Кыстыбый по-китайски

– В том и суть, что надо сделать так, чтоб заметили! – фыркнула Наташа и подсунула еще ваты в лифчик.

– Вип-тюнинг как раз для уровня главы Правительства! – усмехнулась Гузель. – Он просто изумится вашей изобретательности и сразу предложит вам стать второй женой!

– Я смотрю, тебе есть что предложить! – Наташа ее критически осмотрела. – Грудь размера – «проехал каток». Вид сзади – груша в климаксе. Лицо – урожай веснушек.

– Не думай так много, – предупредила Гузель, поправляя перед зеркалом чепчик. – А то твое лицо будет обезображено интеллектом!

Наташа покраснела, набрала в грудь воздуха, чтобы сказать новенькой все, что она о ней думает, но тут вошла начальница и пригласила всех к выходу.

В конференц-зале сидели пять китайцев, переводчица Алина, Рашид и его заместитель.

Три официантки принесли на подносах кофе и встали у дверей в ожидании новых поручений.

Участники были погружены в бумаги, обсуждали покупку земель. Гузель внимательно слушала китайцев и рассматривала Рашида.

– Принесите еще кофе, пожалуйста! – попросила переводчица.

Наташа чуть не выпрыгнула из платья: подскочила к заместителю, как будто случайно задела его колено, собрала пустые чашки со стола и вышла.

– Рашид Нуриевич, китайцы, спрашивают, есть ли какие-то запреты и ограничения на использование земель?

– Перечень запретов указан в законе. Проинформируйте их об этом, пожалуйста, и предоставьте полный список.

– Хорошо.

Рашид потер глаза. В ожидании кофе посмотрел на дверь, а потом на часы:

– Нам бы еще сока лимонного или апельсинового, пожалуйста.

Он говорил, не отрывая взгляд от циферблата. Времени оставалось немного, и нужно было заканчивать встречу, так как у него была еще одна, в министерстве сельского хозяйства.

– Конечно! – пролепетала Лилия и выбежала из зала.

Наташа принесла кофе, и все оживились. Было решено сделать пятиминутный перерыв.

Китайцы шумно наслаждались татарской выпечкой. На столе были чак-чак, талкыш калеве и хворост с баурсаком.

– Улыбаются, как ехидны, – прошептала Гузель. – Не нравятся они мне.

– А кому они нравятся? Мнят себя владыками мира, – отозвалась Лилия.

– Хоть в чем-то мы опередили китайцев, их Новый год мы отмечаем раньше!

– Дышать тесно, китайцы вокруг!

– Пока мы тут стоим и лясы точим, они размножаются, – захихикала Наташа.

– Если они захватят Татарию, то это конец света, – взгрустнула Лилия.

– Настоящий конец света, когда китайцы начнут клонировать самих себя! – рассмеялась Гузель.

Рашид слышал лепет девчонок и от скуки повернул в их сторону голову. Но смотрел он не на лица, а на лодыжки.

Лодыжки были его слабостью. Он оценил стройные ножки девушек и остановил взгляд на тех, что были посередине.

– Красивые, рельефные, изящные! – Прихлебывая кофе, он краем глаза рассматривал ножки, а после ему стало интересно увидеть и остальное.

Рашид медленно, стараясь не привлекать внимания, стал поднимать глаза выше и чуть не подавился кофе, когда увидел запуганные, побитые глаза Гузель.

Она опустила взгляд. На ее пунцовых щеках можно было пожарить яйца.

– Давайте продолжим, времени мало, – нарочито громко сказал Рашид, и все снова погрузились в бумаги.

Через час Рашид уехал, китайцы остались в баре отеля, а девочкам велели прибираться в холле и зале.

Гузель же поручили мыть полы в холле около бара.

Совсем рядом с ней пять китайцев, развалившись в креслах, обсуждали предстоящую сделку.

