скачать книгу бесплатно
Забыть свой страх… и вмиг сгореть,
Или поймать в ладони грезы…
– О чем твои рифмы в этот раз, Пилигрим? – спросила Ева, не оборачиваясь.
– О мечте.
– Из твоих строк выходит, что мечты либо бесполезны, либо опасны.
– Для одних мечты – это лекарство. Для других они – болезнь.
– Что ты скажешь обо мне в таком случае?
– Ты очень больна. Тебе сегодня не жаль было терзать его душу? – Он перешел к вопросам.
– Нет. Его душа – болото.
– А разве ты сама не усомнилась в этом сегодня?
– Я бы усомнилась. Но уж слишком глубоко пришлось забрасывать сети. Он всегда боялся дна, а все хорошее, что в нем когда-то было, оставил на самом дне своей души. Он безнадежен. Ты сам знаешь.
– Для души всегда остается надежда.
– Надежда – это лодка из тонких и плохо сбитых досок. При сильном шторме в такой лодке сразу пойдешь ко дну. Ты сказал, что я больна, – вернулась к вопросам Ева. – Какое же лекарство мне нужно?
– Не знаю. Я не целитель. Я просто пилигрим. Но я думаю, такое лекарство есть.
– Ты обманываешь меня, Пилигрим. Ведь ты знаешь, что не от всех болезней есть лекарства.
Ева обернулась. Пилигрим стоял у нее за спиной, прислонившись к стене. В одной руке у него было черное перо, в другой – кожаная записная книжечка. Светло-голубые глаза смотрели на нее ласково и нежно. Ева легко разглядела в них… надежду. Почему-то ее это разозлило.
– Когда-нибудь, Пилигрим, я открою твою книгу и прочту то, что на самом деле там написано.
Глава 3. Жертва ведьмы
«Никогда не мешайся под ногами у судьбы. За это наказывают очень жестоко. Жалость не полезна. Но она присуща даже ведьмам.
Запомни: ты можешь потешить свою жалость лишь тогда, когда имеешь возможность что-то изменить. Если нет – отойди в сторону. Дальше. Еще дальше. Так чтобы судьба тебя не заметила. Не борись за то, чему участь уже предопределена – эта территория занята. Откажись от нее. Пожертвуй ею. В жизни есть немало свободных земель. Они могут быть не свободны от людей, обитающих на них. Но что тебе люди? Главное – они свободны от судьбы. Пока еще – свободны. Поспеши, пока судьба будет занята твоей жертвой. Потому что она быстрее – она может опередить тебя».
***
– Там, где ты появляешься, всегда происходят ужасные вещи. Неужели это не пугает тебя?
– По-моему, ты преувеличиваешь. Ужасные вещи происходят везде: хоть со мной, хоть без меня.
– Но разве не ты иногда становишься их причиной?
– Зло живет всюду. Одним меньше. Одним больше.
– С тобой – больше. Этот город уже почувствовал привкус зла.
– Этому городу я не причиняла зла.
– Ты уверена? В газетах пишут, что за последние два дня в городе повсюду находят трупы бродячих собак. Кто-то убивает их без счету, как будто хочет вырезать всех до единой. Это зло?
Тяжелая пауза.
– Да. Это – зло.
***
«Это было восемь лет назад. Его звали Антон. Антон Смертин. Красивый. Взрослый. Он умел зарабатывать и всегда жил на широкую ногу. Все это вместе очень нравилось представительницам слабого пола: от совсем молоденьких девочек до зрелых опытных женщин.
Я была где-то посередине: девятнадцать лет, первая неудача при поступлении в институт, первая работа, первое сильное чувство. К нему.
Как меня звали? Не помню. Кто-то случайно вылил в прошлое черную краску и там теперь не прочесть ни единой буквы.
Он считал, что я мечтаю стать его женой. Выйти замуж за такого красивого, взрослого, богатого.
Он был прав. Я хотела. Выйти замуж за такого красивого, умного, нежного, сильного и надежного. Чтобы от всех бед прятаться за его спиной. Чтобы заглядывать в эти болотные глаза и думать о том, что его глаза для меня дороже жизни. Чтобы родить ему ребенка.
Не получилось. Однажды он сказал, что таких, как я, у него… Он не сказал сколько. Он сказал, что ему не нужна глупая гусыня с воздушными замками. Ему не нужна бесплотная фея, которая растворится в нем. Ему не нужна подстилка, которая будет вечно мешаться у него под ногами. Он сказал, что моя любовь к нему – помешательство. Сказал, что я ненормальная и выгляжу смешно, когда вешаюсь ему на шею, каждый раз, когда его вижу. Сказал, что глаза у меня ненормальные, когда я смотрю на него так, будто ради него готова броситься под поезд. А нужна ему – нормальная женщина с трезвым взглядом на жизнь, которая отличает реальность от витания в облаках.
