скачать книгу бесплатно
Он не интересовался сплетнями высшего общества, да и вообще старался держаться от него подальше, но был далеко не глуп, и прекрасно сознавал, в сколь щекотливую ситуацию они с Афалией поставили Ростислава Алексеевича.
– Я тоже прошу прощения, – неожиданно извинился отец. – Я стараюсь изо всех сил не обращать внимания на все эти пустые разговоры, но я – губернатор, а находясь в центре внимания, и без того сложно оставить свою личную жизнь неприкосновенной.
Они остановились у обрыва, стремительно падающего к ручью, прямо под соснами, лицом к лицу, и Доронин продолжил:
– А тут сначала моя обожаемая дочь возвращается из погружения лисицей, – Элан на эти слова смутился, потупив взор, – а теперь вот ещё и два внука…
Он оборвал фразу, но смысл был настолько прозрачен, что его уловил бы самым тупой собеседник. Глупцом супруг Афалии не был, но только он попробовал открыть рот, как вдруг…
– А мне плевать, что говорят, и кто говорит! – неожиданно с весёлым задором губернатор рубанул воздух ладонью, словно отсекая чёрный хвост злой кометы, что неотступно преследовала его все эти дни, недели и месяцы. – Кем бы ни стали после этого погружения Афалия и ты, я всё равно знаю, что вы – мои дети! Кем бы ни были мои внуки, я приму их такими, какие они есть, со всеми хвостами и ушами!
Он рассмеялся от души, сотрясая воздух и сосны. Да, что там сосны! Казалось, что трясутся сами Небеса, и вот-вот с них, не усидев на положенных местах, свалятся наземь все ангелы, и будут, в изумлении протирая ушибленные места, глазеть на смельчака, посмевшего принять в сыновья дерзновенное создание, посягнувшее на основы сотворения мира.
Лис, не менее ошарашенный, видел, как что-то тёмное растаяло в этой буре неподдельного веселья, и понял, что только сейчас по-настоящему стал членом этой семьи. Его приняли. Их всех приняли… со всеми хвостами и ушами… Вот ты какое, настоящее счастье! Спасибо, что заглянуло в этот дом…
* * *
Заседание в аттестационной комиссии выжало все соки: не так просто поставить оценку сразу шестнадцати эволэкам! Трудились до седьмого пота, практически допоздна, все, и Учёный Совет, и старосты, и Элан, как практикующий преподаватель.
Немного не по себе было ему ставить подпись рядом с замысловато сложенной строкой: «Профессор Элан Иригойкойя».
Проказник и смутьян, закоренелый практик, готовый бросаться в омут с головой, без особой оглядки на теоретические обоснования собственных же замыслов, шутник и весельчак, часто не признающий границ дозволенного. Воин, проливший немало своей и чужой крови, но не утративший способности сопереживать и любить, и в то же время не потерявший тяги к общению со смертоносными машинами (убивает человек, а не оружие!). Хитрющий Лис, благодаря бесчисленным суровым урокам наставницы, Аммы, раскалывающий все препятствия на пути движения новой расы, как орехи, пусть и с громким треском, и летящими во все стороны щепками. Влюблённый до беспамятства в новую волну, в своих соратников и соратниц, в наставников, ведущих удивительных детей по жизни, но при этом не утративший веры в Человека и человечность, неисправимый идеалист, глубоко убеждённый в возможности двух ветвей эволюции шагать плечом к плечу. Вот такой профессор, в двадцать шесть лет. Порывистый и неудержимый, не чета степенным и рассудительным коллегам.
– Профессор Элан!!!
Кицунэ резко обернулся на голос, но по инерции сделал ещё шаг по кольцевому коридору Института, связывающему все башни: всклокоченная девчушка из Клана Флоры с округлившимися глазами неслась на всех порах, едва не сбивая других эволэков. Тёмная коса траурным флагом моталась из стороны из стороны в сторону, в глазах боль и страх.
Кода гонец встала, как вкопанная, в метре от него, не решаясь подойти ближе, у Лиса на бесконечную секунду остановилось сердце. Он уже совершенно точно знал, что случилась беда, и знал, с кем, но пришлось взять себя в руки – это ребёнок, едва сдерживающая рыдания девушка, волей судьбы принёсшая скорбную весть.
– Что случилось, Лиана?
