Путь Святозара. Том первый

Теперь в беседу вступил правитель, и будто не слыша перебранку своих другов, изрек:

– Я с тобой, Храбр, согласен мы так и поступим. Отправим вести Жировиту, Бажену, Ярополку, Миролюбу о намерениях нагаков. Да, наберем и проверим боеспособность воев.

И до поздней ночи отец со своими близкими другами и Святозаром обсуждали, что нужно еще предпринять, чтобы защитить восурский народ и родимую землю от злобных нагаков.

Глава тридцать третья

Утром Святозар поднялся одним из первых, вышел из шатра, потянулся и огляделся. Солнце едва поднялось на небосвод, позолотив не только небо, но и лежащую под ним землю. Легкий ветерок слегка трепал кудри наследника, покачивал ветви деревов, колыхал струящейся зеленоватой водицей в речке. Большая часть другов и дружинники отца еще спали, только Дубыня поднял голову с плаща, и широко улыбнулся наследнику. Внезапно Святозар услышал позади себя шелест крыльев и оглянулся, на его шатер, прямо на округлую макушку, опустился громадный черный ворон и уставился на него. Наследник присмотрелся и тотчас содрогнулся, почувствовав, как внутри тела встрепенулась его душа, и громко, что-то закричала. Ведь у черного ворона от клюва с двух сторон вниз спадали длинные, седые волосы. « Нук»,– догадался Святозар. А ворон, точно почуяв опасность, взмахнул крыльями и полетел. Наследник закрутил головой в поисках лука, да не найдя его, побежал следом за вороном, читая оборотный заговор. Перекувыркнувшись через голову, юноша обернулся орлом и взмыл в небо, следом за вороном.

Орел Святозар летел легко, и быстро приближался к черному ворону. Тот оглянулся, словно почуяв, что его догоняют и шибутнее замахал крыльями, но разве можно улететь от орла. Нагнал его в небе наследник, приблизился сверху и крепко стукнул в голову клювом. Ворон громко каркнул, и на миг, потеряв равновесие, чуток снизился. Орел вновь подлетел ближе, да растопырив когти, схватил ворона за крыло и, что есть мочи мотанул в воздухе так, что послышался хрустят ломаемых под когтями костей в крыле Нука. Ворон порывчато дернулся, а орел на мгновение ослабил хватку и выпустил его крыло. Нук тягостно махая одним крылом и свесив другое, направился вниз к земле. Святозар сделал небольшой круг и двинулся за ним следом. Еще немного и ворон будет наново в орлиных когтях. Но Нук вдруг упал на землю плашмя, и, распустив крылья, побежал, смешно ковыляя, к пню, что торчал из земли невдалеке. Он приблизился к пню, подсигнув вверх, перекувыркнулся через него да обратившись в вурколака, суматошно схватив зубами воткнутый в пень кинжал и припадая на правую лапу, ринулся в близлежащий лесок. Святозар сильнее взмахнул крыльями стараясь непременно догнать вурколака, но не успел, и подлетев почти вплотную к деревьям резко взял вверх, да воспорил в небо закружив над лесом, стараясь хотя бы разглядеть Нука. Однако в этом месте деревья росли так плотно, что увидеть сквозь них было почти невозможно, свершив еще пару кругов, наследник развернулся и направился обратно.

Подлетев к стану Святозар увидел другов, отца и дружинников правителя и стал снижаться, читая заговор, и как только его нога коснулась травы, он перекувыркнулся, и, упав грудью на траву, тяжело задышал. Не успел наследник подняться, как услышал, что к нему кто-то подбегает. Неожиданно чьи-то сильные руки схватили юношу за плечи и стремительно поставили на ноги.

– Отец, – лишь слетело с уст Святозара.

Правитель, был явно не в себе, с перекошенным от гнева лицом, он с такой силой тряханул сына, что Святозар почувствовал, как порвалась рубаха, и тяжело заходило из стороны в сторону внутри тела сердце.

