Операция «Хануман»

скачать книгу бесплатно

Операция «Хануман»
Ар Елав

RED. Детективы и триллеры
В номере одного из баров Ломе – столицы Республики Того – планируется сделка по незаконной продаже оружия. Рядовой Паркер становится случайным свидетелем разговора и получает смертельное ранение ножом – увы, сержант Дефендер не успевает его спасти. Очнувшись в камере, он просит дежурного полицейского передать сообщение в посольство США: вместе с советником посольства и по совместительству агентом ЦРУ Дугласом они придумывают свой план по освобождению. Однако и без того опасное дело усложняется непредвиденными обстоятельствами, в которых свою роль играет бывший алмазный прииск под названием «Хануман»…

Комментарий Редакции:

«Операция "Хануман"» – отличный пример качественной остросюжетной литературы, иллюстрирующий особенную динамику сюжета, сложность нетипичных героев и продуманный финал, до которого читатель успевает привязаться буквально к каждому персонажу этой увлекательной эпопеи.

Ар Елав

Операция «Хануман»

Предисловие

Все персонажи в этой книге вымышлены и любые совпадения с реальными людьми случайны. В образы некоторых героев я постарался вложить отдельные черты характеров моих друзей, вместе с которыми служил и делил последний кусок сала и горбушку хлеба. И тех, с кем подружились позже. Людей, от которых я многое узнал и многому научился. С кем довелось изведать немало приключений, во время которых мы поддерживали друг друга и вместе преодолевали все трудности, возникающие у нас на пути. Нас давно раскидало по разным городам и странам, но если кто-нибудь из них прочтет эту книгу и узнает себя, обратив внимание на именно свою коронную фразу или привычку, замеченную у героя или произнесенную его устами, то можно будет считать, что мы встретились снова, пройдя через расстояния и время.

Некоторые события, свидетелем которых был я сам или узнал о них от кого-либо, происходили на самом деле. Другие вполне могли где-то происходить, ведь жажда наживы у некоторых людей все еще перевешивает общепризнанные нормы морали, стремление к власти переходит все границы, а вседозволенность толкает на преступления. И если люди с такими пороками находят друг друга, то их сообщество становится большой угрозой для окружающих.

Что же касается фактов, связанных с историей Республики Того, то их легко проверить, обратившись к доступным источникам. И если где-то допущены какие-то неточности, то это потому, что роман не является историческим исследованием, а описывает приключения обычного парня, в которые он попадает не по своей воле и в которых проявляется его характер.

Места же происходивших в романе событий можно посмотреть на картах по указанным в тексте координатам.

Глава I. Ломе

6°08’31.8?N 1°16’48.4?E

Лето, оно и на Аляске лето. Даже на такой северной территории с суровым климатом наступает, хоть и короткое по сезону, но все же радующее теплом, это время года. Вступит лето в свои права, и все живые существа радуются ему, стараясь побольше набрать благодатной солнечной энергии. Они пускают ее в свой рост, расходуют неистово и безоглядно, но все равно ее с избытком хватает на то, чтобы запастись ею. В каждой клетке организма накапливается эта частичка солнца. Потом, когда этот короткий сезон оставит от себя одни лишь воспоминания, и наступят долгие холода, эта энергия будет подпитывать их теплом. Накопленная за лето, она поможет продержаться живому существу во время непрекращающихся бурь и бешенных снежных вьюг до следующего прихода тепла. И так будет продолжаться вновь и вновь, сотнями, тысячами лет – ведь так устроена жизнь на Земле, что все живое просыпается от зимнего оцепенения, стоит только солнцу обогреть весь мир своими добрыми лучами.

Но ласковое солнце, согревающее и радующее своим бархатным теплом в холодных широтах, в более теплых странах становится безжалостным убийцей и выжигает все живое. Горе тому путешественнику, который окажется под палящим солнцем без навеса над головой – его ждут ожоги кожи или тепловой удар, которого совсем не ожидаешь от кажущего другом светила. Здесь уже приходится приспосабливаться к иным условиям – нужно искать тень, пить воду, надевать одежду, которая хоть как-то сможет защитить от беспощадных обжигающих лучей. Недаром же бедуины носят веками уже проверенные галабеи, туники и куфии, которые защищают их от солнца во время постоянных переходов по пустыням Африки и Аравии.