Она уже почти не могла говорить, слёзы душили горло, лицо исказилось от душевного страдания:
– Ваши… Саша, Ира… Света… Они… Они все…
Элан резко притянул дитё к себе, и только недавно испробовавшая вкус контактов с Океанесом подопечная Нариолы разрыдалась у него на плече. Эволэки и рабочие, кому только случилось оказаться рядом, тут же обступили их кольцом: кто-то интересовался, что, собственно, случилось, кто-то, кто услышал короткий и сбивчивый диалог и догадался о произошедшей трагедии, делился жуткой новостью, кто-то просто плакал, не скрывая слёз…
Перелёт в столицу – словно путешествие в тумане вдоль русла бурной реки. Перед глазами пелена, в ушах шум. Его сначала пытались тормошить, но он отвечал вяло, часто невпопад, и товарищи оставили убитого горем наставника в покое. Единственное, для чего он нашёл силы – позвонить супруге.
Афалии сейчас ни в коем случае нельзя волноваться, но как солгать, пусть это и ложь во спасение, такой проницательной, чуткой и умной женщине? А если она ещё и слышит эфир лучше тебя самого?..
Пламневласая кицунэ с шумом задышала, когда супруг без преамбул и ненужных маневров рассказал о необходимости спешно лететь на другой континент, и о том, какой скорбный груз привёз на своём борту пробивший бездну пространства корабль. Она сдержалась, и муж не услышал в телефонной трубке безудержных рыданий, только безжизненный, осипший голос, и короткое благословение: «Лети».
Зима необыкновенно тёплая. Шаг на трап, и над головой повисают низкие тучи, готовые в любой момент разразиться ливнем, а не более привычным снегопадом. Даже ветер, частый гость на просторах прибрежных равнин, не тянет ледяные пальцы под одежду, только всё равно очень холодно…
У опущенной аппарели строй солдат во флотской униформе, взявший оружие на караул. Пять крытых кофров с телами, три кареты скорой помощи мигают сигналами, готовые в любую минуту сорваться с места, но быстрота медицинских машин нужна только тем, кому ещё можно помочь, а трём Навигаторам, что лежат в ложах реанимационных комплексов, уже не поможет ни кто.
Октябрьский и Бёрнет не без внутреннего напряжения следили за приближением делегации, очень представительной, надо сказать, делегации.
Первой автобус покинула, в сопровождении гвардейцев, Анна Сергеевна собственной персоной. Расстроенная, как-то сразу постаревшая, она даже не смотрела в сторону вытянувшихся по струнке и отдавших честь военных. Полные печали глаза метались от одного пластикового гроба к другому. Казалось, что с плотно сомкнутых груб всё время срывается вопрос: как же так?..
Но не Владычица Империи вызывала у злоумышленников беспокойство, а следующий за ней эскорт работников загадочного Института, и в особенности хорошо знакомый по проводам Элан.
Хоть и называли при посторонних это удивительное и пугающее своей чуждостью создание странным именем Куко, но все прекрасно знали, кто это такой. Спаситель Измера, погибель кровавого дельца Сухомлинова (хоть и пережил этот мерзавец встречу с кицунэ, но злые языки утверждали, что только физически – старец после легендарной ночи стал не в себе!), убийца его среднего сына. Демон-лис, существо невероятной проницательности и коварства. Оба адмирала прекрасно знали, что его чудачества и бесшабашная удаль – лишь носимая маска этакого простачка, рубахи-парня, как говорили в старину, с душой нараспашку. Выставляемая на показ форма общительного зверька, скорого на шалости и весёлые глупости, скрывала поразительный ум, живой и подвижный, как вода, способный найти неприметные дорожки к цели в самых коварных лабиринтах. Эту гремучую смесь в нём органично дополняла не то, чтобы жестокость, но…
Но лучше на пути этого лиса-оборотня с недобрыми мыслями не стоять! Он будет улыбаться тебе в лицо, идти с тобой рука об руку, но в один прекрасный момент ты окажешься в расставленном им же капкане. Ливен, Миненков, Сухомлинов – это только те, чьи имена были на слуху. Птицы высокого полёта, которым рыжий мальчишка с невероятной лёгкостью подрезал крылья, отправив в последний, убийственный полёт, в самый низ, до дна пропасти…
Октябрьский и Бёрнет не сводили глаз с него. Элан медленно прошёл между гробами, останавливаясь у каждого, глядя сквозь стекло на покрытые инеем лица воспитанников, клал руку на прозрачный купол, отделяющий очередное нетленное тело от внешнего мира. Губы едва заметно шептали единственное слово, не разобрать какое, хвост и острые ушки печально повисли, выдавая жестокие душевные муки.
