Детектив, бариста и призраки 2

Наиль почесал голову, пожал плечами и попросил:

– Дай телефон, позвоню мастеру, чтобы забрал.

Нарьян протянула ему телефон и засомневалась в своих первичных выводах: нынче без телефона никто никуда не ходил.

Глава 5 Утренний секс

Белова допивала кофе и задумчиво поглядывала на часы. Наиль, приготовив завтрак, существенно сэкономил ей время и, если вычесть душ-одеться-дорога, то выходило…

– У меня есть лишние двадцать три минуты, – сказала она и посмотрела на блондина взглядом «догадайся что?»

Наиль, сидевший за столом напротив, подперев ладонью голову, с видом любимой бабушки, наблюдающей как внуки уминают выпечку. Встрепенулся, выпрямился. Его глаза потемнели вместо бледно-сине-зеленых став темно-бирюзовыми. Ворот шелкового халата-кимоно с драконами (ее шелкового халата-кимоно с драконами!) игриво и будто бы случайно, сполз, обнажая ключицу и рельефное плечо.

– И на что мы потратим такую уйму времени?.. – спросил юноша чуть хрипловатым голосом.

Этот вибрирующий тон вызвал в Нарьяне толпу мурашек и желание. «Едрид-мадрид, давно я такого не чувствовала» подумала она. Желать кого-то и видеть его желание в ответ, это… замур-р-рчательно.

– А ты справишься? – спросила она, тоже понижая голос, то ли предостерегая, то ли отговаривая. В тот первый раз блондин сначала облажался, а потом был шикарен, но это было долго. Впрочем, сейчас Нарьяна готова была послать работу подальше и опоздать на час или два.

– Справлюсь, – кивнул Наиль и второй рукав шелкового кимоно сполз с его плеча. – Если ты не будешь ругаться матом и царапаться… – он прерывисто вздохнул. Ведь именно это заводило его с ней больше всего. Ведь ему хотелось именного этого – животной страсти, с уехавшей крышей, слияния в одно существо, ведомое инстинктами. А не скучной миссионерской позиции. Мурашки как игристое шампанское побежали по загривку, шеи, спине. Он потер шею обеими руками, унимая желание.

– А если буду?.. – провоцирующим голосом угрожая и возбуждая, спросила она, ловя кончик пояса его халата и вытягивая его.

– Тогда будет как в первый раз, – грустно ответил Наиль.

– Но ты же придумал, как сделать лучше? – Она вытянула пояс полностью, подержала его в руке и игриво уронила на пол. Они оба посмотрели как шелковая лента, будто последний разумный довод, который сдерживал их двоих от глупости (безумия? идиотизма?) свернулся кольцами на полу.

– Ну есть один вариант… – он поднялся и медленно, будто устраивая стриптиз стянул шелкового дракона и, повторяя ее жест, уронил халатик поверх пояса. Только Нарьяна смотрела не на ткань, а на его обнажающееся, а потом и обнаженное тело. И на его изящные руки, которые игриво подчеркивали все достоинства гибкого, стройного тела и одновременно прикрывая стратегически важное место, то ли стесняясь, то ли интригуя.

– Отшлепаю за каждую лишнюю минуту, – пригрозила она.

– В какую сторону? – озадачился Наиль. Если дольше чем двадцать три минуты или меньше?

– В любую, – ответила она, не поняв вопроса, занятая тем, что быстро скидывала с себя одежду.

– Угу, – кивнул он, вдруг задумавшись, что «отшлепать» – вполне себе вариант для прелюдии, так?

– Погнали, – скомандовала она.

– Йессэ, – по-пиратски ответил он.

И они погнали. Нарьяна зачем-то запомнила время и спустя одиннадцать минут точно знала, что Наиль не уложился по времени. Зато у них осталась возможность понежиться в ванной.