Огромная Африка не так жестока к другим ее обитателям. Здесь реки и озера, саванны и тропические леса дают жизнь миллионам людей, которые занимаются тем же, чем и их далекие предки: растят детей, охотятся, разводят скот, выращивают просо и пшеницу, сорго и рис, лен, батат и ячмень. Живут в джунглях или в саваннах, строя себе хижины и шалаши из камня и глины, кустарников и трав, стволов, стеблей и листьев, бамбука или пальм, да мало ли из чего они научились строить свои жилища за тысячи лет? Они редко сидят дома, но, находясь вне его, стараются, по возможности, укрыться в тени, чтобы избежать перегрева.

Не лучше них приходится тем, кто живет в городских джунглях. Они вкусили прелести цивилизации, но от жары их не спасают ни кирпичные стены зданий, ни круглосуточно гудящие в них кондиционеры, которые сами, порой, выходят из строя из-за перегрева, ни холодное пиво из раскалившихся от постоянной работы холодильников. Средняя температура воздуха в Ломе держится около восьмидесяти шести градусов по Фаренгейту, лишь ночью немного опускаясь до семидесяти семи. Раскаленный воздух становится настоящей пыткой для тех, кто живет в более умеренном климате. Но ничего не поделаешь – приходится привыкать к этой изнуряющей жаре, к этому палящему солнцу, от которого белые становятся бронзово-коричневыми, а черные кажутся еще чернее. Приходится привыкать к африканской жаре ребятам из Вайоминга и Мичигана, Висконсина и Орегона. Да и тем, кто прибыл сюда с берегов Бразаса и Миссисипи тоже нелегко – не бывает в их краях такой постоянной жары. Не по своей воле попали они сюда. Вместо того чтобы днем лежать под зонтиком на пляже, плескаться в воде, а ближе к вечеру балдеть на дискотеке, им приходится днем и ночью с оружием в руках нести охрану посольства США в Республике Того. Охранять дипломатов. А чем занимаются дипломаты? Пьют виски, ходят на встречи, устраивают приемы, да травят анекдоты. Поэтому и привыкли считать морские пехотинцы, что охраняют банду порядочных кутил.

Благо хоть, что, сменившись, можно наконец-то снять форму и принять холодный душ! Постоять в душевой, чувствуя, как упругие струи прохладной воды, массируя тело, придают ему эластичность и свежесть. А потом, надев легкие брюки и рубашку, бродить по улицам Ломе в сгущающихся сумерках и наступающей прохладе, да сидеть в каком-нибудь баре, потягивая холодное пиво. Теперь уже не нужно каждые пять минут вытирать пот со лба и с отвращением ощущать, как прилипает майка к мокрой спине. Нет! Теперь одежда пропитана запахом духов, и романтика густой экваториальной ночи заставляет забыть про накопившуюся усталость и броситься на поиски развлечений.

Пыльные лачуги бедняков, понятно, не пользуются интересом праздно шатающихся богатых бездельников и туристов. Не интересны они даже городским властям: не с кого там взимать налоги, да и о каких налогах может идти речь, если в этих кварталах можно блуждать сутками и не найти выхода в цивилизованную часть города?

А она, эта часть, достаточно цивилизована. Настолько, что напоминает такие милые сердцу американские города: прямые улицы, освещенные бесчисленными огнями фонарей, витрин, подмигивающих на все лады реклам. Бары, казино, рестораны, дискотеки, призывающие хорошо погулять – только кидай монету. Были бы деньги – местные ли франки, доллары или фунты, и ты уже желанный гость в любом заведении. Есть тут и полуподпольные публичные дома, и кабаки, где можно предаться любым удовольствиям весьма предосудительного толка, есть и подпольные арены, где мастера кулачного боя молотят друг друга пудовыми кулаками, а потом, обнявшись, пропивают кровью и потом заработанные деньги, чтобы завтра снова ломать друг другу носы и сворачивать скулы.

Кого только не встретишь в портовом районе: в Ломе пересекаются торговые пути Запада и Востока. Через порт Ломе идет постоянный поток грузов между странами Западной Африки, не имеющими выхода к морю и остальным миром. Крупные соседи: Буркина Фасо, Мали, Нигер, платят немалые деньги в казну удачно расположенного государства за использование его глубоководного порта. Даже Нигерия и Гана, имеющие выход к морю, пользуются его услугами. А оборот этого порта велик. Кроме собственной добычи фосфатов, по экспорту которых страна находится на четвертом месте в мире, Того с удовольствием занимается реэкспортом: государство покупает нефть, удобрения, пищевые продукты и продает их своим соседям. И весь этот поток товаров идет через порт.