Поравнявшись с пятым и простившись (попросив прощения?) с соратницей, он подошёл к своей бывшей наставнице.
Хельга внешне была спокойна. Даже её лицо можно было назвать отрешённым, и переполненный болью взгляд огромных голубых глаз не нашёл никакого отклика в пронзительно жёлтых, скрывающих в своей глубине холод электронного разума, глазах.
– Здравствуй, Оля…
– Здравствуй, Лис…
Он не сердился, не бросался в лицо обвинениями, он даже не плакал…
– Что случилось?
Его голос, очень тихий, едва заметно дрожал, но заговорщикам показалось, что это дрожит ниточка их жизни. Сейчас решающий момент: купится на фальшивку, или нет? Они не боялись до потери сознания – всё продуманно до мелочей, и разговор двух кураторов подтвердил гениальную простоту замысла.
– Они попытались воспроизвести умение сестёр Долгачёвых подгружать последовательно две Матрицы ЭМ.
Рыжий лис сгорбился, словно от нестерпимой боли в сердце:
– Проклятье… Что же они ничего не сказали…
Казалось, ещё секунда, и шатающийся Элан просто рухнет на колени, но железная воля удержала непослушное тело.
Бёрнет и Октябрьский не замечали суеты вокруг: готовили машины для перевозки тел в аэропорт, эволэки и наставники положили на гробы первые цветы, отдавая тем самым дань уважения товарищам. Их внимание полностью поглотил диалог киборга и кицунэ.
– Я узнала о планах из их видео обращения, – продолжила Хельга. – Дети знали, что ты запретишь такой опасный опыт, ведь он и прежде заканчивался уходом души в Океанес. Сёстры унесли секрет своего мастерства с собой…
Она явно хотела продолжить, но перехватила взгляд друга и прочитала в нём невольный укор. Должна была остановить их, просто обязана была, но…
– Не смотри на меня так, пожалуйста, – чуть нахмурившись, попросила Оля, и напомнила, – Ты прекрасно знаешь, кто я, и каковы правила. Я – Искусственный Разум, мне приказывают – я выполняю.
– Прости…
Элан выдохнул ей это короткое слово на ухо, когда они уже обнялись.
Да, он прекрасно знает все правила границы, той зыбкой черты, на которой всегда балансирует контакт живого и неживого сознания. Нет ни у кого права обвинять снежную королеву за холодный расчёт, никто и ничто не сможет сбить её с пути, отмеченного вихрями электронной стужи. Это её мир, её вселенная, скорлупка её корабля, что летит сквозь пространство и время.
Их объятия распались, и они с Хельгой тут же оказались в окружении товарищей из ИБиСа: все с нетерпением жаждали посмотреть видеозапись с обращением Навигаторов к своим друзьям.
Короткая запись голографического проектора разъяснила суть задуманного, молодёжь заявила о своей решимости провести опасный опыт, заодно помочь жителям молодой планеты без лишних хлопот избавиться от опасных соседей на орбите – отработавших реакторов, для транспортировки которых к солнцу попросту не было свободных буксиров.
Лис слушал молча, утирая слёзы, а неформальный лидер команды, Александр, попросил своего наставника:
– Учитель, не сердитесь на нас! Вы всегда были для нас примером, ваша смелость и решимость окрыляет нас, молодых. Вы не боялись рисковать, и мы не устрашимся, вы смело шли вперёд, и мы не остановимся! Простите за это самовольство, но мы хотим сделать этот шаг, и мы его сделаем его. Не ругайте Олю, и не волнуйте свою супругу – она, наверно, Вас уже сделала счастливым, и мы тоже постараемся не огорчить Вас…
Изображение распалось, и Элан, утерев рукавом скупые слёзы, сделал пару шагов к офицерам.
Мерзавцы они, или нет, а вот выдержке и самообладанию у этой парочки можно было поучиться! Ни один из адмиралов и глазом не моргнул, когда убитый горем Лис пожимал им руки:
– Спасибо, господин Бёрнет, что привезли наших детей назад, – он с силой сжал ладонь англичанина, потом и русского офицера. – Спасибо, Евгений Дмитриевич, это очень важно для нас, увидеться в последний раз, проститься по-человечески.
