Дикие казарки

Посеребренной каймой

Выстилается подворье

Белоснежной пеленой.

Улетели птицы вешни

От лютующей зимы,

Опустевшие скворешни

Сиротливы и немы.

Пустота вселилась в доме,

Не слышны твои шаги,

И следы в смертельной коме

Сонной девственной пурги.

Стужа мрамором застыла,

Звёздной пылью голубой,

И постель совсем остыла

Разлучением с тобой.

Обнимают косогорье

Сосны снежностью вершин,

И доносится с подворья

Плач изломанных рябин.

Арбат журчал большой рекой

Цветастым бисером расшитый,

Арбат журчал большой рекой,

Весной летала Маргарита –

Легко парила над Москвой.

В единстве противостоянья

Добро сплетается со злом,

И в разнополюсных деяньях

Любовь соседствует с грехом.

И многое за чувство взято,

Чтобы любовь испить сполна

Обмен души на бал проклятый

Ей сам назначил сатана.

В миг обернувшись ведьмой тайной,

Кружила, в бешенстве страшна,

Под вальса громкое звучанье,

Ждал её Воланд до темна.

Полночный шабаш, жгутся свечи,

Бассейн наполнен коньяком,

Джаз обезьян играл – предтечей

Явленью грешных мертвяков.

И слуги дьявола старались

На церемонии гнилой

Горячей кровью обмывали,

Кропили розовой водой.

И вот великая награда

За все страданья жития

Явился Мастер, как услада,

Глоток волшебного питья.

Химер беззвучие услышав,

Покой и счастье обрели,

С лозою, вьющейся на крыше,

В свой вечный дом они вошли.

На полке в комнате моей

На полке в комнате моей

Тобой нечитанные книги,

Шаги невстреченных друзей

Я не услышу в общем миге.

И музыкальную юлу

С цветком счастливых пожеланий

Лишь в вермееровском углу

Найду на сундуке страданий.

Здесь ненакрытые столы

Грустны без прежних посиделок,

На них мутнеют хрустали

Со стопкою пустых тарелок.

А в старой книжке записной

Твоих нет новых каллиграфий,

И заполняется тугой

Альбом неснятых фотографий.

Понесет меня Борей

Понесет меня Борей

Средь тюльпановых морей,

Ярко алых лепестков,

Леденящих облаков.

У обрыва на краю

В память вышвырнет мою

И оставит кочевать,

Будет легче умирать.

И привидится в бреду,

Что тебя я вновь найду

Среди сотен тысяч лиц,

В окруженье белых птиц.

В пламени тюльпанов твердь,

Сможет ли она согреть

Наше ложе для любви,

Дать спасенье на крови?.

Мы здесь грешники и скитальцы

Мы здесь грешники и скитальцы,

Утро дрожью бьёт по губам,

Блеск кольца у тебя на пальце,

Кровь по венам, пульсом к вискам.

Крепкий кофе, сахар вприкуску,

Твой халат блестит в лоскуте,

Я одела тонкую блузку

Соблазнить тебя декольте.

За окошком отеля хмара,

Стережет улов крысолов,

И сидит на бордюре пара

Одиноких серых котов.

Не сорваться тебе с причала,

Все равно вернут беглеца,

Во мне зреет твое начало,

Исходящее от Творца.

Меняю детскую кроватку на еду

Просматривая сообщенья на ходу,

Среди постов и обсуждений вкупе:

«Меняю детскую кроватку на еду»,–

Прочла я объявленье в нашей группе.

Кричала острой болью тишина,

Пронзала грустью и тоской безмерной,

Что детям нет еды. И вроде не война,

На улицах полно Порше-Кайенов.

«Невесело в семье, в бюджете пустота,

У мужа сокращенье на заводе,

Остались на руках три маленьких дитя,

Продуктов нет совсем, и муж на взводе», –

Писала это женщина, простая мать,

Отчаянье в словах её мелькало,

Но знала, что нельзя ей руки опускать,

И за семью бороться она стала.

Откликнулся народ, детишек пожалел,

Пакеты, сумочки с едой собрали,

Никто в России ведь душой не очерствел,

Крупы и молока на кашу дали.

