Необычные ощущения

Оброк был неподъемным. Денег не стало ни на клубы, ни на кокс, ни на девчонок. И если бы отец не заблокировал карту… если бы.

…

Соня вытащила из кармана руку, в которой блестнул черным пластиковым боком брелок-тамагочи.

– Ты абсолютно бесполезен, Николай, ты согласен?

Николай молчал.

– Молчание – знак согласия…

Николай упрямо молчал, все ниже и ниже склоняя голову. В горле стоял ком, на глаза навернулись слезы.

– Вставай, вон, видишь там выступ по ту сторону перил. Минуту тебе даю, чтобы стоял на этом выступе.

Сонечка отвела наконец глаза и подошла к перилам моста, взглянув на грязную воду, забранную тонким льдом.

Николай на негнущихся ногах подошел к перилам и, вцепившись в холодный металл, заставил себя посмотреть на Сонечку. Та мечтательно созерцала серое московское небо и была в этот момент почти красива. Почти… Николай решился, он поспешно сглотнул комок и начал:

– Софья Павловна, по… пожалуйста… я… я… я же все сделаю! Я займу! Завтра же… я все что угодно, умоляю!

– Все что угодно? – переспросила Сонечка.

– Все…

– Ну, хорошо. – Она спрятала руку в карман и двинулась по мосту дальше. Коля понуро поплелся за ней, испытывая невероятное облегчение, что сейчас, именно сейчас, гроза пронеслась мимо.

Соня остановилась около оптики и повернулась к своему человеку.

– Оброк заплатишь завтра же.

Коля истово закивал.

– И придешь в «Ощущения», поиграю с тобой немного.

Коля еле заметно покачал головой и умоляюще посмотрел на Сонечку.

– А ты как хотел? – удивилась Сонечка. – Поделом тебе будет. И вот еще что… – Она пощелкала пальцами. – Антон тут случайно увидел твою девушку в светской хронике, Маргарита, Маргарита… как там…

– Горская, – упавшим голосом подсказал парень.

– Приведешь ее в «Ощущения», Антохе она понравилась, он заберет ее себе. А ты новую найдешь, не так ли?

…

Доктор задумчиво постучал ручкой по столу, отодвинул от себя карту пациентки.

– Я не вижу показаний для того, чтобы вскрывать эту рану у вас на спине. Она чистая, зашитая…

– Но Владимир Борисович! – запальчиво начала Анна, однако доктор упрямо опустил глаза и жестом попросил Анну умолкнуть.

– Мы же сделали вам МРТ, верно? Нет там никаких чипов. Совершенно чистая рана, сделана скальпелем, я же вам уже объяснял!

– А что если есть? А что если МРТ не показывает? Вам что, сложно вскрыть шов за мои деньги?

– Анна, при чем тут деньги?

– При том, что я требую, чтобы вы вскрыли шов!

– Ну, раз вы настаиваете… – пожал плечами доктор. – Однако давайте договоримся: если я там снова не найду никакого чипа – мы с вами собираемся и идем к психиатру, к Соломон Маркичу, за пилюлями, да? А то воображаемые чипы – это уже звоночек.

…

Для себя Анна решила, что если получится найти чип, она придет в «Ощущения» не одна, а с юристом и ментами, а если не получится – она все равно придет в эту стремную контору и разнесет там все к чертям собачим, но выяснит, откуда на ее теле взялась дополнительная дырка.

– Вы крови не боитесь? – уточнил доктор, усадив пациентку спиной к себе и бесстрастному глазку камеры. – Аллергии на обезболивающее нет?

– Смотрим сюда. – Он подвинул к ней монитор и включил изображение.

Защелкали ножницы, аккуратно срезая пропитанные кровью темные нитки. Рана тотчас поплыла, и раскрытая плоть моментально засочилась кровью.

Доктор развел пинцетом края раны и спросил: – Вы замечаете тут чипы или что-то еще?