– Погреем мы руки на этом договоре! Такой контракт только дурак не подпишет. Прикинь, они даже не стали проверять нашу продукцию, – смеялся один из китайцев.

– Татары так и остались на уровне, когда их раскулачивали. Местное начальство только деньги интересуют. Они же здесь дилетанты. – Узкие очочки пригубили вино.

– Ну, это их проблемы. Нам главное – заключить договор, и пропади все пропадом. Пару лет потравим Татарстан, прикупим земель и хат, только и видели нас.

Китайцы обсуждали планы, думая, что никто их не понимает. А Гузель мыла полы и старательно настраивала ушные антенны, вспоминая всю недавно пройденную китайскую грамматику.

– Жаль их, конечно, – ухохатывался полный китаец. В огромном кресле он выглядел, как борец сумо на унитазе.

– Особенно тех, что станут фанатами нашего зерна и мяса, – очочки его соседа кривились в ухмылке.

– На этой земле после нас могут людей бальзамировать и выставлять, как Ленина! Татары каждый сантиметр с выгодой используют!

Ошарашенная Гузель замерла в холле в обнимку со шваброй.

– Может, нам все же не использовать такие агрессивные пестициды? Вдруг и правда будет ущерб здоровью? Землю-то не жалко, но людей… – встрял худощавый китаец с татуировкой на руке.

– Да перестань, нечего жалеть чужих. Нам себя надо поднимать! Пошли погуляем, татарочек молоденьких поснимаем. Татарочки тут – ого-го! Не те старушки на сцене, обвешанные стразами.

– Видишь, как одеваются их певицы, вспоминаешь СССР. Жалко их, татар. Деревню из них никакими пестицидами не вытравишь…

Китайцы отправились к выходу из отеля, а Гузель смотрела им вслед. По радио Айрат Сафин пел «Синсез уткэн язлар», и в ее голове смешалось все: и Рашид, и китайцы, и прошлое.

– Узкоглазая саранча, – прошептала она, когда китайцы скрылись из вида. – Травить мой Татарстан вздумали! Я покажу вам наше, татарское, гостеприимство! Веником потом соберу ваши жирные тела, а лапки замариную и на родину отправлю, как татарский деликатес!

***

Рашид ехал в машине и широко улыбался. Он чувствовал себя мальчишкой, тем самым, что в деревне бегал за ней по лугу.

– Прибавь звук! – сказал он водителю, и Айрат Сафин запел громче.

«А дальше что?» – думал он про себя снова и снова.

Затем сбавил звук и взял трубку:

– Я нашел ее. Собери на нее досье. Я хочу знать о ней все. Жду.

А Айрат продолжал петь про то, что «не одну весну прожили мы врозь…»

Часть пятая

У Гузель был выходной, и они с подругой собирались прогуляться по Кремлю.

Гузель еще валялась в кровати, когда ей позвонили.

– Добрый день. Меня зовут Азат, я генеральный директор кафе «Кыстыбый».

– Здравствуйте.

– Я прочитал вашу жалобу. Принял к рассмотрению.

– Замечательно. Благодарю.

– Кстати, вы не думали о том, чтобы поработать маркетологом? У вас очень хорошо получается продвигать национальные продукты.

– Почему вы так решили? – Гузель напряглась.

– Я посмотрел запись с камеры. Вы так эмоционально и убедительно выступали… – В трубке послышался смех.

– Я просто была искренней.

– Это здорово. Так вам нравится идея работы? Я готов взять вас на полставки.

– О, это интересно, но, увы, сейчас у меня очень важная стратегическая работа, и я не имею возможности ее поменять.

– Ясно. Тогда доброго дня вам и благодарим за внимание к нашей работе. Если вдруг решите поменять работу, то можем обсудить!

– До свидания.

Гузалия за время телефонного разговора приготовила завтрак. Они сели кушать кашу.

– Кто звонил? – Подруга поставила перед Гузель тарелку.

