Мама для Совенка. Часть 2

Совенка с раннего утра забрали наставники, обещая вернуть к обеду. Хотелось бы верить, что в целостности и сохранности. Она восстановила с ним связь, дабы не дергаться понапрасну. И сейчас эмоции Аля ощущались теплым комком света. Значит, все хорошо.

– Как вы сегодня, Юля? – спросила Седьмая, когда каша в тарелке девушки закончилась и она потянулась за травяным чаем.

Юля подняла глаза – во взгляде сидящей напротив женщины отчетливо читалось беспокойство.

– Я заметила, что Третий и Четвертый ночевали у вас.

Ага, вот такой тройничок вышел, угрюмо подумала девушка, запивая расстройство чаем.

– У вас снова был всплеск?

Чай пошел не туда. Прокашлявшись, Юля сипло спросила:

– Почему вы так решили?

– Разве это не очевидно? – пожала плечами королева.

Очень захотелось пойти и постучаться головой об стену. Местные нравы могли свести с ума любого поклонника Фрейда. Двое мужиков вывалились утром из ее спальни, хорошо, если одеться изволили, а ее о всплесках спрашивают! И ни намека на секс, ни единой пошлой улыбочки. Неужели она все-таки ошибалась и контроль за даром – это обнимашки, и ничего больше?

– Расскажите мне, пожалуйста, о покровительстве, – попросила Юля, с мольбой глядя на Седьмую.

– Разве мой четвертый сын вам не рассказал? – искренне удивилась королева.

«Мой четвертый сын» царапнуло слух. Сложно привыкнуть к местной системе учета. Фильярг по виду ей в ровесники годится, а она его на полном серьезе сыном называет…

– Увы, – прикусила губу Юля и пожаловалась: – Такое чувство, что еще немного и я сойду с ума.

Эллиана нахмурилась и покачала головой.

– Отношения между покровителем и подопечной касаются только их двоих, никто не должен вмешиваться, даже я. Будет лучше, если вы попробуете еще раз поговорить с моим сыном.

Юля со вздохом опустила взгляд. Ожидаемо, но обидно, честное слово.

– Знаете, Юля, только после вашего подарка я осознала, насколько вы другая и каким странным вам кажется наше общество.

Юля нервно сглотнула – намек на стринги? И как бы повежливее спросить о реакции его величества? Интересно же.

– Вы ведь в курсе нестабильности магии у женщин?

– В общих чертах, – подтвердила Юля и тут же задала вопрос: – Это действительно так? Без физического контакта с мужчинами вы не можете жить?

Эллиана не стала торопиться с ответом. Она пододвинула к себе чайник, изящным выверенным движением налила чай. Щипчиками достала с подноса кусочек пирога, положила на десертную тарелку. Полила сверху темным соусом.

– Пятая так и не пришла в сознание, – произнесла Седьмая спокойно, отламывая кусочек.

Юля замерла оглушенная. Не пришла? А придет ли? И почему ни одна сволочь не сказала ей, что дело плохо?

– Вы побледнели. – Седьмая промокнула губы салфеткой. Сделала глоток чая. – Не переживайте, ее специально держат в целительском сне, чтобы ускорить выздоровление. Безмолвные закрыли ее щитом, правда, недостаточно быстро. Вы успели ее зацепить – отличная реакция для новичка.

Юля застыла – какая, к чертям, реакция?! Внутри расползался противный липкий страх – она едва не стала убийцей. А если бы безмолвные не успели? И росло понимание – магия делает из нее чудовище. И этот процесс не отменить и не повернуть назад.

– Вижу, вы уже поняли. – Эллиана со вздохом отодвинула от себя чай. Она помолчала, взгляд затуманился воспоминаниями.

– Ужасно, когда от вырвавшейся из-под контроля силы страдают люди, но вдвойне страшнее, когда это твоя семья. Вы не представляете, через что пришлось пройти моему народу, чтобы научиться с этим жить. И отвечая на ваш вопрос – можем. Все зависит от женщины. Открою вам секрет, я лично встречала тех, кто прекрасно держит эмоции и силу под контролем, но ради спокойствия общества не отказывается от покровительства.

Юля кивнула. Все понятно. У них общество тоже любит поистерить – по поводу и без. И если вдруг кто-то начинает идти против течения… Революцию в Тунисе спровоцировала чиновница, выгнавшая с рынка продавца фруктов за отсутствие лицензии. А тот возьми и соверши публичное самоубийство. А которая по счету волна сумасшествия накрывает Штаты из-за убийства черного? Хотя нет, Штаты не любят сходить с ума в одиночестве, втягивают в движение BLM весь мир.

