скачать книгу бесплатно
– Боги грома… но царевич Лерис… он же был старшим наследником…
– Погиб чуть более года назад на охоте.
– Не может быть, – взгляд Дореса наполнялся одновременно ужасом и гневом, – но юный Лемарт, он же жив?
– Скончался три месяца назад от простуды… и…
– Простуды-ы-ы-ы-ы-ы??? – Дорес взревел так, что задрожали стёкла портового трактира и загудел в унисон корабельный колокол.
Он схватил глашатая за отвороты мундира и приподнял его над землёй, очень смутно представляя, что он с ним сейчас сделает. И он бы точно сделал что-то плохое. И бедный глашатай не вернулся бы сегодня домой и не обнял жену и не поцеловал малышей, если бы четыре заботливые руки не ухватили за локти самого? графа. Конечно, четырёх, пусть и самых крепких в королевстве рук, было мало, чтобы утихомирить разъярённого Дореса, и нашлась пятая заботливая рука, нежно охватившая его чем-то твёрдым и тяжёлым по самому затылку.
Хватка графа ослабела, глаза закатились. Заботливые руки подхватили огромное тело, а после была темнота и смутные голоса…
Голоса спорили, потом смеялись и снова спорили, графу в этом мутном и тягучем кошмаре нужно было куда-то бежать, но он почему-то не мог – руки и ноги совершенно не слушались. Смутная тревога гналась за ним по тёмным коридорам незнакомого подземелья, населённого странной формы тенями, пока звуки не начали нарастать и становиться чётче. Графу показалось, что он, как будто поднимается на поверхность озера с огромной глубины. И вместе с нарастающим и всё более чёткими звуками нарастала и становилась всё чётче боль. И вдруг он увидел портрет.
– Дьявол ряженый, – вскричал граф и открыл глаза. Вокруг была темнота, голова болела, конечности затекли. Он попытался пошевелиться и понял, что руки и ноги его крепко стянуты ремнями, а глаза завязаны.
– Смотри, кажись очнулся ревун-то наш, – погудел низкий зычный голос, – опять кряхтит что-то и ворочается.
– Сейчас мы на него посмотрим, – ответил тенор, – потерпи милый граф, сейчас мы тебя освободим… наверное, – граф отметил, что хорошо знает этот голос.
– Думаешь его уже можно развязывать? – снова пробубнил бас.
– А мы проверим, а-ха-ха-ха – засмеялся тенор, – это всё тот же старый добрый Дорес, разве ты не помнишь, Румос, что он всегда был нахальным и вспыльчивым грубияном, скорым на всяческие расправы?
– Как тут не помнить, Марк! Будем развязывать? – Голова графа гудела, и он давно не был дома, но эти имена: Румос… Марк…
– Марк? – взревел граф настолько, насколько позволяло скрюченное тело, – это ты, чёртов толстяк? Ты снова лупил меня по голове, свиний сын? Ошалевший фанатик! Когда я встречу дьявола лично, то попрошу подготовить тебе самую жаркую печь и самые острые ножи! Только развяжи меня, и я сам тебя поджарю, я тебя… – граф задохнулся, ему тяжело было кричать в такой позе, хотя явно было что сказать…
– Граф, как всегда, богохульствует, – довольно прогудел брат Румос.
– Он весь просто состоит из богохульств, – подтвердил Марк, – воплощение богохульства.
– Во всём королевстве никто так не умеет.
– Развяжите меня немедленно, чёртовы отродья, – просипел граф, говорить ему было всё тяжелее.
– Только если пообещаешь вести себя смирно, – проворковал Марк уже над самым его ухом.
– Чёрта с два! Я пообещаю придушить тебя твоим же кушаком…
– Ну граф, – Марк говорил, как мамаша, убеждающая капризного малыша съесть ещё каши, – будь разумнее! Все три раза, что я бил тебя по голове – и нынешний не исключение – были только ради твоей пользы! Где бы ты сейчас был, зверски убив глашатая нового короля, который, кстати сказать, тебя и так недолюбливает?
– У нас с ним это очень взаимно, – прошипел Дорес.
– Вот именно, – резюмировал Марк, – на эшафоте!
– Развяжи, я обещаю, что ты выживешь, – попробовал съязвить граф.