– Вот это я понимаю, чудесный геркулес! – одобрила та. – Из «Кыстыбыя» гендир. Работу предлагал.

– Кем?

– Маркетологом, ему понравилась моя жалоба.

– Да ладно! И ты согласилась, конечно!

– Нет. У меня же есть работа.

– Это разве работа? Полы мыть!

– Да. У меня миссия – спасти Татарстан. Важная, стратегическая.

– От кого?

– От китайцев!

– И как ты это сделаешь? Ты просто горничная!

– Я им отомщу! За все унижения и мысли, которые они так беспардонно высказывают среди своих! Стразы на певичках, деревня! Вот я и покажу им деревню! На злых и мстительных татарах держится Татарстан. О монголо-татарах, небось, слышали…

Гузель ругалась и поедала кашу, а Гузалия глубокомысленно вздыхала.

– А как там Рашид? Почему про него ничего не рассказываешь? – спросила она, дождавшись, пока подруга выговорится.

– Как, как? Прекрасен, как юный хан, черт бы его побрал! И так всю ночь не спала. Мозг проигрывал кинопленку нашего с ним романа. Пленка заела, и не знаю, как ее теперь остановить. Перематывается и заново играет, зараза!

Гузель отложила ложку, откромсала большой кусок лимонника, откусила и стала запивать чаем.

Гузалия по размеру куска поняла, что у подруги и правда глубокие страдания.

Тренькнул телефон, и Гузель взяла трубку:

– Слушаю.

– Привет, черноокая.

Гузель быстро проглотила все, что было во рту:

– Кто это?

– Рашид. Неужели не узнала?

В трубке глухо рассмеялись.

– Здравствуйте, – пролепетала Гузель.

– Ну, со мной уж не на вы, ладно? – попросил Рашид.

– Надо привыкнуть… – Гузель взяла ложечку и стала крошить оставшийся кусочек лимонника.

– Как дела?

– Прекрасно. – Крошки на блюдце становились все меньше.

– Ты занята завтра? Выпьем кофе?

– Боюсь.

– Чего?

– Ваша жена, наверное, рядом снайпером сидит.

– Не сидит, я ее в разведку отправлю.

– Все равно не могу. У меня очень насыщенное расписание работы.

Гузель посмотрела на раскрошенный пирог и отодвинула блюдце.

Рашид хмыкнул.

– Что за работа, чай подавать?

– У меня переговоры со шваброй на втором, третьем и четвертом этажах. – На том конце провода послышался смех. – Но я могу внести вас в свой ежедневник, если хотите?

– Хочу.

– Послезавтра с шестнадцати до восемнадцати у меня есть окно.

– А другое время – никак? – судя по голосу Рашида, задержка ему не понравилась.

– Никак. Учеба, путешествия, личная жизнь.

– Ли-ичная жизнь… – протянул он разочарованно. – Ну, понятно. Тогда не буду вас больше отвлекать. Всего доброго.

– И вам. – Она положила трубку.

– Ну? – так и подскочила Гузалия.

– Рашид.

– И что хотел?

– Кофе выпить, – грустно сказала Гузель и всхлипнула.

– Ты же сама его отшила! – рассердилась Гузалия. – А теперь будешь тут сопли распускать?!

– Ты же знаешь мои принципы!

Гузель высморкалась и пошла мыть лицо, но слезы все выпрыгивали и выпрыгивали.

Гузалия укоризненно посмотрела ей вслед:

– Я знаю, что у тебя женатые – табу. Но это же просто кофе! – Она вздохнула и начала мыть посуду, разговаривая сама с собой. – Ладно. Может, ты и права. Лучше сразу на корню. Все с кофе начинается, а у него такая жена, что не дай Бог, что может сделать с тобой и с ним. Это тебе не комбайнер…

Снова раздался звонок, на этот раз по скайпу.

