скачать книгу бесплатно
– А я не представляю, как в этом мире можно прожить без своей машины, – не отрываясь от дороги, размышляла Ирина. – То по работе, то с детьми куда-то. Пока дом строила, накатала с работы до поселка под сто тысяч километров, – она засмеялась. – У вас же тоже дети есть?
– Да, трое.
– Вы отважный человек!
– Скорее, моя супруга. У нас старшая и двойняшки – дочка и сын. Все школьники.
– Ну надо же! – еще больше оживилась Ирина. – И у меня двойняшки. Ваша жена тоже делала ЭКО?
– Нет, у нас так случайно вышло, а вы, получается…
– А я, получается, делала. У нас с мужем… бывшим мужем долго ничего не выходило. В итоге с третьей попытки – сразу два мальчика. Им сейчас по девять лет. Компьютерные гении!
Я хотел в ответ рассказать, что мои увлекаются плаванием, но Ирина продолжила:
– Жаль, конечно, что я не могу уделять им больше времени, но одной тащить на себе детей – дело непростое.
– Разве бывший муж вам не помогает?
– Помогает, конечно, – подняла брови Ирина. – Еще бы он не помогал! Но у меня и моих детей большие потребности. А просить сверх оговоренной суммы я не умею. Гордая.
Она была восхитительна. Тонкие длинные пальцы, остренький, слегка приподнятый носик, горящие в темноте, как у кошки, глаза. И эти черные локоны. Ах, да, я уже говорил о них… Все это сводило с ума.
– Евгений, вы наша главная загадка, – она обернулась ко мне и окинула оценивающим взглядом, – как же вы решились на обучение такой специфической профессии?
– Это долгая история, – опустил глаза я, – если честно, я сегодня осознал, что, скорей всего, это не для меня. Боюсь, не доучусь до конца.
– Отчего же?
– Ну, чувствую себя не в своей тарелке.
– Успокойтесь. Все у вас получится. У мужчин в принципе все получается лучше, чем у женщин. Самые лучшие композиторы – мужчины, поэты – мужчины, и парикмахеры лучшие – тоже мужчины, и готовят лучше всех – кто? Вот и маникюр научитесь делать лучше любой своей одногруппницы, а потом и лучше меня. К вам очереди будут выстраиваться…
Я рассмеялся.
– Просто иногда меня пугает мысль, что всех клиентов уже разобрали до меня. Или случится что-то такое, что маникюр женщинам уже не потребуется. Ну, например, с экономикой что-то или…
– Или инопланетяне нападут, – смешно понизила голос Ирина.
– Да хоть бы и так, – ответил я. – Все может произойти. Маникюр – это ведь не колбаса с туалетной бумагой.
– Знаете, – начала задумчиво Ирина. – Когда я только начинала работать как мастер маникюра, ко мне пришла одна женщина с очень красивыми, но требующими коррекции ногтями. Я восхитилась ее пальцами, предположила, что мастер на отдыхе или заболела. Но оказалось, клиентка просто услышала обо мне хороший отзыв и решила попробовать. Кстати, она в итоге так и перешла ко мне, но речь не о том.
Ирина изменилась в лице.
– Так вот, в свой первый визит эта женщина пришла вместе с маленькой дочкой – года четыре, не больше. Малышка ушла в детский уголок, села на коврик, разложила какой-то конструктор и стала его собирать. Такая смышленая! До нее никто этим конструктором не интересовался, слишком сложный, я даже думала домой забрать – когда-нибудь детям пригодился бы. А эта малявка с таким усердием складывала одну деталь с другой, что я не удержалась и предположила, что ее нужно обязательно отдать в развивающий центр. Но мама ошарашила: у ребенка герминогенно-клеточная опухоль с метастазами в печень и легкие. Четвертая стадия. На тот момент девочка уже пережила несколько операций и химиотерапий. Бедняжка испытывала серьезные боли и когда ходила, и когда сидела… Мама рассказывала о своей беде и о том, что ищет деньги на реабилитацию, а я удивлялась: ну как же так – получается, на ногти ей хватает, а на лечение ребенка – нет? И мне совершенно было непонятно, как с умирающей дочкой на руках можно помнить о красоте!