– Как ты смел? – почти выкрикнул Ярил и поднял руку, чтобы ударить наследника по лицу.

Святозар резко дернулся от занесенной над ним руки правителя и закричал:

– Отец, отец, погоди. Погоди, я все объясню. Тот ворон, за которым я погнался, тот ворон, это был Нук, я узнал его.

Правитель остановил движение руки, но не опустил ее, и все еще крепко держа сына другой, на мгновение замер. А Святозар поспешил все объяснить:

– Он прилетел подслушивать и верно не в первый раз. Я оглянулся, и внутри меня закричала душа, я его узнал. Я хотел взять лук, но не нашел его и тогда обернулся орлом и полетел за ним следом. Я нагнал его высоко в небе и стал трепать. Я чувствовал отец, как трещат его кости в моих когтях. Но этот подлец вывернулся, и, упав на землю, обернулся вурколаком да убежал в лес, – наследник прервался, надрывно перевел дух, задыхаясь от усталости и обиды. – Но лес был такой плотный, – продолжил он погодя. – И я не смог его разглядеть там, и, думая, что ты будешь тревожиться, поспешил вернуться, – Святозар вновь смолк, отер струящийся пот со лба. И совсем тихо сказал, – я не хотел, чтобы он ведал, что я умею оборачиваться, но теперь думаю… Он зная какой я владею магией, быть может не станет больше подговаривать бека идти войной на Восурию.

Ярил опустил сначала занесенную руку, а позже и разорванную рубаху сына, одернув ее на нем.

– А, ты, отец… ты подумал, что я не хозяин своему слову, – с обидой в голосе сказал Святозар. – Что я могу тебя ослушаться и вновь начать дурить? – и посмотрел прямо в глаза правителю, да так и не дождавшись ответа и не оглядываясь по сторонам, пошел к реке.

Святозара сотрясала дрожь от встречи с Нуком, и неприятного разговора с отцом и почему то очень захотелось сызнова нырнуть в воду. Подойдя к берегу, наследник торопливо снял с себя сапоги, и в штанах да в рубахе нырнул в воду и поплыл. Он плавал долго стараясь успокоиться, а когда дрожь и тревога улеглись смытые чистой, холодной речной водой Святозар вышел на берег и лег на речной песок, все еще обдумывая свою встречу с Нуком и в душе радуясь тому, что смог так хорошо его потрепать.

– Святозар, – сказал подошедший Дубыня и протянул ему сухую рубаху и штаны. – Отец велит тебе переодеться. – Наследник поднялся с песка и не глядя на наставника, молча принял вещи, а Дубыня с жалостью в голосе добавил, – и ведь верно, прав Храбр… Вода еще холодная, а ты в мокрой одеже да на земле, не ровен час захвораешь… Одевайся, и пойдем мы уже выступаем.

Только теперь Святозар бросил на наставника пронзительный взгляд, и ему стало вновь так обидно за себя, что он ничего не ответил Дубыни. И наскоро переодевшись, поспешил к поджидающим его другам. Взяв поводья у Молчуна наследник сел верхом на коня и двинулся следом, за молча отъезжающим отцом и его дружиной.

Святозар в сопровождении Стояна и Молчуна ехал позади колонны и смотрел в мелькающие перед ним спины другов и дружинников отца, а сам думал обо всем, что пришлось пережить за эти два дня.

– Святозар, – прервав его раздумья, сказал подъехавший Звенислав. – Этот ворон Нук, это и есть тот колдун, от которого ты рану получил.

– Да, – кивнув головой, ответил наследник. – Это он и есть.

– Просто, знаешь, я подумал, может мы с другами, будем убивать всех воронов пролетающих над тобой, – предложил весьма серьезно Звенислав.

Наследник глянул на Звенислава и внезапно засмеялся, да так громко, что ехавшие впереди понурые други оглянулись и удивленно посмотрели на него.