На кухне у плиты закрутит кутерьма,

Чтоб приготовить для детей вкусняшки,

Позднее в группу фото разместит сама –

Как радостны довольные тройняшки.

И солнцу сладко улыбнётся Человек

Мелькали поезда у Рижского вокзала,

Протяжные гудки приветственно слышны,

Высотка Ленинградской острый шпиль вонзала

В тугие облака лазоревой волны.

Цветочный аромат наполнил тонкий воздух,

Повеял ветерок апрельского тепла,

И город оживал, после зимы продрогший,

Вновь согревался и от спячки восставал.

И раннею весной с апрельскою мечтою

Родился Человек в счастливый светлый миг,

Весенним жаворонком, песней золотою

Пронёсся над Землёй новорождённый крик.

Сверкающей звездой над жизненной стихией,

Победой громогласно входит в новый век,

И Ангелы над ним уж расправляют крылья,

И солнцу сладко улыбнётся Человек!

Цикл «Хрустальный шар Земли»

Хрустальный шар Земли

Хрустальный шар Земли под нашими ногами

Вокруг своей оси вращается веками,

Вселенной поводок тугой не отпускает,

И каждый свой виток Планета вспоминает.

Истории канва от самого рожденья

Расшита в кружева побед и поражений,

И вертится Земля, а с ней леса и реки,

И горы, и моря – все вместе с ней навеки.

Под куполом небес, как ангелом, прикрыта

Созвездием чудес, сиянием омыта,

Под солнечным теплом весною расцветает,

Под толщею снегов зимою заскучает.

Собрав наши сердца смечтами и слезами,

С упорностью творца вращает нас кругами,

И притяженья связь нас держит, не уронит,

А милосердья бязь грехи землян накроет.

Преподан нам урок Вселенной

Подвигу Ликвидаторов

радиационной катастрофы

на Чернобыльской АЭС

посвящается

Ничего нельзя предугадать:

Было это в месяце апреле,

Ждали от природы благодать,

Первые весенние капели.

Таянье снегов и ручейков

По земле журчаньем ожидали,

Пенье птиц,чириканье скворцов

Сердце грели, радость обещали…

Но вдруг в безмятежное небо

Пятьдесят миллионов кюри

Атом наш мирный свирепо

Вывалил из ноздри.

Заполыхали пожары,

Сыпался огненный град,

Тучи кровавые ржавые

Мчались, безумствуя, в ад.

В жуткое пекло незримое

Встали на битву сыны:

Наши мужчины, любимые,

Лучшие люди страны,

Шла битва в жестоком контакте

С невидимым всем врагом,

Свинцом укрощали реактор –

Всё остальное потом…

Потом –

будут боль и крики, плач матерейи жён,

Потом –

будут подвиг и слава, память о них,

Потом…

Ждали от природы благодать,

Первые весенние капели,

Но пришлось ЧАЭС нам укрощать –

На реактор саркофаг надели.

Дорогой ценой оплачен был

Саркофаг свинцовый, возведённый;

Мёртвый город Припять там застыл,

Ограничен зонойотчуждённой.

Страшных дней не сможем мы забыть,

Был преподан нам урок Вселенной –

Катастрофу в памяти хранить,

ПодвигЛиквидаторов священный!

Крейсера

Николаю Дмитриевичу Дабичу,

командиру Крейсера «Громобой»,

и его брату Анатолию Дмитриевичу Дабичу,

посвящается

В синих водах Золотого Рога

В бухте ночевали крейсера,

Не ведали они, что слишком скоро

Завяжется коварная игра.

Япония, поправ закон о мире,

Плюнув в дипломатию свою,

И без объявления в эфире

Вероломно начала войну.

Эскадрой адмирала Камимуры

Владивосток обстрелян мирный был,

Снаряды кувыркались в переулках,

Попадали по домам жилым.

Сгущалися дымы флотильи Тóго,

Порт-Артур был зажат в капкан злодейский,

Бригада крейсеров Владивостока

В кильватере пошла в пролив Корейский.

