Амир. Часть VI

Не удержавшись, Амир подхватил меня на руки и поцеловал, но его руки не ломали меня, ласково обнимали, прижимая к горячему телу. Он закружился по комнате, а я рассмеялась:

– Танцевать! Амир, я хочу танцевать!

– Завтра устроим бал…

– Без Мари? Нет, вот когда она вернётся, тогда и будет бал, а сейчас просто отпуск.

Остановившись в центре комнаты, Амир опустил меня на ноги, яркая улыбка окрасила лицо:

– Хорошо, я начну готовиться к большому балу.

– После отпуска! Один день, Амир, один день!

Он расхохотался, опять закружил меня по комнате:

– Вся жизнь, Рина, вся моя жизнь принадлежит тебе!

Я только улыбнулась, даже не буду думать, что означают его слова, шестьсот лет многовато в качестве дара обычной человеческой женщине. Хотя бы один день.

Амир никак не мог уйти доделывать свои дела, то целовал меня, то кружился по комнате, а потом мы стояли у окна и смотрели на море, которое, наконец, успокоилось.

– Ты изменил изображение?

– Нет.

– Настоящее море?

– Настоящее.

– Скалу убрал?

– Убрал.

Победа. Он победил врагов, не врагов, завистливых дураков, которые хотели силой и хитростью захватить то, что судьба им не дала, потому что они недостойны. Они не заслужили ни силы, ни власти, ведь не принесли в своей жизни ни одной настоящей жертвы. Не отдавали своей жизни за жизнь дорогого для себя человека, или не человека. На самом деле не важно – за кого, они лишь боролись за власть, которая сама по себе ничего не значит без сердца и ума.

Я смотрела на Амира, такого красивого и сильного, невероятно сильного, боровшегося за меня каждый миг даже тогда, когда я ничего для него не значила, упавшая на него чужая женщина. И не слова королевы или Глеба, а собственное решение спасти мне жизнь удерживало его в страшной жажде моей крови. Он спас меня, как спас род Фисы, как спасал многих и многих в своём невероятном сумеречном мире. Единственный и неповторимый.

4

Фиса появилась сразу, как только Амир героически заявил, что дела всё-таки надо делать и вышел из спальни. Новости едва удерживались в ней, глаза сверкали, а руки махались в разные стороны. Я уселась на постели и ехидно спросила:

– Значит – спать?

– Да… унесётесь опять… и нам с Родей за вами…

От моего хохота вздрогнул дворец, а Фиса покраснела. Вот оно как, у неё тоже свой интерес оказался – подольше остаться с милым в доме.

– А мне… значит… спать… из-за вас…

– Нечего мотаться… синяя кода была? И денька не прошло, а волосья, ты глянь на волос-то…

– А что волосья, что им сделается, растут…

Фиса чинно села рядом со мной и таинственно прошептала:

– Неспроста это…

– Фиса, отпуск на один день! Один! И дома… мы дома остаёмся, не переживай, Родя тоже здесь останется.

– Да уж… с вами ухо востро держать надобно.

Я опять хихикнула, а она мрачно взглянула на меня и изрекла:

– Передышка… Рина, зверь-то ещё на воле…

– Какой зверь?

Она вздохнула, покачала головой, а я потребовала:

– Говори.

– За тобой охота…

– Им нужен Амир…

– Ты… а от него только кровь.

– Я не понимаю… я человек, всего лишь человек…

– Волос твой…

– Фиса! Говори, при чём здесь мои волосы!

Вскочив с постели, я подошла к зеркалу, пушок превратился в настоящие антенны. Мне даже показалось, что у корней они стали ещё темнее и толще, поэтому и торчат в разные стороны. Даже сравнить не с чем, одуванчик не подходит, моё тело не похоже на тонкий стебель. И у одуванчика семечки на тоненьких-претоненьких воздушных волосках. А у меня?

– Состригу… и не нужна буду никому.

– Одурела! Жизнь твоя в них!

– А теперь подробнее.

Я встала перед ней и состроила взгляд жены вождя.

– Волос твой энергию принимает… Родя так сказал.

А вождь очередной раз промолчал. Хотя, не промолчал, сказал, что нравится.

– Ну да, как башня телевизионная.

– Рина, ты чувствуешь, как сила везде протекает… волосом и чувствуешь.