– А-ха-ха, не-е-е-ет милый граф, ты должен вести себя хорошо! И не только сейчас, но и впредь!
– Ладно, – тяжело дыша, выдавил граф.
– То-то и оно, – пролепетал где-то сзади Марк, и Дорес почувствовал, как он возится с ремнями. Сначала освободились кисти, а затем предплечья. По ним, покалывая и обжигая, хлынула кровь…
– Румос, помоги же – ремней много.
– Угум, – гуднул тот и Дорес ощутил, как кровь начала заливать ноги, а затем его резко подняли его в вертикальное положение. Голова у графа закружилась, с глаз его сорвали чёрную повязку и он на несколько секунд ослеп.
Дорес зажмурился и прижал непослушные руки к лицу. Когда он открыл глаза, то понял, что находится в монастырской келье. Из всей обстановки вокруг были лишь стол с одной свечой, три стула и… портрет Леопольда Прекрасного.
– А-а-а, любуешься их высочеством, – раздался сзади голос Марка, – ещё успеешь! Он теперь в каждом доме – такие правила!
Граф медленно повернулся и увидел Марка. Тот за время отсутствия Дореса не изменился – необъятный человек-гора в своём чёрном облачении и всё с той же непреходящей ухмылкой на небритой физиономии.
Графа снова обуяла ярость. Он рванул к нему на едва слушающихся ногах, и всё равно быстрый, как пантера, схватил аббата за бесформенную рясу и с глухим низким шлепком вдавил в каменную стену крупное тело:
– Ка-а-а-ак? Ка-а-ак вы это позволили, недоноски? – рычал ему прямо в чёрную щетину дрожащий от гнева граф, – почему вы всё это допустили…
– Граф, кха-ха-ха, граф, ну по?лно же, кха-ха-ха, – кряхтел пригвождённый к стене монах, – ну мне право неудобно отвечать на эти вопросы в таком неловком положении, кхе-кхе…
Дорес отпустил его и отвернулся. Из тёмного угла кельи на него весело смотрел здоровый лысый детина, который, судя по всему, должен быть Румосом.
– Ка-а-а-ак? – снова прошептал Дорес.
– Садись, – Марк указал ему на стул, – потолкуем с тобой. Нам очень многое с тобой нужно теперь обсудить. Брат Румос, подготовь комнату для нашего гостя. Тот послушно удалился. Дорес сел:
– Зачем вы меня связали?
– Зачем… Ты очень некрасиво и притом весьма публично говорил о новом короле. У нас сейчас не принято такое. Оттуда у тебя было лишь два пути. Один из них прямиком на эшафот, а второй зарезервировали для тебя мы.
– Не понимаю, о чём ты?
– Многое изменилось за этот год. Я сказал солдатам, что в далёких землях тебя могли проклясть… или в тебя мог вселиться демон… одним словом, ты, очевидно, одержим, и только поэтому не проявляешь свою глубокую любовь и искреннюю приверженность нашему прекрасному королю. Мы взялись излечить одурманившие тебя чары… если не получится… то на эшафоте, э-хе-хе, – хихикнул Марк, – быть нам с тобой обоим.
– Свиньи черти, – выдохнул Дорес.
– Да… так что присяга тебя ещё ждёт. Что ты исправишь без головы?
– Ты, как всегда, прав, старый прохвост, – теперь граф понимал, что происходило на пристани… и что там делал чёртов жирдяй Пактоши, – сколько я был без сознания? Что успело произойти?
– Хех, узнаю? старого графа – сразу к делу! Как и в прошлые разы, ты был в мире грёз чуть более получаса. Но на этот раз мы успели гораздо больше – связать тебя как бесноватого, договориться с солдатами и притащить тебя сюда, а ты, надо признать, тяжёлый как горный медведь.
– Договорились с солдатами насчёт чего?
– Только насчёт тебя.
– Что с моими людьми? Что с иноземкой?
– Твои люди присягнули Леопольду, иноземку Пактоши повёз к королю.
– Чёртов выродок, – сплюнул граф.