Густой туман мешал их продвиженью,

И нашим кораблям наперерез,

В числе и силе с явным превышеньем,

Вышел неприятель-мракобес.

Три русские красавца броненосца –«Россия»,

«Рюрик», «Громобой» –

За честь Отечества вступили

В жестокий и неравный бой.

Пять с лишним часа длилась битва

С акульей самурайской стаей;

Торпеды, минные разрывы,

Грохоча, огненно сверкали.

Ударом вражьим «Рюрик» ранен,

Под ватерлинией пробит он,

Теряя ход и оседая,

Не сдался крейсер, погибая!

Геройски моряки стояли,

Пока снаряд последний бил,

Родной корабль японцам не отдали,

Открыв кингстоны. Он затоплен был.

Скорбь от потери горечью полна,

Погибших много, раненых не счесть,

Знайте командиров имена –

Андреев, Трусов, Дабич – Слава им и Честь!

…Событья эти сохранит вода,

Память океана бесконечна,

Бережёт небесная гряда

Русских моряков, что живы вечно.

Уходили корабли на Север

Уходили корабли на Север,

Оставляя порт в тумане сером,

С лентою гранитных парапетов

И толпой, шумящей оголтело.

Разыгрались девственные волны

За кормою пеною шипящей,

В необъятных роковых просторах

Тёмной толщи бездны предстоящей.

Отдалялись берега крутые

С квестами базальтовых утёсов,

И орлы, парящие, степные,

Уступали место альбатросам.

Завораживая светом ярким,

Курс проложен стрелкой голубою,

Направлением звезды Полярной,

Путеводной нитью золотою.

Покрывались сдержанные воды,

Постепенно толщей льда искрящей,

Огненное солнце молодое

Отражалось в зеркале блестящем.

Дерзновенно корабли заходят

Во владенья Снежной Королевы,

Между айсбергами их проводит

Ледокольный экипаж умелый.

Караван судов идёт неспешно,

Рубит лёд, торосами возводит;

В ледяных пустынях белоснежных

Ледоколы Арктики проходят.

Русь зарёю освещёна

Русь зарёю освещёна,

Слышен звон колоколов,

Стеньки Разина знамёна

Собирают казаков.

Зимовейской уроженец,

Той станицы на Дону,

Разудалый выдвиженец

Поднимает голытьбу.

Для униженных – обитель,

Крепостным – порвать аркан,

Всем он батька, предводитель,

Залихватский атаман.

Вольный Дон ему отрада

И разбойничья весна,

За сверженье барских гадов

Шла крестьянская война.

Возле острова Свиного

Вышли струги-корабли,

Обстреляли персов, вскоре

Потеряли флот враги.

И восставшая стихия,

Всенародная волна,

Развернулась с тиранией

За свободу и права.

Вверх по Волге поднималась,

Примыкали города,

Взят Царицын и Саратов,

Сызрань, Астрахань взята.

Под Симбирском ранен батька,

Позжесхвачен он в конвой,

И стрелецкая охрана

На телеге ломовой

Привезла его в столицу,

Начали его пытать,

На дыбу подняв, в темницу –

Раскалённым прижигать.

Но ни звука и ни стона

Не услышали дьячки,

Сильный духом, не был сломан –

Обломались все служки.

Собралось Замоскворечье,

Разношёрстна люда масть,

На кровавомлобном месте

Состоялась страшна казнь.

Топором четвертовали,

Остр топор у палача,

Но не сломлен Стенька Разин,

И жива его душа.

Атаман народом славим,

В русских песнях и стихах,

И слагаются посланья

Про красавца казака!

Во рву глубоком львы метались

Во рву глубоком львы метались,

Огонь из пасти извергая,

Давненько они не питались,

Неделю жрать им не давали.

Они б теперь друг друга съели,

Но ожиданье не напрасно,

Томились и рычали звери,

Хотелось мяса им ужасно.

От рёва мрачно напрягаясь,

Вершины сосен задрожали,

Лесное эхо отражаясь,

Волной трёхкратной пробежало.

А вавилонские сатрапы,

Погрязшие во лжи коварной,

Плели интриги тихой сапой,

Указ царю подсунув странный.