Побледневшая Анна удрученно мотнула головой.

– Может, где-то еще разрезать, посмотреть?

– Зашивайте…

Доктор принялся сшивать края раны, тихо приговаривая: – За пилюлями, Анна, к Маркичу. Вас эта работа до больницы доведет…

…

Анна, собранная и готовая к бою, сидела в переговорной компании «Необычные ощущения». На работе она взяла день за свой счет, поэтому и одета была не для работы, а для боя – в джинсы и удобный просторный свитер с широким воротом, из которого то и дело показывалось ее точеное загорелое плечо.

Она взяла телефон и позвонила.

– Компания «Необычные ощущения», нейросны по вашему вкусу, – придушенно сказала трубка голосом Сонечки.

– Пять минут назад вы сказали, что ко мне подойдет ваш сотрудник, – кипя от ярости, выпалила Анна, – ну и где ваш сотрудник? У меня претензия!

– Возьмите на столе листок бумаги и опишите суть претензии, – посоветовала Сонечка. – Сотрудник подойдет к вам, как только освободится.

– В жопу себе засунь свою бумагу! – выкрикнула Анна и швырнула телефон на стол.

В переговорную заскочил довольный жизнью Антон с ярким стаканчиком кофе в одной руке и телефоном в другой.

– Да я уже здесь, да, за кофе отходил. Я разберусь. Все… на связи.

Он прошел мимо опешившей Анны, хлопнув дверью в операционную, потом вышел обратно и уселся по другую сторону стола, с любопытством рассматривая разгневанную клиентку.

Повисла пауза. Анна сверлила своего долговязого визави испытующим взглядом, пытаясь понять, был ли в том сне он или мозг просто использовал его образ. Ведь могла же она случайно столкнуться с ним в лифте или в коридоре, пока шла на процедуру.

Антон тоже молча пялился на нее с непроницаемым выражением лица.

Анна начала первой.

– Представьтесь.

– Антон. – Анна вздрогнула и вцепилась побелевшими пальцами в край столешницы.

– Поясните мне, Антон, каким образом после нейросна на спине у меня появилась рана в три сантиметра длиной?

– Вы про стигматы слышали что-нибудь? Возможно, переживания вашего сна были…

– Хватит! – взвизгнула Анна. – Заткнись и перестань врать!

– Во врачебном допуске, который вы подписали, указывается небольшая вероятность стигматов, – напомнил Антон и через трубочку втянул остатки кофе.

– Где чип! – Антон молчал, но в глазах его засветились знакомые веселые огоньки.

– Я проверяла, в спине нет чипа! Куда ты мне вживил чип, урод!

Анна стала огибать стол, направляясь к Антону, но тот не выглядел испуганным, он наконец перестал сдерживаться и прыснул, а потом расхохотался в голос, вытаскивая из кармана брелок от тамагочи.

Анна встала как вкопанная, не дойдя до Антона пары шагов.

– Бля… во ты идиотка, вы что, спину вскрывали? – веселился Антоха. – Это же моя любимая шутка, я всех так режу, и все потом в этих ранах копаются, еще ни одной не знаю, которая бы хуй забила. Хирурги-самоучки, хреновы.

Анна опустилась на стул и стала судорожно искать выход из создавшегося положения.

– Так чип все-таки есть? – уточнила она.

– Хочешь проверить? – Он покачал брелком.

Анна не хотела проверять. Она знала ответ на свой вопрос и теперь пыталась представить, что от нее нужно этому жизнерадостному маньяку.

– Кстати о чипах… – Антон набрал на картридере сумму с пятью нулями. – Это допуслуга, и ее забыли внести в счет. Давай закроем этот вопрос, у нас еще много дел с тобой.

…

Николай прибыл в «Ощущения» раньше Сонечки и застал там Антона с расстегнутыми штанами и симпатичную брюнетку, истово посасывающую пухлыми губками его небритые яйца.