Поэтому она прекрасно понимала тех, кто не желал трогать, дабы не воняло. Это как с паранджой – принято, носим. Даже если страшна как смерть или стара, и на тебя ни один мужик в здравом уме не позарится. Так и тут. Принято, что должен быть покровитель. И всем плевать, что дар под контролем. Никто не желает рисковать своей жизнью, находясь рядом со «свободной» женщиной-магом. Наелись, видать, в прошлом этой свободы.

– А как же тапуны? – спросила Юля, желая хоть как-то отвлечься от мыслей о Пятой. Совесть требовала публичного покаяния, визита в госпиталь с сеткой апельсинов и в экстренном порядке вступления в местный птичник. Хотя она вроде уже там. И даже покровитель есть. Так какого им всем в итоге от нее надо?!

– Магия тапунов отличается от нашей. Они близки с природой. Могут обмениваться энергией с животными, деревьями. Черпают силу от земли. Женщины у них рожают без одежды, на голой земле. – Ее величество осуждающе поджала губы, явно не одобряя подобного варварства.

Юля представила эти роды сейчас, зимой. Полностью обнаженной, на расползающемся под телом снегу. Брр. И согласилась – извращение, а не роды.

Хорошо, с тапунами все понятно. Их способ утонченным и аристократичным ракханам явно не подходит. Но все же… Что делать с поползновениями Четвертого и как на них реагировать?

– Но что конкретно делает покровитель, чтобы удержать дар подопечной под контролем?

Ее величество смутилась, кашлянула, отвела взгляд. И Юля поняла – она совершила ужасную ошибку. Наверняка это тот самый вопрос, который неприлично обсуждать в птичнике. Ах да, ей же сказали, что происходящее между покровителем и подопечной касается лишь двоих. Понимать ли это – как договорятся, так и будет?

– Простите, – повинилась Юля, – я не хотела быть бесцеремонной.

– Ничего страшного. – Эллиана быстро пришла в себя и даже улыбнулась. – Я понимаю, у нас разные взгляды на приличия. Поговорите с моим сыном. Это все, что я могу вам посоветовать. И не бойтесь, об этом разговоре никто не узнает. Вы мне очень помогли, – она положила руку на живот, – я могу быть щедрой.

Никто не узнает? Юля удивленно вскинула брови, обозрела столовую, взглядом указав на углы.

– Вы правильно меня поняли, – Седьмая состроила озорную гримасу, – в моей власти отослать безмолвных. Это право той, кто является женой и матерью.

Э-э-э… то есть…

– Вас можно поздравить? – осторожно спросила Юля. А Седьмая умеет удивлять… Не побоялась встретиться после того, как она Пятую в кому отправила, еще и охрану отослала.

– Не могла удержаться, чтобы не поделиться с вами этой новостью, – зарделась королева, – и прошу сохранить мой секрет до официального объявления.

– Конечно, – закивала Юля, – я – могила.

Седьмая ошарашенно моргнула. Юля обозвала себя идиоткой.

– В том смысле, что можете не сомневаться, секрет сохраню.

Ее величество заторможенно кивнула, связывая молчаливость и могилу в логическую связку.

На встречу с его величеством Юля шла в растрепанных чувствах. Совесть ныла и требовала срочно нестись к Пятой, не забыв про апельсины, а еще про то, как та оскорбляла Совенка – тварь. Память намекала, что кое-кто не подготовился и текст клятвы не раздобыл. Еще и Четвертый не желал убираться из головы, раз за разом возвращаясь туда, причем неизменно в полуобнаженном виде, вызывая внутри горячую волну и… раздражение. Прицепился – не выгнать. И что с ним делать? Понятно, что от покровительства ей не отвертеться, но как быть дальше? Поклянчить: «Дядечка, давайте без интима?» И самой себе не поверить. Им наедине остаться достаточно, чтобы вспыхнуло то, что тлело.

Впору погадать на цветочках: сдаться, отдаться или послать. Только Четвертый не из тех, кого можно безнаказанно отфутболить. А объяснять, что прыгать в постель просто так она не может… Ее тут же примутся уговаривать, а уж чем закончатся уговоры – и ежу понятно.