– Ну, ты и придумал Звенислав, ну и учудил, всех ворон убивать, – откликнулся он и на душе у него стало малеша полегче. – Ага, верно, так и сделайте. А затем возьмите мечи, да ступайте в лес и всех волков тоже убейте, потому что этот подлец еще и в волка умеет оборачиваться. – Святозар увидел, как вспыльчиво дернулось лицо у друга, и, прекратив смеяться, пояснил, – да, разве вороны виноваты… Виноваты, что в них черные колдуны могут оборачиваться, разве можно из-за одного мерзавца, всех под один гребешок ставить. Нет, друг мой дорогой, никого убивать не надо, только один Нук и заслуживает смерти, только он и должен за свои злодеяния отвечать.

– Ну, тогда, – не унимался Звенислав, уже сменив запальчивость лица на благодушие. – В следующий раз я поскачу следом за тобой, и сам перерублю этого подлеца на две части, чтобы он более не смел, чего дурного против тебя замышлять.

– Знаешь, Звенислав, – заметил, ехавший рядом, Стоян, и встревожено глянул на наследника, тягостно вздохнувшего. – Наверно такого сильного колдуна, каковым является этот Нук, кроме Святозара никто пополам разрубить то и не сможет. Ведь, я думаю, раз он может оборачиваться, по-видимому, его магия, хоть и черная, но все, же очень сильная, – Стоян замолчал. Он засунул руку к себе запазуху и достал оттуда ломоть белого хлеба укрытого в утиральнике, и, протянув наследнику, сказал, – поешь, Святозар, а, то правитель так осерчал, что не дал тебе позавтракать…. А ты еще видно дюже слаб и силы тебе верно нужны так, что поешь.

Святозар взял протянутый Стояном хлеб, благодарно улыбнулся другу и принялся есть.

Лишь только наследник поел, как сразу ощутил, что обида на отца куда-то испарилась. Святозар иногда привставал на стременах стараясь увидеть правителя. Но тот ехал впереди с Храбром и Дубыней и даже не оборачивался на сына, словно того и совсем не было рядом. Святозару очень хотелось подъехать к отцу и поговорить, рассказать обо всем, что он чувствует и думает. Но непонятно почему было боязно это сделать, а что если отец все же на него серчает и не захочет слушать сына. Так до полудня мучимый желанием приблизиться к отцу и страхом быть вновь, им не понятым, Святозар опустил голову, и, уставившись в гриву коня, затих. Вскоре к нему подъехал Лель и завел разговор, поведав ему, как рано утром его разбудил вопль Дубыни. И он, открыв глаза, увидел, не на шутку перепуганного наставника, который вскочил с места, при этом опрокинув большую мису в костер, да кинулся в след орлу, что-то громко крича. Тут же поднялся правитель и дружинники. Лель помолчал, а немного погодя продолжил:

– Он весь побледнел, когда услышал объяснения Дубыни, лицо его так передернулось гневом, что мы все те, которые уже поднялись, обратно сели на свои места. Правитель стоял на месте и смотрел туда, куда ты улетел. И было видно, как гнев на его лице сменяется тревогой. Прошло так много времени…. А после Горазд, указал в небо, на еле заметную точку, и тихо сказал, что это ты возвращаешься…. Потому и немудрено, Святозар, что он тебя так встретил.

Услышав рассказ брата, наследник решил, что возможно отец, все же переживает, за свой гневный выпад и скорей всего захочет его выслушать, и, посему понудив лошадь, направился к правителю, через расступающихся другов. Приблизившись к отцу, Святозар уставился ему в спину, набираясь храбрости и думая, какие надо сказать слова, однако правитель, точно почуяв на спине чей-то пристальный взгляд, обернулся, а увидев сына, засиял, засветился весь.

– Отец, отец, прости меня, но я право ни виноват ни в чем. Мне надо с тобой поговорить, надо рассказать. Ты будешь меня слушать, – сказал дрожащим голосом Святозар.