В руке у Антона был толстый хлыст из кожи носорога, на пальце болтался брелок.

Антоха разомкнул один глаз и лениво посмотрел на Колю, потом снова блаженно зажмурился: – А, это ты, Николя. Ну садись, жди свою королеву погибель.

Николай присел на краешек стула и скосил глаза на девушку. Лицо ее было красным от стыда и унижения. Она скосила на Колю глаза и тотчас получила хлыстом вдоль спины.

– Не отвлекайся, кобыла.

Коля отвел глаза и стал смотреть в стену. Маргарита, невеста его, тоже брюнетка, как и эта вот. Он не хотел, не мог смотреть на самодовольную морду Антона.

Но поделать с ним он тоже ничего не мог: прошивка чипа мешала причинять вред сотрудникам «Необычных ощущений».

Коле было очень жаль девушку, но еще больше ему было жаль самого себя. Поэтому он просто заткнул уши наушниками, чтобы не слышать чавкающих звуков. Чтобы никаких звуков не слышать и ничего больше не замечать.

…

Утро не задалось. Она проспала, во-первых, а во-вторых, забыла с вечера купить себе кофе, и даже смс о том, что оброк поступил на счет, не приподняло настроение ни на одно деление.

Сонечка задумчиво размешала ложкой несладкий чай и еще плотнее упрятала себя в плед. На лоджии было прохладно, зато можно было наблюдать, как синицы таскают семечки из прозрачной кормушки.

«Опоздаю на час», – решила для себя Сонечка. Только опоздание на час может спасти это утро, а еще если не на метро, а на такси.

Ветки деревьев расчерчивали холодное белесое небо. Думать о работе не хотелось, о Николае не хотелось думать тем более. Сонечка не представляла, как Антон справляется со своим гаремом, но думала, что рано или поздно все это закончится большим шухером, к которому надо быть готовой.

У самой Сонечки никакого гарема не было, и одна мысль о таком количестве тел вызывала головную боль. Сама она не любила, когда к ней прикасаются чужие руки или губы.

У Сонечки был только Коля, но и того она сегодня прикончит. Следовало прикончить его вчера, но пришлось ждать оброка лишние двенадцать часов.

Сонечка загнала деньги на биткойн-кошелек, вздохнула и написала Антону:

«Ты закончил там со своей кобылой? Правила ей прочитал? Я выезжаю».

Она критически осмотрела себя в старом, бабушкином зеркале – вот что делать, если красивая, стройнящая блузка расходится на груди, а скрывающая фигуру толстовка делает тебя похожей на мышь? Она вздохнула и надела привычную толстовку. Зато комфортно. Она снова бросила в зеркало прилипчивый женский взгляд – волосы, что ли, покрасить?

Такси она все же вызывать не стала. Не хотела ни с кем общаться. В метро, конечно, народа больше, но они не относятся к тебе никак. Вышла она на пару станций раньше, хотелось пройтись по тропинкам Нескучного сада и придумать подходящий для Коли похоронный рефренс.

Нет, по вечерам, когда она накачается кофе и мозг то и дело впадает в прелести и приключения, Сонечку всегда тянет в другие времена и эпохи. В прошлое с его затейливыми сценами.

А по утрам в голове все больше тупой и беспощадный артхаус. Бедный Коля…

…

Николай ждал, пока Антоха выпроводит впавшую в тупой ступор кобылу. Он сначала пошел мыть свои яйца, потом долго и нудно читал ей правила, нарушение которых повлечет за собой болевой шок и смерть.

Николай вытащил наушник и тоже с интересом послушал, полезно переслушивать такое по второму разу.

– Чип тебе никто не вживлял, животное. Ты сама себе его установила, но не в спине, а вот тут… – Антоха сложил ладонь пистолетом и нацелил ей в лоб. – Нейросеть прошила тебе этот чип и связала с болевыми центрами.

