Чудовищный розыгрыш (серия: Аз Фита Ижица. Часть II: Хаос в калейдоскопе. Книга 4)

– Мне действительно эта идея нравится. И даже очень-очень. Я одного понять не могу, почему ты не сказал мне о ней сразу, как от Гены письмо получил?

– Палладина, видела бы ты себя. С тем же успехом я мог излагать любые идеи стенке или лестнице. Если бы речь шла только о работе над альманахом, я и сейчас не стал бы прибегать к разглашению, но…

Женечка осёкся, поймав Ирин насмешливый взгляд.

– Ты чего это развеселилась? – с толикой безуспешно скрываемого подозрения спросил он.

– Расслабься. Ничего существенного. Если ты заметил, меня с давних пор забавляет твоя реакция на вещи, которые ты не в состоянии понять и контролировать. Обычные люди не особо заморачиваются, если что-нибудь не понимают или не могут держать под контролем. Ты же настолько привык к осведомлённости и влиянию, что лишение их даже в малой степени для тебя превращается в грандиозный шок.

Ира сделала паузу, с наслаждением наблюдая, как Женечка борется с желанием запустить в неё чем-нибудь увесистым, а затем продолжила рассуждения на ту же тему, но сменила ракурс:

– При этом тебе не чужд дух экспериментаторства. Поэтому ты и подсовываешь мне эти статьи. Безусловно, ты мог выставить мне жёсткие сроки и ничего не рассказывать о Гениной идее. Ведь ты наверняка допускаешь, что я, зная об отсутствии спешки, не брошу всё и не возьмусь немедленно за эту работу. Тебе интересно выяснить, что будет.

– Ирка, согласись, ведь это – верх идиотизма! Художник и дизайнер с мировым именем и солидной суммой на банковском счету идёт работать в захудалое рекламное агентство печатником!

– По поводу мирового имени, это ты явно хватанул.

– Не скромничай, Палладина. Твои произведения компьютерной графики иллюстрируют целый ряд солидных международных изданий. Гена то и дело устраивает персональные выставки твоей живописи по всему миру. Плюс, вместе со Стасом они успешно торгуют твоими мебельными разработками тоже в мировом масштабе.

Может, твоё имя широко известно и в узких кругах, но в узких кругах международного уровня, притом элитарных! Или, может быть, ты об этом даже не догадывалась? – желчно съехидничал Женечка в качестве финала дифирамбов.

– Не трогай, пожалуйста, захудалое рекламное агентство. Хорошо?

– Ну да! Ты же там знакомишься с тем, что представляет собой вид homo sapiens!

– Согласна. По поводу научных изысканий, это, в большей степени, отговорка.

– Ценю твое чистосердечное признание. А исходя из него, жажду узнать: на кой тебе всё это надо?

– Женечка, я там отдыхаю.

– Ну конечно! То-то я и смотрю, вид у тебя отдохнувший до крайней степени. Только что с ног не валишься.

– А ведь и вправду валюсь. Только, если ты, конечно, заметил, целый ряд видов отдыха людей приводит их именно в это состояние. Я там реально отдыхаю, и меня очень удручает, что завтра день нерабочий, а потому, что бы как-то пережить, хочу провести его с тобой, Владом и Алиной.

– Так приглашай в гости! – с язвительной иронией воскликнул Женечка.

– Тебя уже пригласила, – в том же тоне ответила Ира, а затем с лёгкой неловкостью добавила. – Жень, если тебе несложно, позвони Владу.

– Самой слабо́? – Женечка усмехнулся.

– Не то, чтобы слабо́… – замялась Ира.

– Ладно-ладно! Сейчас позвоню.

Женечка взял телефон и через мгновение уже говорил в трубку:

– Привет, Влад! ......... Не поверишь! Тебя, меня и Алину завтра в гости сама госпожа Палладина приглашает. ......... Истинная правда! ......... Чего сама не позвонила? Стесняется. ......... Короче, подъезжайте завтра часикам к одиннадцати, и сам у неё выяснишь. ......... Давай! До завтра!