– Конечно, сын. Конечно, я тебя с радостью выслушаю… подъезжай ко мне, – обрадовано ответил правитель, и повернул коня правее, чтобы сын мог с ним поравняться.

– Знаешь, отец, – начал уже более спокойным голосом наследник, поравнявшись с правителем с одного боку и Храбром с иного. – Я думаю, что Нук он не человек.

Правитель не сводя сияющего взора с лица Святозара, поспешно спросил:

– Почему ты так думаешь, мальчик мой?

– Я, отец, видел, как он оборачивается, – принялся пояснять наследник и провел ладонью по раскосмаченной гриве своего коня. – Если бы он был человек, ведун то смог бы прочитав заговор, как я тут же обернуться. Если бы он был вурколаком, то для него достаточно было найти любой пенек, и, прочитав заговор обернуться. Однако Нук летел к тому пню в который был воткнут кинжал, лишь там он смог обернуться, и, схватив кинжал зубами убежать в лес. И я, отец, вспомнил, как недавно прочитал в книге, что есть такие существа, которые обитают в пекельном мире. Они чтобы обернуться человеком, зверем или птицей, создают при помощи кинжала пень, и только тогда могут оборачиваться… Они как бы привязаны к тому пню, лишь около него могут принимать разные образы.

– Я, тоже читал об этом, сын, и скорее всего ты прав, называя Нука существом, – заметил отец, немного погодив с ответом, а губы его взволнованно затрепетали. – Страшно даже подумать, какой ты опасности подвергал сегодня свою жизнь.

– Нет, отец, не тревожься. Я сегодня совсем не подвергался опасности, потому как та светлая магия, что заключена во мне, много сильнее злобы Нука. И сегодня, когда я его трепал в небе. Я думаю, он понял, что я не так слаб, как ему это представлялось… И я думаю, он понял, что ему не удастся так легко причинить боль моей любимой Восурии! – гордо заявил наследник и качнул головой.

– Хорошие слова, Святозар, – вмешался в разговор Храбр. – На таких как ты, мой мальчик, на людях, которые, не задумываясь, могут жертвовать собой ради своего народа всегда держалась, и будет держаться наша Восурия!

– Знаешь, сынок, я очень горд, что у меня такой смелый, храбрый сын. И это верно я плохой отец, что могу не доверять и сомневаться в тебе, – с сожалением в голосе молвил правитель да при том чуть придержал своего вечного поспешающего вперед жеребца.

– Я, отец… ты, будто, забыл… я твоей крови и твоей плоти. Потому, каков ты по духу, таков и я, – ответил Святозар, улыбаясь правителю и стараясь увести разговор из столь неприятного для него русла.

А ехавший подле Дубыня нежданно громко усмехнулся и добавил:

– Уж, это точно, ты сказал Святозар, что каков правитель, таков и ты, его сын. Иногда, когда ты Ярил шумишь на Святозара, я вспоминаю, каким ты был в его годы.

– Ох, – недовольно проворчал Храбр и скривил свои тонкие, алые уста. – Ну, чего ты при Святозаре говоришь, Дубыня.

– А, ты меня не перебивай, Храбр, я же помню каким и ты был в возрасте Святозара, – и, засмеявшись, так посмотрел на друга, что лицо Храбра принялось покрываться красными пятнами.

Святозар глянул на Храбра, и, увидев его испуганное и покрытое пятнами лицо, вслед за Дубыней звонко рассмеялся.

– Ну, – глубокомысленно произнес правитель и оглядел усмехающихся Дубыню и Святозара. – Не будем вспоминать былое.

– А, я, бы очень хотел, чтобы ты Дубыня рассказал мне каким был Храбр в моем возрасте… Вот интересно было бы послушать, да верно, посмотреть на него, – все еще продолжая смеяться, откликнулся Святозар.

