Искусство игры в дочки-матери

– Все ваши деньги? – переспросила она, не уверенная, что поняла правильно.

– Оказывается, он заложил дом под кредит для своего бизнеса, – ответила Амелия в своей обычной безапелляционной манере. – Он терпел убытки уже довольно долгое время, – добавила она. – И скрывал это, медленно опустошая наши счета и набирая займы под грабительские проценты. А потом лгал об этом.

Избранник дочери ей никогда не нравился; все эти дорогущие букеты и быстрые машины, от которых ее начинало мутить, и галантные поцелуи в щеку, пахнущие дорогим лосьоном после бритья. Джонатан никогда не испытывал необходимости скрывать свой натуральный запах и водил машину со скоростью, подобающей ценному грузу их семейного «Вольво».

Она прикусила язык, чтобы с него ненароком не сорвалось колючее «Я же говорила». Это было последнее, в чем сейчас нуждалась ее дочь.

Но что было первое?

Грейс прочла между строк то, чего недоговаривала Амелия.

Деньги.

Ей нужны были деньги.

– У меня есть кое-какие сбережения, – сказала она. – Воспользуйся ими.

– Ценю твою щедрость, – ответила дочка. – Но этого будет недостаточно.

– Можно перезаложить мой дом…

– Я не могу просить тебя об этом.

«Ты можешь просить меня о чем угодно, и я все для тебя сделаю», – подумала Грейс. Но слова показались ей сентиментальными и мелодраматичными, поэтому говорить их вслух она побоялась.

– А где вы будете жить? – спохватилась она, возвращаясь к практической стороне вопросам.

– Том ушел, – сказала Амелия. – Не знаю, где он остановился, но в ближайшее время жить с нами он не будет. А я найду что-нибудь на «Эйрбиэнби», – добавила она, чем сильно озадачила Грейс.

– Ну да. «Эйрбиэнби», – повторила она. Звучало как название какого-то отеля в облаках, но это не могло быть правдой. Грейс снова посмотрела на свадебную фотографию. Брак ее дочери подошел к концу. А Амелия на этом снимке выглядела такой счастливой. Грейс прикусила губу. Мало что могло сравниться с болью от потери любимого человека. Том не умер, конечно, но все же. Какой это должен быть удар. – Мне очень жаль, – сказала она, остро ощущая беспомощность своих слов.

Должен был быть какой-то способ помочь.

Она призадумалась. Амелии нужно было экономить. И в одиночку присматривать за Шарлоттой.

В голове у Грейс начала зарождаться идея…

Амелии нужно было где-то жить.

А у Грейс былогде жить.

Амелия могла работать из любого места; пандемия это доказала. Да и от дома Грейс можно было спокойно добираться в Лондон, в случае чего. Маленькая старая школа, которую посещала Амелия, никуда не делась и стояла на своем прежнем месте в нескольких минутах ходьбы от дома. Две свободные спальни в доме томились без использования, а ее дочь что-то рассказывала о небесных отелях и горах долгов?

– Приезжай домой, – предложила Грейс.

Амелия цокнула языком.

– Именно это я и пытаюсь тебе сказать. Дом забирает банк. Нет у нас больше дома. – Амелия заговорила громче и медленнее, как будто начала сомневаться в умственных способностях Грейс.

– Я имею в виду свой дом. – Теперь, когда мысль окончательно утвердилась, голос Грейс зазвучал более уверенно. – Наш дом. Поживете с Шарлоттой у меня. – Она замолчала, чуть ли не слыша ужас, льющийся из трубки. – Пока ты не встанешь на ноги, – добавила она, чтобы предложение звучало более сносно. – Съемное жилье в твоей ситуации – это деньги на ветер, – продолжила она. Именно так сказал бы Джонатан; Джонатан, который всегда ладил с дочерью намного лучше ее. – Пожалуйста, – добавила она после паузы. Но нет, это звучало плохо и сквозило отчаянием, будто она валялась у Амелии в ногах, выпрашивая ее внимания. – Просто идея, – добавила Грейс, стараясь, чтобы ее голос звучал непринужденно. – Я все равно почти не бываю дома, – солгала она. – Я очень занятая пенсионерка. Едва не пропустила ваш звонок.

Пауза.

– Это… не самая плохая идея, – сказала Амелия.

Грейс мысленно согласилась.

Идея была отнюдь не из худших.

