скачать книгу бесплатно
– И что же он говорит?
– Да уж, слава богам, он не говорит! Только образы навязывает. Хватай, неси в берлогу. Очень любит, когда ты в брюках и с хвостиком.
– Ну, знаешь! – я снова приподнялась и шлепнула по груди, где, по моим ощущениям, урчало сильнее всего. – Назвать мои шикарные кудри хвостиком! Мишка, ты наглец!
Ричард засмеялся, в его груди вторило довольным рыком. Как бабушкин холодильник «Смоленск», право слово.
– Почему мишка?
– Так на моей родине ласково называют медведей. Мишка косолапый по лесу идет. Вдруг упала шишка…
Ричард с улыбкой слушал, как я дурачусь, и тем неожиданнее прозвучал серьезный вопрос:
– Жалеешь?
И взгляд такой проникновенный. У меня перехватило дыхание, и совсем не из-за того, что мужские руки обняли ещё крепче, словно боясь выпустить.
Жалела ли я? Мне было хорошо. Я не испытывала тех острых эмоций, которые свойственны первому счастливому опыту, мои чувства были гораздо проще. Я была жива, любима и благодарна за несущуюся по жилам кровь. Правильная ночь с правильным мужчиной, которая смыла леденящий ужас этого дня. Я этого хотела, так что ни о каком сожалении и речи быть не могло.
– Ни капельки, – прошептала я прямо в губы, а после накрыла их поцелуем.
Близость на этот раз была неторопливой, нежной и еще более ошеломляющей.
Даже в полусне, прежде чем окончательно проснуться, я поняла, что чувствую себя необычайно расслабленной и отдохнувшей. Пара секунд потребовалась, чтобы осознать – в комнате я одна. И счесть это добрым знаком. Засыпать вместе с мужчиной – это одно, а вот просыпаться… получается, что Ричард дал мне возможность освоиться и обдумать новые обстоятельства в одиночестве.
Блаженствуя под тугими горячими струями воды, я думала о том, что совсем не против повторить сегодняшнюю ночь, пусть и это сопряжено с некоторыми организационными трудностями. Ни смущения, ни какого-то особенного волнения я не испытывала. Немного подумав, пришла к выводу, что превалирует женская удовлетворенность, качественная такая, добротная. Не физиологическая, хотя и это, безусловно, тоже. Удовлетворенность женщины, которой доказали ее исключительность. Во мне поселилась спокойная убежденность в том, что для Ричарда я единственная.
По эхо-связи пришло ехидненькое приветствие от Флина. Этот паршивец на протяжении всего времени, что я собиралась, проецировал мне поток моих же эмоций во время бурной ночи, которые не давали ему нормально уснуть. В отместку. Моё негодование такой осведомленностью игнорировалось, зато, стоит отметить, собралась я в рекордно короткие сроки. Выскочила из комнаты как ошпаренная и красная от смущения, чтобы поймать этого паршивца и потребовать нормальный защитный амулет! Сколько можно?!
Найти брата мне было не суждено, так как стоило направиться в сторону мастерских, как я почти сразу наткнулась на Верреса, болтающего на улице с мастером Гевином и дедушкой Ульхом. Вместо приветствия Веррес пристально всматривался в моё лицо, а после удовлетворенно хмыкнул. Вот ведь! Я мысленно взвыла, вызвав легкую улыбку и откровенный ржач Флина где-то на периферии сознания. Вопрос о личной ментальной защите становился первостепенным.
«Василе пожалуюсь! Останетесь без сладкого», – мысленно уведомила я, больше бурча, чем реально запугивая потешающихся родственников, у которых ни стыда ни совести, судя по всему, в наличии не имелось. «Ну, погоди, Флин, я сегодня к Раде в гости наведаюсь! Попрошу у неё для любимого брата целебные травки для устранения интимным проблем!»
Теперь потешался только Веррес, но уже не надо мной, а над враз замолкшим братцем, который не ожидал такого подвоха. Ага! Я тоже умею шутить. Юмор не оценили, и наградой мне было недовольное фырканье. Наконец родные поняли, как мне неприятна их осведомленность в вопросах личной жизни. В конце концов я не подросток с бушующими гормонами, за которым нужен пригляд.
– Что-то случилось? – из-за спины появился Флин, с извиняющейся улыбкой нашкодившего котенка. – Прости, Лиза, больше не буду. Честно. Кто тебя уже успел так раздраконить, да ещё и в выходной? – переключил он своё внимание на старшего родственника. – День только начался.
Веррес лишь раздраженно отмахнулся.
– Предлагаю поговорить в кабинете, – ответил мужчина уже на ходу, направляясь к дому.