– Да, что ж, ты на его Ратишу посмотри, ведь один в один… – начал было Дубыня, но резко был перебит Храбром.

– Знаешь, Дубыня, ты все-таки думай, что при Святозаре говоришь. А то он наслушается твоих рассказов… ему в голову юность ударит, обернется он орлом, в небо улетит… И тогда верно не только правитель, но и ты пожалеешь, что разбаловали мальчонку… Растревожили глупыми россказнями, – многозначительно посмотрев на друга, заметил Храбр и рукой отер лоб.

Дубыня сразу посерьезнел и перестал улыбаться, наверно, припомнив утрешнее.

А наследник повернул голову к правителю, и тоже вернув себе серьезность, сказал:

– Отец, меня только одно страшит из всего того, что я пережил вчера и сегодня. Это слова Нука про Эриха, что он весь до последней капли в его руках. И верно, отец, мы толком то и не знаем, ничего про брата. Не знаем, почему он так послушен Нуку, что смог исполнить его злую волю.

– Дело в том, – разумно проронил Храбр. – Что человек не может быть послушен воле другого…. Лишь в единственном случае, человек, подчиняется беспрекословно, тогда…

– Тогда, – договорил за него правитель, и голос его содрогнулся. – Когда душа его принадлежит другому.

Глава тридцать четвертая

К полудню следующего дня процессия выехала на небольшой пригорок поросший леском, и впереди Святозар увидел прекрасную долину с пристроившейся на ней деревенькой. Избы раскинулись по правую сторону от тихой, не быстрой речушки, другой берег каковой порос лесами, тянувшимися вдаль, точно сливаясь с линией окоема. Деревенька была небольшой, всего лишь десяток изб, да поля зеленеющей ржи, овса и ячменя. Ездовая полоса пролегала сквозь деревню и уводила дальше, а прямо за деревней виднелось громадное озеро с хрустальной водой, поросшее камышом. Наследник залюбовавшийся чудесным видом, тронул коня и догнал отца. Дружина спустилась с пригорка и остановилась около маленькой избы в два узких окна, напомнившей Святозару дом Бабы Яги, да тока без курьих ножек. Открылась дверь, и оттуда выскочили два отрока лет двенадцати, а следом вышел старец. Это был высокого роста старец весьма худой с длинными седыми, почти белыми волосами, перетянутыми на лбу тонкой бечевкой, с длинной седой бородой и усами. Он подошел к правителю и когда тот спешился, крепко обнял его со словами:

– Вот наконец-то Ярил и наступил этот день когда ты сможешь наречь наследником своего сына. – Он погладил своей старческой, морщинистой рукой правителя по лицу и волосам и добавил, – мальчик мой, Ярил, что тебе пришлось пережить за это время, твои виски поседели.

– Да, Велей, поседели, но об этом позже, – спокойно заметил правитель, а Святозару сразу стало тяжело на душе от мысли, что в седине отца повинен он.

– Покажи мне своего сына, – тихим голосом попросил Велей.

Правитель развернулся, и, глянув на наследника, стоящего в нескольких шагах от отца, молвил:

– Святозар, подойди и познакомься, с великим ведуном Велеем, который оберегает Синь-камень.

Наследник приблизился к старцу и низко поклонился тому, а Велей взял его за плечи, привлек к себе и заглянул ему в лицо. Нежно-голубые, ясные очи старца посмотрели Святозару в глаза, и увидел юноша в них нескончаемую мудрость народа, ощутил он теплоту и свет, исходящий из самого старца и беспредельную его доброту.

– Ах, ты, свет мой, Ярилушка, – и ведун перевел взгляд на правителя. – Как же сын твой похож на тебя, будто сызнова я тебя отроком увидел.

Святозар стоял рядом и молчал, не зная, что ответь и как себя повести.

– А пошто ж, Ярилушка, – начал старец, выпустив Святозара из цепких не по-старчески сильных рук. – Пошто ты его кличешь Святозаром?