С другой стороны, она знает, что магия в этом мире не менее важна, чем еда и питье. А сколько в родной истории было острых периодов, когда женщины вынуждены были продавать себя за еду? Полно. Или за жизнь. Кто-то, правда, выбирал смерть, но были и те, кто предпочитал жить. Вот и здесь затянувшийся период выживания, когда женщины делят постель ради всеобщего спокойствия. Вправе ли она их осуждать? Нет. Тем более что оказалась с ними в одной лодке.

«Да-а-а, Юлечка, кому-то здорово задурили мозг», – горько усмехнулась она. Кайлес, сволочь, прекрасно понимал, с чем ей придется столкнуться, но не стал предупреждать. Догадывался, что она откажется.

– Госпожа ассара, подождите в приемной, вас позовут.

Ох, так заспорила с собой, что не заметила, как они пришли. Секретарь – молодой человек, от которого за километр несло аккуратностью и скрупулезностью, смерил ее недовольным взглядом, явно найдя какой-то непростительный огрех во внешнем виде, и вернулся к бумагам. Похоже, с ее присутствием примирились как с неизбежным злом.

– Простите, – Юля решила понаглеть. В другое время она осталась бы молча гармонировать с мебелью, но сейчас как раз время и поджимало, – вы не могли бы мне помочь? Я должна буду принести магическую клятву его величеству, можно у вас попросить текст? Хочу заранее почитать.

Секретарь поднял на нее офигевший взгляд.

– Зачем? – спросил он глухо.

Юля пожала плечами:

– Не хочу сбиться, когда буду повторять.

Мужчина прищурился, явно подозревая подвох, но взгляд Юли был кристально чистым, а скрещенные пальцы спрятаны за спиной.

Он вздохнул. Встал. Достал с полки шкатулку. Открыл, покопался в свитках. Взял один, потом спохватился, провел над пожелтевшей от времени бумагой ладонью – полыхнуло белым, – протянул девушке. Та нерешительно замерла, мужчина мученически закатил глаза, подошел сам, буквально впихнув свиток в руки Юли.

– Текст клятвы изменению не подлежит, – ядовито прокомментировал секретарь и вернулся к работе.

Юля спорить не стала. Торопливо, пока не позвали, принялась разбирать текст. Что же, договор между дающим клятву и ее принимающим был составлен в единоличную пользу принимающего. Дающий был обязан соблюсти не менее двадцати «не» кроме стандартного «не убий». Ничего такого криминального, но кто знает изощренность местных? Зато и наказание было «гуманным» – паралич до помещения под суд, ну и принимающий мог снять откат, если считал нужным это сделать.

Юля вернула свиток на стол, отошла к окну. Клятву с нее возьмут… Тут ни одно желание не поможет. Да и камни, начнет дурить, могут не дать.

В кабинет к его величеству она входила как на плаху – высоко задрав подбородок и чеканя шаг. Юля остановилась напротив стола, замерла. Его величество удивленно вскинул брови, изучил ее воинственный вид и первым пожелал прохладного утра. Юля, спохватившись, отвесила поклон.

– Боитесь? – догадался король. – Для вашего мира это, наверное, кажется пугающим?

Еще каким. Шею явственно обхватил невидимый рабский ошейник с пропущенным по нему током. Совершенно иррациональное чувство, но избавиться от него Юля не могла. Так и казалось – шагнет не туда, скажет не то, и бац – ударит разрядом.

– Мне, знаете ли, тоже не по себе, что вы до сих пор… – Он замолчал, смутился, отвел взгляд, принявшись изучать картину за спиной у Юли. – Будем считать это дополнительной страховкой, – предложил он, – если вы сорветесь, сработает откат от клятвы. Вас обездвижит.

А если она в этот момент будет стоять на краю пропасти? Нет, не думать о глупостях. Безмолвные не допустят, чтобы она пострадала.

– Хорошо, – согласилась Юля, обещая себе в качестве утешения три «Маргариты» в самом крутом клубе – чтобы отвлечься и почувствовать себя живой, без давящего ошейника клятвы.

Его величество вышел из-за стола. Встал перед ней.

Слова клятвы Юля произносила с тупым равнодушием, под обещание напиться истерика удалилась, забрав с собой остальные эмоции. На последних словах тело обожгло теплом, запястье кольнуло болью, Юля ойкнула, дернулась, но руку перехватили сильные пальцы, и его величество мягко пожурил:

– Какая вы чувствительная. Потерпите, сейчас все пройдет, метка зафиксируется.