– А за что же ты тогда деньги взял, если чипа нет? – Анна сидела на полу, вытянув ногу и привалившись спиной к стене.

– Вот за это. – Он показал ей брелок.

– М-м… – проворчала Анна и отвернулась.

– Так что ты сама контролируешь себя теперь 24 на 7. И если нарушишь правила – издохнешь в муках, хоть и не сразу, сначала болевой шок и кома.

– Не причинять вред сотрудникам? – уточнила Анна.

– Ну да… Я бы на твоем месте еще и в охрану для меня инвестировал. Только я могу тебя отпустить, животное, а если меня не будет – освободить тебя сможет только хозяин твой.

– А кто мой хозяин? – Анна перевела глаза на раскачивающегося в кресле Антона. Тот пожал плечами.

– Семеныч, забыла что ли?

– А кто такой Семеныч? – голос Анны не выражал ничего. Ей даже плакать не хотелось теперь.

– Ну, откуда мне знать, – возмутился Антоха. – Может, архетип строгого папаши?

– Значит, не причинять вред сотрудникам, не распространять негативной информации…

– Ну и повиновение, животное, внимание и повиновение. Видишь, как все просто.

Он посмотрел на Анну, и та кивнула.

– Ладно, не задерживаю, – Антоха милостиво махнул рукой, а потом снова развернулся к девушке. – Или еще разок шлифанем? Вдруг тебе понравилось?

Анна открыла было рот, но Антоха усмехнулся: – Ладно, я пошутил, иди. Позже насосешься еще.

Анна бегом ринулась к двери, пока Антоха не передумал.

…

Тот зашвырнул хлыст в ящик стола и встретился взглядом с несчастным Колей.

– Сказать что-то хочешь, селебрити? – Антон ободряюще кивнул. – Ну, говори, а то скоро Сонечка придет и выпишет люлей нам обоим.

– У меня сегодня нейросон. – Коля попытался сглотнуть придушивший его ком в горле.

– Ну и?

– Я вас очень прошу… очень… я… я не хочу…

– Ладно, сделаю что смогу.

– Я ведь могу быть полезен еще…

– Тучи сгущаются, да? – Антоха взял свою зеленую чашку и пошел к кулеру.

– Я денег ей вовремя не заплатил.

Антоха присвистнул.

– Ну, пизда тебе. Что я, собственно, могу…

– Антон… – Коля смотрел на него так, как смотрят на господа бога.

– Ладно, не ссы, прорвемся, – благодушно утешил Антоха раскисшего парня. – Нормально все – вон, бери пример с кобылы моей.

Коля быстро вскинул на Антоху встревоженный взгляд.

Тот перехватил его и развеселился еще больше: – Да не в смысле отсасывать мне, Плишас, твою мать! Я не такой! А в смысле брыкаться.

…

Сонечка стремительно прошла мимо них и скрылась в операционной.

Коля вскочил, но потом снова опустился на стул.

Антон зашел в операторскую и указал Соне на кресло.

– Поговорим?

Соня, поколебавшись, уселась напротив. Как никак, он здесь босс.

Антон уселся напротив и попытался поймать ее взгляд.

– Сонечка, что ты планируешь делать с этим парнем.

Соня упрямо поджала губы.

– Ты ведь знаешь, что он уже два раза спал? – Антоха говорил мягко и вкрадчиво, он это умел, если надо. Соня нехотя кивнула.

– В первый раз я увидел, как он тебе понравился чисто внешне, и сделал его твоим.

Соня приподняла бровь.

– Ты сделал?

– Ну а кто же… А во второй раз ты решила выставить его на деньги, хотя я был против этого. Он же чуть не рехнулся тогда!

– Погоди, погоди… – Соня смотрела на Антона по-новому, словно видела впервые.

– Я думала, мы вместе создали этот бизнес – ты придумал нейросеть, а я медикаментозное сопровождение и рефренсы.