– Позже, позже старче, все объясню. Разговор у нас долгий будет, и посему не к чему нам торопиться, – улыбаясь, откликнулся правитель.

– Ну, что ж, Ярил будь по-твоему, – согласился старец. Он обозрел прибывших с правителем дружинников и глубоким голосом, добавил, – изба, ты знаешь, Ярил у меня не большая так, что ты как и встарь прикажи дружине своей во дворе у меня стан ставить. – Развел махонисто руки, да дополнил, – а двор то у меня, широкий, словно вся наша земля матушка восурская.

Святозар услышав слова старца, да увидев распахнутые его объятья, оглянулся и только теперь понял, о чем говорит ведун. Избы, разбросанные по деревне, не были огорожены заборами и частоколами и словно редкие цветы на лесной опушке мелькали то там, то здесь.

Правитель повернулся к дружине и скомандовал спешиваться да обустраивать стан по правую от избы сторону. А сам, взяв осторожно, как большую драгоценность, старца под руку пошел с ним к раскидистому дубу, что рос невдалеке от избы Велея. Дуб был высокий и крепкий силач и стоял он стоймя, размашисто раскинув свои ветви, словно пытаясь обхватить все кругом своей мощью да красотой.

Наследник воззрился вслед правителю и старцу. И видел как почтителен Ярил по отношению к Велею и как добр старец по отношению к правителю, а со стороны казалось, что это точно отец и сын давно не видевшиеся, давно не говорившие спешат уединиться, чтобы поведать друг другу о пережитом за время долгой разлуки.

Святозар еще какое-то время глазел вслед отцу и старцу, а после развернувшись, пошел к Стояну, уже давно спешившемуся и принявшемуся готовить костер да становище. Подойдя ближе к другу, оный суетился около разгорающегося костра, наследник остановился, совсем малеша помолчал и зыркнув на пламя пожирающее ветви, спросил:

– А, что, друг мой, может сходить нам искупаться? Ты, как?

Стоян сидевший на корточках возле костра поднял голову и недовольно буркнул:

– Да, я, как… а я никак. Вишь стан готовлю, костер развел. Поди лучше, – и он оглянулся да заметив Любима медленно зачесывающего ладонью назад белокурые волосы, добавил, – вон, Любима, позови. Он вечно от работы отлынивает, – и сызнова опустил голову, да принялся раздувать с одного бока затухающий костер.

Святозар постоял еще чуток подле друга, и чуть слышно хмыкнув, смущенно произнес:

– Может, я помогу. А то я вроде тоже все время от работы отлыниваю.

– Тебе, – подняв раскрасневшееся от жаркого огня лицо, ответил Стоян. – Тебе положено, так как ты наследник, да еще и слаб опосля болезни. А вот ему не положено, – и он гневливо ткнул пальцем в стоящего невдалеке и не подозревающего, что разговор идет о нем, Любима. – Ох, ну, верно не зря, его так мать с отцом назвали. Он ведь у них один сын, да еще семь дочерей. И видно как они его разбаловали, ну прямо совсем парня испортили, никакого от него толку нет, ничего его не допросишься. Беда с ним, да и только.

– А, он знаешь, Стоян, славный воин, – попытался заступиться за друга наследник и улыбнулся.

– Ага, – усмехаясь в свои редкие белесые усы, откликнулся Стоян. – Славный, славный… так вот поди и искупайся с ним. Тебе как наследнику положено, а ему как белоручке разрешено.

Стоян молвил последние слова с таким недовольством, и, даже с каким-то раздражением, что Святозар не выдержал, и тихо засмеявшись, сказал:

– Стоян.

– Ну, чего еще, Святозар, – сердито дохнул друг.

– А, знаешь, что Стоян, – и раскатисто прыснул смехом. – Ты, знаешь, Стоян, очень по нраву будешь как зять Храбру. Он даже разрешит тебе с ним в доме жить.