– Да-а-а, – задумчиво протянул Марк, – он, конечно, подумал, что девушка твоя наложница – умеет судить только по себе. Конечно, лорд мерзавец… и хорошо, если он сразу преподнесёт её королю… это было бы меньшее из зол… однако… Дорес, ответь мне, кто она на самом деле? Я не поверю, что ты вёз её оттуда для любовных утех или…
– Она… – граф на секунду запнулся, – она дочь фуринского царя… ну или как дочь…
– Свиньи черти, – вырвалось у ошарашенного аббата.
– Да, а-ха-ха, – на этот раз рассмеялся пусть и невесело, но впервые за всю беседу Дорес, – общение со мной идёт тебе на пользу, старый богомол!
– Бог простит мне моё крайнее изумление и сопутствующие ему возгласы, – усмехнулся монах, – но… граф, что значит «дочь, то есть как дочь»?
– То и значит, дьявол! – граф треснул ладонью по столу, – выросла она в королевском дворце как дочь Варнара, большего я пока не могу сказать, – он замолчал.
– Да-а-а-а, – протянул Марк минуту спустя, – это всё очень сильно осложняет… – и тоже смолк, – проклятье… и что нам делать теперь?
– Марк, – граф поднял к нему лицо и посмотрел в глаза монаха так, что стало ясно: Дорес готов на виселицу хоть сейчас, – Марк… ответь мне на один вопрос…
– Да, – он тоже стал вдруг очень серьёзен и даже суров.
– Я смогу на тебя положиться? То есть… – граф помедлил немного, – конечно, я знаю, что смогу на тебя положиться… но… ты готов пойти до конца?
Глава 3
День был в разгаре и солнце, скрытое плотными облаками, похоже уже проскочило зенит и направлялось в сторону закатных покоев. Аксель мысленно воздавал хвалу небесам за то, что день выдался пасмурный, поскольку вода у него закончилась, а признаков реки впереди видно не было. В сапогах весело хлюпала кровь. Боль, которая поначалу была острой и напоминала о себе при каждом шаге, сейчас ныла тупым монотонным гулом где-то на границе сознания, но легче Акселю не стало. Напротив.
Ноги просто перестали его слушаться – они были не его. Да и не ноги, пожалуй, это были… скорее высушенные полена, не гнущиеся и неуклюжие, которые он неумело переставлял усилием воли и, повинуясь привычке идти.
Пейзаж за время пути почти не менялся, Аксель шёл по свободному лесу то немного вверх, то вниз, а справа его сопровождала Драконья сопка. Где-то впереди точно должна быть река, но сколько ещё до неё? Этого юноша не знал. Но знал другое: скоро наступит момент, когда непослушные ноги его подведут и тогда он, вернее всего, грохнется на землю. И что делать дальше, ему пока было неясно. Эти мысли и постоянная тупая боль во всей нижней части тела порядком подъели его утренний энтузиазм, и Аксель не заметил, что уже какое-то время он идёт под гору. Лес начал меняться, появилось больше сосен, которые теперь росли под углом к земле, а почва стала более каменистой.
– Вот те на, – ухмыльнулся он как-то невесело, – а ведь это, кажись, спуск к реке.
Акселю вдруг стало веселее и захотелось пойти насколько возможно быстро. Ноги совсем плохо его слушались, а спуск был всё круче. Он просто переступал, а почва при каждом следующем шаге была всё ниже и ниже. Вскоре Аксель понял, что бежит по склону, заросшему редким лесом вниз к реке. Сначала его охватила ещё большая радость, но… что если впереди обрыв?
– Сви-и-и-иньи черти, – оторопело прошептал юноша, – надо остановиться.
Он попытался затормозить непослушными ногами, но ничего не вышло – склон был уже слишком крут, песчаник и мелкие камни летели из-под скользящих подошв вниз, а впереди, кажется, действительно был обрыв. Парень хотел ухватиться за пролетающую мимо сосенку, но это тоже не получилось – он лишь потерял равновесие и, свалившись набок, покатился кубарем вниз:
– А-а-а-а-а, н-н-не-е-е-ет, с-с-сто-о-ой! Ой! – мощным ударом в спину и падение, и его крик остановила цепко ухватившаяся за камни сосна.
– Че-о-о-орт, – просипел Аксель и закашлялся, мучительно поворачиваясь набок.
