скачать книгу бесплатно
– Вам нужна помощь? – снова спросила девушка.
В глазах Антона помутилось. Он снова посмотрел на девушку, но в этот раз задержал взгляд – ему показалось, что у нее знакомое лицо…
Ева смотрела на него в ожидании. Она ждала… Ждала, что он ее узнает, хотя последний раз они виделись восемь лет назад. Время меняет людей. И она изменилась. Сильно изменилась. Большинство тех, что знали ее прежде, вне всякого сомнения, не узнали бы ее. Но он… Он мог узнать. Он задержал взгляд на ее лице. Она в ожидании смотрела в его глаза, и… что-то мелькнуло там в этих серо-зеленых водах… Но нет, он не узнал ее.
Ева почувствовала в себе легкое, кольнувшее ее изнутри чувство. Кажется, это была злость. Что ж, если раньше у нее и были какие-то сомнения, то теперь не осталось ни единого.
«Первое правило ведьмы – улыбайся, ибо это самое простое чародейство и самое действенное. Люди не знают, что такое улыбка ведьмы…».
Он уже хотел отвести взгляд, но Ева поймала этот взгляд, словно в капкан. Он посмотрел слегка удивленно, точно бы почувствовал что-то… И Ева улыбнулась.
Со злорадным удовольствием она видела, как в ответ расплывается на его лице глупая улыбка. В его взгляде появился интерес.
– Антон, – представился он.
«Знаю», – лениво прошелестело в голове Евы.
Но вслух только назвала свое имя.
– Ева.
– Скажите, Ева, как вам, такой хрупкой и нежной девушке, удалось прогнать этих грабителей? Вы спасли мой кошелек.
«Я спасла твою жизнь, болван… – Ева еле удержалась, чтобы не окинуть его презрительным взглядом. – Впрочем, какая разница?».
Он смотрел на нее своими болотными глазами, и Ева чувствовала их очарование. Почему-то эта болотная гадость вызывала странное манящее чувство, обволакивающее, как легкая пена над водой, когда лежишь в ванной.
– Да я и сама испугалась, – взволнованно улыбнувшись, ответила Ева. – Наверное, они побоялись, что я подниму крик, а кто-нибудь из жителей района услышит и позвонит в полицию.
– Наверное, – повторил он, задумчиво разглядывая ее. – А мы с вами нигде раньше не встречались?
Ева глубоко заглянула в болотные глаза и почувствовала некоторое превосходство над ним. Нет, он и близко не узнал ее. А этот вопрос… банальный, примитивный, даже пошлый. Но главное – подлый. «Мы с вами нигде раньше не встречались?» Конечно нет – вы никогда не встречались. Но, может быть, в другой жизни… Может быть, вы чувствовали друг друга на расстоянии… А теперь встретились, и кажется, что встреча была предопределена. После такого вопроса появляется странное, беспричинное чувство доверия. А доверие – это опасное чувство.
Но для него это был просто вопрос. Он где-то слышал его в подобной ситуации. И задал. Без всякого умысла.
– Нет, не думаю, – покачала головой Ева.
Он пожал плечами, словно другого ответа и не ожидал.
– Как мне вас отблагодарить? – спросил он, глядя на нее почти влюбленными глазами.
Влюбленными они были не потому, что он действительно влюбился в Еву, а потому, что очень хотел показаться ей очаровательным, продолжить знакомство.
Что ж, в конечном итоге, именно это от него и требовалось.
– Ева, – очарованно прошептал он, по-прежнему улыбаясь. – У вас необыкновенно красивое имя…
***
Ева вставила ключ в замок, провернула его, толкнула дверь своего номера и уже хотела войти, как отворилась соседняя дверь – комнаты под номером двенадцать. Тихий голос, мелодичный и кроткий, произнес:
Очарование нас ловит в сети –
Мы поддаемся на обман.
Жестокие сердца фортуна метит
Небесной красотой, ввергающей в дурман.
В дверях двенадцатого номера стоял парень лет двадцати. Любой посторонний человек, не задумываясь, назвал бы его странным. Внешность у него была миловидная. Какая-то даже беззащитность и невинность наблюдались в тонких чертах его лица: в бледно-голубых глазах, в опущенных уголках губ, в светлых волосах, коротко подстриженных и слегка взъерошенных. В одной руке у него было длинное черное перо, а в другой – потрепанная записная книжка в кожаном переплете. Ева часто видела, как он открывал свою кожаную книжечку, держа в руке перо, но никогда не видела, чтобы он что-то в ней писал. И никогда не видела в его руках чернил.
– О ком твои стихи, Пилигрим?
– Они ни о ком. Они о красоте, которая тянет человека в пропасть.
– Разве красота – это зло?
– Красота – это лишь инструмент. В добрых руках она несет добро. В злых – зло. Что он сказал тебе напоследок? – Теперь была его очередь спрашивать.
– Сказал, что у меня красивое имя – Ева.
– Он прав. А как тебя звали прежде?