Пока поднимались на второй этаж, Веррес почти жаловался.
– Лиза, мне брат уже плешь проел требованиями вернуть тебя домой. Хоть артефакт связи меняй, да он у меня служебный! – И, закрыв за собой дверь, продолжил: – На письма не отвечаешь, на связь не выходишь, родню игнорируешь! Даже бабушка, и та не может с тобой связаться. Хотя последняя как раз абсолютно не выражает тревоги, в отличие от мачехи Эмилии, которая нагнетает обстановку и подзуживает мужа. Надоела эта парочка мне до невозможности!
На стол с громким «бум» была водружена шкатулка. Большая такая, солидная. Даже не шкатулка, а скорее маленький ларец. На крышке инкрустация серебром изображала рунические символы. Очень изящные, красивые… я сразу распознала стиль Эмилии. Смысл рун улавливался легко. Передо мной стояла почтовая шкатулка. О существовании подобного вида связи я знала, почерпнув информацию из воспоминаний предшественницы, но приобретать что-то подобное не видела смысла. А зачем? Те, кто мне нужен и дорог, всегда рядом, «телефоном» обзавелась, а поклонницей эпистолярного жанра я никогда не была, даже смс-ки писать не любила. И вот теперь получила возможность прикоснуться к личному пространству истинной Риштар. Почтовая шкатулка Эмилии. И как ее открыть?
На правильно заданный вопрос память выдала ответ не хуже «Гугла». Несколько нажатий на руны в определенной последовательности, что очень напоминало набор кода на сейфе. Крышка резко откинулась, ударив меня по пальцам. Шкатулка оказалась настолько переполнена, что верхние письма, ничем более не сдерживаемые, разлетелись по всему столу. Я беспомощно посмотрела на дядюшку, который и сам был изумлен обилием корреспонденции, выражая эмоции лишь изогнутой дугой бровью. Неудивительно, что отец Эмилии забил тревогу, проигнорировать столько писем, шутка ли? Флин зачитал вслух имя отправителя на первом попавшемся письме, им значился некий Митрим Флеминг.
– Коллега Эмилии. Они хорошо общались в пределах служебных отношений, – ответил Веррес, – давай помогу тебе все рассортировать, потом прочтешь.
Опустошив нутро ларца, он отодвинул его в сторону. Собрал все письма в аккуратные стопки, тем самым расчистив стол, и мы приступили к сортировке.
– Смотри, вот это из королевской канцелярии, – мужчина протянул плотный, знакомо запечатанный пакет. – Вскрывай, не тяни. С королевской почтой не шутят.
Внутри был дубликат тех документов, которые я уже получила от гонца. Дядя моего удивления не разделял.
– Что тебя так поражает? Ты не отправила отчетную печать назад в канцелярию, значит, пакет не получила. Король к тебе благоволит, раз выделили гонца. Отправь печать прямо сейчас, таков заведенный порядок.
Подумав, что канцелярия во всех мирах одинакова, я решила не создавать служащим лишних трудностей. Вновь набрала рунический код, но на этот раз крышка приоткрылась с деликатным щелчком. Каково же было мое удивление, когда в шкатулке оказался еще один пухлый конверт. С символикой академии.
– О, уже ответ пришел. Удивительно быстро они, суток не прошло. Лиза, печать отправь, потом пакет вскроешь, – тон Верреса был несколько раздраженным. – Просто положи в шкатулку и на крышке нажми вот этот символ, это отправка на адрес отправителя, на канцелярских печатях он всегда есть. Потом я тебе покажу, как выбирать нужных адресатов. Почти тот же принцип, что и в артефакте связи.
Сказано – сделано. Печать из шкатулки исчезла, я проверила. В пакете из академии было приглашение на церемонию снятия метки и вручения документа, удостоверяющего ступень обучающегося, которая состоится через два дня. Вновь оказаться в лапах гостеприимной академии меня вовсе не тянуло, но выбора особого не было.
Пока возилась со шкатулкой, Веррес выбрал из общей кучи солидную пачку писем и протянул мне.
– Эти от родных, с остальными сама разберешься. Там какие-то счета и письма от твоих, то есть знакомых Эмилии. А я пойду поищу того пацаненка, уж больно хочу вашего бодрящего напитка, – дядя удалился, оставив меня и Флина с новой проблемой.
А то, что я держу в руках проблему, сомнений не вызывало.
– Не обижайся на него, – с нотками беспокойства предостерег Флин, видя, как я засмотрелась вслед дядюшке.