– Вы спросили ее об этом?
– Она поймала мой изумленный взгляд и сказала, что две тысячи рублей – столько стоил тогда мой маникюр – никак не решат ее проблему, и проще отказаться от чего-то в еде, например, от овощей и фруктов… К тому же это маленькое, но все-таки преображение здорово отвлекало от тяжелых мыслей. Я так прониклась бедой этой женщины, что пообещала каждый месяц делать ей маникюр бесплатно – лишь бы эти деньги шли на что-то полезное для девочки. Клиентка согласилась. Раза четыре она приходила ко мне то с дочкой, то без, передавая привет от малышки, и вот настал день, когда она, усевшись за мой стол, сообщила: «С этого дня я буду платить». Вы понимаете, к чему это я? Так куда дальше ехать?
Я и не заметил, как мы оказались недалеко от моего дома.
– Здесь, здесь выйду, – засуетился я, решив выпрыгнуть возле супермаркета, чтобы не показывать свою безобразную девятиэтажку вульгарно-голубого цвета. Под вечер возле моего и соседнего подъезда обычно собирается алкашня: пьют, ругаются, мычат и справляют свою нужду прямо под скамейку…
– Как скажете, тогда до завтра! – сверкнула белоснежными зубками Ирина и скрылась за пеленой дождя.
Я еще некоторое время смотрел ей вслед, потом зашел в магазин, купил молока и хлеба и отправился домой.
– У нас беда, – гневно бросила Света, как только я закрыл за собой дверь…
2
Жена яростно перебирала содержимое обувницы, выбрасывая оттуда пыльные сапоги и туфли, а затем недовольно установилась на меня:
– У Ильи пропали кроссовки.
– Блин, Света! – вскипел я. – Но это разве «плохая новость»? Плохая – это когда кто-то заболел, не дай бог! Но кроссовки – дети постоянно что-то теряют. Купим новые. А еще лучше – пусть завтра идет искать. Не думаю, что их украли – кому нужна чужая вонючая обувь!
– Бесполезно, – продолжала хмуриться Света. – Они с Лизой и в раздевалке искали, и в мешке с потеряшками. И я тоже после работы заходили в школу – не нашла. В родительский чат написала – никто не ответил. А физкультура уже послезавтра. Значит, завтра нужно купить новые кроссовки. Но у меня денег нет и, думаю, у тебя тоже. У мамы больше занимать не буду – и так ей две тысячи должна. У твоих – стыдно.
– Я что-нибудь придумаю, – пообещал я, мне хотелось поскорей залезть в душ.
– И что ты придумаешь? – скорчила брезгливую ухмылку Светка. – Опять у Олега займешь? Не смей – мы ему пятерку должны, если не больше.
– Не буду я у Олега занимать, – я потер лоб и уставился на жену, пытаясь всем своим видом показать, что устал и не хочу сейчас говорить о деньгах и кроссовках.
Света продолжила раскидывать обувь, видимо, подыскивая что-то взамен утерянных кроссовок. Под тусклым светом пыльной лампы в нашем коридоре блеснула фольга на кончиках ее розовых ноготков.
– Хорошо, хоть на французский маникюр денег хватило, – улыбнулся я и попытался отодвинуть ее от тумбы. – Давай, я сам все соберу здесь.
Света в ответ кинула в меня тапок.
– Посмотрите-ка, какой разборчивый! Никогда в жизни не подумала бы, что ты разбираешься в маникюрах! И что ты вообще в чем-то разбираешься! Кто объяснил? Снова кого-то завел себе?
Я не стал ничего отвечать. Сначала заглянул к Поле, потом к Лизе и Илюхе.
– Ну что, брат, где вырастет дерево с нашими кроссовками? – пошутил я, обнимая сына. В детстве, когда я что-то терял, мне так говорила мама: «Посеял варежки – значит, где-то вырастет дерево с нашими варежками». Мои дети тоже привыкли к этому выражению.
– Извини, – надулся Илья. – Вы из-за этого с мамой поссорились.