Их жгуче зависть обуяла,

Изгрызла, ум им повредила,

Глаза им зависть заливала

К царя любимцу – Даниилу.

Высокий дух в себе питая

Он свято чтил Живого Бога,

Задачи сложные решая

Своим предвиденьем Пророка.

Царь Дарий доверял и слушал,

Готовил службы повышенье,

Клеветники напели в уши:

– Царя указа нарушенье!

И шантажом, и липкой лестью

Они царя уговорили

Предать жестокой, лютой смерти

На растерзанье Даниила.

И брошен в ров под вечер страшный –

Царь опечалился безумно:

Не пил, не ел, страдал ужасно,

Глаз не сомкнул он ночью лунной.

Придя ко рву с зарёю блика,

Царь Дарий горько занедужил:

–Спас ли от львов тебя, скажи-ка,

Бог твой, которому ты служишь?

Живой, спасённый Силой Высшей,

Ответил Даниил утешно:

– Был послан Ангел мне Всевышним,

Поскольку чист я и безгрешен.

Возрадовался Дарий, благо

Жизнь сохранённа Даниилу,

Был поднят целым он из мрака,

И львы его не повредили.

И издаёт указ скорейший:

«Клеветников и с ними ближних

Немедля бросить в ров темнейший» –

Львы съели всех скоропостижно.

Народам мира царь напишет

Посланье чудного деянья:

Благоговеть пред Богом Высшим

Его спасительным сияньем!

Злато Вечное Есенин сотворил

С чем сравнить его стихи, такие русские?

С краем алых зорь и с утренней росой,

С лесом, полем и тропинкой узкою,

Что ведёт к родному дому над рекой.

С чем сравнить его стихи, такие нежные?

С птичьим пеньем, вешней трелью соловья,

Дивным садом, спелою черешнею,

Сладким соком приворотного питья.

Отчего ж его стихи бывают грустные?

Оттого, что меркнет молодости свет,

Звонкий смех сменяют мысли грузные,

В вальсе осени пылает меди цвет.

Отчего ж его стихи порою дерзкие?

Оттого, что их создатель – хулиган,

Озорно словцо приложит веское –

Русский мат кабацкого катрана.

Почему ж его стихи всегда красивые?

Белокурый царь писал, мечтал, творил,

Простотой крестьянскою правдивые,

Злато вечное Есенин сотворил!

Эссе памяти Николая Гумилёва

Так не умею думать я о смерти,

И все мне грезятся, как бы во сне,

Те женщины, которые бессмертье

Моей души доказывают мне…

Н.С. Гумилёв

Сто тридцать пять со дня рождения!

Весной в Кронштадте с алою зарёю

Бог создал будущего гения

Для мира – Николая Гумилёва.

А начиналось обучение

В Царском Селе в гимназии мужской,

Позже, оказавшись на лечении

В Тифлисе, стих издаст он первый свой.

Он «конквистадор в панцире железном»–

Возвышенные образы любви,

Рождённые воинственно из бездны,

В основе его творческой строфы.

Романтик в юности мечте предался,

И бывв плену у страсти роковой,

Ахматову упорно добивался,

И стала она первою женой.

Посвящены его стихотворенья

Прекрасной музе, что своей рукой

Брильянты слов низала в ожерелья,

Красою поражая неземной.

Объехал много стран, горел желаньем

Увидеть мир и в творчестве воспеть,

После Египта вышли «Капитаны»,

Журналы «Сириус» в Париже в свет.

«Гиперборейский» гребень – Русский Север,

«Чужое небо», сборник «Жемчуга»,

Навеянные Африкой сюжеты,

И милые родные берега.

Был основоположник акмеизма:

Там точны мысли и слова ясней,

Им создан «Цех поэтов-альтруистов»,

В печать идёт журнал «Гиперборей».

И смерти он заглядывает в очи,

УчастникПервой мировой войны,

В стихах его теперь мы слышим горечь,

Раздумья о судьбе родной страны.

Поэт, Прозаик, Переводчик, Мастер,

Издатель, путешественник земли…

Но страшное произошло несчастье –

Сфабриковали дело, привлекли.