– Я не обижаюсь. Просто вижу, что он скучает по настоящей Эмилии. Я при всем своем желании не могу ее заменить, хотя стараюсь быть внимательной и искренне к нему привязалась. Если честно, то я уже практически забыла, что Веррес мне не родня.
Флин едва заметно улыбнулся, устраиваясь в кресле, развалившись, как морская звезда, и прикрыв глаза.
А я приступила к разбору корреспонденции, вдруг там ещё что-то важное есть? Первыми решилась вскрыть письма, подписанные явно мужским почерком. Размашистый, неаккуратный. Почтовая шкатулка – это вам не «Почта России». Если лицевая сторона конверта девственно пуста, и не поймешь, от кого пришло письмо, пока не вскроешь. Так и есть, подпись в конце текста «барон фон Риштар». Наверное, стоило бы читать в хронологическом порядке, чем я, собственно, и занялась.
И чего же желает «любящий» отец? Нет, мне Веррес говорил, что там отношения плохи, но чтобы настолько!
«Эмилия, немедленно свяжись со мной. Как ты могла так нас подвести?!»
Эту дату я хорошо помнила. День нашего братания с Флином, такое не забывается. Это чем же я подвела «папеньку», валяясь в госпитале?
Все остальные письма были аналогичны.
«… как ты смеешь не отвечать…», «…немедленно возвращайся…», «…твоя работа – позор для семьи…»
Думается мне, эта работа стала для моей предшественницы глотком свежего воздуха и возможностью сбежать на другой конец государства, подальше от «заботливого» отца, который ни в одном письме не поинтересовался успехами дочери или элементарно не спросил о здоровье. Я отложила распечатанные конверты в сторону и, удобно устроившись в мягком кресле, продолжила.
Следующим было письмо от мачехи, насколько я поняла. Точно стервь, правильно ее Веррес охарактеризовал. Эта тоже ни здрасте, ни досвидания, а сразу «…как ты посмела не оплатить счета?!» О как… а письмо-то отправлено ровно через неделю после получения векселя.
А я-то диву давалась, что родня Эмилии никак себя не проявляла. Ни в связи с похищением, ни после продажи дерева Грух никакой видимой реакции не последовало, хотя Веррес о такой возможности предупреждал.
И что там за счета, которые Эмилия должна была оплатить?
Они лежали отдельной стопкой на краю стола. По мере того, как осознавала величину выставленных сумм и то, на что они были потрачены, я переходила от состояния полного офигения к холодному бешенству. Мачеха сменила гардероб на сумму приблизительно равную той, которую я планировала положить на счет Королевского приюта. Интересно, какие планы у этой пираньи на вторую часть денег? Сестрицу приодеть? И, черт возьми, где она одевается, если приобретение фермы мне обошлось дешевле, нежели стоимость одного платья этой мадам? У королевской модистки?
Следующее письмо я вскрывала с осторожностью, готовясь к очередной порции гадостей. Терпение у меня не резиновое, и хотя я не была Эмилией и считала, что родственнички могут идти со своими запросами и претензиями хоть в кругосветку, эмоции кипели и бурлили. Так что я облегченно выдохнула, вчитываясь в строчки письма от бабушки Эмилии.
«…дорогая моя внучка, ты взвалила на себя большую ответственность. Будет нелегко, но тебе ли не знать, как трудно быть сиротой…»
«…Эмилия, деточка моя, Веррес рассказал нам, в какой переплет ты попала. Мне так жаль, что я не могу ничем тебе помочь. Твоё местонахождение засекретили. Веррес держит нас в курсе событий, но я все же буду ждать твоего письма…»
Дата моей госпитализации после встречи с Дереком и Матильдой. Бабушка действительно любила внучку всем сердцем и переживала.
Следующее письмо повергло меня в такой ступор, что забеспокоился Флин.
– Чего ты так переполошилась? – сонно поинтересовался брат, растирая лицо ладонями.
– Официальное приглашение на празднование юбилея баронессы Деметры фон Риштар. Состоится через месяц в родовом поместье, – ответила я брату и сама услышала растерянность в своём голосе.
– И это всё? – Флин недовольно фыркнул. – В таком случае я пошел спать. Ночка выдалась не из легких…
На эту замаскированную претензию я даже внимания не обратила. Меня больше волновало приглашение. У бабушки юбилей? Кажется, меня загнали в угол, и едва ли мне удастся избежать визита в отчий дом. Но, несмотря на весь мой скепсис по поводу предстоящей встречи с родственниками, обидеть бабушку Эмилии таким неуважением я не могла. Да и пора уже познакомить «папеньку» с новой Эмилией. Возможно, ему даже понравится.