Да, синева странно как-то проходила, волной… ну да, как волос энергию ловил в пространстве и по телу распространял. Я мрачно взглянула на Фису:

– И зачем кому-то нужна такая антенна? Энергию я ведь только для себя принимаю… или нет?

– Амиру тоже достаётся.

Мой кивок – это понятно, Фису привёл в состояние гнева от моей глупости:

– Так не только ему! Ты кому захочешь, можешь передать… из воздуха выловить и другому передать.

И сразу представился Акиро с проводками из плеч, вот оно что. Какая любовь – ему источник энергии нужен.

– А почему кровь Амира?

Но на этот вопрос у Фисы ответа не было, она пожала плечами. Я вернулась к зеркалу и дернула себя за волос, боль оказалась такой сильной, что ойкнула.

– Как больно… так не должно быть.

– А я что? Непростой волос, непростой.

Я почесала голову, боль постепенно успокоилась, зато появилась мысль:

– Они очередное чудовище хотят создать, перемешают нашу с Амиром кровь и получится… ходячий …Фиса…

– Что милая? Что надумала?

От ужаса я вздрогнула, не может быть, этого просто не может быть.

– Для этого нужны были дети… их такими сделать хотят… они ведь и так силу имеют, а им кровь Амира и мой волос, чтобы они из воздуха энергию получали… бесконечно, понимаешь, их убить нельзя… как Софию.

А Фиса руки к груди прижала:

– Машенька да Соня… потому вождь и далече спрятал.

Но тут же выдала ещё новость:

– Эта стерва… Жужука эта, дочь свою с энтим Акушкой… кабы он кровь вождя-то получил, так дети мол будут… обещание дала.

– Жаклин хотела отдать Акире свою дочь? Селин? Этому пауку?

– И была уверена, что у них будут дети, как у боевиков ближнего круга королевы. Для этого им нужна своя королева… императрица.

Амир стоял в дверях и смотрел на меня тёмным взглядом. Усмехнувшись, добавил:

– Жаклин была уверена, что сама родит ребёнка… настоящего короля всех времен и народов.

– И она с ним будет править миром.

– Обниматься-то железяками бы стал?

Вопрос Фисы застал меня врасплох, я растерянно подняла глаза на Амира, и он от неожиданности выдал самую страшную тайну:

– Я был нужен живым.

– Ты?! Ты бы стал её любовником?

Фиса внесла уточнение:

– Производителем.

Амиру ничего не оставалось делать, как всё популярно объяснить:

– Жаклин добивалась того, что произошло с королевой. Ты меняешь всех вокруг… и она была уверена – если ты будешь рядом, то у нас с ней родится ребенок.

– А без меня… никак?

Прыснув в кулачек, и закатив глаза к потолку, Фиса заявила:

– Свечку-то держать… токмо тебе… чтобы дитё правильное зачалось. Они бы трудились, а ты освещала.

Амир опустил голову, но я успела заметить его гневный взгляд в сторону Фисы, опять она все секреты раскрыла. Но я не могла пропустить такой момент, встала и подошла к нему:

– Расскажи всё.

– Тебе пора…

– Не буду есть. И спать не буду. Отменю отпуск.

Выдав все угрозы, какие смогла придумать, я даже стукнула его по груди. Амир вздохнул, кивнул головой и подхватил меня на руки.

– В столовой.

Он заставил нас с Фисой поесть, посмотрел таким взглядом, что мы с Фисой безропотно поужинали. А для уверенности, что будет говорить правду, сам сел за стол. Когда Фред унёс посуду, в столовой появились Роберт и Вито. Ну да, куда без основных исполнителей. Этакий семейный ужин.

– Акиро талантливый физик, занимался энергией уже много лет.

– Ты знал, во что он себя превратил?

– Знал. Но ему удалось скрыть от всех свою связь с Жаклин.

Вито, стоявший у стола за его спиной, добавил подробностей:

– Акиро сотрудничал с несколькими кланами, они и помогли ему втайне от всех создать установки и предоставили свои подводные лодки.

А Роберт, вставший за спиной Фисы, уточнил:

– Жаклин известная фигура в нашем мире, она финансировала многие проекты по исследованию вируса. И сама привела свою дочь.

Это дополнение заставило задать вопрос, который у меня возник, как только я увидела её:

– Жаклин приходила к тебе с предложением стать королем?

– Приходила.

Амир усмехнулся и честно признался:

– С таким предложением ко мне приходили многие.

– И жениться предлагали?

