко говорил о чувствах, облекая их в умные мысли.

Неожиданно для себя она рассказала ему о браке, предстоящем разводе, одиночестве, страхах. Он слушал внимательно, потом сказал:

– Да, я слышал подобное от других девушек тут.

Ее насторожило, что другие открывались ему так же глубоко.

На улице начался дождь. Она раскрыла прозрачный зонт с разноцветными каплями, он прошел под ним некоторое время, потом взял его. Шли под глухой стук капель, и он предложил взять его под руку, чтобы не промокнуть.

Неожиданно он заговорил об австрийских семьях:

– Здесь часто живут вместе, но имеют любовников. Это не осуждается.

На его слова о любовниках Лена не ответила сразу. Она перестала шагать, она повернула голову и уставилась на него – не с любопытством, а с холодным, изучающим вниманием. Пауза затянулась на три удара сердца.

– Зачем это говоришь? – ее голос прозвучал тише, но тверже.

Он тут же отвел глаза, сделал шаг вперед, как бы увлекая ее за собой, на секунду замялся, но сделал глубокий вдох и ответил свершено спокойно.

– Просто к слову пришлось. Чтобы ты не чувствовала себя одинокой. К тому же, вы уже разводитесь.

Его реакция была красноречивее любых слов.

– Мне не нужен муж и любовник. Мне нужен один человек.

-Тогда, может, тебе нужен просто близкий друг сейчас, – быстро поправился он.

Он умел вовремя отступить, и это сбивало с толку.

Они гуляли по вечерней Вене, и он показывал ей город.

-Люблю живые концерты! – между делом сказала она. У квартала с клубами он неожиданно подошел к охраннику:

– Можно, девушка зайдет внутрь, просто посмотреть?

Тот колебался, но официантка, умилившаяся паре, провела Лену. Так они обошли несколько клубов, и Вена постепенно теряла для нее пафосность, становясь его простой, игривой, легкой Веной.

У дома подруги они прощались, затянув расставание. Она не знала, как попрощаться.

– Не хочешь – не говори ничего, – сказал он, и это прозвучало как забота, но внутри её что-то ёкнуло.

Дома подруга спросила о встрече.

– Не понимаю. Доверие вперемешку со страхом. Буду наблюдать.

– А если он просто играет?

– Тогда мне это не нужно. Хотя… кажется, он неплохой человек.

– Слишком много "но" для простой прогулки, – покачала головой подруга.

Лена не знала тогда, что эта встреча станет началом шестилетних отношений с периодом между болью и надеждой. Если бы она могла предвидеть будущее, возможно, повернулась бы и ушла. Но тогда, в тот вечер, она еще верила, что просто всегда сможет уйти.

Глава 5: Цена дружбы

Часть 1: Удобный друг

Она развелась. Вторая встреча в Вене началась с объятий, которые длились чуть дольше обычного. Титя излучал озорную мальчишескую энергию, но его внимание принадлежало только Лене. Когда они отдалились от компании, разговор принял личный оборот.

"Не хочу ехать в Португалию одна", – призналась она.

"Мальчики будут знакомиться", – улыбнулся он. – "Я бы точно попытался".

"Мне бы понравилось, если бы это сделал ты", – рискнула она.

Но он, как всегда, перевел тему. Этот танец продолжался уже месяц: два шага вперед – один назад. Его непоследовательность немного раздражала.

На следующей встрече с его подругой Ритой разговор неожиданно перешел на проблемы Лены. Титя мягко, но настойчиво вывел ее на откровенность о браке. Когда она призналась, что у нее проблемы с опекой, они с Ритой тут же начали искать решения.

"Оля знает про ситуации с детьми", – сказал Титя, уже набирая номер.

Его эффективность трогала и пугала одновременно. Почему этот практически незнакомый человек так вовлекался в ее проблемы?

Утром он написал: "Когда снова приедешь?"

Но после ее ответа снова наступило молчание. Его стратегия построения отношений напоминала игру в кошки-мышки: приближение, долгие паузы, чтобы не спугнуть.

Часть 2: Голландский контраст

Ее роман с голландцем развивался стремительно. Он прилетал в Россию, когда она была там. Михаэль планировал переезд в Австрию. Все было просто и понятно – до того декабря, когда все рухнуло.

После одной из встреч Михаэль запаниковал: "Это сейчас не удобно! Что будем делать, если ты забеременеешь?"

