скачать книгу бесплатно
Для этого не существовало предпосылок. Просто таковы ощущения.
Из расположенного над дверью вентиляционного отверстия человека обдал стремительный, горячий поток воздуха. Струи моментально высушивали лишнюю влагу и согревали. Следом раздался холодный вздох, что мягко окатил разгоряченное тело. Полезно для кожи. И потеть меньше.
В открывшейся стенной нише Ролдан разыскал одежду. На этот раз ничего вычурного, а удобный, свободный комбинезон. Мягкая ткань не раздражала невесомостью и глянцем, при этом ненавязчиво поддерживая болтающиеся участки тела.
Цвет немного подкачал. Комбинезон оказался серым, неприметного оттенка. Ближе к форме, корпоративных цветов. Менять настройки Ролдан не захотел, в любом случае этот удобный костюм предназначался для личного пользования, не предполагая социальных взаимодействий.
Эти мелкие, слегка утомительные процедуры помогали отвлечься от событий вечера. Ролдан перевел взгляд на стену, на которой отображались часы. С помощью команды можно вывести нужную информацию на любую поверхность в любое время. Ролдан оказался подвержен моде, предпочтя четкость, фиксированность, что создавали рамки.
Без ограничений, пусть излишних порой, жизнь становилась пресной.
Мягкое покрытие пружинило под ногами. Следы, оставленные босыми ногами, держались несколько секунд и исчезали. Ролдан прошел до терминала и уселся возле него. Грубоватый нарост торчал прямо перед ним, пялясь глянцевым глазом экрана. Физический терминал установили неспроста, а как напоминание о необходимости работать.
Маячащий постоянно на виду терминал просто невозможно выбросить из головы. Его не удастся смахнуть в сторону, как нежелательный экран с информацией.
В защитной жидкости находился разъем кабеля. Ролдан вздохнул и сунул пальцы в емкость, ощутив в первое мгновение сопротивление. Затем жидкость разошлась, пропуская пальцы.
Ощущение предполагалось приятным, жидкость источала ненавязчивый запах, была чуть теплой, ниже температуры пальцев. Чтобы не создавались неприятные ассоциации с погружением в иные отверстия с иными жидкостями.
Все равно от ассоциаций не отделаться.
Сейчас Ролдана не беспокоили эти закидоны мышления. Воспоминания о произошедшем вернулись сразу, как только он пересек границы кабинета. Комфортная обстановка не могла отвлечь от необходимости работать.
Усталость подговаривала отвлечься, заняться приятными вещами. Хотя бы просто отдохнуть. Протянув руку, Ролдан схватил из шкафчика возле терминала питательный батончик. Все такой же безвкусный и аморфный, как пожелал сам Ролдан, выставляя настройки раздатчика.
Одной рукой он сунул батончик в рот, чтобы унять голод, а другой рукой направил теплый штекер в основание черепа. Не лучшее расположение для контактных проводов, из-за чего штекер быстрее изнашивается, жилы проводов от постоянных изгибов ломаются.
Уже сейчас пропускная способность кабеля ниже на десять процентов.
Ролдан все равно отказывался от переделки, ведь бросающиеся в глаза коннекторы оскорбляли эстетические чувства знакомых. Да самому неприятно глазеть на них, когда стоишь перед зеркалом.
Под челюстью все еще заметна белая кожа, где ранее располагались коннекторы. Судя по всему, следы так и останутся, пока ветер перемен не вернет отверстия на эту сторону тела.
Одновременно жуя питательный батончик, Ролдан подключился к сети. Доступ по воздуху удобней, только не обеспечивает качества. Сейчас это важно. Кипа текущих дел лежала на краю зрения, фиолетовое нечто затмило все вокруг.
Несколько важных вызовов, уведомлений об уведомлениях отвлекали, так что Ролдан смел их. Все может подождать, какой бы вред это не нанесло его счету. Несколько кредитов, потерянных ради собственного спокойствия, не велика потеря.
На самом верху стопки лежала запись с наблюдательной точки. То самое, что рассматривал Ролдан на улице. Его-то он запустил, активировав панель управления. Подкрутил качество воспроизведения на максимум и повторил неприятную процедуру.
Смотреть на это во второй раз оказалось так же неприятно, как и в первый. Хотя по долгу службы Ролдан вынужден порой видеть подобное, это всегда тягостно. Жизнь оборвана. Каким бы никчемным и бесполезным гражданин ни был – на самом деле или так считал, – все равно это жизнь.