Антон не сдержался и прыснул в кулак.

– Помнишь, что я тебе в школе говорил? Ты на толстую мышь похожа, когда злишься.

Соне было что ему ответить, но она сдержалась, ей хотелось прояснить все до конца.

– Смотри, – благожелательно продолжил Антон. Он показал пальцами длину в пару сантиметров. – Это твой вклад со схемой наркотиков, а это… – он показал ладонью расстояние от груди до пола, – это мой вклад. Сонечка, я тебя люблю, ценю, доверяю тебе. Мы же всю жизнь знакомы. Я позволяю тебе зарабатывать на Плишасе и отдаю тебе половину прибыли, я позволяю тебе командовать, опаздывать, делать все что душе угодно, но… – он поднял палец вверх, – я запрещаю делать то, что вредит нашему делу. А третий сон для человека – это гарантированная дурка и смерть.

Соня молчала. Она пыталась справиться с белым, всепоглощающим гневом.

– Виноват он? Возьми хлыст и выпори его, – продолжал Антон. – Делай с ним что хочешь, он же твой, но помни, что я не хочу, чтобы ты его убивала. Пусть живет, он нормальный же парень.

Соня встала. Лицо ее стало непроницаемым, словно на него опустили забрало. Она смерила Антона взглядом с ног до головы и тихо сказала:

– Ты меня не убедил, Антошка. Его опасно оставлять в живых. Все, что у него было, он уже отдал мне, теперь он – ходячая проблема.

– В смысле, не убедил! – теперь уже Антоха перестал сдерживаться. Он тоже вскочил и рубил пальцем воздух у самого ее носа. – Я! Тебе! Сказал! Не выполнишь – будешь уволена!

– Вот как, – сухо произнесла Сонечка.

Она опустила глаза, но лишь на минуту. Минуту слабости.

– Там запиши себе – Маргарита Горская придет сегодня в три часа дня, а я ушла.

Антоха опустил руки: – Ну, Соня, ну…

– Меня нет… Сам тут как-нибудь.

– Ну, Сонечка…

Хлопнула дверь. Соня молча прошла мимо Николая, высоко держа свою массивную голову, и аккуратно прикрыв за собой дверь. Ничего не видя перед собой, прошла по коридору и вместо лифта свернула на пожарную лестницу, и только здесь из нее словно выкачали весь воздух. Она опустилась на ступеньку и разревелась.

…

Антоха сидел в операторской, судорожно вцепившись рукой в волосы.

Наговорил с три короба, и ради чего… У нее Плишас один, он только, а у самого Антона пятнадцать баб, шестнадцатая вон на подходе. И чья бы корова мычала…

А с другой стороны – какой в этом смысл? Людей убивать? Он зачем изначально все это придумал-то? Нет, должен быть предел какой-то…

Эх, Соня… До чертиков странная у них была дружба.

…

Дружба… Сонечка горько улыбнулась. Нет, ну, может быть, в детском саду или там в начальной школе это и была дружба. А потом Антон стал гением и победителем всех и всяческих олимпиад. И все то ему давалось легко, словно кто-то наверху решил Антона ни в чем не ограничивать. Только вот за косички он стал дергать совсем других девочек, а Соню по-прежнему воспринимал как бесплатное приложение к самому себе.

…

Да, блин! – ярился Антон, меряя шагами крошечную операторскую. – Я же всем с ней делился! Я же сразу ей сказал – бабы это все ерунда, сегодня одна, а завтра вторая, а дружба, она вечная.

Он подхватил свою чашку и вышел к кулеру.

Николай молча сидел там, где его и оставили в прошлый раз.

– А ты чего тут? – удивился Антоха. – Проваливай, третьего сна у тебя не будет.