"Решать, но это невозможно", – ответила она, – она не понимала, в чем дело, они всегда предохранялись.

"I will abortion you", – прозвучало в ответ.

Фраза повисла в воздухе. Лена с трудом закончила диалог и положила трубку, чувствуя, как что-то разбивается внутри. Все его мечты и слова, розовые единороги – все оказалось иллюзией. Она понимала, что он не потянет переезд, а она не переедет снова ради мужчины сейчас, особенно после такого заявления.

Часть 3: Адвокат дьявола

Ее колотило. И ей как раз звонил Титя. Его голос в трубке показался спасательным кругом.

"С ним нельзя иметь дело", – без колебаний заявил он, выслушав историю. – "Он показывает, что ты ему не важна".

"Значит, я не сошла с ума?"

"Ты права на все сто. Скажи ему, что тоже очень любишь его… но с июля по август из России".

Она рассмеялась сквозь слезы. Титя всегда умел найти нужные слова. В его поддержке была странная двойственность – искренняя забота и едва уловимое удовольствие от чужой неудачи.

"И прости если я навязчиво советую! Я понимаю, мне просто хотелось что-то ответить, но я могу не давать советов или давать их только когда ты попросишь. Ты мне всегда можешь говорить о своих чувствах, если я что-то делаю не так как тебе нравится. Я буду это учитывать". Он и правда это учитывал.

Когда они встретились снова в том же кафе, между ними было некоторое напряжение. Он постоянно пытался прикоснуться к ней, как бы играя, а когда к их столику подошла его знакомая с каким-то парнем, его поведение резко изменилось, он был холоден, как стена. Девушка была приветлива, спрашивала про его текущее состояние здоровья

"Кто это? И почему ты с ней так ужасно общался?" – спросила Лена после ухода пары.

Она еще никогда не видела его таким циничным в общении.

"Знакомая старая. Не смогла дать то, что мне было нужно", – ответил он с холодной отстраненностью. Тут же он снова изменился в лице, снова стал невероятно доброжелательным, начал снова что-то увлеченно спрашивать о Лене и ее делах. По спине Лены пробежал холодок от этого контраста.

Позже, когда они остались одни, он неожиданно предложил: " Ну если захочешь забыть его например через секс – я всегда готов".

Слова повисли в воздухе. Лена замерла, чашка в ее руке осталась на полпути ко рту. Она медленно, слишком медленно, поставила ее на блюдце. Звон фарфора о фарфор прозвучал оглушительно в внезапно наступившей тишине.

Она окинула его взглядом – с головы до ног, как будто видела впервые. Этот взгляд был не грубым, но настолько безразличным и оценивающим, что на его лице проступила краска.

Уголок ее губы дрогнул не в улыбке, а в легкой, презрительной гримасе.

" Нет, милый, – ее голос был тихим и острым, как лезвие. – Тебя моя самооценка не выдержит. Слишком сложный ты.", – Все же достаточно мягко отказала она.

"Я все понял! Вот поэтому я тебя и люблю", – улыбнулся он. – "Ты всегда знаешь, как мне отказать, не обидев".

" Ответь мне на вопрос. Я так и не понимаю, почему ты не заводишь нормальные отношения? Это ведь гораздо удобнее."

"Я же тебе рассказывал, у меня со здоровьем проблемы, это скорее всего тебе сейчас не очень заметно, но это давняя история с позвоночником. Я просто научился хорошо держаться. Я не хочу складывать свои проблемы на другого человека. Но я рад, что ты со мной дружишь, и я могу так запросто с тобой обо всем говорить. И прости, я сейчас не очень удачно пошутил, хотел тебя отвлечь. Получилось же?"

Часть 4: Осознание

Провожая ее до метро, он обнял ее: "Я рад, что мы дружим, несмотря ни на что"

Лена шла по вечерней Вене, пытаясь разобраться в своих чувствах. Титя мастерски играл роль идеального друга, его другие мотивы проступали ясно. Но он уже занял место близкого человека в ее сердце, она ему сочувствовала. Она уже верила, что и он, и она могли быть хорошими друзьями. У них было много общего, а флирт он выдавал за шутку, создание атмосферы. Она так же предполагала, что в глубине души он не простил ей это первый роман не с ним, когда сам на него просто не решился, но она надеялась, что при случае они это просто проговорят и разрулят, как и все остальное.