Гузель промокнула глаза полотенцем и села к экрану ноутбука.

– Ну, сегодня у меня и правда день приема! – невесело похвасталась она. – Мой китайский огурчик!

– Нихау мнхэбэтэм4! – Китаец улыбался во весь рот. – Ялтам сине. Минь килямь Касанга5

– Щастье ты мое, поднебесное! Ну приезжай!

Гузель обреченно вздохнула, захлопнула ноутбук и стала собираться на прогулку.

– Ты, наверное, чувствуешь себя сейчас, как в китайской оккупации, да? – Гузалия нежно обняла мрачную и пунцовую от слез Гузель.

– Ага. Теперь я могу считать себя настоящей татарской шпионкой. И моя миссия: выжить и не сдать Татарстан Китаю!

Часть шестая

Гузель сидела в номере, обняв швабру, и тренировалась пускать слезы, когда вошла Римма Кирилловна.

– Что случилось с матурымкой6? – она присела рядом. – Кто тебя обидел?

– Ой, даже не знаю, как вам все это рассказать! Так стыдно! – Гузель вытерла слезинку.

– Ну, говори! Я уже волноваться начинаю. Что-то с китайцами случилось? – Глаза начальницы бегали.

– Да. Вы знаете, они, оказывается… геи! – Гузель наклонилась к уху Риммы Кирилловны, у которой брови уже полезли на лоб, и шепотом продолжила. – Вы же знаете, постояльцы обычно просят горничную о разных услугах. Вот и они вчера попросили сходить в аптеку за презервативами. Не за обычными. Сказали, что им очень понравился наш лимонник и сметанник. Извращенцы! И попросили купить что-то с похожим вкусом! – Девушка покраснела и замялась. – Я нашла им с ванилью и лимоном. Вон, лежат. – Она указала на ведро, которое было заполнено десятками разорванных презервативов.

– Они все это за одну ночь использовали? – начальница округлила глаза и с отвращением отвернулась от ведра.

– Конечно, их же десять человек! Всю ночь шумели! – невозмутимо ответила девушка.

– О, Аллах! Бесстыжие! – Римма Кирилловна закатила глаза.

– Но это еще мелочи! Есть вещи похуже! – Гузель прикрыла ладонью рот, делая вид, что просто не может рассказывать дальше.

– Не томи, что еще? – не стерпела паузы Римма Кирилловна

– Вы же знаете, что я учу китайский. Они-то не знают, что я их понимаю, и пока я убирала их туалет, я подслушивала и узнала об их планах и проектах. Ой, что-то сердце закололо, всю ночь не спала. Болела за Татарию… – Гузель схватилась за грудь.

– Что за планы? – Римма Кирилловна прямо-таки впилась глазами в девушку.

– Они хотят на землях, что здесь покупают, открыть завод, который будет выпускать презервативы со вкусом чак-чака! – Римма Кирилловна громко ахнула, а Гузель залилась слезами и обняла начальницу. – Представляете, какой позор для нас всех? Пощечина всему татарскому народу! Наш главный кулинарный символ хотят унизить и использовать в таких низких целях!

– Невероятно! – пробормотала Римма Ририлловна. – Ты уверена? А мы-то для них тут стараемся, а они – вон оно, что задумали!

– Вот, смотрите! – Гузель показала журнал, где на первой полосе была статья о том, что китайцы приехали в Башкирию по бизнесу. – Они скрывают свою поездку в Башкирию, но я-то знаю, для чего они туда поехали!

– Для чего же? – Римма Кирилловна насторожилась.

– Они хотят сравнить башкирский чак-чак и Мари-Эловский. А потом будут решать, какой вкус внедрять на производстве.

– То есть наши, казанские заводы, их не устроили? Уехали к конкурентам? – начальница скривилась.