Четверть часа спустя она бодро носилась по квартире, собираясь на работу. От привычного ритуала отвлекал молодой любовник, что в одном полотенце терпеливо ждал в коридоре. С минуты на минуту Петрович должен был привезти вещи.

В дверь постучали кулаком и Наиль быстро распахнул ее, не спросив «кто там?» и даже не заглянув в глазок.

– Ты точно стриптизер! – фыркнула Нарьяна, подмечая стремление Наиля сверкать полуголым телом перед незнакомцами. Но за дверью оказался знакомец – Петров-старший. Мастер впихнул в руки ученика сверток одежды и грозно спросил: – Когда это ты успел в стриптизеры?

– Ой, мастер, ну было один раз и то неправда… – пошутил Наиль, потом признался: – Деньги нужны были срочно и Грек уговорил попробовать. Мне не понравилось.

Нарьяна услышав ответ, даже выглянула из комнаты, не застегнув блузку.

– Что-о?

– А что не понравилось-то? – уточнил Петров, проявляя удивительную деликатность и разглядывая свои ногти, вместо того, чтобы пялиться на полуголых любовников. Пусть телеса ученика были ему не секретом, а вот капитан полиции могла и обидеться.

– Так лампочки вечно перегорали, – пожаловался Наиль, натягивая джинсы. Сам факт сбоя электричества был, конечно же, вызван его сильной энергетикой и нестандартностью обстановки, но его возмущал другой факт. – И в темноте вечно кто-то успевал меня лапать!

– И что такого? – не понял Петрович. Что такого, если к тебе липнут девушки, женщины и пенсионерки? Роскошно же.

– Они не заплатили за контактный стриптиз? – догадалась Нарьяна.

– Вот именно! И мало этого, у меня воровали честно заработанное прямо из трусов, – возмущался Наиль, натягивая футболку.

– Вот ведь сволочи! – восхитился Петрович.

– Грёбаные кочерыжки, – выругалась Нарьяна, расстроенная не только фактом воровства, но и тем, что кое-кто бесплатно лапал ее любовника.

– Петрович, а носки? – спросил Наиль, не найдя ни под курткой, ни в куртке важный предмет гардероба.

– И так не замерзнешь, в машине же, – отмахнулся мастер.

– Мои возьми, – сказала Нарьяна, доставая из комода новые носки, еще в упаковке. – Вот эти всё равно не ношу. Подарили шутники из колхоза…

Наиль развернул носки и хмыкнул:

– Это что за слово?

– Это хер, – проявил энциклопедические знания мастер. – Буквица Хѣръ древнерусского алфавита. Гармония, мировое равновесие.

– Прикольно.

Белова вышла в коридор и огляделась не забыла ли чего в суматохе? Брючный костюм, сумочка, ключи… пистолет. Едрид-мадрид. Она забежала на кухню и достала пистолет из-под скатерти.

– Интересные у вас игры, – прокомментировал Петров появление женщины с огнестрелом в руке.

Наиль задумчиво наклонил голову на бок и пробормотал:

– А с такими игрушками мы еще не играли…

Нарьяна показала кулак и серьезным, почти угрожающе, предупредила очень серьезным тоном, чтобы даже думать не смел.

– Тронешь табельное – в угол поставлю.

Наиль вздохнул, выкинул эту мысль из головы и обменялся взглядами с мастером по другому поводу:

– Красотка, правда? – спросил Наиль восхищенно.

Петрович хмыкнул. С точки зрения баланса сил и возникшей энергии в любовных играх, капитан без сомнения была лучше любой мисс Мира, а вот всё остальное – дело вкуса, личное дело. И он перевел разговор:

– Нарьяна Тимуровна, вас до работы подбросить?

– До «огурцов», – сразу согласилась Белова, но пока не решилась подъезжать на чужой машине и давать повод для сплетен. – Если успеете за десять минут.

– Довезем за семь, – похвастался ученик.

– Шесть с половиной, – поправил учитель. – Если выйдем из квартиры прямо сейчас.