Последнее время воспроизводство людей снизилось. Слишком хорошо живется, как предполагают враждебные обществу элементы, которые всегда найдутся в любое время. Сами-то они с радостью пользуются всеми благами, при этом не желая исполнять собственные заветы.
Ролдан понимал, что движет такими людьми – не желание сделать жизнь лучше, а подавить чужую волю. Понимал и не принимал.
Как жизнь, так и разум для общества священны. Лезть в эти сферы просто аморально.
Потому происходящее на экране Ролдан не осуждал, какой бы дискомфорт не испытывал. Тем более эти, понятные с человеческой точки зрения чувства затмевала необходимость разобраться в событии.
Сбой в системе, некая ее уязвимость вынудила человека окончить бытие. Да еще таким неприглядным способом. Иначе он не мог привлечь внимание к проблеме. Серьезной проблеме.
Беда общества в том, что серьезных проблем у него предостаточно. Приходится прибегать к странным способам, чтобы заставить хотя бы на мгновение изучить вопрос. Через арт-объекты это уже не удается сделать.
Искусство всегда было инструментом. А как всякий инструмент, в нем существует ограничение. Человек все же не сможет взять в руки неприспособленный к его манипуляторам молоток.
Смерть привлекает внимание. Приковывает.
Это всего лишь рабочая гипотеза, – одернул себя Ролдан.
Пусть звучит она правдоподобно, нельзя подводить факты под теорию. Об этом издревле предупреждают всяких исследователей. В какой бы профессии они не были заняты, даже в такой низкой.
Ролдан прогнал воспроизведение дважды, затем убрал дождь. Применять обычный фильтр бесполезно, ведь алгоритмы скрадывают множество деталей. Ролдан решился на это, чтобы уж закрыть вопрос. Потом Берек пришлет полный отчет во всех видах его и формах.
Шесть часов звучали оптимистично. Пусть небесные машины эффективнее наземных, даже они ограничены инструментами, что «держат в манипуляторах». Не раньше завтрашнего вечера поступят данные.
Зная Берека, Ролдан не сомневался, что тот предпочтет выслать полный отчет. Во всех подробностях, даже таких, какие не требуются. Педантичность характерная для небожителей. Без нее не обойтись, когда решается вопрос смерти.
Запись, казалось, не внесла пояснений. Вздохнув, Ролдан перешел к другому вопросу, с которым будет возиться Захей.
И все же, профиль стоит осмотреть лично.
Не составляя запроса, ведь это уже не требуется, Ролдан соединился с внешним профилем объекта 1.
Все увиденное предстало в окне, обрамленном колоннами, как подсказал машинный интеллект – дорического ордера. Ролдан на мгновение отвлекся, листая данные, объясняющие, что это вообще значит.
К счастью, имелась обзорная статья. И к счастью, в ней уже содержалось пояснение, что данный ордер указывает на различные аспекты человеческой психики.
Уже при взгляде на колонны Ролдан ощутил, что установивший их на входе в профиль объект желает показать себя с позиции мужественности в ее исконном свете. Статья разъяснила, что данный ордер может указывать на склонность к аскетизму, ретроградству, косности мышления, а также – наоборот, в насмешке над данными элементами.
Ничего удивительного. Священные для отдельных групп символы обязательно станут насмешкой для других групп.
За колоннами располагалось приветливое окно на кремовом фоне с четким шрифтом, минимумом изображений и граф. Мысленно Ролдан сделал зарубку, отметив, что данный объект отличается от среднестатистического.
Обычно, проходящие через ведомства дела пестрят излишествами. Порой приходится использовать анализаторы или фильтры, чтобы убрать всю аляповатость, диссонирующую окраску, избыток предоставленной информации.
Объект 1 выглядел рациональным, склонным к аскетизму. При этом не лишенным самоиронии. Данные он предоставил в полном объеме, не утруждая изучающего их человека.
Как и в случае с Такашем, эта простота привлекала больше внимания, чем вся встреченная в сети аляповатость. Скоро маятник должен качнуться в обратную сторону и спокойность опять войдет в моду.
Ролдан задумался о необходимости заказать кремового цвета пиджак, в тон ему брюки со строгими, под древность стрелками. Но не изменяя себе наряд он решил дополнить алыми остроносыми туфлями. И броско, и не мозолит глаза.
Многим людям не хватает тонкости, потому бросаются в крайности, повинуясь импульсивной глупости.