Приняв решение, я изучила множество писем от коллег и знакомых Эмилии, приглашений на различные мероприятия, а также сообщений от владельцев артефактных лавок, интересующихся новыми поступлениями. Были и заказы, и письма от благодарных клиентов, которые выражали свою признательность и уважение. Осталось непрочитанным еще одно письмо. Я его намеренно откладывала, так как конверт был в ужасном состоянии. С бурыми пятнами и разводами, словно на него пролили чашку чая. К тому же не запечатан. Внутри небрежная записка, которая гласила следующее:
«Как ты посмела рассказать леди Жорес о нашей помолвке?! Да кому ты нужна без приданого, магического потенциала и связей?! У тебя даже нее хватило ума отказать брату, который на всю округу рассказывает, как легко было выманить все твои сбережения в уплату «долга чести , которого не было. Стоило лишь немного надавить…»
Дальнейший поток гадостей был залит чем-то прозрачно-бурым. Полагаю, это был алкоголь, потому что буквы буквально плясали на бумаге, а сам текст пестрел множеством ошибок и был испещрен нецензурной бранью. Подписи не имелось.
Сидя на подоконнике и любуясь кустом цветущей земляники, я проводила параллели между мной и Эмилией. При всей нашей непохожести было так горько осознавать, что и у неё имелась Клавдия Карловна, готовая сесть на шею при первых признаках слабости, и свой Леша – любитель пожить за счет женщины.
Глава 4
Дом жил по заведенному порядку без какого-либо участия с моей стороны. Старшие дети занимались своими обязанностями, группа младших, которых я сперва называла дошколятами, но после нескольких мелких происшествий переименовала в шкодят, предавались активным играм. Малышня под опекой Мейалы возилась в детском уголке.
Перед обедом, когда становилось теплее, ребятню вели на прогулку. К этому процессу подключались и шкодята во главе с близнецами и Амирчиком. Присмотр за мелкими приносил им баллы. Мей и Марьяна меньше уставали, Амирчик с друзьями были при деле и приносили пользу, продолжая играть. Да и за ними следить легче, когда они все в одном месте.
Наблюдая эту суету и пытаясь сообразить, как мне включиться в жизнь дома наиболее рационально, я отметила один очень интересный момент. После «ритуала благодарения дриад», от которого меня отвлек королевский гонец, горшок с таинственным Ильмоо больше не вернулся в мой кабинет, а остался в гостиной на первом этаже. И теперь я наблюдала престраннейшее явление: время от времени кто-либо из детей подбегал к Ильмоо и что-то тихонько говорил.
– А что происходит? – буквально за руку поймала я Димку, который собирался пробежать мимо, не поздоровавшись.
Сыну потребовалось несколько секунд, чтобы оценить обстановку.
– А, это, – снисходительно хмыкнул он, хрумкая свежим огурцом. – Да они с этим цветиком не расстаются уже сколько дней! Таскают из комнаты в комнату, даже на ночь уносят. Мейка хотела вернуть его к тебе в кабинет, так они чуть истерику не устроили.
– А с чего такой интерес к растению?
– Не знаю. Мам, мне пора. Там занятие с мастером Ульхом начинается, пропущу же всё!
Я выпустила ладонь Димки, и он сразу рванул к выходу, в сторону мастерской. А я осталась на месте, продолжая наблюдать странную картину. Все же детская логика пока мне совершенно непонятна. Чуть позже детвора утащила горшок с собой на улицу. Более того, у Ильмоо появилась собственная корзинка, с такими по лету ребята ходили в лес. Дальше больше, малыши таскали Ильмоо по всему двору, устраивали рядом, если играли в классики – благо погода позволяла, – ставили в сторонке, если затевали догонялки, и даже качали его на качелях! Ближе к обеду, когда прогулка закончилась, я присоединилась к пищаще-кричащей компании, помогая раздеть малышей и попутно их потискать, а заодно расспросить банду маленьких сорванцов, которые ни минуты не могли усидеть на месте, что они делают с подарком Верховной дриады.
– А это теперь наш росточек, – заявила Миди. – Ему в кабинете скучно, а с нами интересней, чем на окошке стоять.
– Это он сам вам рассказал? – изобразила я надлежащее изумление.
– Сам, сам! – встрял Амирчик, без которого вообще не обходилось ничего интересного. – Понятно же! Он с нами хочет!
– А что вы ему шепчете?
– Как что? – изумился Амирчик, стягивая с себя ботинки. – Новости! Что на обед, как назвали новую куклу, как воспитательница наказала Пата и сняла с него балл, много всего!