Юля нервно сглотнула. Метка?

– Не дергайтесь. Никто не собирается вам навредить. Метка – индикатор. Почувствуете жжение в этом месте, значит, клятва собирается сработать.

И лучше ей в этот момент перестать делать то, что она делает… Логично.

А дальше она расширенными от удивления глазами смотрела, как его величество подносит руку к губам, нежно дует на кожу, обводит невидимый узор на запястье и так притягательно улыбается, что… Нет, Седьмой завидовать – последнее дело, а уж думать о том, что там место Восьмой свободно – просто беспредел, но хорош, гад, что и говорить. Натренировался на семи женах – мастер пикапа1.

##1 Pick-up (англ.) – буквально: снять или подцепить (обычно девушку).

– П-п-простите, – вернула себе конечность Юля. Его величество понимающе улыбнулся.

Из кабинета она вылетела с пылающими щеками, забыв о страшной клятве, судорожно вцепившись, как в спасательный круг, в шкатулку с камнями. Что сыновья, что отец… Или это была очередная непонятная проверка? А может, ее просто отвлекали от пугающих мыслей о клятве?

– Госпожа ассара, – сопровождающий притормозил ее около двери Третьего, – его высочество желает видеть вас немедленно.

Сердце испуганно екнуло, а шкатулка с камнями показалась горячей.

И вот она – главная особенность дворца. Будь Юля даже трижды уважаемой ассарой, мисс малиновые штаны, перед которой слуги расшаркиваются в коридоре, но стоит кому-то из королевской семейки стребовать госпожу на стол в качестве закуски, и отказаться от визита нельзя. Начальство можно послать и уволиться, короля – нет. Даже если это чужой король другого мира. Палачи и тюрьмы везде одинаково неприятны.

– Вы хотели что-то обсудить, Юля. Я вас внимательно слушаю.

Третий светился радушием, а она ловила себя на мысли, что вряд ли сможет забыть сегодняшнее фееричное утро. Мучительно тянуло краснеть, хихикать, строить глазки, а не говорить о чем-то серьезном. Но кокетничать с Третьим? Нет, она еще не выжила из ума.

– В первую очередь меня не устраивает ваш подход к моему обучению.

Еще на Земле она планировала столько всего: обычаи, законы, историю. Ее била лихорадка первооткрывателя, когда она думала о чужом мире. Хотелось узнать, как им удалось достичь такого высокого уровня развития, как они смогли сохранить баланс между технологиями, прогрессом и магией. На кончиках пальцев чувствовался зуд, когда Юля составляла списки… Вдобавок отключение от новостей, интернета, инстаграма и В контакте ощущалось острым информационным голодом.

Вот только местные… гм, никуда не торопились.

– Предлагаю составить план, согласовать список предметов.

А еще нужны нормальные учителя, но об этом она поговорит позже.

– Четвертый раз, госпожа ассара, – Харт с плохо скрываемым раздражением вытянул из левой стопки несколько листов, потряс ими в воздухе, – я меняю ваше обучение. У нас только один специалист по темному пламени, и тот сейчас путешествует. За ним послали, но непонятно, когда он изволит вернуться. По общим предметам я согласовал ваше обучение с наставниками Шестого. Благо теперь их трое, и они смогут уделять внимание вам обоим. Расписание получите после обеда. Вечерние медитации, естественно, продолжатся.

Медитации… Юля сощурилась. Не выдержала, бросила зло:

– А когда планируется перейти к нормальным занятиям по магии?

Нет, в самом деле – сколько можно сидеть и пытаться не заснуть? Где трансфигурация, защита от темных искусств, зельеварение, наконец? Она, можно сказать, с мечтой о Хогвартсе сюда попала, а ее медитациями кормят.

Третий не понял и растерянно моргнул.

– Но медитации и есть нормальные занятия.

– И сколько времени они продолжатся? – спросила Юля с подозрением. Если ей сейчас ответят, что другого формата для женщин не предусмотрено… Честное слово, пойдет и устроит революцию с захватом академии – даешь равное обучение обоих полов!

– Три года – стандартный срок для новичков. Дети учатся удерживать силу и только потом управлять, но я вас понимаю, – Харт снисходительно улыбнулся, – самому в детстве эти занятия казались ужасно скучными. Однако других вариантов нет.