Женечка отключил мобильник и пристально посмотрел на Иру.

– По-моему, тебе пора баиньки, – почти нежно заметил он.

И как много позднее поняла Ира, заметил он это всерьёз и надолго.

– - -

Воскресенье пролетело как во сне, который, пока снится, кажется до боли ярким, но развеивается, растворяясь в небытие, лишь только стоит проснуться.

Попытки вспомнить «яркий сон» Ира предпринимала, валяясь в постели, на грани погружения в сон настоящий и оставила их лишь утром, когда ей «приснилось», что она проснулась.

Согласно давно опробованному способу отличать сон от яви, Ира, пока добиралась до офиса, несколько раз попыталась взлететь. Поскольку ни одна из попыток не увенчалась успехом, происходящее решено было считать состоянием бодрствования. Но всё же понедельник пролетел как во сне.

И вторник тоже.

В среду Ире «приснилось», что вернулась Татьяна Николаевна.

В четверг Ира окончательно смирилась с неопределённостью своего самоощущения, правда, периодически повторяла попытки взлететь. Не зря, так как несколько раз – то дома, то на работе, то по дороге туда или обратно – ей это удавалось, свидетельствуя о том, что в данном случае, это – стопроцентное сновидение.

Вплоть до 26 декабря, Ирины сны – как лишь ощущаемые, так и настоящие – особым разнообразием не отличались.

Работа-дом, дом-работа.

Перед самым Новым Годом, объявленная в честь запарки шестидневка разрослась до семидневки и последнее воскресенье года, выпавшее на 26 декабря, Ира трудилась, не покладая рук, аж до половины десятого. Домой её привезла Гаянэ Суреновна.

В состоянии сладостного предвкушения падания замертво в постель Ира поднялась в гостиную, а там…

– Мамулик!

Лёша в радостном порыве чуть не сбил Иру с ног. Но это было ещё не всё!

– Ирчик! Я тайно влюблён в тебя, – сладостно проворковал Гена с дивана, дождался, пока Лёша выпустит мать на волю, чинно поднялся, в знак приветствия пожал ей руку и поцеловал в щёку. – Как дела, Ирчик?

– Чудесно, Геночка!

Татьяна Николаевна заканчивала накрывать стол к ужину.

На всякий случай, Ира предприняла несколько попыток полетать и порадовалась неспособности преодолеть гравитацию.

– И это замечательно! – воскликнул Гена и рассмеялся, окидывая взглядом Иру пытающуюся взлететь, как ей казалось, незаметно для окружающих.

Впрочем, Татьяна Николаевна и Лёша действительно ничего не заметили. Не исключено, что Гена тоже.

«А рассмеялся только потому, что он в самом принципе весёлый», – подумала Ира.

Ужинали недолго. Хоть в первом радостном порыве Ира и забыла об усталости, та вскоре о себе напомнила. Да и Лёша с Геной после долгой дороги отдохнувшими не выглядели.

Вплоть до 31-го они «снились» ей лишь мельком.

Последний праздничный заказ был сдан 30-го днём, но домой Ира вернулась только к полуночи. Гаянэ Суреновна в честь Нового Года для всего коллектива устроила корпоратив в пивном ресторанчике «12 шиллингов».

31-го, рано поутру открыв глаза, Ира, наконец-то, полностью осознала, что ближайшее время проведёт в обществе сына и Гены.

– Вот и чудесно, – тихонечко сказала она сама себе, бодро вскакивая с кровати.

Часы мобильника показывали 5:23. Зив и Лоренц крепко спали, устроившись на ковре холла второго этажа. Затаив дыхание, Ира проскользнула мимо них, предвкушая чашечку кофе в одиночестве.

Ещё на лестнице она заметила яркий жёлтый контур, очерчивающий плотно прикрытую дверь на кухню. За ней слышались приглушённые голоса.

Ира зашла. Её взору предстали Гена и Лёша при полном параде.

– Вы чего это в такую рань поднялись? – удивилась Ира.

– Мы, Ирчик, не поднялись. Мы ещё не ложились, – пояснил Гена. – Я тут в Лазурку на новогодние пристроился поработать, вот Лёшика твоего с собой взял. Надеюсь, ты не против? Честное слово, стриптиза не было. Впрочем, если б даже и был, парень он у тебя уже взрослый.

Ира в недоумении похлопала глазами и тут вспомнила, как вчера вечером Гена упомянул о том, что актёрствует нынче в Лазурке, и предложил Лёше отправиться с ним вместе в качестве зрителя ночного шоу.

– Извини, у меня вчерашний разговор из головы вылетел.

– Какой разговор? – в свою очередь, удивился Гена.

– Ну, о том, что ты в Лазурке на праздники трудишься и Лёшу с собой взять хочешь.

– Когда это я тебе говорил?

– Вчера вечером.

– Ирчик, ничего я тебе вчера вечером не говорил. Мы с тобой вчера вообще не виделись.

– Ну, значит, позавчера разговор был.

– И позавчера не было, и поза-позавчера тоже. Видишь ли, до вчерашнего дня я понятия не имел, что буду там работать. Так что, Ирчик, приснилось тебе всё.

– Очень может быть, – блаженно изрекла Ира и улыбнулась.

– Если вы не против, я иду спать, – пробурчал Лёша, посмотрев на Иру и Гену слипающимися глазами, и, не дожидаясь пожелания приятных снов, удалился.

– Давай здесь посидим, – предложил Гена. – Здесь, как в норке, тепло и уютно.

– Давай, – охотно согласилась Ира.

Гена соорудил из двух табуретов и большого подноса импровизированный столик и уселся рядом с ним прямо на пол, спиной прислонившись к стене.

– Генка! Ты… – попыталась возмутиться Ира столь небрежному отношению Гены к своему парадно-выходному облачению.

– Присаживайся, присаживайся! После трудов Татьяны Николаевны ни одна поверхность в этом доме, хоть вертикальная, хоть горизонтальная, не способна нанести никакого урона внешнему виду одежды.

Ира улыбнулась и уселась с другой стороны «столика».

– Так что там тебе приснилось? – с улыбкой спросил Гена.

– Всё! – торжественно заявила Ира.

– В смысле?

– Да вот, весь декабрь что сон, что явь – всё будто снится.

– Так ты поэтому периодически полетать пытаешься?

– А ты откуда знаешь?

– Ирчик, для тебя такое состояние если и не совсем правило, то и не исключение. С тобой такое и раньше бывало. Ещё в студенческую пору. Помнишь? Вот тогда ты мне и рассказала о собственных методах проверки происходящего на степень реальности.

Ира усмехнулась.

– А я-то надеялась, что моё самотестирование незаметно для окружающих.

– Не переживай. Не думаю, что сие замечает кто-нибудь, кроме меня. Да и я бы не заметил, если б в курсе не был. Кстати, Женич, по-моему, об этом не знает. По крайней мере, мне ничего не рассказывал.

– При нём я такими вещами не балуюсь.

– Боишься? – Гена улыбнулся.

– Нет. Забываю. Ген!

– Чего?

– А ты с Пэфуэмом общался?

– С кем?

– С Пэфуэмом.

– А кто это?

– Дракон.

– Дракон? Ирчик! Ау! – Гена помахал рукой у Иры перед глазами. – А ну-ка встань и полетать попробуй.

– Ген, я серьёзно.

– И я серьёзно, – сказал он без малейшей тени шутки.

– Но…

Гена будто не заметил, что Ира пытается возразить ему, и продолжил говорить, резко сменив тему.