– Но самое худшее, что они уже просчитали, в какие страны будут поставлять продукцию. Татары во всем мире живут, а любителей чак-чака еще больше. Казань станет поставщиком товара для… Я как представлю, что в супермаркетах на кассе у Кул-Шарифа, у Театра Тукая, у Чаши… скоро можно будет купить резинку со вкусом чак-чака… – Гузель вытерла слезы.

– И эти распутники живут в моем отеле? О, мама, прости меня! – Еще чуть-чуть и Римма Кирилловна могла бы заплакать, но сдержалась. – А если откроется правда, меня же уволят! Решат, что я потворствовала их тайным делишкам! Сегодня ведь как? Чуток подольше покрутишься вокруг гостя – тут же стучат!

Римма Кирилловна решительно встала. Ее высокая грудь тревожно колыхалась, щеки покрылись ярким румянцем, в глазах заиграл мстительный блеск.

– Моя бабушка уже, наверное, в земле перевернулась от такого стыда! – Гузель махнула рукой. – Я теперь, когда к ним захожу, то мне не убираться там хочется, а плеваться. Иду, как на войну.

– Конечно, как после такого их можно обслуживать? О, мои бедные труженики! Моя Татария! А начальство-то и не в курсе. Как же мы все-таки наивны, чисты, как невинное дитя…

– Я как уберусь у них, то всегда выхожу, пукая им назло!

– Правильно! Надо срочно сообщить нужным людям! Спасать страну от позора!

– У меня связей нет. – Гузель опустила глаза и пошаркала тапкой по полу.

– Зато у меня есть, я имею выходы во все казанские структуры. Мы себя в обиду не дадим! Надо их выселять! Я их, тьфу, геев, терпеть не буду! Моя гостиница – не бордель!

Гузель нарочито жалобно всхлипнула.

– Ты успокойся, дочка, – подбодрила ее Римма Кирилловна. – Молодец, что рассказала. Если что, держи меня в курсе!

– Вы уж не выдавайте меня, а то не знаешь, как они могут отомстить, – Гузель умоляюще посмотрела на начальницу. – С врагами надо быть осторожными. А эти ушлые китайцы – без принципов, на все способны. Раз они задумали такое, то от них все ожидать можно.

– Конечно, ты мой главный свидетель, мой шпион. Я тебя в обиду не дам! – Римма Кирилловна обняла Гузель и выбежала, держа руку на сердце.

– Первый пункт выполнен, – улыбнулась Гузель и сняла трубку.

– Алло.

– Алсушка, привет. Это Гузель.

– Привет – сто лет.

– Как дела?

– Прекрасно.

– Ты работаешь там же? В газете «Кузикмак даны»?

– Да.

– У меня для тебя скандальная новость, только для первой полосы. Прославишься!

– Интересно. Давай.

– Слушай, информация из первых источников…

Наступил вечер, Гузель стояла у окна гостиницы в обнимку со шваброй: «Здравствуй, любимый Татарстан, спи спокойно, твоя прекрасная горничная тебя защитит!»

Часть седьмая

– Ну, Гузкуз, я побежала пораньше. У меня пилатес до работы. – Гузель собирала рюкзак, а Гузалия еще лениво пила кофе.

– Я не знала, что горничным разрешается заниматься в отеле пилатесом.

– Ну, инструктор любит пить кофе из нашего дорогого японского сервиза, что только для вип. Вот мы с ней и договорились: я ей кофею по утрам, а она мне – тренировки.

– Смотрю, ты быстро адаптируешься к Татарии. Уже учишься связи налаживать. – Гузалия ехидно улыбнулась.

– Это называется – дружеский обмен любезностями!

– А… Вот как это теперь называется! А не жополизание, которое ты так ненавидишь?

– Разумеется, нет! – Гузель округлила глаза и присела за столик. – Разница в том, что здесь мы делаем друг другу приятное. А жополизание – это когда ты делаешь приятное другому через силу, переступая личные принципы и границы. А после тебя тошнит от изображения в зеркале. Дружеский же обмен укрепляет не только связи, но и ценность в своих глазах.