– Не за что, профессор, – тёплым и сочувственным тоном, ответил Октябрьский. – Это наш долг перед ними. Примите наши соболезнования и наше восхищение – вы воспитали настоящих храбрецов!
Лис криво улыбнулся в ответ:
– Да, я их такими и сделал.
– В смысле? – Бёрнету было очень интересно – вопрос жизни и смерти, что за мысли сейчас в голове наставника погибших эволэков.
Тот не стал противиться и пояснил:
– Мой дурной пример погубил их, вот какой смысл, – честно признался Элан, наблюдая краем глаза за погрузкой гробов в катафалки. – Я всегда шёл наперекор руководству ИБиСа, и, чего уж там скромничать, это пошло на пользу всем…
Ветер сбил с крышки гроба Иры цветы, и мужчины, несущие скорбный груз, остановились, терпеливо ожидая, пока девушки не подберут их со стылого бетона полосы, и не водрузят на положенное место.
– Только вот моя неуправляемость вышла боком – дети попросту взяли дурной пример на вооружение. – Он снова повернулся лицом к адмиралам. – Да ещё и не уловили, что момент для своеволия неподходящий. Одно дело, когда на карте стояла судьба эволэков и ИБиСа, но сейчас этот риск был неоправданный.
Он склонил голову и улыбнулся ещё раз, но уже тепло, без надрыва.
– Ещё раз спасибо, что привезли их…
Когда небольшая колонна тронулась от челнока к зданию далёкого аэропорта, унося вдаль эволэков, и живых, и мёртвых, старшие офицеры лукаво переглянулись, украдкой, чтобы никто не заметил. Их восторгу не было предела: купились!!!
* * *
Если судьба улыбается эволэку злым оскалом, то он заканчивает свой земной путь именно так и именно тут.
Зал траурных церемоний не отличался ничем особым от множества прочих помещений, занимающих гору целиком, и надземную часть и подземную, его даже нельзя было назвать очень большим. Просто прямоугольник семь на пять десятков метров, с высотой потолка в два этажа, без колонн, чистый и светлый, не помпезный.
У дальней от выхода стены пять храбрецов, утопающих в цветах. Сложные переплетения траурных лент спускаются от самых люстр, словно обнимают усопших и их смертные ложа.
Очень тихо, хотя посетители идут, кажется, бесконечной чередой. Каждый соратник, желающий отдать дань уважения Навигаторам, на пару секунд замирает у входа и, ступая по мягкому ковру, приближается к ушедшим в Океанес друзьям. Несколько тёплых слов, которые не услышит никто, кроме того, кому они предназначены, несколько горячих слёз, которые никто не увидит, кроме тебя самого. Новый букет, красивый и скромный, из чёрных роз и шёлковых лент, уважительный поклон, полный признания свершённого подвига, без ненужной напыщенности, но очень искренний, и эволкэ или наставник уходит, освобождая дорогу товарищу.
Немного в сторонке, у левой стены, в непроницаемо чёрных одеждах собрались Лидеры Кланов, не заходя за невидимую черту, с которой можно было бы увидеть лица посетителей обиталища скорби, услышать ненароком заветные слова, что срываются с дрожащих губ, внять эмоциям, что рвутся из кровоточащих сердец. Все четверо собраны и торжественно печальны, но не могут себе позволить лить слёзы, как подопечные – некоторые девушки не выдерживали накала, и их выводили под руки прямиком к медикам.
Рядом со старостами с тревогой ждут страшного продолжения церемонии формальные руководители ИБиСа – Элан ушёл в комнаты Саши, Светы и Ани, взять посмертные письма, которые просто не может не написать каждый эволэк. Перед первым погружением стажёр изливает на страницу пергамента свою волю, как распорядиться с телом в случае, если истает надежда на возвращение души, а организм ещё будет по инерции дышать какое-то время…
Лис появился минут через пятнадцать после того, как зал был открыт для посещения. Только родители простились со своими детьми и сели у правой стены, принимая соболезнования от подруг и друзей, как по дорожке, направляясь к старостам, прошёл наставник погибшей команды. На лицах старост не появилось новых морщин, когда военный лидер эволэков протянул им три чёрных, словно сотканных из пепла – такая тонкая, невесомая бумага использовалась, – конверта. Они совершенно точно знали, что за завещания оставили белые чернила.