– Мне тут Женич намедни сообщил, что ввёл тебя в курс дела относительно моей задумки с альманахом.

– Да. Он мне даже несколько статей уже дал.

– Вот, злыдень!

– Ну почему же сразу злыдень? – Ира улыбнулась.

– Да потому что просил его, как человека, не трогать тебя до поры до времени.

– Так он, видимо, решил, что пора со временем пришли уже.

– Да-да-да! Я и сам, на тебя глядючи, сразу это понял. Девчонка разобраться не может, спит она или не спит, а он её новыми проектами озадачивает. Воистину злыдень!

– Геночка, ну чего ты так разошёлся? Между прочим, я в спячку впала уже после того, как мне Женечка статьи подкинул. И вообще, у него сейчас не самый лёгкий период в жизни.

– Чего-чего у него там не лёгкое?

Ира поняла, что почти проговорилась. Ни гласного, ни негласного договора хранить тайну между нею и Женечкой не было. Тем не менее, Ира считала, что не следует разглашать особенности Женечкиной личной жизни даже среди близких ему людей.

– Ген, я не могу тебе объяснить…

– И не надо. Он, знаешь ли, периодами очень даже не прочь подурковать.

– Ген, у каждого в жизни бывают моменты, когда не способен владеть собой.

– Чего-чего не способен? Ирочка, ты даже отдалённо представить себе не можешь, до КАКОЙ степени он СПОСОБЕН владеть собой! Притом в самые разнообразные моменты. Ты, Ирчик, никогда не была свидетелем его изысканнейших развлечений, а потому понятия не имеешь, с какой лёгкостью он перестаёт страдать, когда это ему надоедает.

– Ген, извини за тавтологию, но в данном случае, случай совсем иной.

– Ирочка, поверь, всё тот же самый.

– Ген, неужели ты считаешь, что Женечка не способен на глубокие переживания?

– Не способен на глубокие переживания?! Ирчик, помилуй! Да он способен на самые глубочайшие переживания! Дело не в этом.

Видишь ли, обычного человека, испытывающего сильное горе, или любовь, или ещё что-либо в том же духе, способно излечить лишь время и то не всегда, а Женич…

Женич, если ему возжелается, в единый миг нырнёт в самые потаённые глубины любого, из доступных человеку, переживаний и, пока его это развлекает, будет сидеть там. Но как только ему сие развлечение наскучит, он столь же стремительно в единый миг выныривает оттуда.

Он не играет, в смысле актёрской игры, если ты подумала, что я это имею в виду. Он на самом деле способен очень глубоко переживать. Но, в отличие от обычного человека, «страдать или не страдать» находится под его полным контролем.

Ира, я согласен, что нужно понять и поддержать того, кто ничего не может поделать с накатившими на него муками. Но Женька способен поделать с ними всё, что угодно, в самом широком диапазоне.

– А тебе не кажется, что может быть и по-другому?

– Нет, Ир, не кажется.

– Ладно. Так что там с альманахом?

– С альманахом, Ир, всё здорово. Только прошу, не забивай им себе голову пока.

– И сколько будет длиться это «пока»?

– Как закончится, сама поймёшь. – Гена усмехнулся и зевнул. – Извини, что-то я вырубаюсь, а сегодня, между прочим, нас ждёт встреча Нового Года, и ты, Лёшик и Татьяна Николаевна едете его встречать вместе со мной в Лазурку.

– - -

Ночи в Лазурной Ире «снились» вплоть до Рождества включительно, а потом начал опять «сниться» офис.

Это был ровный, безмятежный и спокойный «сон». Правда, с ярким, врезавшимся в память вкраплением, которым стало рождение ребёнка Алины и Влада.

Влад позвонил во время обеда. Ира готова была поклясться, что в трубке слышались удары его сердца.