Ей потребовались годы, чтобы понять: "другие мальчики" в ее жизни были ему необходимы. Он с наслаждением наблюдал, как она "разочаровывается" в них, чтобы пускай и эмоционально, но снова вернуться к нему, а ему льстила идея, что он лучше. Его коронные фразы "Где бы ты ни была, ты всегда возвращаешься ко мне" и "Но вместе нам все равно никогда не быть" создавали идеальный баланс надежды и безнадежности.

В тот вечер она еще не знала, что эта дружба станет для нее самой дорогой платой за поддержку, которую она искала.

Глава 6 Золотой век дружбы

Временами она окуналась в воспоминания о золотом периоде их отношений – понимания и дружбы. Это тоже было типично для отката. Ни один человек не уйдет в деструктивные отношения без периода подкормки. В ее памяти все всплывали диалоги.

Она решается остаться в Граце. Он как всегда с ней.

– Помни, я с тобой во всех твоих выборах. Что планируешь делать дальше?

– Потихоньку обустраиваться, привыкать и разрабатывать план.

Несколько часов они проговаривали все ее страхи, тревоги и опасения. В то время они созванивались часто.

– Как с работой дела?

– Плохо, отсылаю резюме, но пока никак. Немного расстроена и чувствую отчаяние.

– Да, это не просто, как обычно ( валидизировал он ее чувства). Давай ты отошлешь тридцать резюме, а потом мы будем расстраиваться. Если нужно помочь что-то написать на немецком, то скидывай.

Ее грело его «мы»; во всех этих случаях она чувствовала, что не была одна.

В то время был первый период включения некоторых романтических чувств к нему, инициированных его заботой. Ее тогда это обеспокоило, и она, проговорив это с ним, попросила с собой больше не флиртовать. На какое-то время он перестал. Он помогал ей писать мотивационные письма для работодателей. Однажды она ему и сказала.

– Я бы не справилась без тебя, спасибо, что ты со мной!

– Ты бы справилась, просто со мной чуточку легче.

Ответил он ей то, что ей так нужно было услышать в этот момент. Она не понимала, как ему это каждый раз удавалось.

– Я так злюсь! Хочется им это все высказать!

– Понимаю, но это пока не безопасно, лучше мне!

И она просто материлась. А он говорил : " Понимаю", " Ты молодец, что злишься!" ,"Это сейчас правильно!", "Я всегда буду рядом!", " Я очень тебя люблю, любую!"

За год она разобрала проблемы, нашла работу и вышла из кризисного центра с сыном в свое жилье. Она выстроила тогда все, как хотела, но у нее была поддержка.

Она доработала до конца лета, уехала с биологами в Испанию.

– Ну, как там дела?

– Знаешь, я, кажется, хочу остаться тут и быть океаническим биологом, Рафи согласен.

– Класс, в Вене как раз можно на что-то такое отучиться. Вот тут, например, или вот тут, жить у меня можешь.

Он кидает ей несколько ссылок, ссылку за ссылкой сразу. Она смеется, она же шутила.

Она ночует у него с Рафи после перелета, тогда она впервые предлагает помочь ему с реорганизацией квартиры. Он вежливо отказывается. Они вместе завтракают, болтая весело, и Титя намазывает им на хлеб хумус в дорогу. Потом они с Рафи изучают азы программирования.

– Ну, что, как там Исландия?

– Хорошо!

– Тебе уже какие-то симпатичные исландцы предложили у них переночевать?

– Нет, но один уже хочет продать свой бизнес и переехать в Австрию.

– Для начала неплохо. Что ты с ними делаешь?

– Ничего! Вот честно!

Она выясняет, что он расстался окончательно с какой-то девушкой и успокаивает его. Ей искренне хочется, чтобы он был счастлив, она предлагает ему способы помириться, как обычно, он смещает ответственность на девушку и думает о том, что ей без него будет лучше.

Вот он узнает, что у нее сломался чайник и нет времени сейчас.

– Хочешь, я тебе выберу и подарю хороший чайник, фильтр, наверное, тебе тоже нужен?

Она соглашается, не зная как это для него важно. Он дотошно выбирает его часа два, долго думает, какой бы ей подошел, спрашивает. Беспокоится, что уже мог надоесть ей со своей дотошностью. Но это ощущается так приятно, он видит именно ее, знает ее любимые цвета, привычки и проблемы. Заказывает огромную коробку фильтров, чтобы ей не надо было об этом думать следующие года три. Для кого-то это мелочи. Но Лене дарили уже бриллианты, охапки роз, машину. Это было только средством произвести впечатление, его забота была другой, очень личной, знающей ее до мелочей, запрашиваемой, постоянной.

Ей очень хотелось написать ему. Она скучала.

Она часто использовала метод эмоциональной свободы, приходясь по всем активным точкам, по совету ее терапевта и убирала когнитивные диссонансы.

«Несмотря на то, что я очень скучаю по нему, мне не хватает его как друга, я целиком и полностью люблю и принимаю себя».

«Несмотря на то, что он играл со мной, мое доверие подорвано, а я еще надеюсь вернуть те отношения, я целиком и полностью люблю и принимаю себя».

Она прокручивала предполагаемый диалог мысленно.

– О чем ты хочешь поговорить? Зачем ты мною так играл?

Он ответит, он что-нибудь скажет, что не играл, я не понимаю суть игр и начнет объяснять, он подберет слова. Она еще может поверить, за это время он научился их подбирать. Он всегда находит, что сказать, он всегда знал, как сказать. Медовый месяц дружбы длился четыре года. За этот период случилось так много, и она не хотела говорить, потому как мед был сладок. Как так вышло, что она погрузилась в это так сильно?

В коридоре ее квартиры все еще стояла та самая коробка с фильтрами. Она пинала ее каждый раз, проходя мимо, когда выносила мусор. Картон уже истлел по углам, но надпись «40 штук» все еще читалась. Три года. Он рассчитал именно на три года.

Сегодня она не пихнула ее ногой, а остановилась и присела на корточки. Она провела пальцем по пыльной картонной крышке. В горле встал ком. Эта коробка была памятником его расчетливой предусмотрительности. Он встроил себя в ее быт так, чтобы его призрак оставался с ней еще долго после разрыва.

Она резко распрямилась, взяла коробку, вместе с другим мусором, понесла к мусорным бакам и швырнула ее внутрь, так что облако пыли окутало ее лицо. Она не чувствовала облегчения. Только пустоту. Но это была ее пустота. Это был катарсис через ее уничтожение.

Тебя наконец можно обнимать:

конец зимы 2022 года.

Она стоит на перроне, только что прилетевшая в Австрию из России через три страны. В руках стаканчик только что купленного кофе, пена в кофе уже почти вся лопнула. Она в шоке и плохо понимает, что вообще сейчас происходит.

Границы между Россией и Евросоюзом закрывают.

Там родители и семья, а тут сын. Ноги подкашиваются после пережитого стресса, тело вошло в режим переработки случившегося. Небо над ЕС закрыли для всех русских самолетов. Ее самолет развернули на воздушной границе с Германией, и она боялась больше никогда не вернуться к сыну и почему-то к нему, к Тите. Он звонил ей каждый час. Как всегда, через эту ситуацию она проходила с ним. Он искал выходы для нее. Она добиралась сразу через несколько стран по, казалось, в самый последний момент перекрываемым дорогам. В любой момент все могло провалиться!

– Хочешь увидеться ненадолго?

Спросил он

Она сразу ловит самую высокую точку в толпе, он – лучший друг – сбежал от студентов, как-то быстро переместился из института и оказался на вокзале, чтобы ее увидеть и поддержать. Он подбегает и обнимает ее так сильно, как только может, но она прижимает его к себе еще сильней. Так они стоят, пока она не перестает плакать, они так боялись больше друг друга не увидеть. Он ждет, пока она немного успокоится, а потом он говорит.

– Я тебе тортик принес, он скоро испортится.

– Ложки нет. – Как обычно, слегка капризно говорит с ним она. Ей так нравится, что с ним можно быть такой. Ему так нравится быть ей нужным.

– Ложку тоже принес, но если тебе не понравится, попросим в кафе.

– А я тебе чай с морошкой привезла.

Они сели, он достал шоколадный кусок торта, который привез для нее, по всей видимости, ее даже устроила ложка. Она продолжала выговариваться, иногда она еще резко, с надрывом начинала плакать от пережитого стресса, а он тогда просто молча, снова и снова ее обнимал.

– Смотри, есть плюс в этом всем, мне наконец-то можно тебя обнимать.