Как и во всяком портовом городе слышится речь едва ли не всех стран мира, а подвыпившие морячки с торговых кораблей слоняются по прибрежным кабакам, да договариваются с местными этуалями о сходной цене. Такое количество иностранцев, любящих отдохнуть и расслабиться после морских переходов, приводит к тому, что с избытком хватает работы местным полицейским. С наступлением ночи учащаются нападения и грабежи, уличные драки и потасовки в увеселительных заведениях. Патрулям постоянно приходится выезжать на вызовы и утихомиривать чересчур разгулявшихся морячков, ловить грабителей и хулиганов. Поэтому камеры в участках под утро обычно заполнены приходящими в себя после ночных приключений иностранцами и местными жителями, которые, бывает, и в камерах продолжают не закончившиеся вчера разборки, или затевают новые. А днем дежурные по участкам, на свое усмотрение, отпускают протрезвевших за ночь «посетителей», которых не в меру рьяные патрули задержали ночью. Постепенно камеры пустеют и к полудню участки уже готовятся к приему новых «клиентов».

Глава II. Большой начальник

6°10’16.9?N 1°13’25.1?E

Так происходит везде – моряки не ограничиваются припортовой зоной, а разбредаются в поисках приключений на свою пятую точку по всему городу. Но в этот раз обычный для 14 полицейского участка распорядок дня был нарушен. Сержант Алессандро Бийянгма заступил на дежурство по участку в восемь ноль-ноль и, как обычно, взялся за чтение рапортов ночных патрулей. Среди них попался один, заслуживающий особого внимания своей необычностью: перечисление «подвигов», совершенных задержанным, заняло в рапорте целых две страницы, что для местных полицейских, не очень-то хорошо владеющих грамотой, и уж, тем более, не любящих писать, было случаем, из ряда вон выходящим. И все эти подвиги – нанесение тяжких телесных повреждений, причинение вреда собственности и сопротивление при аресте на месте убийства. Прочитав еще пару раз этот рапорт, Бийянгма принял самое правильное решение в этой ситуации – он просто положил его в самый низ этой, нельзя сказать, что такой уж большой стопки рапортов, и занялся более простыми делами, среди которых были рапорта о мелком хулиганстве и нарушениях общественного порядка. Суть этих рапортов состояла в том, что кто-то не добежал до туалета и, помочившись на фонарный столб, попался на глаза полиции, кто-то послал по известному адресу сделавшего ему замечание патрульного, кто-то разбил окно, кто-то не захотел заплатить за пиво, а кто-то устроил драку в баре и сам же за это поплатился, оказавшись выброшенным на улицу, избитым, униженным и вдребезги пьяным. Подобные проступки повторялись день ото дня с завидной постоянностью, изменяясь лишь в деталях, не меняющих общего фона рабочей обстановки, давно ставшей уже обыденной и привычной. С такими задержанными поступали просто: иностранных моряков и местных жителей штрафовали на месте и отпускали, а, ставших уже завсегдатаями местных тоже штрафовали, если у них были еще деньги для оплаты штрафа, или просто выгоняли пинками под зад, обещая в следующий раз отправить на корм крокодилам. Такая мера убеждения на какое-то время срабатывала, но через пару дней этот хулиган попадался снова и с ним обращались по давно заведенной практике: есть деньги – плати штраф, нет – пинок и очередное предупреждение.

Наконец, распустив всех «посетителей», Бийянгма снова натолкнулся на рапорт о задержании на месте убийства. Снова перечитав его, дежурный задумался: «Что же с ним делать? Никаких документов у задержанного не обнаружили. Доставлен в участок в бессознательном состоянии. Допросить его возможности нет – он еще не пришел в себя. Да и зачем с ним возиться? Придет следователь и допросит». Но так как заняться ему, в общем-то, было уже больше нечем, он сидел и снова перечитывал рапорт, разбирая каракули полуграмотных коллег. «На месте происшествия обнаружен труп, двое пострадавших без сознания доставлены в госпиталь Сан-Мишель, а парень, который стал причиной всей этой истории, при задержании выбил одному из патрульных челюсть, а другому разукрасил физиономию и расквасил нос так, как и на боксерском ринге редко увидишь. Третьему сломал руку и умудрился сломать кобчик. И, как назло, документов ни у кого нет», – анализировал подробности дежурный. Представив себя Шерлоком Холмсом, Бийянгма решил применить «индуктивный» метод, о котором имел весьма смутное представление на основе когда-то давным-давно прочитанного рассказа Артура Конан Дойла. Перебирая в уме факты и пытаясь сложить из них логическую картину, дежурный пришел к совершенно неожиданному выводу, к которому его подтолкнуло описание одного из пострадавших: «Белый. Особые приметы: большой горбатый нос». «Француз! Только у француза может быть такой нос, – удовлетворенный Бийянгма радостно хлопнул в ладоши. – А я очень неплох, если сумел из этих обрывков определить его национальность! Может быть, мне стоит в следователи перейти?».