– Это не имеет значения. Я родилась заново и забыла прежнюю жизнь.
– Ты родилась лишь однажды и у тебя есть только одна жизнь.
– Тогда так: я провела между прошлым и сегодняшним жирную черту. И все, что за чертой, там, в прошлом, я залила черной краской. Теперь там не прочесть ни единой буквы. Скажи, Пилигрим, ты специально поселился в двенадцатом номере, потому что он рядом с моим – тринадцатым? – Она переняла эстафету задавать вопросы.
– Нет. Просто иначе не могло быть.
– Что это значит?
– Цифры тринадцать и двенадцать рядом. Так же как ты не могла поселиться в другом номере, кроме тринадцатого, так же и я не мог остановиться не в двенадцатом.
– Двенадцать твое любимое число? Оно приносит тебе удачу?
– Нет. Оно охраняет меня от зла.
– Каким образом?
– Перекрестись двенадцать раз и зло не тронет тебя.
– Наверное, тебе часто приходится креститься. Ведь зло так близко. В соседнем номере.
– Ты не зло.
– Ты прав. Я не зло. Я просто впустила его в себя, и теперь оно живет у меня внутри.
– Ты не жалеешь?
– Нет. Ты забыл: мне нужны были длинные руки, чтобы дотянуться до счастья.
Ева вспомнила свою улыбку, после которой Антон попал в ее сети. Она оценивающим взглядом окинула своего соседа и… улыбнулась улыбкой ведьмы.
Пилигрим поморщился, как будто ему стало больно, и отвел глаза.
– Это пройдет, – мягко сказала Ева. – Нужно только воспользоваться числом двенадцать. Спокойной ночи…
***
Бра источало тусклый желтый свет, который, как мелкая пыль, рассеивался по комнате. Ева любила сидеть при таком свете. Полумрак. Полусвет. Означает одно и то же, но с одной стороны – наполовину свет, а с другой – наполовину мрак. Свет был в стороне, а она сидела во мраке, удобно при этом растянувшись в кресле.
Она подумала о Пилигриме в соседнем номере. С тех пор, как она стала ведьмой, он всегда был рядом. Появился однажды неизвестно откуда и теперь всюду следовал за ней. Он многое о ней знал, но она не обращала на это внимания. Что бы она ни делала, он никогда не мешал ей. Только иногда задавал вопросы. Или читал стихи. Она не могла понять его цели: он не охранял ее, не следил за ней, не напрашивался в помощники и, наоборот, не пытался разрушить ее планы. Да, он не мешал ей, и она не делала попыток избавиться от него. Но отчего-то ей казалось, что если бы она попыталась его прогнать – он бы не ушел. У нее было такое чувство, что прогнать его не в ее власти.
Однажды она спросила у него, кто он.
– Пилигрим, – ответил он.
– Значит, ты странник. Как тебя зовут, странник?
– Пилигрим, – снова сказал он и добавил: – У меня нет другого имени, кроме моего предназначения.
И это было правдой. Она чувствовала. Ведь она была ведьмой – она очень тонко умела чувствовать.
***
«Я расскажу тебе то, что не дано знать простым смертным. Я расскажу, что такое улыбка ведьмы. Если ты думаешь, что она нужна лишь для того, чтобы подчинить своей воле, – ты ошибаешься. Ведьма способна подчинить своей воле любого, но для этого у нее есть другие методы. Однако подчинение превращает человека в раба. А жить среди рабов скучно. Тем более, если ты ведьма. Ведь ты знаешь, насколько богат и непостижим внутренний мир человека. Вынуть все краски наружу, воспользоваться ими, чтобы самой разукрасить окружающий тебя мир, а не залить все это богатство цементным раствором, – вот твоя задача. И для выполнения этой задачи у тебя есть ценное и простое оружие – улыбка ведьмы. Из самых дальних уголков человеческой души она вытягивает страхи разрушительной силы, забытые мечты, сокровенные надежды, преступные желания, потаенную боль, способность любить и ненавидеть в полную силу. Мало кто из живущих на земле представляет себе, что это значит – любить или ненавидеть в полную силу. Если бы они знали, то больше всех ужасов этого мира они боялись бы самих себя. Но пока они не знают, они счастливы своим ограниченным счастьем.
Запомни: улыбка ведьмы – это сети, которые можно забросить в океан человеческой души. Никто не сможет противостоять этому, как океан не может не позволить рыбакам забрасывать сети в его глубины. Каким будет твой улов – зависит только от тебя. Но одно неизбежно: ведьма никогда не вытаскивает на берег пустые сети».