– Мы не ссорились. Просто вредничали, – продолжал лукаво улыбаться я. – Вы тоже то с Лизой, то с Полиной вредничаете. Ну, вот и мы.
Оказавшись под душем, я снова вспомнил Ирину. Интересно, она так же мужу мозг выносила или еще хлеще? Но такая женщина, как она, имеет полное право требовать лучшее: она красива, умна, сексуальна. С другой стороны, чем хуже моя Светка? Вот попался бы ей не я, а какой-нибудь олигарх или просто зажиточный мужик, с которым ей не пришлось бы паниковать из-за потерянных тапок, и что? Наверняка в таком случае она бы тоже открыла свое дело, и ей бы тоже пошел загар с Мальдив в сентябре, и все эти дорогие шмотки, и, конечно, премиальный кроссовер ей бы тоже очень пошел.
В памяти всплыл 2002 год. Первые числа сентября. Теплые, солнечные. С деревьев только начала опадать листва. Мы со Светой возвращаемся из районного ЗАГСа, где только что подали заявление – свадьба через месяц. К ее золотым локонам прицепилась длинная, едва заметная в лучах солнца паутинка. Я снимаю ее и отправляю лететь по ветру. Светка улыбается – на ее губах уже нет той красной помады, которую я видел в первый день нашего знакомства – любой удобный момент мы использовали для поцелуев, и помада была ни к чему.
– Представляешь, – обиженно начала Света, – сказала кадровичке о нас, так она стала орать и отговаривать меня от свадьбы! Заявила, что я достойна большего и посоветовала искать жениха среди владельцев заводов, газет, пароходов. А с тобой, говорит, так и буду на общественном транспорте ездить.
– Ну, все правильно сказала, – погрустнел я. – Ты такая красивая и крутая – по утрам на планерках у гендиректора заседаешь, с главным инженером «на ты», о тебе даже в нашей заводской газете статья на первой полосе вышла!
Светка рассмеялась.
– Статья в заводской газете – это, конечно, самое главное! Так ты что же – отказываешься от меня? Или, может, женишься, потому что я – твоя начальница?
Она продолжала смеяться.
– Я тебя люблю, – ответил я и сделал паузу. До этого момента я ни разу не признавался Светке в любви. Да и вообще никому не признавался в этом.
Она всматривалась в меня как завороженная и глупо улыбалась.
– Мне никто никогда не говорил, что любит, – она вытерла слезу и стала целовать меня, – а владельцы заводов и пароходов – что с них взять, скажи! Они же старые, у них свои жены есть. Им только любовницы нужны. Я сама в состоянии заработать себе и выбрать мужа, которого люблю, а не выскакивать замуж ради денег! А ты у меня молодец, ты тоже обязательно станешь богатым и знаменитым!
Какой же в этот момент Светка казалась сильной! Мне думалось, если зацеплюсь за нее, то обязательно тоже дорасту, а то и перерасту ее. Мне был двадцать один год. Что я вообще понимал в этой жизни?
Уже будучи беременной, Света призналась: за пару месяцев до моего появления на заводе она рассталась с женатым любовником – начальником какого-то отдела то ли сбыта, то ли еще чего. Тот больше года кормил ее обещаниями – говорил, разведется – и в итоге остался со своей тридцатипятилетней женой-лаборанткой – старухой, как повторяла Светка, и занудой, но воспитывающей от него двоих детей. Разрыв произошел по его инициативе: плакал, говорил, что любит, но семья дороже. Пытаясь утешиться, Света закрутила роман с инженером-технологом – не такой важной птицей, как чувак из руководящего звена, но зато веселым и щедрым. Правда, тот сразу предупредил: живет для себя, никакой семьи в планах нет, да еще и предложил нетрадиционный секс. В общем, вовремя я появился: молодой, холостой и наивный.
– Очень хорошо, очень! – послышался за моей спиной голос Ирины, когда я закончил мудрить с ногтями очередной модели. – Жень, ну вы просто волшебник! В следующий раз будете делать мне!