– Ага, – понял Наиль и выскочил за дверь, прыгая на одной ноге и натягивая второй кроссовок. – И я всё же не понимаю, какой смысл ставить ребенка в угол? – спросил он, сбегая по лестнице. – В углу не страшно.

– Там скучно, – сказала Нарьяна догоняя мужчин. – Я там всегда засыпала. Стоя.

– Это когда было?

– В садике.

Вспоминая детские шалости они доехали до кафе «Кукумбер» за пять минут.

Нарьяна оглянулась на заднее сиденье: блондин крепко спал, закрыв локтем глаза. «Вот и хорошо, не будет всей этой прощальной романтической ерунды». Она посмотрела строго на сержанта Петрова.

– Максим Петрович, давайте договоримся больше никаких этих фокусов с лунатизмом и проникновением в чужие квартиры без одежды.

– Нарьян Тимуровна, – тем же серьезным тоном сказал Петрович. – Не могу вам ничего обещать. Сами понимаете: Илька молод, влюблен и будет чудить.

Она поморщилась. «Так и знала, что от этой незапланированной любовной связи будут проблемы. Впрочем, когда это любовь была запланированной и без глупостей? Никогда. Тем и запоминается».

– Насчет показаний по дэтэпэ, – вспомнила она одно неулаженное дело. Вчера вечером по телефону Петров выдал необходимую информацию, и ее было достаточно, но бумаги стоило заполнить самому свидетелю, уточняя некоторые факты, и желательно сегодня.

– Не сегодня, – твердо сказал Петров и посмотрел на ученика. Нарьяна тоже посмотрела на блондина и вдруг увидела на его лице печать бесконечной усталости, которую Наиль успешно скрывал за улыбками и весельем.

– В понедельник, – разрешила капитан Белова и вышла из машины.

– И вам «до свиданья», – вздохнул Петрович в спину этой холодной женщины. И что Илька в ней нашел? Неужели противоположности притягиваются? Ученик кипит в пламени дракона и ему нужен этот холод, чтобы не испариться? Хотя надо признаться пару себе он подобрал эффективную. Всего лишь полчаса рядом с ними и мастер собрал месячную норму энергии, а сам Илька «налопался» с голодухи так, что вырубился не доехав до дома. В этот раз ученик не потратил бездарно энергию на злость и бесполезные мысли о прошлом.

Глава 6 Что-то детективное (Колобок)

Эта пятница на работе у Беловой оказалась на редкость продуктивной. Удалось закрыть все дела, навалившиеся с Дня Валентина и даже составить по ним отчеты. Лейтенанты рыли информацию по маньяку, но пока ничего нового. След обрывался в декабре. Пусть нашли подтверждение, что тела с лишними проколами в странных (с точки зрения патологоанатома, конечно, то есть ни вены, чтобы ввести наркоту/яд, ни места, чтобы задеть жизневажные важные органы) имелись в ноябре, продолжались в декабре, однако, январь и февраль – пусто.

Белова задумчиво потерла подбородок и составила официальный запрос на соседние полицейские участки.Версии две. Первая: маньяк получил чего хотел и затаился. Вторая: маньяк поменял место жительства (или даже помер, чего только в жизни не бывает). Если маньяк уехал из города, то официальный запрос надо будет расширить, сейчас важнее знать, что он не переместился на другой край города и там безнаказанно бесчинствует. Почему безнаказанно? Так ведь, скорее всего, про маньяка уже было бы написано в полицейских сводках.

Капитан выключила компьютер и еще с десяток минут ждала чего-нибудь срочного. Но нет, рабочий день закончен и никто и ничто не требовало её присутствия на рабочем месте. Она хмыкнула, собралась и отправилась в соседнее кафе.

Это было необычно. Раньше бы она нашла себе еще дел и осталась допоздна, но теперь… Теперь у нее есть молодой любовник и более интересные планы на вечер.

* * *

Молодой человек провел ладонью по голой спине любовницы и в который раз оценил ее на сто баллов. Балетная профдеформация и любовь к стройным и мускулистым девицам давала о себе знать. Впрочем, влюблялся он и в девиц пышных объемов, но любовался сейчас привычными с детства формами.

Он поймал себя на этой мысли и фыркнул:

– Нарьян, а у тебя есть профдеформация?

– М-м-м? – сонно спросила капитан полиции Белова, удобно устроив голову на животе своего юного любовника и щелкая каналами кабельного.

– Ну там… Подозреваешь всех подряд? – предположил он.

– Кхм, – задумалась Нарьян, останавливаясь на канале с детскими мультиками. – Пожалуй, да.

– Та-а-ак… – протянул Наиль. – Можно примеры?

– Хотя бы вот это, – махнула она рукой в сторону мультфильма.

– Колобок?

– Ага, знаешь сказку, – кивнула она. – И в чем преступление?

– Колобка убили. Убийца – Лиса.

Она весело рассмеялась.

– А вот и нет. Кто производил вскрытие Лисы на наличие в ней Колобка?

– Не поймали, а Лиса оказалась хитрее. – Он подумал еще минуту и понял очевидное: – Значит Лиса совершила умышленное убийство. Ой. – Никто, – растерялся Наиль, не припоминая таких подробностей в сказке.

– Вот именно, – важно сказала капитан Белова. – Факт съедения Колобка не доказан.

– Но…

– Нет тела – нет дела, – отрезала Нарьяна. – Какой у нее был мотив?

– Голод, – почесал затылок юноша. Так то оно, конечно, звери едят других зверей, люди едят говядину и это странно рассуждать о мотивах. Просто все так делают. Едят.

– Такой же мотив был у всех остальных зверей, но они это не сделали. Почему? – задала новую задачку женщина.

Нарьяна хитро прищурилась, с улыбкой, наблюдая, как молодой любовник запутался в собственных вопросах и выдуманных предпосылках:

– А были свидетели? – спросила она.

– Наверное, были. Кто-то же рассказал историю, значит, видели… – развел руками юноша.

– Может они нам соврали? – хохотнула Нарьяна.

– Ты думаешь было по-другому? – чуть разозлился Наиль, окончательно запутавшись о том, кто, где и зачем. И кому вообще верить тогда?

– Смотри, – сказал Белова. – Факт первый: дед и баба лепили колобка методом "скребли по сусекам", то есть по факту он был… ущербный. Неполноценный. Иначе говоря, медицинским языком – больной на голову. Факт второй: сбежал из дома. Орал песни. Намеренно ходил по опасным местам и приставал к бандитам, то есть хищникам. Твой вывод?

– Колобок искал смерти? Самоубился об Лису? – ахнул Наиль.

– Хорошая гипотеза, да, – одобрила Белова. – Ещё смотри. Дед и баба не подали заявление о пропаже. О чем это говорит?

– Они… они хотели от него избавиться? – возмутился Наиль, пораженный догадкой.

Нарьян спрятала улыбку: смотреть на удивленное лицо Наиля было приятно. Она подлила масла в огонь:

– Хуже. Они хотели его сожрать!

– Маньяки-каннибалы… – понял Наиль, с офигевшим лицом распластался на диване, вперев взор в потолок. – Никогда бы не подумал… Какая-то сказка и такие открытия…

– Вот-вот. Как тебе гипотеза, что они сожрали Колобка, а вину свалили на Лису как на известную рецидивистку? И запутали следствие, указывая сначала на Зайца, потом на Волка.

– Ох.

Наиль пару минут полежал на диване с видом человека оглушенного новостями, потом улыбнулся:

– И что ты будешь делать с такими лживыми показаниями?