Гузель послала воздушный поцелуй подруге и выбежала.

– Ох, умеешь ты себя оправдать, лиса!

***

Рашид ехал в машине и был вне себя от злости. Он держал в руках газету с заголовком «Глава Правительства привлекает инвестиции в Татарстан для строительства завода презервативов. Изюминкой народного товара станет эксклюзивный вкус любимого всеми чак-чака. Судя по всему, даже в Правительстве окончательно потеряли честь и достоинство и готовы продаваться, не имея уважения ни к народу, ни к культуре, ни к общечеловеческим ценностям…»

Рашид взялся за телефон:

– Кто источник этой грязи? Найдите мне его! Соберите министров!

Совещание собрали уже через пару часов, но никто из министров не смог внятно и убедительно объяснить, откуда идет информация о заводе.

– Кому выгодно нас дискредитировать? – Негодуя, Рашид резко вскочил из-за стола, а за ним поднялись и остальные.

На мгновение ему показалось, что перед ним выстроилось монгольское войско с башкирскими генами: министры тревожно переглядывались, сжимали кулаки, как если бы в их руках были сабли и мечи, на головах – шлемы дулга с конским хвостом, а на торсах – ламинарные панциры.

– Другим инвесторам? – робко предположил министр информации. – Или тем, кто заинтересован в тех землях, что хотят китайцы?

Силовики зашевелились было, но смущенно опускали глаза под недоверчивым взглядом Рашида.

– А китайцы что говорят?

– Они тоже поражены и сильно возмущены статьей, – оттарабанил заместитель премьера и почесал лысеющую макушку.

Министр ГО и ЧС поерзал плечами, тронул ремень, как будто стальной панцирь был тесноват и солидное пузо требовало особого подхода в обмундировании.

– А вдруг источник не врет, и от нас что-то скрывают? Вы хорошо изучили проект? Может, там есть подоплека? Или мне по традиции надо все самому делать? – Рашид гневно смотрел на присутствующих.

– Я предлагаю для начала проверить китайцев на полиграфе. Так сразу поймем. Других вариантов нет, это самый быстрый, – предложил заместитель премьер-министра и простер руки к присутствующим.

Рашиду Нуриевичу показалось, что тот достал стрелу из колчана, натянул тетиву и нацелился прямо в лоб врага.

Эта идея показалась ему эффективной.

– Вот! Дело говорит! Но чтобы без огласки. Чтобы даже муха не пролетела над местом пыток! – Рашид одобрил, ощерился и подмигнул. – А черной совести – и кулак саблей мерещится. Жду отчета.

День у китайцев не задался с самого утра. В ресторане за их спинами шептались, а в одну чашку даже кинули спарившихся тараканов.

Когда они начали возмущаться и жаловаться на халатность обслуживающего персонала, то им ответили, что в своей стране они тараканов, как деликатесы едят и пьют. И как лекарственную настойку. А татарские тараканы подаются как специя к кофе самым дорогим гостям. И чем им не угодили? Татары просто хотели показать свое гостеприимство и уважение к чужой культуре!

А когда один из китайцев пытался по традиции флиртовать с официанткой, та брезгливо положила на стол презерватив со словами, что желает доброго вечера ему и его друзьям.

На ресепшене китайским гостям показали статью и спросили, правда ли это?

– Это все ужасная ложь! – китайцы краснели и негодовали. А затем закрылись в номере, чем возбудили еще больше подозрений.

Но подумать над своим поведением гостям было некогда.

– Гляди, по всем каналам показывают! – китайцы с открытыми ртами смотрели на митинг татар возле здания Правительства.

Главными участниками митинга были старушки. Они держали лозунги «Гнать из Татарстана порочных тараканов!», «Долой Правительство!», «Верните бабая Минтимера!», «Минтимер, наведи порядок!», «Прочь голубые из нашей страны!».