– Ира! Когда я утром уходил, с Алиной было всё в порядке, а сейчас позвонила тёть Наташа и сказала… – Влада несколько раз прерывисто вздохнул, словно только что пробежал стометровку, – …сказала, что её увезли в роддом!

– Влад, успокойся. С Алиной и сейчас всё в полном порядке. Или ты даже не догадывался, что беременность заканчивается родами?

– Ира! Что делать!

– Ты где сейчас?

– На работе.

– Так вот и работай. Поверь, Алина прекрасно родит и без твоей истерики.

– Ира…

– Влад, возьми себя в руки. Тебе бы сейчас, пока она в роддоме, сделать бы побольше, чтоб, как выпишут, несколько отгулов взять можно было. Сейчас от твоих подпрыгиваний никому ни жарко, ни холодно. А вот когда она домой с ребёнком вернётся, ей очень понадобится твоя помощь.

– Да? – бестолково спросил Влад.

– Да, Влад. – Ира рассмеялась его состоянию перепуганного дитятки. – Не дури! Возьми себя в руки и работай в поте лица. Это – лучшее, что ты можешь сейчас сделать.

– Да. Ладно. Хорошо. Я постараюсь. – Влад отключился, не прощаясь.

– Что там стряслось? – озвучила Лида вопрос, застывший в глаза всех присутствующих.

– У моего хорошего друга жена рожает, – ответила Ира и встала. – Я сейчас, – добавила она, вышла во двор и набрала Женечку. – Жень…

– Да. Я знаю. – Женечка, в отличие от Влада, дышал ровно и сердце его не колотило в трубку, но голос звучал необычно. – Ир, – сказал он с умоляющей интонацией.

– Хорошо, – с пониманием отозвалась Ира. – Пока.

– Угу, – «попрощался» Женечка.

Ира вернулась в офис.

– Гаянэ Суреновна, если всё нормально будет, её выпишут, скорее всего, в пятницу. Дадите отгул?

– Конечно, Ира, конечно, – затараторила Гаянэ Суреновна. – Такое событие! И сегодня, если нужно, можете с работы пораньше уйти.

У Иры мелькнула мысль воспользоваться предложением уйти пораньше и отправиться к Женечке, но, вспомнив разговор с ним, она поняла, что нужна ему в данный момент ещё меньше, чем лыжи в русской бане.

Оттрудившись до конца рабочего дня, Ира позвонила Владу. Он, надо сказать, держался молодцом, но Ириному предложению заглянуть к нему, обрадовался чересчур эмоционально.

Кухня бывшего Ириного обиталища была битком забита народом.

Галина Андреевна и мама Алиночки сидели, обнявшись, медленно покачивались из стороны в сторону, и пили валерьянку.

Алиночкин папа и Валентиныч сидели с другой стороны стола. В отличие от мам, они не обнимались и пили водку.

Люся суетилась около мам, заботясь, чтобы запасы валерьянки не иссякали, и помогала их поглощать.

Наташа порхала по кухне и, как заевшая пластинка, пересказывала подробности отправки Алины в роддом, то и дело кидая короткие взгляды на Женечку, который возложил на себя обязанности по обеспечению всей компании пропитанием. Не вызывало сомнений, что если оторвать его от кастрюль и сковородок, он упадёт замертво.

Влад стоял у окна, вцепившись в мобильник дрожащими руками. Его сила воли трудилась на пределе. Если бы не её стальная мощь, он звонил бы в роддом не каждые десять минут, а в каждую минуту по три раза.

Ира попробовала взлететь. Такой массовый психоз мог лишь в кошмарном сне привидеться.

Взлететь не получилось, из чего следовал неутешительный вывод, что это – не кошмарный сон, а явь с уехавшей крышей.

Ира пристроилась рядом с папами. Несмотря на две пустые бутылки из-под водки под столом, они выглядели самыми вменяемыми.

Валентиныч тут же начал рассказывать, как он уважает Иру. Алиночкин папа настаивал, что за это нужно выпить.