Во рту сохранялось вяжущее послевкусие, оставленное разжеванным батончиком. Открыв рот, Ролдан поймал сосок поилки, через которую в рот хлынул мятно-лимонный напиток. В меру кислый, в меру сладкий с легким послевкусием горечи. Освежает и очищает.
Намеренно Ролдан не обращал внимание на имя жертвы. Имя, как особая метка на рабочем столе. Как стикер с важной записью. Удобная штука, полезная. Только избыток их обнуляет ценность самого инструмента.
Потому умерший оставался просто объектом 1. Долгая практика позволила выработать умение не смотреть на то, что нежелательно. В отличие от иных людей, Ролдан мог видеть нежелательное. Просто не хотел. Когда того требовала необходимость.
Под окном с профилем располагались тянущиеся десятками нитей дорожки связей. Все люди, с которыми связан объект. Среди них наверняка окажется объект 2. А также плачущие или радующие родственники умершего – в зависимости от их религиозных, философских воззрений.
На это не имело смысла отвлекаться. Ролдана удивило то, что связей всего десяток. И все толстые, то есть, установленные лично умершим. При этом не имелось косвенных связей.
Ролдан проверил. Нет, фильтр отключен. Обычно приходится запускать алгоритм, что разрубал гордиев узел. Для понимания последнего понятия не приходилось обращаться к справочной базе. Данную метафору Ролдан узнал на прошлом деле. Память еще свежа.
Фильтр действительно отключен. И это не ошибка системы. Покрутив ползунок, причем фактически используя собственные манипуляторы, Ролдан добился уплотнения видимых связей и их последующего обесцвечивания.
Иных связей не возникло.
А это странно. Всегда есть знакомые знакомых, что отмечают тебя в своих воспоминаниях, фиксируют твою деятельность. Не важно. Таких связей полно, как бы далеко в дебри человек не забрался.
Да любой техник, ремонтирующий технику, оставит след в истории объекта.
Вывод напрашивался неприятный. Объект 1 или 2 удалил следы.
Об этом следует информировать Берека. Он сможет раскопать потертые следы. Ролдан поморщился. Отвлечь сейчас ангелочка, значит растянуть его работу еще на двое суток. В лучшем случае.
Оставив уже фактическую зарубку в памяти, Ролдан отложил мысль и вернулся к профилю.
Дальше все просто: интересы, развлечения, последняя активность. Ничего оригинального, к чему могло прицепиться внимание. Объект 1 жил в десятом округе, в небольшой комнате. Ролдан вывел изображение, а также схему жилища. Стандартная мебель, подобранная в соответствии с цветовым кругом. Желтые и коричневые тона, обои с изображением старого леса. Из-за сосен едва пробивается небо.
Увидев сосны, Ролдан поморщился.
Прокрутив изображение во все стороны, Ролдан убедился, что это обычное жилище обычного человека.
Начало закрадываться неприятное подозрение.
В углу стояла гитара, стойка из алюминия, вставки искусственного дерева. Приблизившись, Ролдан убедился, что входные разъемы имеют следы износа. Незначительные, если уж быть привычно педантичным, то чуть больше тысячи подключений через этот разъем происходило.
Ролдан отбросил статистику, предоставленную по запросу. Сверившись с профилем, он убедился, что объект 1 всего как стандартный месяц занимается с инструментом.
Если подозрение верно, то тысячу подключений следовало растянуть на три месяца. Однако, люди не действуют по стандартным схемам.
Вновь сверившись с профилем, списком интересов, Ролдан убедился, что объект 1 характеризовался как целеустремленный, умеющий концентрироваться гражданин. Можно заставить алгоритмы нагреться, рассчитывая время, что объект затрачивал на прокрастинацию. Это казалось излишним. Сейчас.
Подозрения можно отбросить?
Ролдан хотел надеяться, что – да.
Если не искажение данных, тогда что это может быть?
Простая случайность?
Шутка?
Совпадение?
Все варианты сводились к одному. Понимая, как работают факты, Ролдан склонялся, что все его подозрения являлись плодом воспаленного воображения. Он устал, замерз и голоден.
Надеясь, что по свежим следам удастся установить истину, Ролдан только запутался. Пошел по следу не только не ложному, но вообще не существующему. Жизнь намного проще и в этом ее жуткая правда.