Когда приступ кашля прошёл, и парень смог приподняться, он увидел, от чего именно уберегла его сосна: в паре метров перед ним был обрыв. Аксель подполз к его краю и заглянул вниз: склон круто уходил в реку, там и тут торчали острые камни и стволы сосен, которые не смогли удержаться на склоне.
Воды реки и правда были серыми – юноша вспомнил, как старик рассказывал ему о минерале, который окрашивает воду в этот цвет.
Противоположный берег был пологим, зелёным и усеянным большими чёрными валунами. Яркая весенняя трава переходила в кустарник, затем в молодое полесье, за которым снова поднимался смешанный лес.
– Я дошёл до реки! – проговорил Аксель, – я дошёл до неё…
Он кряхтя стянул рюкзак и перевернулся на спину. Теперь нужно было идти вниз по течению до моста. Но сейчас лучше немного отдохнуть: его тело ужасно устало, его разум тоже устал. Парень даже не понял, в какой именно момент он отрубился.
Первым, что Аксель почувствовал проснувшись, была боль. Она была во всём теле. Парень попытался перевернуться и сразу понял её причину – он заснул прямо на корнях сосны, которая цеплялась за жизнь в двух метрах от обрыва. Его спина жутко ныла, конечности затекли и не слушались. Со второй попытки он всё же смог перевалиться набок и увидел огненное солнце в прорезях облаков над чернеющим на западе лесом. Туда, – к закатному солнцу несла свои мутные воды Серая Река, и туда нужно было идти ему, – Акселю, поскольку где-то там был мост. Парень вдруг очень захотел рассмотреть мост, увидеть его очертания в лучах заходящего солнца. И на секунду ему показалось, что он и правда видит величественные строения вдалеке и чёрную нить, протянувшуюся между берегами Серой Реки, разрезанную закатным лучом… нет… пожалуй, ему почудилось – всё это было слишком далеко…
Аксель вздохнул и решил развести огонь, чтобы подготовиться к ночлегу. Встать снова на гудящие и совершенно опухшие ноги было непросто, но он справился и ещё в сумерках успел собрать дров и разжечь радостный трескучий хвойный костерок. Он скудно поужинал тем, что прихватил с собой из лавки лекаря. Вода закончилась, но, несмотря на жажду, спускаться к реке по столь крутому склону и в таком состоянии он не рискнул. Парень сидел и слушал реку. Она шуршала по жёлтому песчанику и чёрным камням где-то там внизу и не останавливалась. Аксель думал о том, как она текла сотни, а может и тысячи лет до его прихода и будет также течь ещё тысячи лет после того, как и память о нём канет в лету. Ему подумалось, что воды Серой Реки текут как само время и это показалось ему чем-то мистическим, за гранью понимания, таинственным и… Он почему-то подумал: как бы выглядела река, будь она человеком? Эта река, как ему казалось, была женщиной, высокой и статной, с длинными каштановыми волосами в сером платье с зелёным орнаментом лесов и украшениями из чёрного камня. Парень смотрел на огонь и представлял, как эта женщина сидит на берегу и оглядывает проходящих путников. И, может, наблюдает сейчас за ним – Акселем… интересно, что она думает?
– Ты смелый юноша, – сказала женщина с каштановыми волосами. Её лицо было очень красивым, а глаза… Акселю показалось, что в них можно утонуть… в них текла вечность, – я уже видела тебя однажды, – она задумалась, – или другого человека похожего на тебя.
– Я здесь впервые, – признался Аксель, – вероятно это был кто-то другой.
– Может и так, – улыбнулась женщина, и парень чуть не сошёл с ума, настолько она была красива. Он подумал, что обычная женщина просто не может быть такой прекрасной, такой может быть только река.
– Да это так, – рассмеялась она, и смех её был похож на звон горного ручья, – однако я видела жён человеческих столь прекрасных, что лишь ради них возводились города и уничтожались царства. Никто и никогда не делал этого для меня.
– А… как тебя зовут?
– Как зовут меня люди тебе известно. Драконы звали меня Энгстель.
– Энгстель, скажи мне, мост на западе?
– Нет, смелый юноша, – она снова рассмеялась, – мост совсем рядом с тобой чуть вверх по течению.