Солнце уже давно вышло на свою немилосердную орбиту и снова стало прожаривать Землю. «Хорошо бы сейчас холодного пива», – подумал Бийянгма, протягивая руку за стаканом с водой, и чертыхнулся: правила есть правила – за пиво на дежурстве можно и по шее получить. С ненавистью опрокинув в себя стакан теплой воды, Бийянгма поморщился: вода уже нагрелась, а он ведь только недавно достал бутылку из холодильника. «Вот бы уехать на север», – стал мечтать Алессандро. Он бредил Италией. Италия была источником его постоянной депрессии. Появившийся в Ломе четверть века назад итальянский коммерсант, через некоторое время вернулся в свою родную Италию, а через девять месяцев в грязных кварталах Старого города появился на свет маленький чернокожий мальчик, во всю глотку заявивший о своем праве на жизнь. Да так громко, что местные мудрецы заявили в один голос: «Быть ему большим начальником!». «Что ж, – криво усмехнулся Бийянгма, – дежурный сержант в полицейском участке действительно большой начальник. Ночью. Какой же подлец папаша», – в очередной раз решил он, злясь на то, что родился не в том месте, где ему было бы жить лучше. По его мнению, в Италии, находящейся севернее Того, должно было быть значительно прохладнее. Человеку, в жилах которого смешалась кровь его предков, бывших нигер-конголезцами и французами, немцами и итальянцами, было жарко и неуютно на Родине. Его манила, его звала Италия – страна его отца, которого он никогда не видел. Страна, в мечтах его, так отличающаяся от той, в которой он жил и гражданином которой являлся. Даже в его внешности были детали, отличающие Алессандро от большинства своих сограждан – папаша постарался и подарил ему прямой нос и тонкие губы, а итальянские гены со временем слегка отбелили негритянскую кожу. Но волосы его кучерявились, так же, как и у всех, и он рос среди таких же детей бедняков, впитывая в себя обычаи и традиции своего народа, пока не заинтересовался своим, таким нетипичным для тоголезцев, именем. После рассказов матери и стариков о своем происхождении, он стал интересоваться Италией, да и не только ей, а и остальным миром, и постепенно, с осознанием происходящих в столице событий, в нем сформировалось чувство неприятия несправедливости, царящей вокруг культа Эйадемы.

Но Бийянгма никому не говорил о своей мечте. Он лелеял и взращивал ее, холил ее и нежил так, чтобы, когда все-таки настанет подходящее время, эта мечта стала реальностью. Чтобы собраться с духом и хотя бы одним глазком взглянуть на ту чудесную страну, которая являлась пределом его мечтаний. Взглянуть одним глазком и остаться – на меньшее он не был согласен. Эти мысли наполняли его и бурлили в нем, но он никогда не позволял себе хоть намеком, хоть даже неосторожным словом показать, что готов бросить все и отправиться на край света, чтобы достичь самого главного в своей жизни – осуществления своей мечты. С кем он мог поделиться, чтобы собеседник мог понять его мечту? С сослуживцами, которые интересовались только тем, чтобы кроме вполне достойной, по местным меркам, зарплаты, которая, уже позволила Бийянгме скопить достаточную сумму для его побега от обыденности, получить еще где-нибудь хоть небольшую взятку? С родственниками, интересы которых не простирались дальше рынка в Ломе, и для которых эта Италия была так же далека, как и Луна? С начальником, который за такие мысли мог не только вышвырнуть его на улицу и оставить без работы, но и обозвать подлым демократом и объявить в предательстве интересов страны? Нет, стать личным врагом Эйадемы не желал никто. Судьба таких людей оставляла желать лучшего. Все помнили о событиях девяносто первого года, когда Эйадема подчинил себе Коффиго, закончив противостояние с премьер-министром, длившееся около трех месяцев.

Эта война началось с создания Национальной конференции, которая должна была подготовить страну к демократическим выборам и оставить в прошлом авторитарный режим. Такие процессы в то время, происходили во многих странах Африки. Выборы премьер-министра, казалось, положили конец власти Гнассингбе, которой он безгранично владел уже двадцать четыре года. А это целых четыре шестилетних срока. Или почти пять пятилетних. Или шесть четырехлетних. Эйадема при этом остался президентом, но президентом, лишенным всякой власти – ведь вся исполнительная власть перешла в руки премьер-министра. И это совсем не устроило Гнассингбе, тем более, что в его руках был самый главный козырь – верная ему армия. Но что его разозлило больше всего, так это запрет на участие в выборах президента, назначенных на девяносто второй год. Жозефу Коффиго тоже было запрещено участвовать в них, но это ничего не значило для Эйадемы – он пришел к власти в результате военного переворота в шестьдесят седьмом году и не собирался отказываться от нее без боя.