Три года! Приличных слов в голове не осталось. Не утешало даже то, что Третий мучился так же. Неспешность подхода к обучению напоминала буддистский монастырь, когда одни и те же мантры повторялись из года в год, чтобы к седым волосам и выпавшим зубам достичь просветления. Но у нее нет этих лет. Она должна овладеть силой к тому моменту, когда у Совенка проснется дар.

Третий неправ. Варианты есть всегда. Это лишь вопрос цены.

– Я поняла, – попыталась скрыть раздражение Юля, но получилось плохо, – спасибо за помощь.

Харт вздохнул, покачал головой и осуждающе проговорил:

– Ваш мир слишком торопится. На улицах гонки, а не прогулки. Все куда-то несутся… Для магии торопливость вредна. Доверьтесь нам, Юля, мы сделаем из вас отличного мага.

– А смысл? – пожала она плечами. – Ваши женщины все равно не применяют своих знаний на практике.

– Почему не применяют, – сыграл обиду высочество, – они не могут работать только там, где требуется длительное воздействие одного уровня. В остальном – ограничений нет.

Интересно, это официальная позиция или лично для нее?

– Например? – Девушка откинулась на спинку стула, сложила руки на груди.

Третий глянул с неодобрением, но все же соизволил пояснить.

– Начнем с того, что наши женщины могут позволить себе не работать, – бросил он камень в ее огород, – но магией они владеют. На другом уровне, конечно, чем мужчины, но их никто не ограничивает. Многие увлекаются окраской тканей, выращивают уникальные гибриды цветов, специи, заряжают артефакты, лечат бедняков. Честно сказать, я не силен в женских увлечениях, поговорите лучше с Седьмой. Кстати, утром у вас был приватный разговор. Не хотите поделиться?

И Юле достался гипнотический взгляд маньяка, учуявшего запах свежих новостей, прошедших мимо его носа.

– Нет, – покачала головой она, мстя за утреннее пробуждение.

«Маньяк» разочарованно моргнул, отбил пальцами бравый ритм, но к пыткам прибегать не стал.

– Хорошо, – протянул Третий, явно обдумывая обходной маневр, раз лобовая атака захлебнулась, – тогда сегодня вечером с вами позанимается мастер Шаккар. У Четвертого важные дела, я тоже буду занят. Не расстроитесь? – спросил он, глядя испытующе.

– Нет, – мотнула головой Юля. Расстроится? Скорее, сегодня у нее будет шанс серьезно позаниматься, а не балансировать между соблазнением и хорошими манерами. – Если это все, я бы хотела вернуться к себе.

– Конечно. – Харт улыбнулся, Юля встала, но ее остановили: – Напомню, что после занятий у нас с вами прогулка. И последний вопрос. В шкатулке у вас что?

Глава 6

Она ждала этого вопроса, но, как водится, получив его в лоб, растерялась. И что ответить? Правду? Обойдется. Намекнуть, что любопытной Варваре на базаре нос оторвали? Так придется объяснять, кто такая Варвара, что такое базар и почему именно нос, а не другую часть тела. Кстати, почему? Нос меньше всего задействован в процессе получения информации, а отрывать желают именно его, а не уши. Дискриминация какая-то.

Третий устал ждать, вышел из-за стола, направился к ней, намереваясь получить ответ на свой вопрос. Юля попятилась, прижимая к груди драгоценную шкатулку. Высочество заинтригованно вскинул брови, в глазах вспыхнул азартный огонек, кончики ноздрей шевельнулись, как у гончей, почуявшей добычу, и Юля поняла: еще немного и упрямством подпишет себе приговор. Она давно уяснила, тайны – пылкая страсть третьего принца. Какой-то новостной маньяк, а не высочество.

Со вздохом она открыла шкатулку, продемонстрировав господину дознавателю пять некрупных камней на черном бархате.

– Слезы калкалоса? – удивился Харт и тут же высказал догадку: – Хотите усилить с ним ментальную связь? Хм… – потер он подбородок, сверля девушку полным подозрения взглядом, но Юля выдержала и взгляд, и давление. Принц сдался, признав: – Не ожидал, что вы выберете… гм, подобный круг общения.

Юля в какой-то степени его понимала. Птичник наверняка будет в шоке, если узнает.

Но калкалос… Это невообразимая смесь открытости, нахальства и здорового драконьего оптимизма. Сложно объяснить, что она к нему чувствует, но однозначно не против иметь подобного друга.