– А зачем вы это ему рассказываете? – мне никак не удавалось разобраться в вывертах детской логики.
– Ну как же! – вступила Арья. – Нам тетушка Васила объяснила, что Иль может говорить с дриадами. И что дриады очень скучно живут, что им грустно. Вот мы и веселим их через Иля.
– Вы его Илей зовете? А на качелях зачем его качать?
– Не Илей, а Илем, он мальчик. Как это зачем?! Ему же завидно! Ему качели нравятся, особенно, когда со старшими и посильнее! Вот смотрите. – И, обращаясь к ростку, спросила: – Иль, хорошо погуляли?
Первое, что я ощутила, – это сильнейшее недоумение, а затем, вглядевшись в росток, поняла, что ему действительно все нравится, уж больно лоснящийся и здоровый вид имел этот еще недавно заморенный прутик. Как тонкая палочка и две почки смогли выразить такое удовольствие, непонятно, но на уровне ощущений это было ясно как божий день. И это не просто детское воображение. Что там говорил Листиван? Питается эмоциями? А на качелях дух захватывает – эмоции особенно яркие, вот и ответ.
– Миди, а если я попрошу Иля передать привет господину Листвану, он передаст?
– Конечно, мы с господином Листиком каждое утро здороваемся!
Удивлялку у меня заклинило, хотя, собственно, а чему поражаться после чудес с теплицей и цветущими волосами?
Оставив детей и дальше забавляться с прутиком, который, судя по всему, был в полной безопасности, я отправилась на кухню. Нестерпимо захотелось кофе, да и была мысль, что упорядоченная суета настроит меня на нужный лад. Немного напрягало отсутствие в обозримом пространстве Ричарда, но я решила не заострять на этом внимание и включиться в работу.
Кухня встретила меня приветственными улыбками поварят. Стоило шагнуть в сторону «кофейной плиты», как из ниоткуда материализовался Корка.
– Вам кофе, леди управляющая? Крепкого? С молоком?
Я с удивлением воззрилась на воспитанника Василы. Ну ничего себе тут сервис.
– Спасибо, Коркариш. Обычного, только большую чашку.
– Сейчас все будет, – пацан рванул к своему рабочему месту и с видимым удовольствием начал хлопотать, попутно рассказывая: – Я дяде Верресу кофе приготовил по новому рецепту, как вы советовали: крепкий, с крошечкой соли. Он оценил, сказал, что новый вкус получился, – Коркариш сверкнул довольной улыбкой. – Только потом все равно сахару насыпал. Ему сладкий нравится. Вот я ему и пакет уже приготовил. Кофе намолол.
– А ты здорово управляешься! – похвалила я парня, который с таким энтузиазмом крутился и готовил порцию терпкого напитка. – Ты ему еще сахара молотого отсыпь с собой. А где сам Веррес?
– Он до реки прогуляться пошел, – парнишка мотнул головой в сторону окна. – Ага, будет сделано, – невпопад закончил он, чем вызвал у меня улыбку – такая очаровательная непосредственность.
– Само собой сделает и пирожков добавит, – подсела ко мне улыбающаяся Васила. – Наконец-то появилась. Ты, часом, не забыла про городской конкурс со своей магией?
– Васила, душечка, забыла, – покаялась я, мысленно посыпая голову пеплом. Вот ведь, склерозница! – Это же через три дня! А мне через два в академию опять надо.
– Да у нас уже все готово, не переживай. Только доставку организовать. Ульх один не управится.
– Наймем повозку в деревне. В две упряжки уложимся. Здравствуй, Лиза, – поздоровалась подошедшая Беатрис. – Ты, Васила, за упаковкой проследи, чтоб не побили ничего.
– А я с ними поеду. Прослежу, да заодно начнем подготовку. Столы там не нужны, а вот плиты наши возьмем, главное, чтобы организаторы одобрили. Могут и не разрешить, а заставят пользоваться общими.
– Слушайте, а у меня идея! – завладев вниманием своих соратниц, продолжила: – Это же ярмарка будет, ведь так? Так! Отличная возможность выручить Овара. Давненько уже обещала помочь сбыть залежавшийся товар. И человеку поможем, и заработаем, если всё получится. Беатрис, закажи нам два торговых места на ярмарке, поближе к конкурсной площадке, и попроси отца сходить к Овару, надо забрать у него нереализованные овощечистки и шинковки. Договоритесь о закупочной цене, всё, что сторгуем сверху, наше. Васила, добавь к собранному две корзины с овощами и две разделочные доски. Будем рекламировать утварь. Вечером соберем ребят побойчее, мастера Гевина, Аришек, продумаем, как будем действовать.