– Предлагали. Готовы были отдать своих дочерей в мой гарем.

А я орала и топала ногами – посмел, видите ли, к законной жене чуть ближе встать …да ни разу даже намёка не было, что он как к жене ко мне относится. Только когда память потерял и то вовремя остановился или его остановили, даже уже не помню.

– Акиро хотел получить новое тело…

– Как? Как можно отрастить руки и ноги… или можно?

– Нет, новые уже не отрастают.

– Поэтому меч?

– Да. Нельзя убить, но можно отсечь конечности или голову. Если нет головы, то организм перестает функционировать. Ты сказала ему правду.

– Неужто не знал?

Фиса удивлённо подняла голову, и Роберт ей ответил:

– Знал. Но был уверен, что Рина, когда станет его императрицей, отрастит ему новые.

– Я?

Амир вскинул на меня честные голубые глаза:

– Ты же всех меняешь. Неужели мужу бы не помогла? Любовь совершает чудеса.

Поэтому Акиро всё о любви говорил, и Амиру его слова очень не нравились, он ему не давал возможности говорить, сразу прерывал. А потом вообще распылил на молекулы.

Фиса обратилась ко мне с предложением:

– А что… ты со свечкой-то, может, и постоишь? Глядишь, ребятёнки у вождя и нарождаются.

Никакого сомнения в глазах, ни капли смущения, только деловое предложение по возрождению народа. И я решительно подняла глаза на своего мужа:

– Веди.

Амир не понял моей решимости:

– Кого?

– Девушек.

Такого буйства в глазах я не видела уже давно – цвета менялись стремительно, казалось ещё немного, и мы с Фисой тоже молекулами распылимся. И вдруг послышался весёлый голос Вито:

– Ты лучше нам с Мари посвети.

Взгляд Амира стал таким, что я испугалась, и когда он встал, тоже сразу подскочила:

– Сами управитесь.

Вождь усмехнулся и что-то произнёс, Вито склонил голову и исчез. Я не успела испугаться, как Роберт уже исчез от одного направленного на него взгляда, даже слово не потребовалось. Только Фиса положила локти на стол, демонстративно сцепила ладони – она не ироды, никуда не исчезнет.

– Ты вот вождь… воин… а мысли нет, что жена твоя как рубль в лавке… каждый разменять готов на копеечку.

– Фиса, о чём ты?

Осознав, что Амир не будет её изгонять силовым образом, я опустилась на стул.

– А о том, что горозд вождь воевать… токмо женщина ты… жена… цену себе знаешь и ответ дала всем достойный. Тепереча ты рубль золотой, а муж серебряный.

Она задумалась на мгновение, даже голову склонила, Амир в этот момент сел за стол и обратил на неё внимательный взгляд, что-то услышал в её словах. Фиса посмотрела сначала на меня, потом перевела свой взор на Амира:

– Гнев свой остуди и ответ Рине дай… жена она тебе али игрушка, как энтим… потому как легко железного паука мужем обозвал, значит, сомнением оскорбил… жена мне, и энтому женой можешь стать, коли его победа будет.

– Фиса, я даже не думала…

– Это ты… душа чистая, солнце в небе чёрном… на любви одной живёшь, сомнение не допускаешь.

Я всё ещё не понимала, куда она клонит, только вспоминала фразу Амира, которая так задела Фису. Что-то не понравилось ей так, что она пошла на открытую конфронтацию с вождём. Амир молчал, наклонив голову и сложив руки на груди, смотрел на неё тёмным тяжёлым взглядом.

– Велик вождь, а с тобой мир у ног… Жужука путь указала. Акушка рыбка мелкая, килька полосатая, да и то соображение имеет – волос твой сила немереная… всему народу спасение… токмо тебе погибель.

– Я… ты сама сказала, что они мне помогают энергию…

И тут всё встало на свои места – моя любовь совершает чудеса, я всех меняю, могу что угодно сделать, и ноги отрастить и руки, детям помогу появиться. Любым детям, не важно, ирод или человек, постою рядом со своими удивительными волосами, энергию наберу из пространства и передам. Разменная монета, кто владеет, тот и разменивает как угодно, на любое чудо. Неужели мужу не помогу?

– Что… скажи… или ещё подождешь? Вдруг я горы раздвигать научусь… хотя у тебя самого получается… только… ты знаешь, я бы не стала Акиро помогать… не люблю железа в постели.