Мои уши загорелись, и я подумал, что всем уже видно, как они позорно багровеют, и все-таки выговорил без заикания: «Спасибо, буду рад!» На следующий день Ирина действительно села напротив меня, побарабанив длинными тонкими пальцами по лампе для сушки ногтей. Большой, указательный и безымянный пальцы на правой руке украшали золотые кольца с бриллиантами и сапфирами.
– У вас безупречный френч. Такой жалко снимать, – промямлил я и, как мне самому показалось, виновато (хотя в чем я виноват?) посмотрел в ее глаза – добрые и одновременно властные.
– Пилите, Женя, пилите! – скомандовала Ирина.
Я взял ее руку в свою. Кожа Ирины оказалась настолько мягкой, что не хотелось отпускать. Через ткань моей маски едва улавливался сладкий запах ее духов.
– Что будем делать? – я, наконец, коснулся фрезой ее ноготочка.
– А что вы посоветуете? – кокетливо спросила Ирина.
Я готовился к этому вопросу, знал, что она обязательно его задаст.
– Может быть цветной френч? – мой голос немного дрожал. – Скомбинируем с эффектом омбре или используем втирку?
– Давайте с втиркой, – широко улыбнулась Ирина и еще больше подвинулась к столу, ее колено коснулось моего. Стало душно, живот закрутило.
Ирина внимательно следила за моими движениями, но я все же изредка ловил ее хитрый взгляд на своем лице, наши глаза встречались, и это вызывало волнение.
– Ваша жена и девочки наверняка уже хвастаются подругам своими ноготочками, – прервала неловкую паузу Ирина.
– Нет, они пока не знают, что я учусь здесь, – робко ответил я, понимая, что это странно – не сказать жене о своей учебе.
– Готовите сюрприз?
– Типа того. Ну и, если честно, еще не решил, как правильно объявить обо всем. Сначала не посоветовался – стоит ли учиться, а теперь уже немного боязно признаваться.
– Запилит? – надменно улыбнулась Ирина.
Я по-дурацки рассмеялся и кивнул.
– Однозначно. Запилит. Сейчас я работаю в строительном гипермаркете, Света – это моя супруга – думает, что до Нового года у меня прибавилось дел, вот и задерживаюсь. Я наплел.
– Вот поэтому я не сторонник семейной жизни, – вздохнула Ирина. – Любой шаг нужно согласовывать, как в детстве с родителями. Представляете, если вы все-таки решили бы посоветоваться, а жена бы сказала: нет, никаких курсов, эти деньги – на… ремонт, например.
Я почему-то сразу вспомнил первую брачную ночь. Конечно, секс у нас был уже далеко не первый, мы даже утром, перед ЗАГСом, успели побаловаться в постели, и только потом я уехал к родителям за костюмом, а к Светке прибыла бригада в составе парикмахера и визажиста. И эта ночь отличалась только тем, что мне предстояло снимать со Светки не деловой костюм и не халат, а свадебное платье. В остальном все произошло так же чудесно, как и в предыдущие разы.
Вернувшись из душа, я застал свою новоиспеченную жену голой, в позе свечки – обхватив руками бедра, она елозила пальцами ног по ковру, висящему на стене.
– Ты чего? – удивился я.
– Говорят, так надежнее, – объяснила Светка.
– Надежнее что?
– Что-что? Хочу забеременеть! – Светкин взгляд передавал: «Какой же ты непонятливый!»
Я растерялся.
– Думал, ты таблетки пьешь…
– С этого месяца – нет.
– Но, может быть, еще немного подождать?
– Жень, сколько ждать? Мне двадцать четыре года! Мама меня в двадцать родила, а ее мама – в девятнадцать.
– Но, может быть, сначала для себя пожить, карьеру сделать? – предложил я.
– Пока сделаем, уже болячек нахватаем, какие потом дети родятся? Нет уж, лучше сейчас. И очень здорово, если получится в первую же брачную ночь! Правда же?