Она вдруг поняла, и правда, это первый раз, когда он ее обнимал. Тут он и не спрашивал, и так хорошо вышло, что он не спрашивал. Ведь она бы снова не разрешила. Но она была сейчас так рада, тому, что он тут был.

С ним и в его руках она чувствовала себя «как дома», даже лучше, чем дома.

– Ты чего так загадочно улыбаешься? – Нежно спросил он.

Она не ответила, но улыбнулась тому, что его голос был похож на папин голос. Он был таким родным с первой минуты ее знакомства с ним. Он так же мог всегда обратить минус в плюс. В шутку они называли друг друга братом и сестрой, слишком уж он был по характеру похож на ее настоящего родного брата, живущего в России, а он всегда мечтал о сестре. Они даже оба были программистами. И это так хорошо, спокойно уткнуться в его плече.

– Я так рада, что ты тут сейчас, – вдруг не выдержала она и снова заплакала.

– Я тебя тоже очень люблю. Он гладил ее по голове, скоро это все выйдет! Все уже хорошо! Я рядом, и я всегда буду рядом!

Он начал массировать ей шею.

– Стоп, не делай так! – Инстинктивно остановила его она. Он перестал.

– Тебе не нравится? Меня просто это расслабляет.

– Это как-то уже очень интимно. Ты же знаешь наши позиции на тему отношений.

– Прости, я не подумал. Я очень тебя люблю и никогда не причиню тебе неудобства. – Сразу сказал он

Она ехала в Грац, думая о том, что ей повезло с другом, который может всегда поддержать, хотя момент с шеей напрягал немного, но он же сразу прекратил и обьяснил. Нужно будет просто за этим следить. Она, разбираясь в голове со стрессовой ситуацией, пытаясь еще прийти в себя. Он, как всегда, позвонил следующим утром.

– Как ты? Как там мама? Ты уже вышла сегодня на работу?

У нее раскалывалась голова, и она совсем не хотела открывать глаза сейчас. Даже для того чтобы с ним поговорить, но его забота снова была такой милой.

– Я взяла сегодня отгул за свой счет, нужно прийти в себя. Вечером Рафи приедет от бабушки.

– Хорошо, держи меня в курсе, я рядом, но ты и так это знаешь. Хочешь куплю тебе билет в спа, чтобы ты расслабилась?

– Знаю! Спасибо, не нужно.

– Может, тебе уже пора завести себе кого-то?

– Ой, вот только не начинай, я не готова сейчас еще и к этому стрессу, стабилизация отношений в моем графике. Ты же знаешь.

(Встреча на перроне глазами Тити

Она, обычно такая решительная и уверенная, сейчас стояла на перроне, такая маленькая и разбитая, что его сердце, казалось, пропустило удар. Он видел это еще издалека – ее позу, сжатые плечи, стаканчик кофе в руках, из которого она, наверное, не сделала ни глотка. В ее глазах был тот самый животный, ничем не прикрытый ужас, который он видел только один раз – когда она рассказывала, как самолет развернули над Германией, и он думал, что больше никогда не увидит ее. Ему так хотелось быть рядом .

В тот момент все его расчетливые планы, вся его выверенная дистанция рухнули. Он не думал, не анализировал. Он просто побежал. Пробежал сквозь толпу, не замечая никого, и схватил ее в охапку, прижал так сильно, как только мог, заглушая кортизоловую дрожь, которая проходила через нее и отдавалась в нем самом.

Она вцепилась в него с такой силой, словно он был единственной скалой в бушующем море. Ее тело сотрясали рыдания, и он чувствовал, как мокрое от слез пятно просачивается через его кофту. И это было… правильно. Так и должно было быть. Он был ее якорем. Ее спасением.

Он стоял, прижимая ее к себе, и мысленно фиксировал каждую деталь. Ее запах – смесь дороги, пота и ее шампуня. Она была его! Наконец! Хрупкость ее плеч под толстым пуховиком. То, как ее пальцы впились в его спину, не желая отпускать. В этот момент он был для нее всем. Богом, братом, спасителем. И это пьянящее чувство власти, смешанное с нежностью, было сильнее любого наркотика.

Он ждал, пока ее рыдания перейдут в прерывистые всхлипы, и только тогда заговорил, заставив свой голос звучать ровно и спокойно. Он принес торт. Ложку. Мелочи, которые доказывали: он помнит о ней всё. Он может дать ей то, в чем она нуждается, даже прежде, чем она поймет это сама.