Глава 2. Руки ведьмы
«Еще один действенный инструмент ведьмы – ее руки. В них – тайная сила ведьмы. Ее руки чуть длиннее, чем обычные. Пальцы тоньше, чем обычные. Ногти острее, чем обычные. Потому что колдовство – это тончайшая материя и здесь нужен тонкий инструмент. Чтобы рубить дерево топором, нужны ладони похожие на топор: большие, сильные, грубые. Руки ведьмы не рубят деревьев. Они изменяют человеческие судьбы: либо уничтожают жизнь, и она, как цветок, вянет, либо оживляют ее, и она, как бутон, распускается, превращаясь в нечто поистине прекрасное. Когда люди обращают внимание на руки ведьмы, они восхищаются их изяществом, утонченностью и красотой. Если бы они умели смотреть внимательно… Если бы они знали тайну этих рук, то в ужасе отворачивались бы, как от чего-то страшного и отвратительного… Но они не знают. К их счастью».
***
– Ты говорила, что не умеешь страдать. Значит, твое сердце – это дом за высоким забором. Неужели никто без твоего позволения не может войти в этот дом?
– Никто.
– А если это будет бродячее животное, которое ищет приют?
– Животное? Пожалуй, я могу оставить небольшую дыру в заборе.
– А если это будет ребенок?
– Ребенок?
Пауза.
– Ты откроешь ему дверь?
– Открою. Но только если он придет один. И еще… Ему придется остаться.
***
Мальчик играл с мячом. Это был детский резиновый мяч ярко-желтого цвета. Мальчик прыгал на одной ноге, подбрасывая мяч другой, согнутой в колене. Потом менял ноги. Когда ему это надоело, он бросил мяч на землю, несильно пнул его носком правой ноги и бросился догонять. Догнав, пнул опять и побежал следом. Покатав мяч в дриблинге по асфальту, он остановился и пару минут крутился с мячом на месте. Он пасовал мяч внутренним ребром левой ноги и в прыжке принимал пас правой. Потом легко отбрасывал его пяткой, и тут же, сделав рывок назад, вскакивал на мяч другой ногой. Обычно после этого он падал, поскольку задачка была для него явно не из легких. К тому же он проделывал все это немного неуклюже, как будто рисовался перед своим отцом, стоящим невдалеке.
Но как бы он ни пытался привлечь внимание отца, тот не проявлял к ребенку никакого интереса, занятый разговором по телефону. После падения мальчик вставал, улыбаясь при этом так, будто ему вовсе не больно, или, если и больно, то не настолько, чтобы обращать на это внимание.
В конце концов он остановился в десяти шагах от стены какого-то заброшенного здания, расписанной примитивными граффити и еще более примитивными надписями, вроде: «Здесь был конь педальный Митя». Не вдаваясь в смысл словосочетания «конь педальный», мальчик принялся бомбить мячом стену, как будто это были ворота на футбольном поле. После каждого удара он прыгал на месте и с ликованием кричал: «Го-о-ол!».
– Павлик! – вдруг окликнул его отец строгим голосом. – Хватит орать! Где твой мобильный телефон?
Павлик быстро схватил мяч, который, отпрыгнув от стены и ударившись об землю, прискакал к нему прямо в руки. Мальчик обхватил мяч обеими руками, как будто боялся, что его отберут, и растерянно уставился на отца.
Подошедший отец наклонился и похлопал сына по карманам. Убедился, что они пусты. Потом выпрямился и огляделся вокруг, окинув взглядом все близстоящие скамейки, и наконец опустил хмурый взгляд на сына.
– Ты снова где попало бросаешь телефон и ты снова его потерял! Я отберу у тебя этот чертов мяч! Мне надоело покупать тебе новые мобильники. Дай мяч сюда, живо!
Павлик, насупившись, покачал головой и спрятал мяч за спину.
– Я что сказал?! Давай сюда эту дурацкую штуку! – чуть ли не рычал отец.
Павлик не послушался и сделал крохотный шажочек назад.
– Да что ж это такое! – Отец схватил сына за локоть, чтобы силой отобрать мяч, но Павлик выпустил мяч из рук, юрко высвободился из отцовских тисков, потом с силой пнул мяч ногой и во всю прыть помчался следом за ним.
– Павел!!! – грозно крикнул ему вслед отец.
Но Павлик его не слушал. Он бежал за мячом и уже почти догнал его, когда мяч вдруг ударился о ноги какой-то женщины. Она быстро наклонилась и подобрала его. Павлик в нерешительности остановился, подняв на нее глаза.
– Твой? – спросила женщина.
Павлик кивнул, хмуро скосив глаза на свой мяч – ему не нравилось, что она взяла его в руки.
Но женщина вдруг улыбнулась и отдала мяч Павлику. Он жадно схватил его, пока она не передумала.
– А ты молодец, – сказала женщина. – Сильно бьешь и быстро бегаешь.
Павлик внимательно посмотрел в лицо женщины. Он смотрел так несколько секунд, пока не решил, что она ему нравится. Ему понравились ее слова.
Подошел отец Павлика.
– Здравствуйте, Антон, – сказала женщина.
– Здравствуйте, Ева, – Антон заулыбался, немного неуклюже и смущенно. Но болотные глаза окинули Еву с головы до ног без всякого смущения: цепким, искушенным взглядом.