Противостояние президента и премьер-министра сопровождалось вооруженными стычками, захватом радиостанции и закончилось штурмом резиденции Коффиго. Результатом этого противостояния стала гибель более двухсот человек, захват Жозефа Коффиго и конец начавшихся было демократических преобразований. Слухи о расправе президента со своими политическими противниками уходили в массы и пугали людей, которые, в большинстве своем, заботились только о выживании в стране, которую в восьмидесятых называли «маленькой африканской Швейцарией». Сосредоточенные в ее столице Ломе прибыльный порт, банки и бутики, зарубежные кредиты и крупные вложения иностранных компаний в развитие промышленности, позволяли так называть это маленькое, но гордое государство. Республика Того, в отличие от своих соседей не стала строить социализм, благосклонно принимала иностранные инвестиции и спокойно продавала все товары капиталистического мира своим соседям. Впрочем, все эти вложения, так же, как и оплата алмазами крупных закупок оружия повстанцами Анголы, никак не влияли на благосостояние народа, а лишь набивали и без того тугой кошелек богатеющей элиты.

После победы над Коффиго, в девяносто третьем Гнассингбе Эйадема победил и на выборах президента. Теперь даже слепые увидели, насколько всесилен действующий властитель. Оппозиция бойкотировала выборы, но это не помешало объявить победу действующего президента с результатом в девяносто шесть процентов голосов. Демократическая Европа обвинила Эйадему в нарушении прав человека, подтасовке результатов подсчета голосов и отказалась оказывать стране финансовую помощь. И теперь Гнассингбе размышлял, как вернуть себе благосклонность европейских партнеров, не ослабляя, впрочем, нажима на своих подданных.

Неудивительно, что Бийянгма, имевший достаточно мозгов для того, чтобы понимать в какой стране он живет, всей душой, всем сердцем стремился вырваться из нее. Нельзя сказать, что он был беден, или угнетен – работа в полиции позволяла ему не только сводить концы с концами, но и быть уважаемым человеком в своем районе. Но, читая газеты или слушая новости об очередном внезапно умершем или посаженном в тюрьму политике, он все больше и больше ощущал, что в нем рождается и крепнет чувство отвращения к этой власти, к системе подавления инакомыслия, где все проблемы управления страной решались только с применением силы.

Бийянгма не был революционером и не собирался вступать в их ряды, чтобы свергнуть ненавистного диктатора. Он, не был демократом и не участвовал в их секретных собраниях. Он, как и многие тысячи других недовольных, скрывая свое возмущение, ходил на службу и тщательно следил за собой, чтобы ненароком не выплеснулась наружу та переполнявшая его тоска по переменам, которые он может достичь сам, без революций и митингов. Нужно только решиться на эти перемены. Но решимость эта никак не приходила.

Глава III. Просветление

Воинская дисциплина обязывает каждого военнослужащего:

…вести себя с достоинством в общественных местах, не допускать самому и удерживать других от недостойных поступков, содействовать защите чести и достоинства граждан; соблюдать нормы международного гуманитарного права в соответствии с законодательством Соединенных Штатов Америки.

    Общевоинский Устав Вооруженных Сил США Глава 2 «Дисциплина».

6°10’16.9?N 1°13’25.1?E

Лежавший на голом полу в камере человек пошевелился и слабо застонал. С трудом открыв глаза, в полутьме он увидел перед собой засаленную железную решетку. Тусклый свет лампы, висящей под низким потолком, позволял разглядеть мрачный коридор, уходящий куда-то в темноту, да еще одну решетку на противоположной стороне прохода, за которой смутно виднелись очертания деревянных нар. В ушах шумело, все тело пронизывала пульсирующая боль, рассудок отказывался повиноваться и он, почувствовав, как холодная пустота заполняет его, засасывает в себя, лишь слабо простонав, в беспамятстве снова распростерся на холодном каменном полу…

Наступило утро. Сначала будто нехотя, где-то вдалеке на востоке забрезжил рассвет, разгоняя ночную темноту. Небо серело и, наконец, стало наполняться нежной бледной голубизной, растекающейся по всему небосводу. Где-то на горизонте стали появляться розовые разводы и разливаться все шире и шире, пока, наконец, солнце одним боком не показалось из-за далеких гор. Тогда заметен стал режущий глаз бледно-желтый, как разогретый до белого каления металл, переход от яркого красного светила к ранее предвещавшему его восход розовому разливу. Лучи восходящего солнца не стали пробивать темноту, они просто сплошной невесомой массой заполнили собой все вокруг, проникая в самые потаенные уголки, ранее прятавшиеся во тьме. Поднимаясь выше, солнце стерло следы своего предвестника и огромным апельсином выкатилось из-за горизонта. Отрываясь все выше от земли, оно, на удивление становилось все меньше и меньше, пока не приняло свой обычный для восприятия вид.