– Ничего, – пожала плечами Нарьяна. – Расчленение хлеба и поедание его бабкой, дедкой и прочими зверьми не преследуется по закону. Могу лишь морально их осуждать и вынести устное предупреждение.

Он улыбнулся еще шире:

– Ох, Яна, как теперь бутерброды-то делать?

– Не боись, Илька, я тебя прикрою, – улыбнулась она. – У меня есть связи.

– С колбасой? – предложил он хлебное преступление, собираясь на кухню на ночь глядя.

– И сыром, – кивнула она.

Начинался ночной дожор, логичный после бурного секса.

Глава 7 Очередные качели

Романтический вечер с блондином плавно перешел в страстный секс, потом в разговоры о профессиональной деформации и сказкой, затем в ночной дожор. И теперь, за полночь, самое начала субботы, они лежали расслабленные на диване. Нарьяна смотрела телевизор без звука и гладила блондина по волосам, перебирая прядки нежно, без всяких мыслей. Было просто приятно вот так вот лежать в обнимку, в тишине и наслаждаться спокойствием. Тем самым обычным человеческим счастьем под названием «семейный уют».

Блымкнуло входящее сообщение и Нарьяна нахмурилась. Как всегда работа мешает личной жизни.

«Я подъехал» – сообщил Петров-старший кратко.

И что? Зачем? Наверное, договарился с учеником, чтобы забрать его. Странно, но Илька вел себя так, будто собирался остаться на ночь.

Она еще погладила волосы любовника, думая о том, что не хочет будить Наиля и разрывать эти теплые объятия.

«Надо» – потребовал Петров новым сообщением, будто подслушал ее мысли.

Она вздохнула и сказала:

– Петров подъехал.

– Олежа? – растеряно спросил Наиль, приподнимая голову. – Как?

– Максим Петрович подъехал, – уточнила она, хмуро отлавливая ревнивый укол в сердце. Каждый день выясняется, что блондин не один, что вокруг его друзья, то Грек, то Олежа… Друзья это хорошо, но ей эгоистично хотелось, чтобы Наиль думал только о ней.

– Петрович? Зачем? – сонно спросил Наиль, потирая ладонью лицо.

Нарьяна лишь пожала плечами, с беспокойством замечая, что молодой любовник сейчас слишком вялый, рассеянный и потерянный. Совсем не тот жизнерадостный энерджайзер, каким был весь вечер. Сейчас Илька выглядел так, будто у него села батарейка, будто он снял маску жизнерадостного и довольного жизнью Дон Жуана.

Она положила ладонь на его лоб. Нет, не показалось. Горячий.

– Как ты себя чувствуешь?

Наиль поморщился, потер грудь в районе солнечного сплетения, медленно поднялся, пошатнулся.

– Я пойду…

– Тебе плохо? – беспокойно спросила Нарьяна, наблюдая как блондин вяло и неловко одевается. Джинсы с незастегнутым ремнем, футболка задом наперед, носки забыл, сразу в кроссовки, натянул один рукав куртки и потянулся к замку двери, крутя не в ту сторону.

– Тебя проводить? – она подошла к нему, накрыла его беспокойные пальцы, останавливая нервное щелканье замком туда-сюда.

– Нет. Я сам. Я в порядке, – ответил он, избегая взгляда.

Другой ладонью она поймала его лицо, взяв пальцами за подбородок, и повернула к себе. Илька выглядел хреново: глубокие тени под глазами, заострившиеся скулы, бисеринки пота на лбу, взгляд в сторону.

– Посмотри на меня, – приказала Нарьяна. Если и зрачки глаз расширены… впору вызывать наркологов. Неужели Илька наркоман? Как хреново-то…

Но он посмотрел на нее твердым взглядом, тусклым, но не рассредоточенным.

– Прости, мне надо идти.

– Ты наркоман? – в лоб спросила она, поражаясь цвету его глаз. Вместо теплых зелено-серых – серо-голубые, бледные, как пасмурное небо Питера.