– Что происходит?

– Мы кому-то дорогу перешли?

Китайцы с недоумением смотрели друг на друга. И тут зазвонил телефон, и их пригласили на встречу в Правительство.

***

Рашид ехал домой. Голова его нещадно болела. После срочного совещания с Президентом он почувствовал себя выпотрошенным ослом.

«Как можно было подписать такой позорный договор, не проверив репутацию инвесторов?» – возмущался Президент.

Жена, Наталья Ибрагимовна, встретила мужа во дворе. Она сидела на ступеньках с бокалом вина, укутанная в черную шаль. На улице было уже прохладно, надвигалась зима.

Темный силуэт жены усилил мрачные предчувствия Рашида: черная ворона у дома – к беде.

– Дети спят? – он с трудом выбрался из машины.

Черные волосы Рашида были в беспорядке, щеки ввалились и проступили резкие морщины, пухлые губы цвета зрелой калины приобрели нездоровую бледность.

– Да. А ты чего так поздно? – жена поднялась и поправила белые локоны.

– Проблем много.

– Знаю я твои проблемы. Видела и читала! – буркнула Наталья Ибрагимовна и пошла следом за мужем.

Рашид не ответил. Он зашел в дом и сел за уже накрытый стол. На огромном блюде лежали манты из ягненка, рядом стояли салат из корейской моркови, ванильное безе, ватрушки и куриный холодец.

Он лениво поковырялся в тарелке. Не было сил даже держать вилку, да еще жена прожигала его взглядом.

– Неужели все это правда? Как ты мог?

Рашид с изумлением поднял на нее глаза.

– Ты о чем?

– О проекте.

– С ума сошла? Я что, похож на безумца?

– Я всегда говорила, что эти китайцы не доведут тебя до добра! – Жена потрясла полными руками, и ее золотые браслеты зазвенели.

Рашид краем глаза посмотрел на ее руки, потом на тарелку.

– У нас что, новый сервиз? – нахмурился он.

– Ах да, спасибо, что заметил! Сегодня привезли! Месяц ждала! Тебе нравится? – жена несмело улыбнулась.

– А чем прошлый был плох?

– Тот был серебряный. А этот – золотой! – Наталья Ибрагимовна настороженно посмотрела на мужа и опустила глаза.

– Ты бы еще с брильянтами заказала! С тех пор как мы переехали в Казань, ты только и делаешь, что тратишься. Денег некуда девать? Отдай в детдома! Лучше бы пошла в зал и привела себя в порядок! Ты стала похожа на огромную жабу, у этого стула скоро тоже ножки отвалятся. Я больше не буду заказывать тебе кресла и стулья!

– Да как ты смеешь! – Ее глаза наполнились кровью. – Опять по своим шлюхам мотался! Я знаю, какие они тебе песни поют! Да если бы не мой папа!..

Она кричала ему вслед. А он вышел на террасу и захлопнул дверь.

Наталья Ибрагимовна аккуратно убрала со стола дорогой сервиз.

Нужно было идти в спальню, но сон не шел. Она почувствовала, что и сегодня ее войска потерпели поражение. Муж не придет в ее спальню, а уляжется в комнате для гостей или уедет ночевать в свою холостяцкую квартиру.

Жизнь Натальи Ибрагимовны разделилась на «до» и «после». До и после приезда Гузель.

Все эти годы она изо всех сил старалась держать мужа и его бывшую на расстоянии. И до какого-то момента ей это хорошо удавалось: она мастерски подыскивала Гузели работу, удалось даже выслать ее в Индию.

Но потом что-то пошло не так. Девчонка вышла из-под контроля и перестала быть марионеткой.

Сегодня у Натальи Ибрагимовны осталась одна надежда: выдать Гузель замуж за рубеж. Тогда ее муж снова сядет на поводок, и все встанет на свои места.