И ушел. Насовсем.
А самое унизительное, что, когда он это говорил, за его спиной стояла рыжеволосая красавица и улыбалась. Делала вид, что ей неловко от этой сцены. Но я тогда точно почувствовала, что она злорадствует: потому что мне, ненормальной, предпочли ее. И в глазах у этой рыжеволосой красавицы я прочла очень трезвый взгляд на жизнь. Она, в отличие от меня, безусловно, отличала реальность от витания в облаках. Правда, как и я, она хотела выйти замуж. За него – красивого, взрослого, богатого. Нет, не по расчету. Она его любила. Хотя, конечно, не настолько, чтобы броситься ради него под поезд. И не настолько, чтобы считать, что за его болотные глаза можно отдать все на свете. Но достаточно сильно для того, чтобы вручить ему себя – рыжеволосую красавицу, которая будет хорошей женой и хорошей матерью для его детей. Все это было написано на ее лице, в ее зеленых глазах, которые она отводила в сторону, будто ей ужасно неловко…
Они оба ушли. Я не видела их восемь лет.
Восемь лет назад я стала другим человеком.
Я не пошла бросаться под поезд. Мне даже в голову не пришла такая глупость. Я не ревела днями напролет в подушку. Я не проронила ни слезинки. Не было причины. Плачут о том, о чем жалеют. Я о нем не жалела. Не горевала из-за того, что меня бросили. Не пыталась изменить себя и трезво посмотреть на жизнь. Не захотела отличать реальность от витания в облаках. Я вообще не чувствовала себя несчастной. Но мне было плохо. Очень плохо. Потому что самое разрушающее чувство, которое может испытывать человек – это не любовь и не ненависть. Это разочарование.
Оно едкое и, когда вползает в тебя, начинает разъедать изнутри. После его слов я вдруг увидела, что меня, оказывается, засасывало болото. Еще бы чуть-чуть и я потонула бы в этом болоте. Но болото меня выплюнуло. У него были на это причины. Мы с этим болотом были несовместимы. Однако я все равно чувствовала себя мерзко – на мне остались грязные болотные пятна, вязкие, липкие…
Антон… Я разочаровалась в нем. Но больше всего – в самой себе. Я потратила частицу своей судьбы, отрезок своего пути на… болото. А частицу своей судьбы мне было жаль до зубовного скрежета. Впрочем, терять и жалеть приходилось впоследствии не раз.
И вот, спустя восемь лет, снова он. Я не выбирала его, чтобы отомстить. Я его вообще не выбирала. Мне нужен был подопытный кролик. И так случилось, помимо моей воли, что он подходил идеально. Мне даже жаль его, но… Судьба.
Я, конечно, ведьма, но она… Она сильнее меня».
***
Ева неподвижно сидела в кресле, глядя прямо перед собой – в раскрытое окно, которое было заполнено летним ярко-голубым небом, и ждала. Она знала, что он вот-вот придет, и не удивилась, когда в дверь номера постучали.
Ева встала с кресла, подошла к двери и открыла ее. Перед ней стоял Антон.
– Впустишь? – спросил он, кивая в сторону хорошо убранной комнаты тринадцатого номера.
Ева шире раскрыла дверь, давая ему пройти.
– Как ты узнал, где я живу?
Он остановился в центре комнаты, посмотрел в открытое окно, как будто рассчитывал увидеть там что-то важное, и только потом обернулся к ней.
– Ты приходила сюда с Павликом, – ответил он.
– Павлик сам тебе рассказал? – спросила Ева. Это был важный вопрос.
Антон покачал головой.
– Павлик знает, что я не люблю, когда он надоедает мне рассказами о том, как он проводит свое время. Просто… он был с тобой. Я велел ему рассказать, где вы были и что делали. Так я узнал, что ты остановилась в этой гостинице.
– Как ты узнал, в каком я номере?
Антон посмотрел на нее с превосходством во взгляде.
– Потому что это моя гостиница.
«Знаю», – уже не в первый раз протянул ленивый голос внутри Евы.
Она знала о нем даже больше…
– Павлик не сказал мне об этом, – Ева сделала удивленное лицо.
– Он не знает. Он не был здесь раньше. Чтобы вникать в дела, он еще слишком мал, а пока… не хочу, чтоб мешался под ногами. Пусть сидит дома с матерью.