Не существуют никаких заговоров. Эти двое не пытались хитрым способом указать на уязвимость. Никто не стирал данных. Подумав о последнем, Ролдан стер заметку о том, чтобы переговорить с Береком. Хотя не сомневался, что эта мысль будет донимать его постоянно. Вечерами, темными и одинокими. Особенно в такое время, когда давление воздуха снизилось, магнитные бури усилились.
Вздохнув, Ролдан оторвался от терминала. Разрывать соединение грубо он любил. Это как бы ставило точку в сознании, отвлекая от необходимости разбираться с мутными делами ведомства.
Ролдан осознавал, что можно придумать тысячи гипотез, что сводятся по факту к одной двумя. Дело не сдвинется с мертвой точки. По горячим следам не удастся разобраться. Если объект 2 известен, Захей с ним познакомится.
Из этого следовал вывод – пока коллеги не предоставят отчет, смысла трепыхаться нет.
А это значило, что лучше расслабиться и забыть обо всем.
Уходя – еще не из кабинета, а из дела, – Ролдан вызвал на экран страницу с профилем объекта 1. Пусть уж дело имеет ярлык. Имя станет хорошим отличным маркером. Не хуже других.
Ушедший носил имя Баррид Суттон. Именно так, с излишними согласными в двойном имени. Многие используют атавистическое обозначение двойного имени. Например, сам Ролдан. Это по большей части бессмысленно, потому что сеть может выдать десятки аналогичных профилей.
Тех же Ролданов Баснажей не меньше тысячи. Не все из них проживают на планете, бесспорно. Не углубляя запрос, можно утонуть в обилии граждан.
Оставив метку, окрашенную в розовый цвет, Ролдан направился к шкафу, чтобы переодеться.
Почему розовый?
Потому что этот цвет не совпадал со всем тем, что характеризует дело и профиль Суттона. Никто не учил этому методу Ролдана. Не знал он почему во все времена проекты маркируются аналогичным образом.
Иначе не заставить обратить на них внимания.
Чтобы вечер не закончился так, как предполагала судьба. Если уж она существовала, как утверждали некоторые члены общества. Ролдан сбросил уютный комбинезон, выудил из шкафа узкие, блестящие черные штаны, нашел неудобные сапоги с длинными голенищами. Торс теперь прикрывала откровенная майка ярко зеленого цвета, довершал все длинный плащ. Прозрачный.
Диссонирующий наряд. Что и требовалось в такое время серости, дождя и желании упороться депрессантами.
Именно к встрече с последним тянуло Ролдана, а зная, чем это чревато, он на общественном транспорте направился в иное место.
Транспортер в этот час был пуст. Полуночники предпочитали иначе доставлять себя в развлекательные заведения. Выбор данного транспорта был вызовом обществу. И свидетелей данного действа были сотни граждан, любой желающий.
Ролдан отмечал перемещение в профиле. Ничуть не заботясь о личном пространстве. Последнее время все так трясутся над этим явлением, словно оно чего-то стоит. А потом зарываются с головой в песок депрессантов или стимуляторов, откуда их выуживают спасатели в виде растворенного в напитке обезболивающего.
Пусть уж весь мир знает, что Ролдан едет веселиться на длинном, скрипучем и гудящем транспортере. Грузовик для мяса и полимеров, куда при желании можно запихать две сотни потеющих, источающих вонь благовоний тел.
В редкие времена эти транспортные машины перевозили более двадцати особей. Слишком робких особей, чтобы развлечь друг друга в течение двух десятков стандартных минут.
Ролдан подавил желание обратиться к сети. Не для того он покинул кабинет, чтобы вновь утонуть в фиолетовом свечении небытия, созданного для развлечения.
Скользя взглядом по салону, Ролдан изучал знакомые, блестящие поверхности. Слишком простые, чтобы тратить усилия на имитацию естественности.
При всем желании не удастся обнаружить потертости, трещины. Ни один поручень не расшатан. Даже собственный пристяжной ремень имел идеальное натяжение, не сдавливая тело, не мешал дышать, но обеспечивал полную защиту. Ролдан намеренно сел там, где по статистике механизмы ремня изнашиваются быстрее.
Глянец и блеск салона затмевал унылую черноту с той стороны. Освещение дороги скромно пыталось разогнать мрак. Ни людям, ни механике не требовались освещенные пространства, чтобы действовать эффективно.
Наблюдая за скользящими за окном пятнами света, Ролдан ощутил, для чего они существуют. Ни в каком ином месте не ощутить одиночества, кроме как на дороге. Осевшие на земле всегда вынуждены толкаться локтями, а вот дорога порождала это ощущение пустоты.