– Пожалуй, лишь такийцы рискуют с ними общаться, и даже поклоняются. Но у них свои чудовища под боком, им не привыкать.

Отлично, она в теплой компании с пиратами. Птичник умрет от зависти.

– Простите, ваше высочество, вы крайне… гм, осторожно снабжаете меня информацией, приходится искать альтернативные источники.

С крыльями, хвостом и неистощимым запасом ругательств.

– А вы опасный противник, – с одобрением заметил Третий и отпустил ее: – Идите. Встретимся вечером.

Надо понимать, общаться с калкалосом ей разрешили и даже камни одобрили использовать. Знал ли Третий об их истинном назначении? Вряд ли.

В тоже время. Земля

– Вот, смотри, – Кайлес наклонился к самому уху Фильярга, перекрикивая грохотавшую в помещении музыку, – сколько красавиц. Из десяти три пойдут с тобой домой, только деньгами махни. Еще две поупрямятся для вида, но тоже согласятся. Одна обязательно даст по морде, одна шарахнется, испугавшись, ну а три подпустят, устроив тебе испытательный период. И не дай пламя тебе его запороть… Отошьют. Здешние дамочки любят цветы, хорошие рестораны и дорогие подарки. Но если денег немного, сойдет и чувство юмора. Так что, братец, твоя мрачная рожа здесь явно не будет пользоваться успехом.

Четвертый ухватил крошечную рюмку, опрокинул в рот, чувствуя, что еще немного – и мозги вскипят. Тяжелый ритм местной музыки бился внутри, и казалось, что внутренности из последних сил дергаются вместе с ним. Не-е-е, на трезвую голову такое переносить невозможно. И он махнул парню за стойкой – повторить.

Четвертый глядел на размалеванных девиц в столь коротких платьях, что у парочки успел заценить цвет нижнего белья. Некоторые явились в облегающих кожаных трусах и майках. И никто на них особо не пялился. Ну как, спрашивается, после этой выставки женских тел реагировать на слова кузена? Тут не выбирать, а брать любую тепленькой и в постель.

– Цветы? – спросил он с сомнением, пьяно наваливаясь грудью на стойку. В голове шумело, мир перед глазами качался, пронизанный световыми лучами местных эффектов, и он уже жалел, что поддался на уговоры брата сходить «в поле» на тренировку.

– Конфеты, мягкие игрушки, – послушно принялся перечислять кузен, но тут же осекся и закончил мрачно: – Только с Юлей тебе это не поможет. Ты там так напортачил, что можно не начинать быть милым и пушистым.

Мрачное настроение стало совсем черным. Фильярг злобно зыркнул на парочку девиц, попытавшихся приземлиться рядом за стойку, и девчонок снесло. Одна, правда, успела фыркнуть: «Придурок!»

Четвертый поймал свое отражение в зеркальной стене бара, заставленной бутылками. С сомнением оглядел чуть помятую физиономию – нет, ничего нового или необычного там не появилось. Так почему у него неприятное чувство, что его оставили за бортом? Вон Кайлесу стоит улыбнуться, как к нему девиц буквально притягивает. Фильярг стиснул зубы, подавил идиотскую зависть.

Быть милым и все время улыбаться? Проще сдохнуть.

– И что тогда? – спросил Фильярг, вливая в себя очередную порцию местного алкоголя – забористой штучки под названием «водка».

– Есть один способ, – Кайлес покровительственно похлопал его по плечу, поймал убийственный взгляд брата, отдернул руку, – называется ревность. Если ты ей небезразличен, сработает. Мы все собственники. Отдавать никому не хочется.

– Ревность, – повторил Фильярг. Способ ему не нравился, но улыбаться как идиот или дарить игрушки было еще хуже. Он купил ей новую одежду, дал новые комнаты, предоставил охрану. Цветы? Зимой это непросто, но можно распорядиться, чтобы слуги ставили в комнатах букеты из зимнего сада. Украшения? Сладости? И… ревность? Он испробует все.

С отвращением Фильярг оглядел дергающихся девиц. И Кайлес неправ. Вон та брюнетка смело встретила его взгляд, поправила волосы, облизнула губы. Явно не прочь уйти сегодня с ним. Только он уже занят. И домой уйдет с… Кайлесом.

– Пошли, я насмотрелся, – дернул Фильярг кузена, отвлекая от переглядываний с парочкой блондинок.

Тот обреченно вздохнул, но спорить не стал.