…

«Такая, значит, дружба у тебя», – думала Сонечка, наматывая круги по скользким дорожкам парка и вспоминая бесчисленные случаи, когда умному, но безалаберному Антону не хватало упорства и решительности, и тогда он получал все это взаймы от нее, Сони. Как она не спала ночами, придумывая схемы вывода денег, привлечения клиентов и личной безопасности и для себя, и для того парня, и как он рушил все ее планы по конфиденциальности и осторожности, заводя себе одну наложницу за другой.

…«Твой вкляяяд, мой вклад», – передразнила она и снова почувствовала острый укол обиды.

Она поспешно поймала эту обиду за хвост, чтобы рассмотреть подробнее, даже на скамейку присела – а что, собственно, не так? Пути к отходу открыты, деньги на скромную, но пожизненную ренту имеются. Отличный случай, чтобы соскочить и оставить Антона самого разбираться с папашей Плишасом, когда тот обо всем догадается.

А почему тогда так противно на душе?

Соня встала со скамейки и зашагала к дому. Ей хотелось хорошенько все обдумать.

Как кошка

Из бара, который находился на первом этаже офисного центра, Антоха, пошатываясь, выбрался за пятнадцать минут до встречи с Маргаритой. Пить он не умел и не любил, а уж пить в одиночку, глотая коньяк словно лекарство, тем более.

…Маргарита. Иной раз Антон смотрел на чужих женщин как на чье-то имущество и завидовал. Это как смотришь на машину и думаешь: «Какая машина у мужика офигенная», смотришь на девчонку его – и тоже так: «Какая соска». Так вот, Марго не была имуществом, и это чувствовалось. Она была свободна.

Она родилась, что называется, с золотой ложкой во рту – отец – известный художник, мать – какая-то шишка в министерстве иностранных дел, и потому в свои двадцать три она еще не сталкивалась ни с чем, что могла бы назвать неразрешимой проблемой. В народе таких завистливо называют «непуганные».

Антоха часто рассматривал ее фото. Вот она за диджейским пультом – тонкая рука поднята вверх, глаза прикрыты, а в завитках длинных волос запутался свет. Вот она в каком-то безразмерном, похожем на пыльный мешок балахоне снимается для модного журнала. На этих фото она смотрела прямо в объектив, и когда Антон встречался с ней взглядом, он не видел там страха. Он сам испытывал страх вперемешку с желанием.

Рефренс, рефренс… Обычно рефренс складывался легко и непринужденно. Смотришь на женщину и видишь – кобыла. А тут как быть? Смотришь на Марго и видишь – Марго, легкая и недоступная как лучик света.

Может, отложить или отменить? Антоха по стеночке прошел по коридору и с третьей попытки вставил ключ в замок.

Расположившись в любимом кресле, Антоха немного пришел в себя и закинул в рот пару мятных пластинок.

Давай-ка подумаем – как это обычно бывает. Человек видит то, что ты ему изначально показал, но сами персонажи сна извлекаются сетью из его подсознания.

А сотрудник «Ощущений» может встроиться в рефренс уже когда он сложился, соткался. А может и не встраиваться вообще. Но если нужно встроить чип – сотрудники обязательно должны появиться во сне. Самое главное – не упустить подходящий момент. Любая искусственность включает критическое восприятие, и тогда приходится клиента срочно будить. Не хотелось бы.

Так что Антоха решил перестраховаться.

Маргарита заскочила в переговорную с небольшим опозданием и одарила Антона заразительной улыбкой.

Она была одета в голубую шубку из искусственного меха, светлые джинсы с массивным ремнем и легкую не по погоде блузку. Антон вытащил из стола свой бейджик и прицепил к свитеру.

– Извините, – она снова улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами, – я опоздала немного.

– Не страшно, – медленно проговорил Антон. – Скажите, вы настроены на процедуру сейчас, или мы можем ее перенести, например, на… двадцатое число?

– О, нет, только сейчас, мы потом с Колей улетаем выбирать платье для свадьбы. Вы же знаете Николая? Это он мне вас порекомендовал.