Но не одно только красное свечение предвещало его восход. Лесные птицы запели свои песни, лишь только первый луч появился из-за горизонта. Они здоровались с этим лучом и радовались отступлению темноты, которая грозила им опасностью появления ночных бесшумных хищников. Пернатые приветствовали восходящее солнце, и их пение услышали городские птицы, которые тоже запели, зачирикали, засвистели и запищали на все лады, устроив утреннюю какофонию из смеси разнообразных звуков. В этой какофонии, пожалуй, лишь только какой-нибудь самый одаренный композитор смог бы услышать мелодию рассвета и положить ее на ноты так, чтобы радовать слух любителей прекрасного новой симфонией.

А солнце поднималось все выше и выше, и лучи его, показывающегося из-за крыш, уже заглядывали в щели заборов, в окна домов, пробирались сквозь неплотно закрытые жалюзи и заглядывали в комнаты, рисуя на стенах и полах ровные четкие линии или, сеткой размечая завоеванное пространство, заглядывали через решетки.

Луч солнца, пробежав по полу, добрался до лица молодого белого парня, который, раскинув руки в стороны, лежал на каменном полу грязной камеры. Толстая крыса, собиравшаяся перекусить и нервничавшая от поднятого птицами гвалта, прицеливалась отхватить кусочек уха у своей предполагаемой жертвы. На мгновение, ослепленная светом, она в замешательстве завертелась на месте и подняла своим голым противным хвостом облачко пыли. Такое маленькое безобидное облачко. Но оно достигло носа этого парня и, рефлекторно сморщив нос, тот чихнул. А, чихнув, пришел в себя. Обиженной таким поворотом событий крысе пришлось ретироваться ни с чем.

Медленно открыв глаза, узник уже во второй раз увидел перед собой решетку, но теперь освещенную солнечным светом. В недоумении он обвел глазами потолок своей тюрьмы, а потом повернул голову, чтобы посмотреть по сторонам. Позвонки при этом хрустнули так, что показалось, будто выстрелили из хлопушки – так громко этот хруст прозвучал в окружающей его тишине. За окном галдели птицы, разговаривали прохожие, проезжали автомобили, но он ничего этого не слышал. Слышал только стук своего сердца, деревянными молотками бившего по вискам. Все тело болело так, словно он провел двадцать пять раундов на ринге против борца сверхтяжелой весовой категории и все это время тяжеловес мял его, как тесто, придавая ему ту форму, которую тесту придает пекарь, собирающийся поразить воображение будущего покупателя новой необычной формой булочки. Парень пошевелил пальцами, потом руками и ногами. Показалось, что переломов нет. Это уже хорошо. А боль? Боль пройдет, главное – цел.

Медленно перевернувшись на живот, парень на четвереньках дополз до стены и сел, прислонившись к ней спиной. Холодный камень приятно успокаивал тупую боль в спине и плечах. Он прислонил голову к стене, и вдруг затылок пронзила острая боль. Невольно вскрикнув, узник отдернул голову и ощупал ее руками: «Вот это да, – на затылке он нащупал большую шишку. – Откуда она? – и удивленно покачал головой. – Как я здесь очутился? Да и вообще: где?», – подумал он и поднес руки к лицу, чтобы протереть глаза. А, отняв, увидел, что они испачканы запекшейся уже кровью. Кровью? И тут он вспомнил, что произошло. А, вспомнив, закричал.