Она пустилась в монолог о практических преимуществах, школах, комнатах, полотенцах и продуктах, но уже знала, что победила.

Ее дочь возвращалась домой – вместе с внучкой и, похоже, без зятя.

Они будут вместе обедать, жить под одной крышей, заново узнавать друг друга.

Грейс умолкла и опустилась в кресло, начав осознавать потенциальный масштаб катастрофы.

Что она натворила?

Глава 4

– У твоей дочки проблемы с потоотделением? – нахмурилась Ава, блестевшая слишком ярко для отдела банных принадлежностей универмага «Джон Льюис».

– Нет, – ответила Грейс, жалея, что взяла с собой подругу, которая теперь отвлекала ее от выбора между египетским и ультрамягким хлопком. – Глупость какая.

– То есть она не планирует принимать душ четыре раза в день?

– Нет.

– Тогда зачем тебе столько полотенец?

Грейс посмотрела на горы полотенец перед собой и все-таки остановила выбор на египетском хлопке.

– Приятно же иметь под рукой много свежих полотенец, ты не находишь? А еще, каждая из нас могла бы пользоваться полотенцами определенного цвета. Я бы взяла себе старые, зеленые. А любимый цвет Амелии – синий. – Грейс в красках вспомнила то лето, когда Амелия отказывалась есть все, что не было синего цвета. На несколько долгих месяцев пищевые красители стали спасением для Джонатана. Она улыбнулась про себя, подумав, что надо бы тоже запастись красителем и, возможно, приготовить полностью синее блюдо. Вспомнит ли Амелия старую привычку или решит, что у матери окончательно заехали шарики за ролики?

– Только ты можешь так сиять при виде полотенца, – вздохнула Ава. – Подожди, пока увидишь ершики для унитаза.

– Как думаешь, полотенца какого цвета предпочла бы Шарлотта? – Грейс взяла с полки желтое, похожее на брусок сливочного масла, затем положила обратно. Возможно, стоило выбирать что-то более нейтральное. Безопасное.

– Я думаю, она предпочла бы косметику, – отозвалась Ава. – Пойдем в косметический магазин!

– Ей еще рано краситься.

– Нет такого возраста, в котором было бы рано краситься, – возразила Ава. – И потом, эти современные девчонки… Они намного старше, чем мы были в их возрасте.

– Это даже звучит бессмысленно, – проворчала Грейс, хотя понимала, что имела в виду ее подруга. Но разве у Шарлотты уже мог быть молодой человек? Что за чушь!

Впрочем, ей действительно следовало накупить всякой всячины для ванной комнаты. Большую часть тальковой пудры она израсходовала на изготовление снега. К тому же ее не покидало смутное ощущение, что такие пудры давно уже вышли из моды. Нет, она приобретет несколько баночек увлажняющего крема для своих девочек, с различными ароматами, чтобы они могли выбрать свой любимый. И, может, какое-нибудь красивое мыло в форме фруктов в придачу.

– Все ведь любят мыло в форме фруктов? – уточнила она на всякий пожарный.

– Совсем рехнулась, – любя констатировала Ава. – Все уже давно пользуются гелем для душа. Пойдем за одеждой. Тебе понадобятся новые вещи, если ты не хочешь опозорить свою модницу-внучку.

Грейс отложила полотенце. Это почему-то не приходило ей в голову. Увлекшись мыслями о достаточном количестве простыней, полотенец и мыла, она не задумалась о том, что сама могла кого-то опозорить.

Но, конечно, она могла.

В этом не приходилось сомневаться.

Шарлотта не захотела бы, чтобы ее друзья видели ее старомодную бабушку, неспособную даже решить, какого цвета полотенца купить. О чем говорить, если какая-то незнакомка давеча дала ей денег на маффин. Грейс опустила взгляд на свое пальто; грязное пятно на подоле укоризненно уставилось на нее в ответ. Она так и не отнесла вещь в химчистку.

– Боже, я ничего такого не имела в виду, – сказала Ава, поглядывая на нее с тревогой во взгляде. – Я просто пошутила. Прости. Ты чудесно выглядишь.

Грейс взяла очередное полотенце.

– Мне нравится фиолетовый, – объявила она слегка дрожащим голосом.

– Отличный выбор, – похвалила Ава. – Напоминает мне о Папе Римском.

– Что ты знаешь о Папе Римском? – усмехнулась Грейс, пытаясь вернуть беззаботный тон их диалогу.