Ева глубоко вздохнула. Заглянула в его глаза – болотные. Они больше не будут такими как вчера. Для него не будет больше улыбки ведьмы, а значит, ничто уже не выплывет из этого болота. И руки ведьмы не украсят его реальность воздушными замками, как это было прошлой ночью.
– Зачем ты пришел?
Он подошел к ней, наклонился, поцеловал. Она отстранилась.
– Ты не ответил.
Он взял ее за плечи.
– Хочу, чтобы ты была со мной.
Ева улыбнулась.
– Это невозможно.
Антон раздраженно вскинул голову. Из него вырвался нетерпеливый вздох.
– Знаю, знаю… Ты уезжаешь сегодня вечером. Но ведь ты можешь остаться.
Ева окинула его спокойным взглядом и сказала:
– Вообще-то я действительно решила задержаться. Ненадолго. У меня… У меня есть неоконченное дело. Но это ничего не меняет. Я все равно уеду.
Теперь улыбнулся Антон – неискренней, нежизнерадостной улыбкой, но обволакивающей, властной и, разумеется, расчетливой.
– Тебе хочется казаться безразличной? Пусть так. Но я тебе не верю. Вчерашний вечер был… – Он запнулся. – Это неважно. Я хочу тебя. Мне нужна такая женщина как ты.
– Какая? – изобразила на лице удивление Ева.
– В тебе есть загадка, – он смотрел на нее почти со страстью. – Я хочу разгадать ее.
Мальчик, у которого была врожденная тяга к загадкам: «В детстве я услышал историю о проклятии египетских фараонов. Она так поразила меня, что захотелось поехать в далекую страну… раскрыть все тайны гробниц…».
– Ты женат, – напомнила Ева.
Лицо Антона вдруг сделалось очень усталым.
– Я не могу ее видеть. Я устал от нее. Когда я ее вижу, мне хочется закрыть глаза. Я стараюсь появляться дома как можно реже, чтобы меньше встречаться с ней. Она надоела мне. Она надоела мне давно, но я только сейчас окончательно это осознал.
– У вас сын, – продолжала напоминать Ева.
– При чем здесь Павлик? – раздраженно поморщился Антон. – Для него ничего не изменится. Он никогда ни в чем не нуждался. Не будет нуждаться и дальше. У меня достаточно денег, чтобы обеспечить своего сына и свою бывшую жену.
– Бывшую?
Антон пожал плечами.
– Развод… Не такая уж редкость. Это случается, если люди перестают друг друга устраивать.
– Значит… – Ева помедлила, изобразив задумчивость. – Я тебя устраиваю?
– Я уже сказал, – обнимая ее крепче, горячим шепотом произнес Антон, – я хочу тебя… Вчерашний вечер… Помнишь, шторм на море? Я хочу, чтоб в моей жизни было место такому шторму.
Ева смотрела в его лицо. Еще два дня назад этот человек был доволен своей жизнью. И нужно было вытянуть из глубин его души самую малость – немного страсти к жизни, чтобы он стал совсем другим. Ева смотрела на него с легкой гордостью: ведьме просто околдовать человека так, что он даже имя свое забудет. Но она продела куда более сложную работу: она показала ему его самого – то, что успела. Конечно же, он говорил неправду, даже сам этого не понимая. Ему нужна была не она – ему нужна была другая жизнь, от которой он когда-то давно отказался.
Ева нежно провела рукой по его волосам – раньше, восемь лет назад, она любила это делать. Его мягкие, непослушные волосы словно созданы были для того, чтоб к ним прикасались женские руки. Женщине иногда приятно чувствовать себя собственницей.
Антон перехватил ее руку и прижал ладонь к своей щеке.
– Я хочу, – с какой-то болезненной интонацией прошептал он, – чтобы в моей жизни были твои руки.
Ева разочарованно выдохнула – а вот это уже колдовство.
Она высвободилась из его слишком крепких объятий и отошла к окну.
– Это невозможно, – повторила она.
– Опять? – усмехнулся он, и Ева не поняла, то ли с иронией, то ли с другим каким-то чувством. – Потому что ты уезжаешь? Хорошо. Ты не хочешь менять свои планы, потому что сомневаешься во мне? О чем я говорю? Конечно, сомневаешься, мы знакомы всего пару дней. Черт, я знаю, это сумасшествие какое-то. Я не знаю, куда ты едешь, но могу поехать с тобой. Возможно, где-нибудь… в самолете, в поезде… неважно где… ты поймешь, что нам по пути.
Пока он говорил, Ева смотрела в окно: небо заволокло сумерками. Как быстро здесь темнеет. Она подняла руку и задернула шторы. Потом повернулась к Антону.