У Стояна внезапно перекосилось лицо, по первому оно вытянулось, миг погодя же на нем напряглась каждая жилочка, парень торопливо поднялся с присядок, испрямил стан и, кажется, еще больше покраснел.

– Да, точно, я тебе говорю. Ты ему люб будешь. Ну, ты представь, соберетесь вы вечером дома и как начнете в два голоса недовольно бурчать сначала на Белославу, затем на Ратишу, бурчать, да поучать. Не жизнь, а красота, да и только настанет! Вот точно!

Со всех сторон громко грянул смех. Други и дружинники отца смеялись, утирая глаза, а Часлав аж! присел, глядя, как наливается кровью лицо Стояна.

Наследник, узрев лицо друга, прытко развернулся и побежал к реке, так как сорвавшийся за ним следом Стоян верно хотел сказать или сделать Святозару уж, что-то весьма неприятное. Наследник почувствовав, что Стоян его вот–вот нагонит, на бегу позвал Любима и прибавил ходу, а достигнув реки, лишь наскоро сбросил сапоги, и, заскочив в воду, нырнул с головой да поплыл. Когда он выскочил из реки на обратном берегу, то увидел, как на противоположный из воды выбрел, покачиваясь, Стоян.

– Ты, что, Стоян. Говорил, купаться не хочешь, а сам гляди, уже весь вымок, – не прекращая хохотать, выкрикнул Святозар.

Стоян повертался, широко улыбнулся другу, и сев на берег принялся выливать воду из сапог. К наследнику подплыл Любим, и, вылез из реки да уселся рядом, громко посмеиваясь.

– Ну, что Любим, – обратился к нему Святозар, некоторое время спустя, и повел озябшими плечами. – Глянь, опасность миновала, Стоян ушел, верно, сушиться у костра, и мы с тобой тоже можем возвращаться в стан. Так что давай наперегонки.

– Нет, – ответил Любим и зачесал мокрые волосы назад. – У тебя рана, так не честно, и потом я не хочу, чтобы тебе стало плохо.

– Рана не болит, – сказал наследник, и, поднявшись на ноги, отжал мокрые штанины, прилипшие к ногам. – Ты просто боишься, что я тебя обгоню, я ведь всегда лучше всех плавал.

– Чё эт, я тебя боюсь. А вот давай, кто первый, – соскочил с песка Любим и пошел к воде.

Ребята зашли в речку по колено, и Святозар скомандовав: « Раз, два, три», нырнул и поплыл. А так как выросший на берегу моря наследник и впрямь плавал лучше иных, то первым прибыл к берегу.

– Ого! – тяжело дыша и переводя дух, заметил, отставший от наследника Любим. – Тебя и верно не догнать.

Наследник вышел из воды, помотал порывисто головой, сгоняя, таким образом, с волос воду, взял свои сапоги и направился к костру. Стоян уже поменял штаны и рубаху, и теперь сушил около костра сапоги, а узрев наследника, улыбнулся, судя по всему, сменив гнев на милость. Святозар бросил сапоги на землю и лег подле костра, так и не сняв с себя мокрую одежу.

– Святозар, не лето еще, чего улегся в сырых вещах, сейчас же переоденься, – беспокойно сказал Стоян.

– А, ты, вроде Стоян, – как, не слыша слов друга, добавил Святозар. – Ты, вроде никогда раньше не бухтел. А теперь как не погляжу, все время бурчишь, и всеми недоволен, – и глубоко вздохнув полной грудью, наслаждаясь пригожим весенним деньком, закрыл глаза. – Как же я тебя Стоян, в Беловодье с собой возьму. Ты же скрипеть там как начнешь, так вся дружина и разбежится, меня покинет,– и сызнова засмеялся.

– Это, кто же тут, в Беловодье собрался, – услышал над собой ворчливый голос Храбра, Святозар, и, открыв глаза, увидел как наставник уперев руки в бока навис над ним.