Ира технично наполнила выданную ей рюмку водой из-под крана, выпила вместе с ними и попыталась напомнить повод, по которому они здесь очутились. Мозги пап не выдержали такого напряжения, и они оба захрапели.

Огибая снующую взад-вперёд и рассказывающую в сотый раз подробности отправки Алиночки в роддом, Наташу и Люсю, разводящую новую порцию валерьянки, Ира протиснулась к Владу.

– Влад, будущих дедушек спать уложи, – сказала она, взяв Влада за плечи и пристально глядя ему в глаза, дабы получить доступ в его сознание, сосредоточенное на звонках в роддом.

Как ни странно, Влад заметил её и почти сразу понял, чего она от него хочет. Единственное, телефон у него пришлось забирать силой.

К Ириному удивлению, Женечка уловил изменение тональности шума за спиной и обернулся. Будущие дедушки миниатюрностью габаритов не отличались, и Женечкина помощь Владу оказалась нелишней.

Пока Влад и Женечка перемещали будущих дедушек на кровать, Ира подошла к плите. Что всё это время делал Женечка с кастрюлями и сковородками покрывала непроницаемая завеса тайны, так как есть было нечего, да и пить, кроме валерьянки, водки и воды из-под крана, тоже.

Нет, такого ну никак не могло быть на самом деле! Ира снова попыталась взлететь, и снова ничего не получилось.

Она успокоила себя тем, что возможность летать гарантирует на сто процентов, что это – сон, а вот неспособность летать не может столь же однозначно свидетельствовать, что происходящее является явью.

Пока проводились эксперименты с полётами, закипел включённый Ирой электрический чайник. Она заварила чаю покрепче и как только уселась за стол, на кухню вернулись Женечка и Влад.

Женечка вновь вцепился в кастрюли со сковородками, а Влад – в мобильник, который в сей же миг стремительно взлетел к его уху, которое, по мнению Иры, завтра непременно будет украшено кровавыми мозолями.

– Девчонки, давайте чаю, что ли, попьём, – предложила Ира, когда все присутствующие, затаив дыхание, выслушали, как Влад назвал в трубку Алиночкину фамилию, а затем огласил собравшимся ответ: «Ещё нет».

За чаем постепенно завязался разговор, правда, всё на ту же тему, но в почти адекватной форме. «Девчонки» вспоминали свои посещения роддома, разом замолкая, когда Влад снова называл Алиночкину фамилию.

И вот, когда Люся рассказывала о своём пребывании в роддоме во второй раз – всем остальным присутствующим дамам посчастливилось побывать там только по разу – в этот самый момент от Влада потребовали, что бы он назвал не только фамилию, но и имя с отчеством Алиночки, да ещё и несколько раз и…

Влад переключил на громкую связь:

– Девочка, вес три четыреста, рост пятьдесят два сантиметра, состояние ребёнка и матери хорошее.

Под дикие визги Ира инстинктивно бросилась к Женечке и выволокла его в прихожую, вроде как для того чтобы дать нарадоваться самым близким в более интимной обстановке.

На самом деле – и это Ира увидела только в прихожей – его трясло, сердце грозилось разбить в дребезги рёбра, дыхание прерывалось, а из глаз катились слёзы.

В общем, прихожей дело не окончилось, и Ира затолкала Женечку в ванную, закрыла на щеколду дверь, включила холодную воду и стала брызгать ему в лицо. Женечка нехотя приходил в себя.

– А Гена, между прочим, говорил, что ты в совершенстве умеешь владеть собой.

– Да пошёл этот Гена…

Ира спешно увеличила напор воды. Её не интересовало, куда следует пойти Гене, а кроме того, не хотелось слышать изъяснения на фольклорном варианте русского языка из уст Женечки.