Аксель только сейчас понял, что они стояли на серых камнях древнего моста. Он посмотрел вниз по течению и увидел невдалеке, на краю обрывистого левого берега, прыгающий огонёк – это был его костёр.
– Я помогу тебе, – сказала Энгстель. И Аксель снова повернулся к ней, но женщины перед ним не оказалось. Только серые камни моста, а под камнями воды реки. Где-то впереди, на севере, полыхнула молния, а через секунду по чёрному небу прокатились грохочущие глыбы первого в этом году грома. Аксель поднял глаза, и ему на лицо упала капля. Затем ещё одна. И ещё.
Он проснулся. Была ночь. Шёл дождь. Ему жутко хотелось пить. Аксель открыл рот и стал ловить дождевые капли. Потом он увидел рядом в углублении песчаника небольшую лужицу и начал пить из неё. Дождевая вода показалась ему невероятно вкусной. Он оторвался на мгновенье:
– Спасибо тебе, Энгстель, – проговорил он, и как бы в ответ на севере снова полыхнула молния, а по чёрному небу прокатился раскат грома.
Аксель напился дождевой воды и начал размышлять о том, как бы набрать её во флягу, но придумать ничего не смог. Потому он решил посильнее разжечь затухающий костерок и просушиться. Какое-то время он провозился с этим, но дождь всё усиливался, на севере сверкали молнии, а небесные тимпаны разрывались грохочущей музыкой и вскоре под потоками дождя костерок Акселя совсем потух.
Нужно было дождаться, пока хоть немного рассветёт – идти к мосту в такой темноте было настоящим самоубийством. Аксель вздохнул и посильнее закутался в старую куртку, потом подполз к сосне, об которую не так давно ударился спиной и, привалившись к ней, стал ждать.
Река внизу вся шелестела как юный лиственный лес. Парень представлял, что сейчас её поверхность белая и матовая под ударами тысяч капель. Справа от него появился маленький ручеёк, по нему дождевая вода, скатываясь с горы, летела вниз к реке.
Видимо, Аксель снова уснул, потому что когда от очередного раската грома он открыл глаза, рядом с обрыва бежала небольшая, но бурная река. Сам он промок насквозь, а дождь даже не думал заканчиваться. Небо перестало быть чёрным. Теперь парень мог различать силуэты деревьев и камней, обрыв и вода стали видны – река внизу и правда казалась белой.
Аксель понял, что начало светать и нет смысла откладывать – он всё равно не сможет выспаться. Кряхтя от боли в ногах, он поднялся, натянул рюкзак и медленно, ощупью, старательно цепляясь за сосны, пошёл вдоль обрыва вверх по течению.
Дождь начал ослабевать, а мутные потоки, срывавшиеся с обрыва в реку, только усиливались. В бурных струях, которые чаще всего невозможно было просто перешагнуть, Аксель несколько раз поскальзывался, чуть не падая вниз. Вскоре он увидел впереди серую тень моста и остановился. Парень не смог бы сказать, почему он встал: просто перевести дыхание, или его поразила смутная величественность этой древней постройки. Сейчас Акселю трудно было разглядеть его весь, но он видел огромную каменную арку, через которую проходил любой ступающий на мост путник и колонны, уходящие в воды реки, и вообразил арку на том берегу, прячущуюся в сумерках утра и пелене дождя. Он немного помедлил и двинулся дальше, держась за деревья, ступая как можно осторожнее. Мост рос перед ним, но всё ещё был далеко и Аксель подумал, что это будет бесконечно – мост будет расти, пока не заполнит весь серый дождливый мир. Но вдруг лес отступил, и ноги ощутили твёрдую каменную дорогу.
– Да, – проговорил Аксель, – дорога древних каменотёсов.
Она выходила из леса, где сквозь выложенные камни уже пробились огромные сосны, и поворачивала, пролегая по краю обрыва к мосту. Аксель пошёл по древним камням, омываемым дождями уже сотни лет. С каждым шагом арка моста росла и, когда он подошёл вплотную, закрыла всё небо… «Как гигантское Белое дерево на окраине деревни», – подумал Аксель. Он никогда раньше не видел таких величественных и огромных построек.
Парень подошёл вплотную к стенам арки и прислонил мокрую тёплую руку к мокрому холодному камню стены.