– Нет, – твердо сказал он.

– На учете у психотерапевта? – она выдвинула еще гипотезу.

– Нет. – Такой же твердый и правдивый ответ.

Ей очень хотелось надавить и вытащить всю правду. Сейчас он был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Слаб не физически, а эмоционально…. Она могла получить ответы… Выдавить, давить… Получится насилие над личностью… Илька ей этого не простит.

Она отступилась.

– Завтра придешь?

– Нет… – слабо ответил он, капля пота скатилась по виску, очертила скулу и подбородок.

– В воскресенье?

– Попробую… Не обещаю…

Она жарко прижалась к его губам, но на поцелуй он не ответил. И тогда она отстранилась, отпустила его, сама щелкнула замком и открыла дверь.

Он неловко, споткнувшись, покинув ее гостеприимный дом. Молча, не попрощавшись. Как пьяный пересек лестничную площадку быстрыми и неверными шагами, шоркнул по стене плечом, хватаясь за перила.

Она прислушивалась с неровным шагам, ожидая звук падения тела, но дождалась только хлопок подъездной двери. Прикусив губу, она тихо закрыла дверь, прошла к окну и наблюдала, как Наиль садится в машину.

Ей было очень обидно, что любовник не сказал «до встречи», не извинился за поспешное бегство, и главное, что не ответил на поцелуй. Она решила, что на этом их отношения закончились.

«Что ж, – вздохнула Нарьяна. – Я воспользовалась им, он воспользовался мной. К взаимной выгоде. Да. Просто секс».

Вот только было тревожно, что ж его так размазывает после встречи с ней? С ней что-то не так? Она плохо влияет на блондина?

Нарьян отловила свои мысли и решительно свернула их, мысленно комкая. Никакого самобичевания. Не брать на себя вину. Хватит. Если блондину так плохо с ней, пусть не приходит. Всё.

Проводив взглядом старенькую иномарку, кстати, по документам записанную на Петрова-младшего, что странно, она задернула штору.

Они оба странные, оба. И Петров и Эльчин.

Стараясь не о чем не думать, не анализировать этот вечер и эту полночь, не винить ни себя ни его, пытаясь думать о работе, о маньяке, странных смертях в гараже, о замершем на балконе Квакине, призраках. Она умылась особо тщательно с пенкой и тоником, достала крема и с чувством «я свободная женщина, что хочу то и делаю» упала в кровать.

Провела ладонь по простыне будто выискивая там горячее тело любовника. Увы, постель ответила ей прохладой и пустотой.

– Ну и пусть. У нас все равно бы ничего не вышло, – сказала в потолок, потом обняла подушку и вздохнула. Память предательски подкинуло ей последнее их прикосновение: горячие, но будто бесчувственные губы блондина, нервные пальцы на защелке замка, упрямый подбородок, прозрачный взгляд… А еще… Она вдруг вспомнила то, что не заметила тогда: он прижался бедром… Да, он не ответил на поцелуй («я не умею целоваться»), но тело ответило. Ответило желанием быть рядом с нею.

Она рассмеялась в подушку, как влюбленная девчонка. Илька сколько угодно мог носить равнодушные маски, отвечать странно и невпопад, но его тело, тело танцора, всегда говорило правду.

Нарьяна привыкла оценивать человека по мимике и глазам, голосу и словам… А блондина надо было читать по движениям. Нарьяна с улыбкой вспомнила, как он пританцовывает, услышав любую мелодию, едва заметно, сдерживая себя. «Надо будет попросить его станцевать открыто, посмотреть на его хваленый стриптиз».

Сейчас она верила в то, что блондин не бросит ее молча, не уйдет без объяснений. И даже, наоборот, ей стоит беспокоиться о том, что он не отстанет, прилипнет, как жвачка к волосам, когда (если) она захочет первой прекратить отношения. И будет тосковать под ее окнами и печально вздыхать у подъезда на лавочке.