Прошенье Ленину напишет Горький,

И на защиту встанут все друзья;

Судьба Поэта, сломанная горько,

Не тронет пролетариев вождя.

Под стражу взят и тяжелы оковы,

В своей записке просит он жену

Тихонько передать Платона томик

И горсточку махорки завернуть.

Расстрельный приговор свершили судьи,

НКВД осечек не давал,

И молодой, он в тридцать пять погублен, –

Ушла на небо яркая звезда!

Но творчество его жить будет вечно,

В сердцах народа будут жить всегда

Стихи –пленяют красотой извечной

Рассыпанные в море жемчуга! 2021 г.

Дотянись до облака рукою

Дотянись до облака рукою

И в ладонь скорее положи,

Удивляет, что оно сухое,

Ты не отпускай кго, держи!.

Озорно подует сильный ветер,

Облако с ладони улетит,

Изменяя формуна рассвете,

Цветом алым всех заворожит.

Поплывёт себе оно спокойно,

Чинно,в окружении друзей,

В проходящем караване стройном,

Над печалями и радостью людей.

В час беды и горький миг разлуки

Взгляд печальный выше подними,

Протяни скорее к небу руки,

Облако к груди своей прижми.

Тяжкие невзгоды, неудачи

Облако с собою заберёт,

Унося их в высоту, поплачет,

Дождик вместо слёз твоих прольёт.

Я разбегаюсь и взлетаю

Я разбегаюсь и взлетаю,

Я отрываюсь от земли,

И во блаженство я впадаю

Над небоскрёбами вдали.

Теперь всё стало как игрушки:

Машинки, люди, деревца

И та сварливая старушка,

И два крикливых сорванца.

Дома, как божии коровки,

Что на ладони уместишь,

И дворник на садовой тропке,

Его лишь в лупу разглядишь.

И не значительны проблемы

Вдруг стали, что всего смешней,

Без доказательств теоремы,

Как аксиомы скоростей.

Остров

Вдали от Земли суетливой и бренной,

В бездонных просторах немой чистоты

Раскинулся остров в пределах нетленных,

Глубин океанских шальной красоты.

Там волны его беспокойно терзают,

Солёные брызги вскипают в тени,

То тихо ласкают, то шумно играют,

Неистово пенясь, дразнятся они.

Прекрасна лагуна своей бирюзою,

И падает солнце на водную гладь,

И, ряби коснувшись дрожащей стрелою,

Оранжевый луч может чудно плясать.

Ярчайшие рыбки счастливо ныряют,

Болтают друг с другом, неспешно плывут,

В ажурных коралловых рифах мелькают,

Средь розовых крабов охоту ведут.

Могучие пальмы листвой изумрудной

Тихонечко шепчут под утренний бриз,

Гигантские раки кокосы воруют

И в белый песок зарывают сюрприз.

Манит нас:заботы откинуть скорее,

Нависшую тяжесть сует сбросить с плеч,

Умчаться на остров мечты побыстрее,

В блаженстве прекрасном под пальму залечь.

Штормило море

Под тенью грозового небосклона

Штормило море, пеной брызг плевало,

И мутной взвесью бурого планктона

Каспийский берег плотно покрывало.

Вдоль линии береговой приливом

Телá редчайшей нерпы разбросало,

Безжизненно и мрачно-молчаливо

Темнели тушки, было их немало.

А рядом возле матерей, плашмя,

Детёныши в нарядах белоснежных,

Жалел их только ветер, окормля

Бельковый длинный мех, густой и нежный.

Лежат, раскинув лапы как распятье,

В больших глазах застыл вопрос и ужас:

«Люди! Дорогие сёстры-братья!

За что же нам теперь такая участь?

Расставлены на нас тугие сети,

Добыча беспощадно браконьерна,

Слив мусора, отходов – не в запрете,

И моря загрязнение безмерно!

…Эндемик Каспия – на грани вымиранья:

Природа призывает нас к прозренью

Во избежание всей жизни угасанья;

Болезни, вирусы– одной цепочки звенья!»

Пенясь, волны набегают

С наслажденьем волны лижут

Гальку россыпи прибрежной,

Обточив и сделав ближе

К карамели гладко-нежной.