Я поднялась и медленно вышла из столовой, Вито появился сразу за дверью, но близко подходить не стал, натолкнулся на мой взгляд. Так и шёл вслед за мной до спальни. Когда я села у окна, опустился рядом и обнял за плечи.

– Рина, Амир любит тебя.

– Не знаю… Вито, я ничего не знаю… так хочется быть просто женщиной.

– Ты удивительная женщина.

– Не хочу быть удивительной, не хочу быть предначертанием… кто-то начертил, а я страдаю.

– Рина, твоя боль…

– Вито, не о боли речь… я ни о чём не жалею, я бы всё заново прошла, если понадобилось…

– Не говори так!

– Опять кричать на меня будешь?

– И топать ногами. Я невротический истерик, сама диагноз поставила.

– Истерический невротик.

Вито погладил меня по голове, и я прислонилась к нему. Слёз не было, только очень больно в груди, что-то щемило и ворочалось в сердце.

– Мало того, что ужасно выгляжу с этими волосами, так ещё теперь все из-за них ловить будут. Постриги меня.

– Я не умею.

– Ты всё умеешь…

– Ты получаешь энергию через них. Они тебя спасают.

– Не хочу спасаться…

– Рина.

– Ты говорил с Мари?

– Говорил.

– Как она?

– Она далеко. Скучает.

– Передавай ей привет от меня.

– Я передал. Сказал, что с тобой всё хорошо. Она не поверила.

– Почему?

– Сказала, что должна сама на тебя посмотреть. Только когда видит сама, только тогда точно знает. Она всё понимает.

Дочь своего отца, точно, как Амир. Только когда сам видит и чувствует.

– Это неправильно, что я…

– Сомневаешься?

– Да. Я не должна сомневаться в нём, понимаешь, если люблю, то не должна сомневаться.

Вито вздохнул, опять погладил меня по голове.

– Мы не умеем говорить… Мари тоже не всегда меня понимает.

– Но вы же с людьми разговаривали, ну, на ваших заданиях. Амир вообще хитро-мудрый.

Послышался странный вздох, и последовало признание:

– С чужими просто, с ними игра, главное – добиться результата… не важно, что будет потом.

– Со мной сложно?

– Очень… как на минном поле.

– Что?

– Никогда не знаешь, на каком слове взорвёшься.

– Я мина?

– Ты неприступная крепость, вокруг которой разложены мины.

– Вито…

Он вздохнул:

– Рина… я не знаю, как убедить тебя, что нам, нам всем…

– Свободен.

Я опустила голову, а Вито, прежде чем встать, провел рукой по моим волосам. Он не исчез, медленно встал и вышел из комнаты. Амир стоял у постели, не пытаясь приблизиться ко мне, и я похлопала ладошкой по полу, приглашая присесть рядом. Сделала, а сама подумала – интересно, кто-нибудь уже так вождю давал понять, что ему можно сесть рядом?

Амир понял мой жест и сел, свесил руки с колен и вздохнул, покивал головой каким-то своим мыслям.

– Почему кровь Жаклин не подходит боевикам?

Мой голос подрагивал, но кто-то должен начать трудный разговор, не важно, с какого вопроса, просто рот открыть и издать звук.

– Для боевиков набирают только мужскую кровь.

– Она отличается от женской?

– Энергия другая.

– Сильнее?

– Другая.

Амир отвечал спокойным голосом, но вдруг опустил голову и добавил:

– Из определенных мест.

И я задала вопрос, который меня никогда не волновал, но почему-то именно сейчас решила его задать:

– А ты, для тебя какую кровь… привозят… как… насколько тебе хватает, ведь иногда ты целыми днями рядом со мной бываешь.

Молчание длилось долго, Амир смотрел в темноту и сжимал губы, наконец, ответил:

– Для меня кровь привозят из твоего города. Чтобы сохранить единую энергию. Мне достаточно принять один раз в сутки. Я могу не питаться несколько дней без ущерба для своего организма.

Зачем мне это знать? Я никогда об этом не думала, не ест при мне и не ест. И почему именно сейчас, когда во мне опять зародились сомнения, мне важно узнать, как он питается? Чистота крови, Амир контролирует, какая кровь попадает ему и его боевикам. И чистота энергии… он хочет, чтобы у нас была единая энергия, поэтому кровь из моего города, я же всю жизнь там прожила.

– Я совсем не скучаю по своему городу, даже ни разу не вспомнила. Мне интересно с тобой.