Петрович гнал автомобиль по безлюдному городу, выбирая заброшенные дворы, пустыри и кривые улочки. Дороги здесь были хуже, подвеска машины жалобно скрипела, но это был кратчайший путь домой.

– Ты как? – спросил он ученика, поглядывая в зеркало на заднее сиденье. Наиль вялым холодцом распластался на сидении, изображая дохлую селедку и лишь иногда чуть громко стонал при особо резкой встряске автомобиля на очередной колдобине.

– Душно, – пожаловался Наиль, поскреб пальцами грудь. – Тесно… Давит… – Потом проныл жалобно: – Ма-а-ма… ма-астер…

Петрович понял, что домой они не успеют, и придется рискнуть чужими жизнями прямо здесь. Он свернул в проулок под ветки разросшихся тополей, надеясь, что здесь не водятся бомжи, гопники, ночные пьяницы. (Если есть, им же хуже).

Пересел на заднее сиденье, уложив голову ученика на колени, пробормотав:

– Душно? Тесно? Это не те симптомы, которые я ждал…

– Будто в клетке… – простонал ученик, – из черного металла… вытягивает все силы…

– Тьфу, – ругнулся мастер облегченно, мысленно добавив армейские маты: – Я-то уже испуг… забеспокоился… Понял. Значит, это не оно, это другое. Сейчас. – Петрович стал распутывать магические ветки колыбели, что накрутил за все время. – Не толкайся… тесь изнутри, узлы только затягиваете…

– Узлы? – ученик поскреб грудь, наконец, осознавая, что на самом деле его беспокоит. Это был вовсе не рождающийся дракон, да, дракончик внутри толкался и метался, но не пытался выйти. Магическому существу было тесно. Клетка из защитных заклинаний давила на подросшего (благодаря щедрым энергетическим всплесками любовных игр) дракончика, бесила своим наличием. – Ты зачем это всё мне наплёл? – ахнул Наиль. Очевидно, что Петрович проделал всё это, пока сам ученик пребывал в отключке. А в отключке Наиль в последнее время пребывал частенько.

– Как это зачем? – возмутился мастер. – Для твоей… вашей безопасности!

– Нам что-то угрожало? – нахмурился Наиль. Пальцы Петровича были быстрые и ловкие, и ему уже дышать было гораздо легче и даже появились силы поспорить-побуянить.

– Конечно! Сначала менты взяли тебя в оборот. Потом эти твои признаки активизировались, мертвяки неуёмные. Потом умирающий за тебя хватался, су*а беспардонная… Живые, мертвые, полуживые. Что дальше? А?

– Полумертвые? – предположил Наиль, продолжая логический ряд.

– То есть твари, – мрачно сказал Петрович. Двадцать лет в Пустоши в бесконечной борьбе с тварями-зомби не могли пройти просто так и давали перекос в обычной жизни.

– Здесь их нет и быть не может, – сказал Наиль чувствуя, что вернулся в норму, сел ровно на сиденье и, поучая, сказал: – Согласно твоей же теории, нет магии – нет тьмы.

– Бездарь, – упрекнул Петрович и отвесил воздушный подзатыльник, который лишь взлохматил волосы. По правде говоря, ученик не был бездарен, просто вернувшись на Землю, он оставил все магические приблуды в магическом мире, и продолжил жить так, как привык, будто мир вокруг не изменился. Мир-то не изменился, но изменился сам Наиль, теперь он был магом. Но магом забывающим про магию, как нелетающая птица, как ворон, выросший среди куриц.

Петрович напомнил:

– Тьма – это застоявшаяся магия. Если есть места силы, значит, могут быть места без силы… с тьмой и…

– Здесь есть места силы? – ахнул Наиль. Это же было бы чудесно! Место, где можно магичить в полную силу, взаправду. И не мучиться, экономя каждую кроху энергии. Он возмутился: – И почему мы не там?