* * *

В этом крике чувствовалась злость. А еще: боль и отчаяние. Глубокая безграничная боль. Не та боль, что испытывает человек, ударившись локтем об угол дверного косяка. Не та, которую испытывает пациент на приеме у зубного врача, сверлящего ему зуб и буром постоянно касающегося оголенного нерва. Бийянгма слышал, как кричит в лесу леопард, потерявший свою подругу. Леопард кричит так, что мурашки, бегущие по спине, кажутся стадом носорогов, топчущим не успевшего убежать с их пути неудавшегося охотника. Растерявшегося и попавшего в самую гущу разъяренных животных, остановить которых в состоянии, пожалуй, только танковый взвод. Все остальное для них не существенно: они плохо видят, но быстро бегают, а их толстые ноги втопчут в землю хоть человека, хоть автомобиль, попадись они им на пути. Точно такой же крик, услышал Бийянгма сейчас. Но это кричал не зверь, а человек. И столько ненависти и отчаяния было в этом крике, что такие мурашки пробежали у дежурного по спине. Черт возьми – это кричал тот парень, о котором он только что доложил по телефону следователю. Полицейский был уверен в этом «на все сто» потому, что ни в ком другом из оставшихся нарушителей, которые сидели уже не по одному дню, не было и не могло быть столько злости. Это он знал наверняка. Но он не знал другого: может быть, этот парень сумасшедший? Если он пойдет сейчас туда, кто знает: может этот псих бросится на него? И даже решетка камеры не спасет его? Нет, Бийянгма не был трусом, но его прошиб холодный пот, когда он вспомнил подробности рапорта. Налив в стакан воды и, выпив ее залпом, он помедлил, но потом все-таки решился: «Пойду, будь что будет… А потом попрошу отпуск. И поеду в Италию. И останусь там насовсем».

* * *

Перед глазами у узника пронеслись события последней ночи. Мелькание пестрых юбок танцующих на подиуме девушек сменилось промелькнувшими под ногами ступеньками деревянной лестницы, ведущей в верхние комнаты. Приоткрытая дверь, за которой слышались возбужденные голоса и хриплые стоны. Проститутка с широко распахнутыми глазами и обалдевшим от ужаса лицом, глядящая на лежащего в углу комнаты человека, обеими руками державшегося за живот и смотревшего на мокрое красное пятно, расплывающееся по его рубашке. Искра радости, сверкнувшая в его глазах, губы, которые с трудом прошептали: «Вел», – и свой собственный крик: «Джонни!!!». Оборванцы, стоящие у окна и бросившиеся на него. Короткий поединок с ними, затем с появившимися невесть откуда полицейскими, а потом – яркая вспышка, затмившая сознание и ощущение падения в бездонную пропасть. Он закрыл глаза и схватился за голову: «Джонни! Что с тобой? Где ты?». Счастливчик Джонни, которому везло буквально во всем: в играх, с девушками, в спорах. Даже дежурства у него проходили без происшествий. «Где ты сейчас? Что с тобой? Жив ли ты и кому помешал? И знает ли кто-нибудь вообще о том, что произошло?.. Надо подождать, – сказал он сам себе, – кто, как не полиция, должен разобраться в этом деле? Значит, надо просто рассказать о том, что произошло, обо всем. Надо передать о происшедшем командиру».

Скрипнула дверь, и в коридор с опаской вошел полицейский сержант. Он нервничал, а потому, держал руку на кобуре, готовый, в случае чего, если не стрелять, то хотя бы дать деру. Однако, видя, что задержанный не проявляет никакой агрессивности, Бийянгма, осторожно подошел к камере и посмотрел на парня, приняв стойку полицейского при исполнении: ноги на ширине плеч, руки сложены за спиной, подбородок выпячен – эдакий неприступный страж закона. Придав себе такой убедительный и грозный вид, он, не терпящим возражений голосом, произнес:

– Je suis le sergent Biyangma de service. Qui ?tes-vous et qu’avez-vous fait au bar Golden Anchor?

В ответ парень только отрицательно покачал головой, показывая, что не понимает его языка. Тогда Бийянгма спросил на неплохом английском:

– Говоришь на английском?

Парень кивнул:

– Да.

– Значит так парень: ты сейчас мне расскажешь, кто ты такой и объяснишь, чем тебе не понравился тот бар, в котором ты вчера так весело погулял. Ты разнес его вдребезги. Ты не местный – я тебя здесь никогда не видел. А нам хватает своих преступников. Пусть не таких крутых негодяев, но своих. Ты слишком хорошо развлекся, чтобы оставлять тебя безнаказанным.

– Что же я сделал?

– И ты еще спрашиваешь? Какая наглость! Хотя, ты можешь и не знать, или не помнить результатов своей вчерашней деятельности. Сейчас я тебе все расскажу, чтобы ты потом в тюрьме мог хвастаться.

– Но почему я должен хвастаться именно в тюрьме? – снова перебил парень сержанта.

– Не перебивай, – строгим голосом произнес Бийянгма, – а то вообще в карцер угодишь.

– Ладно, молчу.