Пенясь, волны набегают,

Шелестят, гонимы ветром,

И откатом отступают,

Словно танец в стиле ретро.

Зачарован взгляд движеньем

Сильных волн морских шумящих,

Уносящих все сомненья

В бездну вод пучины спящей.

Изумрудной толщи тёмной

Мелкой дрожью рябь коснулась,

Йодным запахом солёным

В воздух свежий потянуло.

Море ярко в лучах солнца,

Красотой безбрежной блещет,

Корабли на горизонте

Водной сини гладь расплещут.

Полярные волки

Полярные волки по снегу следы разметают,

Голодная стая охоту готова начать,

Протяжное, жуткое соло вожак затевает,

И дружно собратья ему отвечают впотьмах.

В сиреневых сумерках тундра прозрачна и тонка,

Трескучи морозы и злы ледяные ветра,

По снежному полю – сугробы, покрытые коркой,

Блестящая лунная ночь беспредельно щедра.

Загонщик добычу спугнул и отправил навстречу

Погибели страшной. Он точно маршрут рассчитал,

И начался гон за лосём – скоростной, бесконечный,

Удача волкам улыбнулась – сохатый упал.

Набросилась свора и дружно его свежевала,

И кровь тёмным кругом по белому снегу пошла,

Стальными клыками на части его раскромсала

До сильного сердца лосиного стая дошла.

И тёплое сердце вожак разделил на две доли,

Волчице-подруге он правую отдал стремглав,

Себе он оставил, что слева, и ел её вволю,

Скрепив свою верность, суровый закон не поправ.

До косточки съели добычу, следа не оставив,

Сдержали победу и полный охоты успех,

Сильнейший и умный вожак эту стаю возглавил,

Хозяева Арктики в логово шли без помех.

Ночь

Ночь разбросала паутину,

Прозрачной нитью заплетая

И расстилая снов перину,

На город дрёму опускает.

Затихли звуки, и движенья

Окрашены невнятной тенью,

Лишь шорохи вознёй мышиной

Ползут по улице лениво.

И редких окон освещенье

Тоскливым огоньком мерцает,

Ветров тягучее гуденье

Мотив протяжный напевает.

Не спит лишь филин в старом парке,

Сидящий на корявой ветке,

Своей таинственной расцветкой

Под бликами луны сверкает.

Остры и цепки его когти,

Глазами круглыми вращает,

Взъерошив перья, смотрит зорко

И хриплым уханьем пугает.

Медведица Большая вышла

Ночь синим шёлком накрывает,

Меняет день на дымку грёз.

Не спи! На небе засверкают

В ковше единые – семь звёзд.

Медведица Большая вышла

По небосклону побродить,

И рядом Малая, повыше,

С звездой Полярной держит нить.

Заворожит своим мерцаньем

Звезды АлИо томный свет,

Ярчайшая в ансамбле манном

И эпсилон в ковше планет.

Витки Галактик бесконечны,

Их разуменьем не понять,

Гиганты, Карлики, Путь Млечный,

Совы Туманность – благодать!

Сигналы Космос посылает,

Небесным импульсом искрит:

Мы не одни,нам помогает

Медвежий дух, землян хранит.

Зима сегодня злится

Зима снежок кидает, сугробы намела,

Машины по дороге ползутедва-едва,

Анакондой рыжей друг за другом дружно,

Автотранспорт плотно коммунальной службы.

Дворникам работа – рано надо встать,

Лопатой снег сгребая, дорожки расчищать,

Зима сегодня злится, юбками метёт,

То в танце закружится, то хоровод ведёт.

Циклоны призывает в помощники себе,

Ветрами раздувает позёмки в ворожбе,

Характер показала на радость детворе:

Спускаться на ватрушках со склона на горе.

Из снега строить крепость, катая снежный ком,

Мороз им щёки красит алым кумачом.

Звон колоколов

Льётся над Россией звон колоколов

В ожидании чудесной сказки ,

Белых храмов стены, куполов

Золото покрыты снежной лаской.

Этот светлый праздник Рождества