На самом деле, я был огорошен тем, что Света решила беременеть, не посоветовавшись со мной – к детям я точно готов не был. Мне хотелось сказать ей об этом, но портить день нашей свадьбы выяснением отношений не стал. Да и шансы, что ее затея, вернее мои сперматозоиды выстрелят с первой же попытки, по-моему, были чудовищно малы. Я решил, что в следующий раз просто буду аккуратней, и вообще серьезно обсужу этот вопрос с женой. Но ровно через три недели тест на беременность показал пресловутые две полоски. С тех пор главной целью моих творческих и профессиональных поисков был не личностный рост, а заработок на витамины, УЗИ, «хорошего врача», подгузники и так далее.
– Боюсь, жена так бы и сказала: ремонт! – согласился я в ответ на размышления Ирины о моих семейных тратах.
– А ведь я уверена, что наши курсы – это ваш шанс начать новую жизнь. И не только ваш, – Ирина стала говорить чуть громче, заметив, что Наталья Викторовна – та, которая учительница истории, постоянно оборачивается в нашу сторону. – Друзья, важный момент! – продолжила громко Ирина, держа один из своих пальчиков в моей руке. – Во время работы мы должны хорошо чувствовать клиента: хочет ли он поболтать, излить душу или же посидеть в тишине. Хорошо, когда в кабинете или салоне есть телевизор, по которому крутятся сериалы и ток-шоу, либо радио. Тогда темы для разговора искать не нужно, и неловких ситуаций из-за бурлений в животе у клиента или у вас не случится (в зале послышалось женское «хи-хи»). Что касается болтовни. Инициатива беседы должна исходить от клиента. Особенно если он, а скорее она, приходит к вам впервые. Хочется поговорить – пусть говорит, но вы не должны задавать слишком личные вопросы и не давать советы, как и выливать на человека свои проблемы. Хоть психологу вы пилите ноготочки, хоть проктологу (ученики и модели снова захихикали, улыбнулся и я). Также не стоит упоминать о рассказанных клиентом проблемах во время его следующего визита. Спросите просто: «Как дела?» Захочет – продолжит изливать душу, не захочет – поговорите о чем-то отвлеченном. Дети, школа, спортивные секции, вред от компьютерных игр, дача, путешествия… Женщины могут говорить об этом без конца. Главное – не касайтесь политики. Ну и, думаю, всем понятно, что истории клиентов, особенно личные, не стоит сообщать другим. Город у нас маленький, так что расскажете секрет одной – будут знать все, а это не всегда хорошо. Можно испортить репутацию, потерять клиентов.
Несколько лет назад жена, вернувшись домой с очередным свежим маникюром, со смехом рассказала прямо в коридоре о нашей соседке с третьего этажа Оксане. Та закрутила роман с учителем своего сына-одиннадцатиклассника. Парень – намного младше Оксанки – вчерашний студент, преподавал физику. Когда у сына пошли тройки и двойки, соседка решила поговорить с педагогом один на один. Беседа получилась такой, что сначала Оксана стала зависать в клубах, затем реанимировать спину после жарких свиданий в ее машине в дубовой роще на окраине города, а потом лечиться от какой-то инфекции, подхваченной у этого юного паразита. А может, и не у него. Ведь после физика сорокадвухлетняя тетя переключилась на физрука из этой же школы.
Вот бедная Оксанка и пожаловалась тупорылой маникюрщице и еще спросила: нет ли у той какого-нибудь хорошего врача, который проконсультировал бы по поводу лекарств. Вот дура-то… Помню, слушал тогда Свету и думал: если мастер в таких подробностях рассказывает ей о таких личных проблемах своей клиентки, то что она знает о нас? Наверняка и моя жена ей во всех красках описывает наш скучный секс, мой размер или что-то там еще. Это же мерзко.
– О чем задумались? – прервала мои размышления Ирина.
– Нет, что вы, – занервничал я. – Вас слушаю, правильные вещи говорите.
– Я просто вспомнила, как на первом занятии вы сказали о том, что в салоне красоты, куда ходит ваша жена, наверняка о вашей семье знают больше, чем вы сами. Вот и решила дать некоторые рекомендации. Нехорошо, когда салон превращается в женскую баню.
– Да какой там «салон красоты», – поморщился я. – Маленькая комнатушка в подвальном помещении в нашем же доме. Принимает соседка по подъезду.