– Рина…

– Амир, я не справилась со своим предназначением…

– Мне нужна ты!

Амир подхватил меня на руки, глаза сверкали, а губы пламенели:

– Рина, мне нужна ты! Только ты! Мне нужна жена, просто жена.

И вдруг шёпот:

– Я боюсь тебя потерять, каждый момент ужасные мысли, что ты не выдержишь, что-то случится, и ты исчезнешь из моей жизни… я смотрю на тебя и ненавижу всех мужчин, ревную тебя ко всем… и к Акиро…

– Но я же его даже не знала…

Я забыла все свои сомнения и счастливо прижалась к Амиру.

– Он посмел назвать тебя…

Но не сказал, как меня назвал Акиро, плотно сжал губы и опять сверкнул глазами, разгневанный шейх. И неожиданно успокоился, длинно вздохнул, сел на пол и прижал меня к себе.

– Рина, прости меня.

– За что?

– Я глупый ревнивый вождёк.

Звук, который я издала, вызвал горький смех и вздох. Выждав паузу, чтобы справиться с голосом, уточнила:

– Почему глупый?

Слова «ревнивый» и «вождёк» я оспаривать не стала, про вождька мы уже выяснили давно, а что ревнивый знают все. Амир опять вздохнул:

– Я вождь и Тёмный, всю жизнь существовавший на хитрости и силе. Совершал невероятные поступки для достижения своих целей. И теперь не знаю, как убедить тебя в том, что единственное, о чём мечтаю… это ты… твоя жизнь.

Коснулся губами моей щеки и заговорил мрачным голосом:

– Мне не нужны твои способности… какие бы чудеса ты не совершала… каждый раз я умираю, когда ты лежишь без сознания… когда боль терзает твоё изумительное тело… я готов отдать всё, свою жизнь за тебя, твою прекрасную улыбку, твоё спокойствие…

– Я тебе верю.

– Рина, мне сложно верить… и я не знаю…

– Я верю тебе.

Амир приподнял меня на руках и взглянул в глаза, а я постучала ему пальчиком по лбу:

– Ты только разговаривай со мной… говори, чтобы я понимала тебя, обещал же разговаривать…

– Обещал.

Стремительное движение и мы уже лежали на постели. Амир устроил мою голову у себя на груди, полежал несколько секунд, и встал. Я удивилась, но вопросов задавать не стала, а он снял пиджак, секунду постоял и снял галстук. Мне пришлось уткнуться лицом в подушку, чтобы не захихикать – он снимал галстук так торжественно, как будто это был последний элемент его одежды. Такое ощущение, что без галстука он чувствует себя голым. Снова устроившись рядом со мной, Амир обнял меня и заговорил чуть ироничным голосом:

– Я всегда пользовался успехом у женщин. Человеческих и наших.

Ничего себе начало откровенного разговора, как-то уж слишком.

– Но ни одна из них не привлекла моего внимания. В моём гареме было несколько принцесс, их привели отцы в надежде, что таким образом обеспечат своим городам более выгодные отношения с хасами.

Погладив по голове и едва коснувшись губами моих невероятных волос, Амир признался:

– Несколько женщин я купил на торгах.

– А разве в те времена ещё были невольничьи рынки?

– Были. Учебники истории не имеют никакого отношения к действительности того времени.

– Ты читал учебники?

– Читал.

Усмешка была кривой и угрюмой, но Амир скосил глаза, заметив мой взгляд, улыбнулся:

– Я много читал.

Конечно, читал, собирал всю возможную информацию обо всех и обо всём.

– О женах я тебе уже рассказывал.

– Ну да…

Я с интересом смотрела в посветлевшую голубизну и пыталась понять – что муж задумал? А он ослепительно улыбнулся и продолжил:

– Жаклин не первая, которая привела свою дочь ко мне. Некоторые матери просили обратить своих дочерей, чтобы дороже продать – их же обратил сам Амир.

– Но ты же женщин не…

– Нет.

– И куда они потом?

– Находили других Тёмных.

– Амир, а как находят тебя? Ну, обычные люди. Я всю жизнь прожила в твёрдой уверенности, что есть только люди…

Не найдя слов, я смутилась, и опустила голову, нашла о чём спрашивать, но Амир ответил:

– О Тёмных многие знают. Если хочешь найти – найдёшь. Ты никогда не сталкивалась с тёмной стороной жизни.

– А что такое тёмная сторона? Преступники?