Холодное опрыскивание лица постепенно сделало своё дело. Женечка стал дышать ровнее, но его всё ещё колотило. На счастье здесь оказался стакан. Ира сполоснула его и набрала воды.

– Жень, выпей.

Женечка повиновался. Далее он уже сам умывался и выпил ещё стакан воды.

– Иди, Ир. Я сейчас тоже подойду. Не бойся. Со мной всё в порядке.

Ира окинула его придирчивым взглядом. Похоже, Женечка говорил правду. Ира вернулась на кухню и незаметно влилась в так и продолжающиеся радостные визги, которые, при ближайшем рассмотрении, оказались поздравлениями с новым статусом Влада, Галины Андреевны и Алиночкиной мамы.

Вскоре подошёл Женечка. Следом появились разбуженные счастливыми воплями слегка проспавшиеся новоиспечённые дедушки.

Ира выждала минут пять и, взяв за руку Женечку, протиснулась к Владу прощаться.

– К тебе или ко мне? – спросила Ира Женечку, как только они оказались на улице.

– Ир, со мной всё в порядке.

– В каком? – Ира посмотрела Женечке в глаза.

Женечка усмехнулся и отвел взгляд.

– Давай прогуляемся, – предложил он.

– Давай, – согласилась Ира.

Ночное зимнее небо затягивали облака, отражающие свет города. Ира и Женечка спустились к Сочинке и пошли по набережной в сторону моря.

– Знаешь, Жень, я, кажется, начинаю догадываться, что имел в виду Гена, когда рассказывал, как ты умеешь в совершенстве владеть собой.

– Что? – с интересом спросил Женечка.

– Скажем так… Хотя твоя ситуация не укладывается в рамки обычной человеческой жизни, можно представить, что чувствовал бы человек, если б он знал, что вновь рождается тот, кого он любит. Это неимоверно яркие переживания.

С эмоциями такой мощности справиться далеко не всем под силу, но хорошо владея собой, есть шанс взять их в узду. И только владея собой в совершенстве, такие эмоции можно довести до того катастрофического уровня, до которого довёл их ты.

– Я рад, что ты понимаешь суть владения собой не так односторонне, как принято.

– Пытаюсь.

Женечка улыбнулся её ответу. Ира продолжила:

– Принято считать владением собой полное или относительное спокойствие в любой ситуации. По крайней мере, отсутствие внешних реакций.

Женечка кивнул несколько раз и сказал:

– Владение собой – это управление своими реакциями, эмоциями и переживаниями. Переживания, реакции и эмоции – это энергии. Какие-то из них кинетические, какие-то потенциальные. Они кишмя кишат, как внутри, так и снаружи. Управление ими не сводится лишь к умению подавлять их.

– Жень, я понимаю, зачем подавлять эмоции. Светлая голова, меньше проблем и тому подобное. А вот…

– Зачем их генерировать, им отдаваться и даже усиливать?

– Да.

– Но ведь ты сама прекрасно знаешь, зачем.

– Может быть, – задумчиво проговорила Ира. – Жень, извини.

– Извиняю. Говори. Что хочешь?

– Ну-у-у-у, – протянула Ира и замолчала.

– Ну?

– Жень, я не хочу поднимать на поверхность воспоминания, которые вряд ли тебе приятны.

– Ира, можешь со спокойной совестью наплевать на деликатность.

– Как скажешь. В тот день, когда умирала Гиала, ты сознательно контролировал внешние проявления своих переживаний и не менее сознательно не препятствовал их внутреннему овладению тобой?

– Не препятствовал? Я сознательно бросился в самую их гущу. Спросишь, зачем? Отвечу честно. Тогда я об этом на сознательном уровне понятия не имел. Тогда я просто знал, что так нужно, не пытаясь искать ответ на вопрос «зачем?». Почему не пытался искать ответ? Спроси об этом у Лоренца и Зива. Они тебе объяснят гораздо лучше меня. Впрочем, уже не раз объясняли.