– На месте драки, на улице, обнаружены двое пострадавших. Один с переломами ноги и ключицы, другой – с переломом позвоночника и порезанным задом. Нож, со следами крови, был потом обнаружен в номере на втором этаже. Оба без сознания. Прибывшие патрульные также обнаружили тебя возле другого пострадавшего – у него была резаная рана живота. Этот европеец, – Бийянгма не успел договорить потому, что узник его прервал.

Задержанный вскочил и вцепился в стальные прутья решетки:

– Американец! Где он? Что с ним сейчас, – возбужденно кричал он. – Где он?

Бийянгма невольно отшатнулся от решетки: «Ну вот, – подумал он, – сейчас этот ненормальный вырвется из камеры и устроит здесь жертвоприношение».

– Эй-эй-эй, спокойно, парень! – пробормотал он попятившись.

– Что с ним? – упрямо повторил «псих» – кличка, которой Бийянгма наградил парня.

– Слушай, а почему ты проявляешь к нему такой интерес? В чем дело? И вообще, давай рассказывай: кто ты такой?

– Корпус морской пехоты армии США. Сержант Дефендер. Со мной был рядовой Джон Паркер. Мы находились в увольнении, пили пиво и никого не трогали. Джонни нашел себе подружку и поднялся с ней в номер. Потом я услышал крики и побежал наверх. Я опоздал – Джонни был уже весь в крови. В комнате находились еще два человека – они набросились и на меня. Мы начали драться. Так получилось, что один из них выпал из окна. Я хотел попросить помощи, но на меня набросились полицейские. А потом, наверное, получил удар по голове и очнулся только здесь. Так что я даже не знаю: чем все закончилось?

– Случайно выпал из окна, так получилось, – скептически повторил дежурный. – Не без твоей помощи, я думаю?

– Да, не без моей. Но что случилось дальше?

– Да, ничего подобного я еще не слышал. В общем, оба пострадавших доставлены в больницу. Один из них впал в кому. Один патрульный госпитализирован со сломанной челюстью, другой – с разбитой физиономией. Третьему в двух местах наложили гипс. А твой друг скончался. Его не успели даже довезти до больницы. Это, не считая переломанной мебели, разбитых окон, сломанных перил и выбитой двери…

«Псих» слушал внимательно, не перебивая. «Да, этому парню здорово досталось», – подумал Бийянгма. Теперь, когда со слов задержанного ему более или менее стала понятна вся картина событий, ему стало жалко человека, вроде бы и не виноватого, но, в то же время, нарушившего закон. Захотелось сделать что-нибудь хорошее. Нет, не отпустить. Но хотя бы принести воды. Или еды.

– Ты есть хочешь?

– Неплохо было бы хотя бы попить…

Полицейский ушел и через некоторое время вернулся с бутербродом и большой кружкой воды:

– На, подкрепись.

– Спасибо, – Дефендер развернул бумагу и набросился на бутерброд так, что за ушами затрещало.

Бийянгма задумчиво произнес:

– Да, в первый раз такое слышу.

– Значит, ты мне веришь? – произнес Дефендер с набитым ртом.

– В общем, да. Хочу верить. Но вот что ты мне скажи: где твои документы? Как я могу узнать: правду ты говоришь, или нет? Может быть ты не американец, а итальянец? – Бийянгма даже здесь не забыл о своей мечте и, используя удобный случай, решил узнать об Италии побольше. Кто знает, может это и в самом деле итальянец, который может рассказать о стране мечты больше, чем он мог прочитать в книгах и газетах?

Но Дефендер разочаровал его, настаивая на своем:

– Нет, я американец. А документы? Не знаю, куда они делись. Когда дрались, мне всю рубашку разорвали. Наверное, там они и остались. А, может быть, и прибрать к рукам кто-нибудь успел. Я не видел.

Бийянгма снова повторил:

– Да… Ни разу еще такого не слышал. Но, понимаешь, ты нарушил закон. И придется отвечать.

Дефендер тяжело вздохнул:

– Кто же мог знать, что такое произойдет?

– Ну что ж, сегодня должен приехать следователь. Он будет разбираться. Дальше дело уже не моей компетенции.

– Слушай, сержант, в посольство сообщи, что произошло. Окей?

– Ладно, сообщу.

– Самое главное – сообщи, что погиб Паркер.

– Окей.

Глава IV. Мистер Дуглас

Права военнослужащих:

1. Военнослужащие находятся под защитой государства. Права военнослужащих и порядок их реализации с учетом особенностей военной службы определяются законодательством Соединенных Штатов.

Никто не вправе ограничивать военнослужащих в правах и свободах, гарантированных Конституцией США….

    Общевоинский Устав Вооруженных Сил США Глава 3 «Права военнослужащих».

6°10’16.9?N 1°13’25.1?E