Амир посмотрел таким взглядом, что мне пришлось опять спрятаться на его груди.

– Преступники в том числе.

По сравнению с ним я наивный грудной ребенок, эмбрион.

– Амир… прости меня за мои сомнения… я на самом деле…

– Ты удивительная. Даже если сама не хочешь быть такой.

Прошло всего несколько секунд и уже другой тон:

– Такие как Акиро появлялись всегда. Достаточно кому-нибудь пообещать выгоду, не важно – какова цена, сразу находился наёмник, готовый исполнить любой приказ. Только возможности меняются. Ты спасла меня.

Мне не хотелось говорить о своем участии:

– Тебе важна цена.

– Я нарушал много законов в достижении своих целей. Рина… ты моя жена, единственная женщина, ты не разменная монета… ты моя мечта…

Не хочу ничего знать, никакой его прошлой жизни. Не хочу знать, что будет завтра, есть только сегодня, всего лишь момент, но он такой сладкий, такой щемящий. Я поднялась и поцеловала горячие губы, погрузила пальцы в густую шевелюру – нет ничего, есть только мы.

Как мы оказались в бассейне, я не успела понять, Амир целовал меня и вдруг мы опустились в воду. Я ойкнула, но коснулась пальцами чего-то мягкого и открыла глаза. Цветы, кругом цветы. Бутоны роз покрывали всё пространство: белоснежные, алые, жёлтые, они слегка покачивались на воде, освещённые отблесками огня свечей.

– Амир… так красиво…

Мое платье сразу намокло, и пока я рассматривала окружающую красоту, Амир несколькими точными движениями раздел меня и разделся сам. Разной высоты свечи создавали удивительную картину живых теней, которые передвигались по стенам и опускались в воду, теряясь среди лепестков.

Амир плавал вместе со мной, прижимал к своей груди и опускался под воду, медленно поднимаясь над шевелящимся цветным ковром. Он улыбался мне, когда я осторожно открывала глаза в воде, чтобы посмотреть на него, или надувала щёки от недостатка кислорода. Его большое тело обнимало меня, крутилось вокруг, и обнажённым смотрелось ещё крупнее, а я казалась себе маленькой круглой рыбкой.

Так любить может только навечно истосковавшаяся душа, у которой не было надежды. Заточённая в гигантском теле, наполненном невероятной силой, она стремилась ко мне, как птица стремится в небеса, в надежде ощутить хотя бы мгновение счастья. Не обладать, а отдавать себя, наполнить силой, своим счастьем от дыхания, от возможности коснуться, прижать к себе ласковым движением любви. Амир ждал меня шестьсот лет, его прекрасное тело, олицетворение мощи воина, обволакивало меня собой, закрывало от внешнего мира, даже если этот мир – всего лишь бассейн с цветами. Пламенеющие губы позволяли себе недостижимое счастье прикоснуться к местам, недоступным даже в мечтах, а пальцы не могли остановиться в стремлении познать меня.

Я никогда не любила, не знала своей души и своего тела. Не могла представить, что душа может петь от прикосновения горячей кожи, а тело пылать от одного взгляда, наполненного затаенной многие столетия нежностью. И Амир узнавал себя вместе со мной, впервые ощущал жар женского тела, охваченного страстью. Он чувствовал каждое моё прикосновение, движение руки, отзывался всем своим гигантским телом на мой вздох. Мы ждали друг друга, наши души не могли любить никого, а тела не чувствовали чужого пламени – только мы, только эти глаза и эти губы.

Тихий звук проник в сознание, заставил губы улыбнуться, но глаза не открывались. Песня, так звучать может только песня счастливой души. Мелодия слов любви лилась и лилась, к ней добавились ласковые пальцы, нежно касавшиеся лица.

– Амир…

– Любимая…

Я открыла глаза, голубизна сверкала так, что я прищурилась.

– Любимая, солнце в небесах не может соперничать с тобой… его свет меркнет, когда ты открываешь глаза.

И сразу поцеловал, нежно-нежно, обнимая мои губы своими губами.

– Рина… твоё имя самая сладкая песня, звучащая в этом мире…

Он что-то шептал на своем певучем языке, прерываясь на поцелуи, не давая мне возможности открыть глаза и что-то сказать. Нега тела и счастье души, впервые они соединились в руках мужчины. Я улыбнулась в губы Амира и прошептала:

– Небеса… я лечу…