– Добровольный уход из жизни, кремация тел, – отчеканил кицунэ, – прах придать земле на Аллее Памяти.
– В общем, всё как всегда, – выдохнула Нариола, выразив вслух мысль всех лидеров.
Мирра сглотнула, но сказала более ровным тоном, глядя на то, как стайка желторотиков из её Клана неловко топчется около потерявших своих чад матерей и отцов, явно стараясь найти подходящие слова:
– А мы-то думали, что чёрные времена остались позади: предатели казнены, удалось выставить непреодолимый барьер на пути проходимцев, если таковым вдруг захочется снова попробовать превратить эволэков в инструмент по производству денег. И вот на тебе… Снова хороним…
Полякова, как председатель Совета, поставила подпись под смертными письмами и передала листы другим заседающим: естественно, без санкции руководства никто не посмел бы прервать жизнь эволэка.
– Это был их выбор, – заметила она. – Есть предел, после которого над порывами молодёжи не властны ни формальные, ни неформальные лидеры Института.
Лассава неуверенно протянула:
– Так-то оно, конечно, так, но…
Повелительница водной стихии скосилась на Хельгу, что встречала посетителей у входа. Вроде никто ни в чём не обвинял самого необычного в истории ИБиСа куратора, но…
– Лассава! – негромко позвала коллегу Диолея. – Не надо таких взглядов и мыслей.
Та в ответ вспыхнула от стыда, признавая неуместность каких-либо упрёков в Олин адрес:
– Прошу прощения. Просто, прошедшая без потерь Еноселиза и последующие погружения явно всех расслабили. Нас переполняла эйфория, и мы многое стали упускать из виду.
– Полностью согласен, – покивал головой Элан. – Команда ещё до отлёта о чём-то усиленно шепталась, обрывая довольно жаркие споры при моём появлении. Будь я настойчивей, вытряхнул бы все их секреты на изнанку, и этой трагедии бы не произошло.
От главного медика Института ему в руки легли три посмертных письма, и кицунэ в полголоса сказал:
– Я сам всё сделаю.
Сам, не сам, а присутствие при эвтаназии определённого круга лиц обязательно: штатный юрист ИБиСа и его коллега из столицы должны проследить весь жуткий процесс от начала до конца, не дать отойти от прописанных Законом процедур. Кроме них Председатель Учёного Совета, глава Службы Безопасности, глава медицинской службы и прочие ответственные лица, так что, зал покинула целая делегация в дюжину человек.
Но простой процедура не могла получиться – у реанимационных палат их тоже ждали родственники, хоть и находящихся при смерти, но номинально ещё живой тройки Навигаторов, и коллеги приготовились к непростому разговору.
Первым получил, естественно, Элан, причём получил в самом буквальном смысле – мать Светланы Савиной отвесила ему такую пощёчину, что из уголка рта потекла кровь.
– Не смей прикасаться к моей дочери!!! – Женщина в жуткой истерике орала ему в лицо и рвалась с такой силой, что двое мужчин едва сдерживали её. – Она ещё жива!!! Жива-а-а… а-а… а-ах-ха-а-а…
Речь сбилась в рыдание, перемежаемое почти что звериным воем, и Лис, а за нам и все остальные ибисовцы, встали, как вкопанные, не смея ни ответить на обвинения, ни тем более прорываться через настоящую стену из живых, потерявших от горя голову, людей.
– Она действительно жива, – негромко, и удивительно спокойным голосом ответил лидер Навигаторов. – Ваши дети живы, живы в ваших и наших сердцах, в совершённых делах, в памяти.
Родня как-то сразу притихла, внимая словам странного существа, существа, которому их чада вверили свои судьбы и жизни.
– Я не смогу их вернуть вам, как не смогу и занять место павших. Мы все рисковали, каждый уходил в Великую Реку множество раз, зная, что очередное погружение может оборвать тонкую ниточку, указывающую дорогу домой. Таков наш труд, наша страсть и отрада.
Он немного помолчал, обведя потухшим взглядом собравшихся:
– Прекратите эти истерики – вы оскорбляете мужество своих детей, их отвагу и их стремление сделать мир вокруг лучше.
Кто-то попытался что-то возразить, но демон-лис уже рассердился, рубанув хвостом воздух:
